***
Антон, пустой и стеклянный, идет по думской. Вокруг — пьяные, шумные, опьяневшие люди, заполняющие собой всю улицу. Запах водки, наркотиков, грязного секса и сигарет плотно висит в воздухе. Но Антону глубоко похуй на это. Разбитый он доезжает до дома на такси. Квартира кажется ему крепкой постройкой, в которой он чувствует себя в безопасности. Единственное, что вызывает тревогу и страх — ощущение чужих губ, прожигающих кожу. Антон идет в ванную, берет мочалку и тщательно трет шею, чтобы избавиться от этого чувства. Но Арсений так глубоко оставил своих губы на коже парня, что они не смывались ничем, словно тату. «Это был он» Эта фраза вирусом засела в голове и распространилась на все мысли. «Мой препод бандит? Мафия? Киллер?» Он не может успокоится. «Вот что мы сделаем: притворимся, что это сон. И просто забудем это. Мы же умеем стирать плохие моменты из жизни, да, Шастун?» Если бы ты умел это делать, Шастун, ты бы не страдал от панических атак.***
Почти все воскресенье Антон спит. Изредка лишь выходит в ванную или на кухню, но в основном весь его день проходит в кровати. Он не говорит с ребятами ни о чем, ссылаясь на похмелье. Ему нужен один день, чтобы стереть все из памяти. Понедельник утро, а это значит, что Антон с Сережей едут на пару к Арсению. И тот, и другой с неохотой тащатся в аудиторию, но причин друг друга они не знают. Они садятся на задние парты и уныло палят в телефоны всю лекцию. После же лекции, Сережа поспешно уходит, не попрощавшись с Антоном, так как всю пару ловил укоризненные взгляды преподавателя. Антон робко подходит к столу Арсения, когда аудитория опустела. — Антон, держи. Даже отказов слышать не хочу. Молча бери и пей. Арсений Сергеевич протягивает пачку таблеток от панических атак. — Велаксин? Он же дорогущий! К тому же по рецепту! Арсений Сергеевич, я… — Шастун, мне нужны здоровые студенты. Заткнись, возьми и пей. Тебе там еще от врача специальная инструкция по применению. Когда закончатся таблетки — скажешь мне. А теперь к занятию. Прочитай мне еще раз поэму. Антон, явно шокированный таким поведением преподавателя, продолжает стоять, молча держа пачку таблеток. Перед его глазами проносятся все события, связанные с Арсением Сергеевичем: избиение, разговор, укус. Сердцебиение учащается. Дыхание ускоряется. В глазах темнеет. Слезы накапливаются. Руки трясутся. Паническая атака. Блять, что, снова? При Арсение? Шастун, камон, ну прекращай. Арсений Сергеевич достает воду, открывает пачку и силой запихивает в Антона таблетки. — Антон, слышишь меня? Арсений Сергеевич обнимает Шастуна и пытается его успокоить. В конечном итоге ему удаётся это сделать и через пару минут парень приходит в норму. — Ты в порядке? — Арсений Сергеевич, откуда вы знаете об этих таблетках и о том, как себя вести, когда у людей панички? — Антон, я много изучал панические атаки. Когда я узнал о твоей проблеме, решил почитать как и что. — Зачем? — глаза Антона заметно округляются, — зачем вы это изучали? — А зачем небо голубое, Шастун? Все, повторяй поэму и рассказывай. — Хорошо, Арсений Сергеевич, — мято говорит Антон, — только вы можете отпустить меня, я уже спокоен, — он переводит взгляд на обнимающую его руку Арсения. — А, да, конечно, — робко говорит Арсений, — говори, как будешь готов. Дальше занятие идет по обычному сценарию. Арсений добавляет Антону акцентов в чтение, ставит ему движение, помогает расставить паузы. Шастун с каждой минутой все меньше и меньше мнется перед мужчиной, раскрывается и чувствует себя комфортнее. — На этом мы сегодня закончим. Обязательно дома репетируй. Встретимся с тобой в пятницу, хорошо? Тебя подбросить кстати? — Да не стоит, Арсений Сергеевич. Я сам доеду, все нормально. — Так, Антон, давай говори адрес. Мне несложно, а тебе приятно. Антон стеснительно, с видом виноватого котенка, говорит «спасибо» и диктует адрес. — Приморская? Далековато ты живешь. Во сколько ты встаешь то утром? — Арсений удивленно смотрит на Антона. — Да я привык уже, для меня это порядок. Думал переехать, но, во-первых, нам всем нравится Приморская, а во-вторых, таких цен нигде на найти. Ну разве что где-то загородом, но лучше уж Приморская. — Ох, теперь понятно почему ты опаздываешь каждый день, — ехидно улыбается Арсений, — пойдём в машину. На удивление вся поездка проходит очень хорошо. Антон и Арсений бурно обсуждают поэзию, дискутируя и споря на тему разных поэтов. — И всё-таки, Антон, я думаю, что это было не самоубийство, Есенина убили, — с важным видом умника говорит Арсений, — ну слишком уж все странно. — Ладно, Арсений, допустим так и было, мы все равно этого не узнаём никогда. — Ого, кто-то запомнил, что вне пар меня можно звать Арсением, — подмигивает мужчина, — делаешь успехи. Какой подъезд? — Третий, — говорит Антон, краснея, — спасибо большое, что подвезли. И спасибо за лекарства, не стоило так тратится… — Шастун, вообще не за что. Пей, пожалуйста, иначе мои труды напрасны. До встречи, Тоша! Арсений выезжает из двора, а вот Антон не въезжает, что происходит. — Тоша, — сам себе озвучивает парень. Он достаёт сигареты и идёт гулять по улице. Вокруг горят вывески, ходят люди, шумно гудят машины. Но Антон этого не видит. Все, что существует для него в данную секунду — музыка в наушниках и сигарета. «Как это происходит? Словно это разные люди. Сначала избиение и губы на моей шее, — Антон касается этого места пальцами, — а сейчас таблетки, объятья, интересные разговоры и Тоша. Ненавижу неопределённости. И что делать: с опаской общаться с Арсением или же забыть про все и делать вид, что ничего не было?» Отличный вопрос, Шастун, отличный вопрос.