***
Всю оставшуюся ночь Луна просидела с Сыном под открытым небом, и лишь с восходом Солнца они скрылись в усадьбе, в полутёмной комнате синей кобылы. Большая кровать выполненная в виде полумесяца, несколько шкафчиков и тумбочек с большим серебряным зеркалом, вот и всё, что было у младшей сестры аликорна. В ней всегда сохранялась любовь к минимализму, в отличие от Селестии, привыкшей к самым богатым убранством. Гость не сел на идеально заправленную кровать, оставшись стоять у двери, пока Луна рылась в одном из шкафчиков. Вернулась она уже с медальоном бледного Месяца, окованным серебром и златом. Вручая его Сыну, она чётко прошептала: — Где бы ты ни был, что бы не случилось, частичка моего волшебства всегда будет рядом с тобой. Словно, зная смысл сказанных Луной слов, он с осторожностью одел медальон на шею. Встав на одно колено, Сын с нежностью обнял кобылу, выражая своё «спасибо». Глаза синей пони вновь стала наполняться слезами материнской любви, но лёгкий стук в дверь нарушил момент единства таких непохожих существ. — Сестра? По ту сторону двери стояла Селестия. — Луна… Эм, не могла ли ты уделить немного своего времени, — есть разговор. — Конечно. О чём ты хочешь поговорить, Тия? Вошедшая белая кобыла стала переминаться с ноги на ногу, пожёвывая губу. — Видишь ли, это лучше будет сделать наедине, без Сына. Внимательно взглянув на старшую сестру, Луна немного прохладно ответила: — У меня нет секретов от моего жеребёнка. Скажи это здесь и сейчас. Повергнутая в ступор от этих слов, Селестия достаточно быстро признала своё поражение. — Ладно.***
Крамаренко стоял между двух кобыл, спорящих о чём-то. Прохладный металл медальона напомнил о себе. Не снимая с шеи, лётчик поднял его к глазам, рассматривая бело-голубой месяц и надпись выгравированную по краю. Пусть капитан сбитого МиГа ещё не до конца понимал сути происходящего, но из уже имевшихся, так сказать, красок, мог написать картину со своим пониманием этих неполных суток. Засунув обратно медальон под нательную рубаху, Крамаренко вновь вернул своё внимание к кобылам. По их тону можно было понять, что недавно появившийся в усадьбе человек очень сильно повлиял на их отношения. Они напоминали двух сестёр, — одна из которых была старшей и опытной, а вторая очень чувственной, больше полагавшейся на зов сердца. Ночь вышла ещё интересней: углублённый в себя лётчик, несмотря на языковой барьер, смог «связать» себя с синей пони тесными отношениями, похожих на младшего брата и любящей старшей сестры или матери и ребёнка. Плохо это или хорошо, может показать поведение белой пони. Её отношение к таким братаниям явно не положительное. Капитана тут видят как некого ребёнка-полубога, пусть и слабого, но всё ещё небесного существа. Поклоны, улыбка, помощь, всё это носит лишь уважительный характер, в отличие от «младшей сестры» с яркими эмоциями. Их разговор закончился довольно быстро, по тону прейдя к какому-то компромиссу. Конечно может быть и не совсем так, ведь это лишь суждение одного мало понимающего человека. Кобылы наконец обратили своё внимание на лётчика и белая махнув крылом, дала следовать за ней. По правую сторону встала синенькая и просунув голову под руку, прижалась своим тёплым бочком. Путь оказался знакомым, ведущим в подпольные помещения дома. Там их встретила уже знакомая единорожка Лайра. Поклонившись, она достала связку ключей и передала их белой кобыле. Больше на пути Крамаренко никто не встретился. Дойдя до заветных дверей и повозившись с замками, пони раскрыли их своей магией. В большом зале, в освещении множества магических огней, лежал остов сбитого Мига и на подставке сброшенные парашют и зимние вещи лётчика.