Пепел

Солнце закатилось, сумрак сменился непроглядной тьмой, а Гроттер так и сидела в старом кресле, бесцельно глядя в зияющую пустоту дверного проема. Мысли путались, отказываясь собираться в единое целое, мотыльками разлетались, не желая сплетаться во что-то четкое, а она и не пыталась их поймать, глубоко погрузившись в воспоминания о своей жизни. Встреча с Глебом была неожиданной и определенно неприятной. Все это было не вовремя. Каждая из их встреч была такой. Всегда были обстоятельства, которые им мешали. Ну, так она оправдывала все это. Но вот она здесь, в пустом обветшалом доме собственных родителей и перебирает по кругу все их столкновения за долгие десять лет. Они как спутники вокруг планет- всегда рядом, но никогда не встретятся, сойдя с собственных орбит, лишь продолжают бездумно вращаться, возможно, желая столкнуться, но зная, что после этого- конец. Все, связанное с ним в её жизни было смесью желания и опасности, страха и манящей запретности происходящего. Но сейчас она понимала одно- никто, кроме её самой этого не осознавал, не запрещал ей сделать выбор в его пользу. Она сама решила поверить в абсолютную невозможность их недоотношений. Десять чертовых лет она так и держала его образ в своей голове, не находя сил либо отпустить, либо сблизиться, подходя к черте, за которой она не знает ничего, туда, где нет привычных ориентиров. И вот она сидит и понимает, что совершенно не знакома с этим человеком, вышедшим за порог несколько часов назад. Тот Бейбарсов, который жил в её голове был полной противоположностью этого человека из настоящего. Да, она конечно знала, что он наверняка почти искупил все свои поступки, стал другим, но этот Глеб- был абсолютно не тем, чего она ожидала. В этом бесконечном потоке бессмысленных и несвязных образов вырисовывался один вопрос: а знала ли хоть когда-то Таня Гроттер Глеба Бейбарсова? И ответом было простое «нет». Она понятия не имела, кто он такой, все, что она всегда знала о нем - это то, что он безоговорочно, сумасшедше ей одержим, это была константа её подростковых лет. Факт, который она приняла легко и не спрашивая, почему. Ей нравилось такое внимание, нравилось, что он был красив, опасен и невероятно притягателен. Но сейчас, она хотела вообще никогда его не встречать, потому что, Лигул его дери, в глубине души винила его за то, что ей пришлось резать животных в лесной чаще, за то, что её прекрасные зеленые глаза затопила чернота. Она лелеяла эту отчаянную злобу на него, сливая вину с собственных плеч. Черт возьми, она почти его возненавидела за то, что он женился, а она рухнула в бездонную яму отчаяния и темноты без права быть любимой, быть хотя бы живой. Зависть и ненависть питали её мертвое сердце, капля за каплей отправляя светлую душу. И теперь он является, чтобы что? Извиниться? Попрощаться? Её бы затошнило, если бы было чем, но она не ела уже несколько дней, забыв об отдыхе и сне в поисках решения, как одержимая идя вперед. Но вот она сидит здесь, а вместо ответов лишь пустота и отчаяние. Тяжелый вдох, щелчок и в воздухе повис небольшой огонек, отгоняющий предрассветную тьму и её такие же мрачные мысли. Таня поднялась, решив, наконец, осмотреть дом. Она методично исследовала каждый угол избы, обращаясь в слух при скрипе половиц под ногами, вскрывая каждую, которая ей казалась подозрительной. Любой темный угол и любая щель были ей осмотрены, но с каждым часом, потраченным на поиски девушку все сильнее охватывала давящая безнадежность этого предприятия. Она не знала, ни что ищет, ни зачем. Интуиция говорила, что ей нужно найти точку отсчёта собственной жизни, предмет, который даст понимание того, что ей делать дальше, но в старом доме не было ничего, хотя бы отдаленно напоминающее искомое. Наконец, уже на закате дня, Таня обнаружила с внешней стороны дома небольшую дверь, когда-то защищенную чарами, но теперь магии почти не осталось, поэтому она и смогла заметить расплывчатые границы проема. Прежде чем открыть лаз, она проверила его на безопасность, но все было в порядке. - О, Древнир, пусть там будет хоть что-нибудь,- вслух прошептала ведьма, подняв черные глаза к темнеющему небу. Провела тонкими пальцами по границам двери и с резким выдохом потянула её на себя. - Что ж, лаборатория, очевидно,- проскрипел Феофил, игнорирующий внучку уже так давно, что та и забыла о кольце.- Удачи, девочка. Таня раздраженно тряхнула волосами. Она устала, была грязной и голодной, но фамильное любопытство перевесило все эти чувства. Здесь было потрясающе. Древняя магия этого места была настолько сильной, что её отпечаток спустя четверть века был ярким и мощным. Комната, в которой она очутилась напоминала склад и бальный зал одновременно. Будучи в десятки раз больше всего дома она была чудовищно захламлена: десятки стеллажей вдоль каменных стен были заставлены различными склянками и приборами, назначение которых Гроттер не могла понять. В дальнем углу помещения она увидела большой стол и двинулась к нему, по ходу осторожно пробегая глазами по всему, что могла увидеть. На каждом флаконе была надпись, выведенная чей-то уверенной рукой. Возможно, это был её отец, а, возможно дед. Неожиданно сердце рыжеволосой ведьмы дрогнуло, зайдясь от восторга и нежности. Она была так близко к пониманию собственной семьи впервые, к магии Леопольда и Софьи. Жар от этого выплеснулся из глаз, сделав их влажными и улегся мягкими волнами где-то под ребрами. Она была дома. Она была в безопасности. То же чувство Таня испытывала, будучи ребенком, когда засыпала в чехле от контрабаса. Тепло и защищенность. Семья. Она знала, что Чума не успела обыскать дом, но была уверена, что это наверняка сделал Сарданапал, поэтому в глубине души не надеялась найти хоть что-то полезное подойдя к заваленному свитками столу. Обтянутая синей кожей столешница хранила на себе несколько пятен копоти и изрядный слой пыли. Таня в задумчивости провела по ней тонким пальцем. Вся она была охвачена предвкушением и трепетом от одной только мысли, что её отец работал за этим столом. Немного поразмыслив, девушка поняла, что ей нужен какой-нибудь магический усилитель, который поможет запустить зайцебойку, что-то, связанное с её прошлым. Она пробежалась взглядом по комнате в надежде, что интуиция подскажет, в каком направлении начинать поиск, но все, что билось внутри- это внезапно накатившая усталость. Девушка постаралась расслабиться, отогнать все мысли, прикрыв глаза она стала считать до десяти, но спокойствие так и не приходило. Под веками горел образ Бейбарсова, стоящего в дверном проеме. Мертвое сердце пропустило удар. Раздражение заполнило её до краев. Гротти разлепила веки и взгляд её уткнулся в небольшую тахту, стоящую в дальнем углу комнаты и заваленную всевозможными книгами, свитками, какой-то одеждой. Недолго думая, девушка применила очищающее заклинание и направилась туда. В конце концов, если она немного отдохнет и продолжит поиски позже, ничего страшного не случиться. Рассеянно глядя в пространство, она уместилась на диванчике, укрылась курткой и прикрыла глаза, мгновенно проваливаясь в темноту. Единственное, что ей было сейчас нужно-это несколько часов спокойствия и никаких синих глаз, только блаженное ничто. **** Гребанный замкнутый круг, она снова и снова делает это, ломая ему кости. Ему хотелось перекинуть через шею петлю и вздернуться на любом дереве. Блядские слезы застилали глаза и у него не осталось сил, чтобы с ними справиться. Глеб чувствовал себя настолько омерзительно после этой встречи, что даже не смог нормально телепортировать- получилось лишь на несколько сотен метров. Его снова трясло. Мерзкая смесь из отчаяния и ноющего в самом низу живота возбуждения вызывала тошноту, презрение к самому себе. Чертов одержимый трус. Он даже не понимал, зачем все это делал, зачем цеплялся за любую возможность снова её увидеть. И что толку? Жалкий, жалкий мальчишка. « Я- не она»- билось в мозгу, в животе, в легких. И он был бы чертовски рад, если бы это действительно было так, если бы её голос и глаза смогли убедить предательское сердце, которое сейчас скакало как сумасшедшее, билось об ребра, будто бы желая вылететь прямо ей в руки как бы говоря: « Вот он я, твой, забери-забери-забери». Но она не взяла, снова выкинув его, как надоевшую безделушку, вышвырнула словно он надоедливая дворняга. Бейбарсов опустился на колени и начал молотить кулаками ни в чем не повинную землю. Тупая ярость заключила его в свои объятия как старая знакомая. « Ничтожество, ничтожество, ничтожество» - шептал он в пустоту, проклиная и этот и самый первый день, когда увидел Гроттер в чертовом котле. Ногти впивались в чернозем, вырывая в отчаянии траву, а бывший некромаг выл, как подстреленный зверь. « Может быть, в другой жизни». Чертова сука. Она ломала его снова и снова, пропуская через блядскую мясорубку. Он спустился в ад и пытался искупить все свои грехи ради неё, но раз за разом она отталкивала его. А он снова и снова бежал к ней, чтобы она содрала с него кожу, лишь бы быть ближе. Он больной ублюдок, раз делал это. Он задыхался, он скулил, моля всех Древних богов, чтобы они убили его прямо здесь- лишь бы все закончилось, но оно не проходило, больное подсознание подсовывало ему её образ в старом кресле, рыжие волосы, струящиеся по плечам, полные губы и тонкие пальцы, сжимавшие подлокотник. Сколько раз он мечтал о её прикосновениях, выдохах, стонах. Сколько раз проклинал себя за это. « Это конец», - говорил он себе. Но глупое живое сердце билось, не желая останавливаться, тянулось обратно к ней. Злость вперемешку с желанием заполняли его до краев. Час шел за часом, а он не мог сдвинуться с этой Древним забытой поляны, не мог сделать и шагу дальше от Гроттер, как чертов брошенный пес. Глеб Бейбарсов все пытался собрать остатки своей воли и телепортировать подальше от той избы, подальше от рыжеволосой ведьмы, но с трудом поднявшись понял, что просто не может закончить все так. Разум вопил, что это очередное жалкое оправдание, а ноги понесли его обратно к заброшенному дому. Жалкий, жалкий мальчишка. Он снова возвращается к той, которая его не ждет. В самый последний раз. Он не нашел её в доме. И первой мыслью было то, что она ушла. Парализующий страх растёкся по венам. Он больше не увидит её. Как одержимый, он уселся в кресло, стараясь уловить её запах, вдыхая глубже, пытаясь удержать образ в голове. Хватался за призрачную надежду еще раз почувствовать её присутствие. Ночь медленно рассеивалась и ему настала пора уходить. Мужчина поднялся, рассеянно провел рукой по волосам, вдохнул утренний терпкий воздух и поддавшись спонтанному порыву прошептал отыскивающее заклинание. Золотой сверкающий шарик на секунду застыл перед ним и резко рванув куда-то за угол избы. Почувствовав странную дрожь в пальцах, Глеб направился за ним. Он обогнул дом и, стараясь не шуметь, скользнул в приоткрытую дверь. В огромном подполе царил полумрак, несколько ламп горели, освещая огромное захламленное пространство. Здесь пахло пылью и старыми книгами и еще чем-то теплым, домашним. Совсем не так, как в сырой землянке в которой он вырос. Цепляясь взглядом за различные нагромождения свитков и артефактов он пытался рассмотреть комнату поподробнее, но услышав вздох резко развернулся, увидел небольшую тахту в самом дальнем углу и перестал дышать. Она спала, свернувшись калачиком на крохотном пространстве. Тонкая рука свесилась вниз, волосы переливались огненными всполохами под тёплым светом ламп. Её лицо казалось совсем молодым, не тронутым переживаниями. Таня во сне казалось практически подростком, видением на дне котла старухи. Он тихо приблизился, боясь потревожить её, осторожно опустился в шаге от её ладони, лежащей почти на полу. Глеб был ни жив ни мертв, очарованный её тихими вдохами и умиротворенным лицом. Такая юная, такая родная. Он вспомнил ночи на Алтае, когда он, как сейчас, боялся пошевелиться, наблюдая за её сном. Сердце пропустило удар и замерло. Не было ничего лучше этого чувства рядом с ней. Ощущение тепла, безопасности и дома, которого он не знал. Все становилось правильно, когда он был так близко к Тане. Её безмятежное лицо дарило ему забытое спокойствие. Рука сама дернулась к её расслабленным пальцам и он почти успел себя остановить. Почти. Легкое, почти невесомое касание к на удивление теплой коже и все его существо замерло. Он медленно, через силу поднял взгляд от их соприкоснувшихся рук и с тихим выдохом посмотрел на нее. Два черных матовых глаза растерянно смотрели в ответ. **** Сон не принес долгожданного забытья, но принес кое-что другое. Конечно, когда-то давно ей снилось подобное с его участием, еще в Тибидохсе она сгорала со стыда на утро, задыхаясь от подобной откровенности собственного сознания и была как никогда рада, что Черных штор больше нет. Гробыня бы обалдела от подобной распутности сиротки. Но это было в прошлом, подобного не было много-много лет до этой ночи. Она тонула в его объятиях, бережных, но настойчивых прикосновениях, вызывающих томную дрожь, наслаждалась его голодным темным взглядом и ощущением тёплых губ, скользящих по коже, резкими выдохами и ни с чем не сравнимым чувством заполненности, стонами и шепотом его низкого голоса куда-то ей в шею. Что ж, это был хороший сон, лучший за последние годы. Таня не хотела просыпаться, удерживая себя всеми силами от реальности, но выработанная реакция выбросила её из сна резко и неприятно. Она моргнула, попытавшись стряхнуть этот образ, но это не помогло. Она видела Бейбарсова прямо перед собой и он выглядел испуганным? Ведьма опустила глаза немного ниже, туда, где должна была быть её рука, пальцы которой буквально горели, прошивая тело чем-то похожим на разряды тока. Туда, где его пальцы касались её ладони. Ведьма беззвучно вскрикнула, пытаясь дернуться, но тело, все еще размякшее от его нереальных касаний не желало приходить в себя. « Ладно, это просто сон»,- сказала она сама себе, уже не пытаясь вырваться и, будто сдаваясь, погладила внутреннюю сторону его ладони. Его кожа была прохладной и грубой. « Приятно»,- подумала Гроттер, прикрывая глаза. Что ж, ей определенно нравилось это видение. Она усилила нажим, скользнула пальцами вверх по запястью, под кожей которого нервно бился пульс, легонько двинулась по предплечью вверх. Тугой комок внизу живота сжался еще сильнее, тем самым вызвав у нее тихий стон. Хороший, очень хороший сон.Свободной рукой он мягко дотронулся до её лица, легонько провел по скуле, большим пальцем очертил контур губ. Возбуждение от его прикосновений затопило её теплой волной. Лигул, это было так приятно. - Что ты делаешь, Таня?,- тихо, будто через силу раздался хриплый голос Бейбарсова. От неожиданности она распахнула глаза и сжала его руку сильнее. Блять, это не сон. Он сидит прямо перед ней на полу в той же самой одежде, в которой был накануне и сжимает её руку в своей. Чертов-настоящий-Глеб-Лигул-его-дери-Бейбарсов. Ужас от осознания происходящего прошил её до костей. Гроттер дернулась, резко садясь на кушетке и приложив руку ко рту, стараясь не взвизгнуть. - Какого хрена ты делаешь, Бейбарсов?!, - заорала Гроттер, бешено вращая глазами из стороны в сторону. Не смотри на него, не смотри. Она по-детски зажмурилась, глупо надеясь, что вся эта идиотская ситуация решится сама собой, но чуда не случилось. - Посмотри на меня. Она, как идиотка, послушалась и открыла глаза, опешив от увиденного. Глеб выглядел растерянным не меньше её, с какими-то нелепыми красными пятнами на щеках. Это что, РУМЯНЕЦ?! Гроттер знала, что пялится, как малолетка, но тот факт, что Бейбарсов покраснел поразил её настолько, что все, на что она была способна-это продолжать тупо смотреть на него. - Я не смог попрощаться с тобой так и вернулся,- его голос звучал виновато. Глупое сердце ведьмы сжалось от внезапно нахлынувшей нежности. Он выглядел таким живым, таким обычным, таким человеком, что эта картина выбила у нее из головы остатки разума. Позже она не раз прокручивала эту сцену снова и снова, стараясь понять, зачем так поступила, но случилось то, что случилось. Глупо хихикнув, она потянулась и обхватила его лицо ладошками, а потом Таня Гроттер поцеловала Глеба Бейбарсова. Круг замкнулся.