Тайна праздника Железных Птиц

— Тяжело, чёрт возьми… — кряхтел лётчик, растаскивая самолёт по кусочкам. Объяснить оказалось сложнее, чем представлял себе в теории Крамаренко. «Кто знает, может я выгляжу теперь как аморальное существо, копошащееся во внутренностях своей матери?» Но мысли о целости хоть какой-то пушки и пары снарядов не давали ему свободно усидеть весь завтрак, больше похожий на маленький пир животов. Ну, а что ещё ожидать от дворян, пусть даже добрых и немного нечеловеческих? Первая двадцати трёх миллиметровая пушка нашлась очень скоро, но покорёженный ствол не подлежит починке. Одним словом металлолом. Не повезло и более крупному орудию — он застыл в форме цветка с неровными железными лепестками. Последняя пушка. Вся в копоти и царапинах, но в теории должна стрелять. Устав, лётчик присел на более-менее целый кусок фюзеляжа и только тогда заметил, что не один в зале. За всем этим уже некоторое время наблюдала светло-зелёная единорожка Лайра. Странные действия и иногда вырывающиеся ругательства заставили её задумчиво постукивать по подбородку копытом. «А что ты здесь забыла маленькая поняшка?» — вытирая выступивший пот, задал риторический вопрос человек. — Лайра, подойди, пожалуйста, — и в знак непонятливых для неё слов, похлопал грязной рукой по железу. С робким шагом она приблизилась к нему, но не села на останки сбитого МиГа, как того хотел Крамаренко. «О как, уважает святыню свою, богохульства не приемлет.» Встав с холодного железа, пилот снова принялся вытаскивать нелёгкий ствол, но сил одного человека явно не хватало. Бросив просящий взгляд на единорожку и показав рукой на пушку, он добился лишь вопросительно наклонённой головы кобылы и непонимающих жёлтых глаз. — Эх, не дождусь я помощи от тебя, — вслух проворчал лётчик, бросив попытку объяснить свою задумку. Неожиданно, со вспышкой синего света, появилась из ниоткуда синяя кобыла и что-то радостно пища, подскочила к весьма изнурённому, и испугавшемуся от такого, пилоту. Не обращая внимание на сидевшую рядом Лайру, она ткнула недовольного человека и назвала его «Санрайз», а после показала на себя «Вуна». — Так. Вуна-луна синяя звезда. Прекращай меня так пугать, а то скоро до инфаркта доведёшь! Но, по понятным причинам, она не поняла его и тоже склонила голову с вопросительным взглядом. Недовольство лётчика переросло в раздражение и он, не в джентльменской манере, поднял кобылу на руки. Та лишь удивлённо пискнула, но сопротивление не оказала. Пронеся её так до выхода и выставив за двери, он развернулся и пошёл обратно к, не быстро продвигающемуся, делу. «Видите ли, отвлекают тут всякие».

***

Удивлённо хлопая глазками, Луна обнаружила, что её выставили вон. Обернувшись, она посмотрела на Сына, вновь принявшись за непонятное всем работу. Может это был особый ритуал для похорон, а весёлый настрой не положен? Или ему не понравилось имя, придуманное бывшими принцессами? Не став мешать Сыну, пока безымянному, Луна вернулась обратно к сестре, застав её за чтением романтических книжек. — Он остался недоволен твоим предложением? — не поднимая глаз от книги, спросила Селестия. — Ну, я, если честно, не знаю. Он был таким напряжённым и сосредоточенным. Мне кажется, он действительно скорбит гибели Железной Птицы, просто прячет это глубоко в своём сердце. — Может, — пробормотала старший аликорн. Топнув копытом, Луна нарочито громко возмутилась: — Сестра! Отвлекись хоть на немного от своих романов! Поднявшись, Селестия подошла к младшей сестрёнке и обняла её, приговаривая: — Ну чего ты, ты же сама говорила, что он не пони и ему нужен особый подход в воспитании. Или ты думала, что будет всё как по маслу? — Нет, но… — Вот и не расстраивайся понапрасну! — утешительно взъерошив гриву Луны. Просидев какое-то время в тишине, наслаждаясь близостью друг друга, белый аликорн задала свой вопрос: — А что он делал в зале с останками Железной Птицы? — Не знаю, — искренне ответила Луна. Закончив обнимашки, как только синий аликорн успокоилась, они сели придумывать новые имена, чтобы снова предложить их на выбор Сыну. В какой-то момент в воздухе материализовался свиток и упал перед носом Селестии. Не медля, она его раскрыла и обрадовалась обнаружив знакомый почерк своей бывшей ученицы. Заметив любопытный взгляд сестры, белая кобыла стала читать письмо вслух: — Дорогая Тия. Заранее прошу прощение, что так долго держала тебя без ответа, но государственные дела иногда бывают неотложные. Ты и сама это знаешь. В прошлый раз я говорила о погибшей Железной Птице, недавно упавшей в полях и о неведомых пони, укравшей её останки. Моё предположение было, что сделать это мог Орден Железной Птицы, так покорно её любящих и восхваляющих. Моё личное расследование зашло в тупик и по советам подруг, бывших носительниц элементов гармонии, я оставила дело. Зная тебя и Луну, вы можете знать более подробно о поднебесных существах. Коли это так, то я буду рада услышать любые подсказки. Твайлайт. Закончив читать, Селестия посмотрела на свою задумчивую сестру. — Своего жеребёнка я ей не дам. Моя память услужливо подсказывает, что её нездоровое любопытство может нанести вред ему. — Что ж, в некотором роде ты права, рано ей знакомится с ним. Кстати, а не пора ли ему спать? Луна с благодарностью посмотрела на такое проявление опеки и кивнула в знак согласия. Не став больше нарушать личное пространство своего Сына, кобылы спустились к нему пешком. Предварительно постучав, они вошли в зал. Он всё также ковырялся в останках. Его некогда белая одежда была грязной, впрочем как и он сам. Уставший, но уже в приподнятом настроении, он сидел у длинной трубы, счищая с неё нагар. Такого себе позволить не могли сёстры, однако они не поднебесные существа, и что лучше делать с останками знает лишь один Сын. Наконец обратив на них внимание, он с виноватой улыбкой поднялся с пола и подошёл к ним. Виновато склонив голову и присев на корточки, Сын взял копыто Луны в свои ловкие лапки. Поглаживая шёрстку, он прошептал одно слово, но понятное для всех: прости. Ну вот как на него можно держать обиду? С улыбкой на мордочке, Луна нырнула ему под лапу и уткнулась в широкую грудь. — Прощаю, — так же тихо ответила его приёмная мать. Отстранившись, Сын указал на себя и сказал: — Серёжа. Хихикнув от такого придуманного и глупого имени, Луна снова коснулась его: — Санрайз? Махнув своей лапой, он недовольно вздохнул. — Санрайз, Санрайз. Радостно визгнув, Луна быстро притянула его и чмокнула в лоб, на что новоиспечённый Санрайз усмехнулся и сам поцеловал её в макушку. Наблюдавшая за этими нежностями Селестия чуть не расплакалась от умиления. Все её плохие надежды испарились, оставив только хорошее. — А теперь ему пора спать и набираться сил, — привлекла своё внимание старшая сестра, игриво толкнув Луну. Взяв его под свой контроль, они повели Санрайза в спальню, не обращая внимание на его сопротивление и попытки остаться в зале с останками. Ведь в воспитании иногда нужна и строгость.

***

Хвост Твайлайт метался из стороны в сторону, в ожидании хоть какого-то действа. Отряд ещё не вернулся, а Селестия, противная кобыла и точно всё знающая кобыла, хранит молчание. На мгновение принцесса задумалась, а почему это для неё она стала противной? Ведь она прекрасная наставница, хранившая равновесие в Эквестрии тысячи лет. Злой голосок из глубин нарушил её потуги понять происходящие, напомнив ей о том, что принцесса здесь она и ей решать судьбы живущих на землях этих. Что Селестия лишь кажется хорошей, в тайне оберегая свой страшный скелет в шкафу. Её глупые выходки и поедание сладкого достойны лишь насмехания. Удовлетворённо кивнув своему внутреннему голосу, появившемуся недавно, но так старательно кем-то забытому от чего. Скоро всё изменится, совсем скоро.