Источник милосердия

Давно ли, сливаясь с маревом закатного солнца, красный жнец задорно балансировал по краю крыш, полыхая своей кровавой гривой. Взорванное косматое солнце распалось угасающими алыми искрами. Это у смертных — хирурги, а у них — хилеры. Целители, что могут придавать телу способность существовать в двух мирах — как дождь, как ветер. Или как птицы, свободно залетающие к ним из мира живых. «Всегда можно восстановиться и продолжить, или начать заново…» Застучал молоточком в висках выхваченный из памяти смешливый ответ девчонки, с которой сейчас не сводил пристального взгляда Гробовщик, оставаясь невидимым. Грелль рассуждал так же. Но сбежал прямо из рук хилеров. Бессмысленно, невероятно. Сбежал от чего? И бесследно пропал. Так не бывает, чтобы ни слуху ни духу, если только… — С этим нельзя играть. Ты не восстановишься, как в компьютерной игре! — Грету, взобравшуюся коленями на подоконник, сестрёнка уверенно оттащила с открытого окна. Стукнув, захлопнулась оконная рама. «Ты не восстановишься, как в компьютерной игре»… — Что хочу, то и делаю! Ты мне всегда мешаешь. — Потому что ты тупишь! Нарочно, чтобы меня позлить. Две девочки, одинаковые на лицо, поспорив, замахали друг перед дружкой руками в имитации драки, своевольная Грета наконец отскочила. — Не трогай меня! — рухнула на постель и демонстративно отвернулась к стене, укрывшись до макушки. Её сестрица, молча пожав плечами, тоже улеглась в свою кровать, выключив настенный светильник, и комната погрузилась в темноту. Незримый мрачный жнец, прислонившись в пустом углу, качнул головой. Он не собирался провести здесь ночь, ему нужно уйти. Но все окна и входная дверь теперь закрыты, а он не умеет проникать сквозь стены. Можно нагнать духоты и вынудить смертных приоткрыть окошко. Пожалуй, лучше это сделать в спальне взрослых. Беззвучно повернулась дверная ручка. Девчонка завозилась, приподнявшись, настороженно прислушалась, озирала знакомую темноту. Опять легла, от собственных страхов зарывшись в одеяло и уткнувшись в стену. Строптивая сестра её уже мерно сопела, раскидавшись во сне. Придётся подождать. Или навеять на неё сон?.. Вторая попытка, немного погодя, когда беспокойное дитя затихло. Предательский мягкий щелчок замка под шорох задетой скомканной кофты, осталось выскользнуть и… — Хватит шуршать! — девочка, резко подскочив, кинула тапку. Не спится же ей! И ведь метко попала, тапочка должна была стукнуться о стену, но глухим хлопком шлёпнула по колену. Сев на постели, девчонка приглядывалась к малейшему колебанию замершей тени у стены. Эта тень от приоткрытой дверцы шкафа казалась плотнее остальных. Что-то таилось в ней, или кто-то, явно не мышь. Чего проще включить свет, разогнав ночные химеры. Любопытство — плохой советчик, особенно при встрече с неизвестным… Что ж, попробуем пообщаться. — Ани… — тихий голос почудился, вполз прямо в уши, коснувшись мягким бархатом, до мурашек по коже. Девчонка вздрогнула, затаив дыхание. — Кто это?! — округлив глаза, выдохнула сдавленным шёпотом. Как он любил такие вопросы! Если она не заверещит от испуга, то засыплет ими, и вертись ужом на сковородке под форменным допросом. — Привидение, — ответил полушуткой, не меняя тона. — Настоящий призрак?! — ахнула она, затихла в раздумье на миг, и недоверчиво прищурилась, склонив голову набок, в точности как её бойкая сестричка Грета. — Может, ты просто воришка, украдкой забрался сюда и спрятался. И решил пугать меня сказками, чтобы сбежать без шума. Качнулась приоткрытая дверца шкафа, обдав мимолётным холодком. — Где бы здесь спрятаться? Разве только в этом кукольном домике… — голос тянулся, низкий, вкрадчивый, безмерно спокойный, обволакивал, завораживая. Пластиковая крыша игрушечного строения приподнялась под изумлённым взором юной хозяйки. Теперь поверила. Сам по себе включился ночник, забавная фигурка. Крохотная лампа светила слабо, но словно ограждала рассеянным уютным светом спальный уголок с двумя юными жизнями. — Ты не боишься света? — спросила девочка по-прежнему шёпотом, торопливо, будто в опаске, что он развеется, не ответив, как те призраки из комиксов и плохого кино. — Почему его нужно бояться… Открой окно, Ани. Выпусти меня. — Но ты ведь сам можешь это сделать! — Я лишь тень в твоём доме, тени не открывают окон. — А ты не проходишь через стены? — Теням этого не дано. Открой мне окно… — повторил шорохом, выдохом, что, блуждая между предметами, наполнил пустоту. В кукольном домике колыхнулась лёгкая занавеска. Подтянув колени к носу, маленькая хозяйка сжалась боязливым комочком, как ёжик. — Ты совсем невидимый? В таинственном голосе послышался смешок. — Увидеть скрытое легко, если пользоваться подходящим предметом. — Зеркало… Ну да, зеркало! — Ани соображала быстро, вскинула туда прямой взгляд. В ночи мерклого стекла отразились лунные пряди по тёмной тени, как ленты тумана, блеснула зеленоватая искра на размытом бледном пятне лица. Отражение исчезло, только потому что он отошёл в сторону. Девчонка в оторопи огляделась. — Ты не такой, как я думала… — Туманное облачко или летающая простыня? — почти мурлыканье уютного пушистого зверька, он снова хихикнул. И она расслабилась, заёрзала. — Мне кажется, ты не вполне дух. Зачем-то бродишь по домам, чужим квартирам. Будто у тебя нет своего уголка… Она чувствовала, как он близко, и неожиданно тёплое шёлковое прикосновение, сродни дуновению ветерка. Присел перед ней, накрыв её ладошки. — Я не бесплотный дух. — Плохо так, бездомным, бродить по миру? — Плохо, когда никто не ждёт. Девочка вдруг потянулась руками, странно ощущая, как в слепоте, незримую твёрдость плеч. И обняла. Дети могут обнимать просто так. — Я буду тебя ждать. Никому не расскажу, это секрет твой и мой, — прошептала и, вывернувшись из окутавшего дремотного тепла, подскочила, чтобы распахнуть раму. — Ты ведь ещё придёшь? — взволнованно уточнила. Невесомое прикосновение ласково задело щеку, и мимо прошелестело, пролетело порывом прохлады — не из открытого полностью окна, а наружу, оставив в комнате, будто опустелой, еле уловимый аромат белых лилий. Пусть сон её будет добрым. Всего-то седьмой этаж. Лёгкие шаги по асфальту. Прочь из темноты спального района, от его настороженно замерших, немых теней, в сумбуре собственных мыслей. Лис умел слушать и слышал то, что порой ускользало от иных ушей. Случайно ли находились ответы в детской болтовне его подопечных? Если только восстановиться не получилось, мистер Сатклифф улизнул, оставшись реальной тенью в бесприютном скитании. Пока не зависнет в пустоте между мирами, нацепляв на себя их волокна и запутавшись в них, как в липкой паутине. Он здесь, у живых, Гробовщик был убеждён, там бы его сразу нашли. Но подал бы единственную весточку, хоть какой-то знак… Не был ли вестью тот неопределённый звонок, сброшенный пустыми гудками. Возможно, Грелль так пытался дать о себе знать. Да чёрт меня дери!.. И тяжёлые, дурнотные сны, точно приступ пьяных грёз в неутолённой похоти, чтобы наконец забыться. Да, и это тоже. Телесные ощущения говорят больше, чем слова. … Сквозь полудрёму жаркое движение тел в безумии страсти. До предела напрягшиеся мускулы, как оголённые, уже не воспринимали остроту прикосновений. Среди вмятин раскиданных подушек и скомканных складок перегретой простыни бились ощущения, нахлынув волнами по расплавленной, изнемогшей плоти. С угасающей мощью последних толчков пальцы, жёстко стиснув напружиненную мякоть бёдер, вдруг погрузились в неё, внезапно утратившую плотность, словно в сухое месиво из пыли. И Грелль, возникший почему-то у провала окна, уже не искал покоя в объятиях. Ярко напомадив рот, щерился колючими зубами в усмешке, исчезая… Во сне или наяву, как тень, тогда Грелль был у него, с ним… Прощался, и мог ли, хотел остаться? Где он сейчас, среди каких теней затерялся? Нужно отыскать его прежде, чем это сделают другие. Грохнув кулаком о стену, Гробовщик мимоходом пнул мусорную урну так, что она взлетела не хуже футбольного мяча и рухнула где-то в конце улицы, шуганув пару поздних прохожих, немедля удравших без оглядки. Он так и не научился верить в предопределённость. Несмотря на будничное отсутствие новостей в их потайном баре на пирсе, которых и не ждал. Явился туда, скорее, по привычке. Всё те же лица и тесная компания в уголке. — Лис, кстати, послушай, — махнул ему Отелло, едва он взял себе бокал. — Речь о ночных гонщиках… — О байкерах, — уточнил Эрик. — Да, байкеры, — поправился Отелло, кратко пересказал суть: — У них, конечно, хватает своих примет и суеверий. Но одна из их легенд внезапно ожила. Вроде как призрак некоего сгинувшего мотоциклиста. Они называют его Лунным гонщиком. — Ну, там всякие спецэффекты, типа, свечение, меганавороченный байк, — вставил Эрик. — За полночь он возникает из ниоткуда, включаясь в их гонку на трассе. Ещё никому не удавалось его догнать, — продолжил Отелло. — Они верят, что кто-то из них разобьётся насмерть при этой погоне, когда он появляется, будто он подталкивает на гибель. — И много разбилось? — равнодушно осведомился Гробовщик. — Пока два случая. Оба проявились в списках, мы их подобрали, — Алан переглянулся с напарником. — Короче, у нас задание успокоить эту заблудшую душу, — Эрик не терпел долгих разъяснений. И покосился на Отелло: — Только есть мнение, что он не тот призрак, за которого себя выдаёт. — Лунный гонщик воскрес из небытия примерно тогда, как исчез Грелль Сатклифф, — эксперт многозначительно поднял палец. — И жертвы излишне кровавы даже для их неистовой гонки. — По мне, он очень напоминает Анку, как того описывают, — хмыкнул Эрик. — Уже современный, так сказать, в ногу с прогрессом. — Мы видели его мельком, он слишком быстро исчез в тумане, — добавил Алан. — Но Анку никого не подводил к смерти, он был лишь предвестником, — по-прежнему безразлично подметил Лис. — Тебе виднее… Квартирьер шальной, — не удержался Отелло. — Во времена Чёрного мора его задачей стояло обеспечить жнецам место, безопасное от демонов, возможно в контакте с населением. Вот он там и порезвился, до сих пор ходят небылицы, — рассказал для Эрика и Алана. — Дело давнее. Однако, Лис, как думаешь, мог ли кое-кто, под прикрытием твоей легенды — а он, судя по всему, хорошо её знает… — Это не его цвета, — обронил Гробовщик. — Да, но серебристый туман прячет любые тени. В отличие от густого, как молоко, где они все засвечиваются. — Куда его и надо загнать, в таком случае, — сделал вывод Слингби. Гробовщик усмехнулся. — Хотите поиграть с ним в догонялки? — А ты не хочешь поучаствовать в этой охоте? — насторожился Отелло. — У меня своё задание. Пожелаю вам успеха. Откланявшись, он снова вышел в ночь. На ходу надевая перчатки, Гробовщик глянул в темную пустоту неба над головой. Отсюда не различить звёзд. Огромный душный город просто поглощал их, крохотные искорки живого света, ослеплял теснотой своих бесчисленных огней. С мало освещённой стороны наползала, стелилась белёсая мгла, постепенно затягивая неясным покровом. Под утро не то прольётся дождём, не то опустится туманом. Но уже после полуночи дороги станут скользкими, слишком скользкими, в серебристой дымке витающей влаги… Бесцветные губы растянулись в улыбке. У моста его догнал Отелло. — Лис, подожди! Ну надо же, не запыхался, и в кои веки на свой неизменный халат накинул форменный плащ нараспашку. — Проводи меня до больницы, — застенчиво попросил Отелло, пряча глаза, будто невинная девица на свидании. — Метро ещё работает. Или доедешь на такси, — пожал плечами Лис. — Вечно ты так! — сорвался задиристый эксперт, от скромницы-девицы не осталось следа. Ему никогда не удавались дамские роли. Скорее, напоминал соболя: шустрый, любопытный и скрытный, милейший зверёк с невинными, умными глазками, что одним укусом палец отхватит. — Тебе надо побыть одному! — с сарказмом заявил Отелло. — Замыкаешься, пережёвываешь с собой наедине, и плодишь идеи, от которых потом все мечутся с головной болью. А может, не надо? Не в этот раз. Перестань уединяться, встречайся со своими, чаще беседуй, и отпустит. Думаешь, до тебя никому дела нет? — Отелло выпалил тираду единым духом. — Будто так занят, что со мной не хочешь пройтись, — обидевшись, поджал губы. — Но идём ведь, — миролюбиво ответил Лис. Они шагали вдоль набережной, потом срезали путь через квартал. Где-то между домами, сквозь туманное марево, изредка ещё проглядывала тусклым пятном далёкая кровавая луна. — Ты понимаешь, о тебе и Грелле Сатклиффе болтают всякие непристойности, что вы любовники. А вы ведь даже не напарники, — опять начал Отелло. — Удивил, — фыркнул Лис. На его серой репутации лишняя клякса грязи не добавит, и Греллю не привыкать. Неуставные отношения порицают, но смотрят на них сквозь пальцы. С чего вдруг Отелло закусило на этой теме. — Тебе наплевать, понятно. Но мне, как исследователю, далеко не всё равно. Все эти плотские забавы слишком энергозатратны, особенно для нас в мире смертных, — Отелло заторопился сказать. — Энергия мёртвых при этом не восполняется, как у живых. И для кого оно стало уже потребностью, попросту растрачивает её впустую, без восстановления. Возможно, потому так случилось с Греллем. Если вы позволяли себе достаточно часто… — Ты говоришь это мне, как криминалист? — Да, потому что я расследую это дело. И еле добился к нему допуска. Счастье, что у нас хроническая нехватка кадров… А вам, молодой человек, лучше подумать о душе, — без всякой заминки ответил Отелло одному из парней, заступившим им дорогу, на хмурую просьбу: «Слышь, дай на дозу». Те трое выглядели не моложе загробного эксперта, явно крупнее, и сочли лёгкой добычей двух беспечных невзрачных пешеходов. — Именно вы, голубчик, попадёте ко мне в руки очень скоро, буквально через… — остановившийся эксперт пролистал свой блокнот, но закончить ему не дали. Блокнот выхватили и, под его искренне удивлённым взглядом, бросили наземь. Он услышал только усталый вздох Лиса: — Можно ещё ускорить… — чья жёсткая ладонь вмиг вздёрнула за горло обидчика, оторвав от земли. Внешне тот был вдвое мощнее и на голову выше Гробовщика, однако лишь жалко взбрыкивал в воздухе ногами. Остальные дёрнулись было к ним, но в другой руке жнеца сверкнула огромная коса, возникшая из ниоткуда. — Подними, — не оборачиваясь, лишь чуть скосившись на них, проронил Гробовщик, и приказание было исполнено немедленно. — Обтирать не надо, — в замогильном равнодушии просквозила брезгливая нотка. С дрожью, почти преклонив колени, эксперту вернули блокнот. Жнец выпустил несчастного из костяной хватки, но так, что смёл им с ног остальных, повалившихся со вскриками. И махнул грозной косой прямо над их головами. Вопли утихли, из шевелящейся груды доносилось только сдавленное кряхтение. Отелло поспешил обойти их и через очки вперил взор в скорчившееся тощее существо, схожее с хилой тенью, оно ещё вздрагивало. — Мелкая нежить, паучиха, — с облегчением констатировал эксперт. — Так и думал, присосалась к их примитивным мозгам и питалась негативом… Хорошо, что ты отсёк присоски. Без них она сгинет. Достав старомодные карманные часы, эксперт отсчитал секунды и удовлетворённо кивнул. Существо развеялось угольной пылью. Гробовщик промолчал, скрыв усмешку. А если бы они сами были обычными живыми людьми?.. Наверное, просто не мотались бы в такой час по тёмным закоулкам, и уже мирно почивали бы дома, запершись на все замки. — Ну что, в метро? — спросил он. Теперь Отелло безропотно согласился. Несмотря на возможности жнеца — мог сразу исчезнуть, став невидимым, — он очень не любил попадать в такие переделки. Оставшись в баре после их ухода, Эрик Слингби ещё изучал что-то, быстро отыскав у себя в планшете. Напарник не торопил его, хотя украдкой поглядывал на часы. — Не нравится мне вся эта история, — наконец изрёк Слингби, убирая гаджет. — И сдаётся мне, Лис повёл какую-то свою игру. — На то он и лис, — отозвался Алан с лёгкой улыбкой, но задумался. — Его будто совсем не заинтересовал Лунный гонщик. Странно, если это сбежавший Грелль Сатклифф… Не хочет ему мешать? — Не заинтересовал? Я бы так не сказал, насколько его знаю. Хотя, как его понять… Лишь бы не стал мешать нам, — утвердил Эрик, поднимаясь со стула. — Что ж, пойдём, полюбуемся ещё на эту легенду. Отелло тут накидал нам план, с каких ракурсов его заснять.