Источник милосердия

Сидя на краю крыши — одну руку небрежно свесив с колена поджатой ноги, другой поглаживая рукоятку бензопилы, — Грелль с высоты сопроводил взглядом до входа в метро щемяще знакомую пару. Оглянувшийся Гробовщик не увидел его под глубокой сенью темноты. Быстро они подобрались в попутчики… Скалились в недоброй улыбке острые зубы. Значит, Отелло тоже подключился к его делу. Этот милый проныра, который чаще путается под ногами, незаметно раскопает что угодно. А ему уже довелось удирать от собственного бывшего стажёра. Рональд заметил его мелькнувшую тень и помчался за ним с криком, как потерпевший: «Грелль, я знаю, это ты!» — бестолковая игра в прятки. Грелль припомнил, как раньше все они сами убегали в панике от его удушающих объятий. Смешно. Департамент не оставит его в покое. Там его окружали мертвецы. Они все мертвецы. И будут загонять его, как зайца. Ведь нет особой разницы, кого подхватить на острие своей косы смерти, отправляя в небытие. Он был таким же. А стал лишь призрачной тенью среди живых. Как любой жнец в невидимости. Но Грелль теперь не мог из неё выйти, утратив телесную оболочку. Возместить которую не хватало сил, как и попасть назад, разве только на чьих-нибудь плечах. Призракам нет места ни там, ни тут. В сущности, выбор у него невелик: уныло мотаться здесь привидением, пока может, скрываясь от своих и чужих, — либо вернуться, где будет спать в саркофаге, часы или века, он не узнает… Грелль предпочёл первое. Он помнил, как улетали оборванные клочья каких-то воспоминаний. Его окружили непроницаемые тени, нависая, и бесчувственная ладонь шевельнулась, привычно потянувшись к спасительной бензопиле. Помнил, как далёкий свет сжался в точку. Он ещё бился слабым пульсом, подобно свече на ветру, дробился до рези в глазах, покатившись кровавой слезой. Через шелестящие шорохи тоскливо осознавал себя под руками хилеров. Они и не думали его восстанавливать, просто делали его другим. Мёртвая вода без жалости смывала отжившую плоть, лилась почти неощутимо, напитывая запахом и привкусом холодного металла, горчащим во рту… Тщетно давить слезинку из сухих глаз. Онемевшее сердце не способно плакать. Только тянуло, тянуло сюда, опять встретить спокойный взгляд, в который ещё не нагляделся, коснуться руки, что умела удерживать с силой и бережно, будто они могли отвести от последнего края. Зачем ему оставили все чувства живой плоти, что теперь давили комком в горле. Ему было холодно, жутко холодно, а он давно позабыл эти ощущения неприкаянной души. Дрёма в где-нибудь уголке, относительно спокойном, пока как-то поддерживала зыбкий огонёк, который сжигал изнутри, но не грел. И обычного куска не съесть в своей бестелесности. Однако здесь, в мире смертных, было ещё кое-что. И оно его держало. Горячая, бьющая из свежей раны, кровь. Как приманка. Обычно жнецы, пресыщенные её видом, равнодушны к крови, и пристрастие к ней воспринимали сродни наркомании. Но для Грелля Сатклиффа она — его суть. Живая кровь, её запах, привкус будоражили, согревали, придавали силы, иначе он не был бы собой. В предвкушении подрагивали томно приопущенные ресницы и трепетали тонкие ноздри, жадно вдохнув тёплую сырость воздуха. Голодный язык лакомо пробежал по пересохшим губам. Вставая, Грелль откинул мешающие растрёпанные волосы, расстелив их в воздухе, выпавшая прядь скользнула холодной змеёй по оголённой шее. Неясный всхлип разразился вдруг смехом, нервным хохотом, пропавшим за гулом ночных дорог. Встрепенувшись, Алан опять оглянулся на полуразваленное здание, будто оно упорно взирало именно на него глазницами оконных провалов. Рядом Эрик, оседлав спортивный байк, застегнул шлем. — Покатаемся, что ли, пока дождёмся чуда… — Может, он сегодня не появится, — отозвался Алан. — Куда денется, самая для него погодка. В свете прожектора курилась от земли пока неясная дымка испарений, незаметно стягивалась, густея. Слингби успел познакомиться с компанией байкеров, которые приняли его за своего, хотя и заезжего гастролёра. Территория заброшенной промзоны служила им базой и заодно треком с препятствиями. Отсюда вились петли дорог, годных как для кросса, так и для прямых заездов на скорость. — Сегодня по списку сразу трое, один на месте. Ты проследи за ними, а я его отвлеку, попробую его притормозить и пощупать, что он такое, — напутствовал Эрик. Алан был невидим для людей и пешком, для лучшей манёвренности, чтобы смог занять самую удобную позицию где угодно. Носиться, как ветер, он умел не хуже прочих жнецов, а догонять байки сейчас от него не требовалось, лишь понаблюдать со стороны. Уже докурены последние сигареты, утробно урчали моторы, тарахтя или взрыкивая наизготове. С рёвом агрегатов отъехала первая группа, выруливая на трассу и набирая скорость. Эрик не торопился вперёд, пропуская хозяев. Обогнать их ему не составит труда, с помощью недоступных людям способностей. Слингби отвлёкся всего на секунду, не вертеться же по сторонам, наподобие флюгера. Вдруг рядом, блеснув лунным бликом, плавно подъехало колесо другого байка, отсвеченного холодным сиянием. Он встал в ряд с агрегатом Эрика, как в ожидании отмашки на старте. Искоса чуть повернул голову к озадаченному жнецу, и неспешно опять отвернулся. Словно бросил вызов, Эрик всем нутром ощутил его усмешку. За зеркальным стеклом закрытого шлема лица не разглядеть. Откуда он возник?! Оба уже сорвались с места, размышлять было некогда. Лунный гонщик дал ему фору, приотстав на два колеса, однако Эрик не менял скорости, и тот легко объехал жнеца, устремившись вперёд. Его байк был тяжелее спортивного, с навесами, но летел по трассе, будто не касаясь земли, оставляя шлейф серебристой пыли из-под колёс. Прибавив газу, Эрик понёсся за ним, лихо обходя других мотоциклистов, и не сводил внимательного взгляда со своей цели. Оставив ватагу позади, понимал, что в их глазах выглядел откровенным самоубийцей, и мчал в хвост загадочному гонщику. Не хватало малого рывка, чтобы его зацепить. Упрямо выжав из своей машины всё до предела, Эрик настиг его и попытался сбить, задеть колесом. Гонщик увернулся, отойдя вбок. Слингби повторил его манёвр, стараясь прижать. Теперь они шли почти вровень. Короткое столкновение высекло искры и заставило вильнуть лёгкий спортивный байк, порядком разозлив Эрика. Этому блестящему выскочке ничего не стоило угнать вперёд, но держался поблизости. Бессмертный, что ли?.. Восстановив равновесие, Эрик с ухмылкой вновь пошёл на сближение, намереваясь попросту столкнуть его ногой. Перекидывая тревожный взгляд с байкерской команды, далеко отставшей, на эту безрассудную пару, Алан сосредоточенно следил за гонкой, вытянувшись в струнку на верхушке дерева у поворота, откуда было хорошо видно всю трассу. И наблюдал не он один. Незаметный под густым покровом пролеска, Грелль Сатклифф смотрел, как сгустком лунного света проносился серебристый байк. Знал, что в хвосте его марева кто-нибудь, словно отуманенный, сорвётся с пути, расшибаясь в кровавое месиво. И багровые пятна в свете фар наконец окрасят горячим красным такой бесцветно серый мир. Прокатился бы он за спиной этого гонщика. Рухнувший на бок спортивный мотоцикл провернуло волчком, вышвырнув к обочине скорченное тело, юзом по сырой дороге. «Так тебе и надо!» — злорадно подумал Грелль. Эрик не учёл, что пинком сам только оттолкнётся с ускорением, и вырвало руль из рук. В рёве, запоздалом взвизге тормозов, с глухим грохотом опрокинулся, наскочив на брошенный байк, другой гонщик, и за ним врезались на всей скорости ещё двое, оторвавшиеся от кавалькады. Остальные успели сбавить ход перед свалкой разогретого металла. Из которой беспомощно крутилось в воздухе торчащее колесо над чьим-то покорёженным телом. С каким удовольствием Сатклифф лично собрал бы их души. Но только стиснул рукоятку шумной косы смерти. Мимо него промелькнул тёмный плащ Хамфриза. Алан знал своё дело, с каменно непроницаемым лицом сверился по списку. Грелля он так и не засёк. Хищные ноздри Сатклиффа жадно вдохнули запахи остывающего металла вперемешку со свежей кровью, через которые пробился ядовитый душок бензина. Грелль уронил взгляд на просочившийся к его ногам радужный потёк. Добавить им огоньку… Крохотная зеленоватая искра от смертной бензопилы, и неясное пламя вмиг пробежало к валяющемуся байку. Гулкий дымный взрыв разогнал притормозивших людей. Змеились острозубой улыбкой тонкие губы, готовые разорваться безудержным смехом. Пока в кустах не завозился и приподнялся Эрик, придерживая голову с наполовину сорванным шлемом. Алан обернулся к нему. — А где этот… что свалился с луны? — первое, о чём Эрик спросил. Алан пожал плечами. Лунный гонщик исчез, он умчался вперёд, несмотря на упавшего Слингби. — Так, — Эрик, сев прямо на земле, достал планшет, быстро с кем-то связался. — Это не заблудившаяся душа. Он либо демон, либо жнец, — доложил. — Тем лучше. Захватим его другим способом, — легко, почти весело, ответил знакомый беззаботный голос. — Из сети ему не вырваться. Ах вот за кем они охотятся! И с чего Грелль вообразил, что его собственное бесполезное существо кому-то интересно? Его списали. Сколько было таких, исчезнувших: одним больше, одним меньше — какая разница. Но он ещё в состоянии им помешать, и почему бы не помочь таинственному гонщику. Грелль не знал, кто он, да это и неважно. Приметил его следующей ночью после побега, толком не зная, куда приткнуться. Призрачный байкер лунным бликом мелькал по ночному городу, пролетал по крышам, едва их касаясь. Увлечённый его прогонами Грелль потащился за ним и не задумался, что демоны подбирают блудные души, заставляя себе служить. Гонщик, словно заманивая, неизменно приводил его к кровавой жатве и её жаркой энергетикой подкреплял мёртвого жнеца, не давая раствориться в провале небытия. А может, сам был таким же… — Вот же гад!.. Чтоб его самого где-нибудь так снесло, и голову оторвало, — выбранился Слингби, совсем не торопясь встать с места. — Заодно и кое-что другое. Если, конечно, оно у него есть… — Сомневаешься? — иронично полюбопытствовал Алан. — Имей он яйца — не прятал бы морду, — Эрик высказался прямо и без стеснения. — Защитный шлем у него в стиль, — Алан улыбнулся в ответ на ворчание напарника, знал, как Эрик не любит проигрывать. Однако обратил внимание, что он, морщась, то и дело поправлял у себя в паху. — Что там у тебя? — То же, что у всех, — привычно огрызнулся Слингби, отвернувшись от его мерцавших зеленью глаз. Хамфриз-то видел, как неудачно он свалился с байка. — Ушиб или защемил? Давай-ка посмотрим, — качнув головой, Алан присел рядом и уверенно взялся за застёжку его штанов. — Эй! Что за… — Эрик попробовал возмутиться, но смирился, убрав свои руки. Не хватало ему зажиматься, как непоротой девочке! И как бы ещё не пришлось показывать своё добро всем подряд в лазарете, добравшись туда нараскоряку, будто в штаны наложил, вдобавок выслушивать издёвки о ловкости жнеца. Прохладно тёплые пальцы трогали бережно, ощупали мошонку и за ней, скользнули в горячей складке между пахом и ногой. Лёгкие прикосновения чужой руки были приятными, даже очень. Эрик заёрзал, и притих, доверившись. Затаив дыхание, следил за ласковой ладонью, что снова обвела, перебирая, мошонку и мягко сжала дрогнувший член. И без раздумий продолжила волнующие поглаживания, поощряя его набухать. Эрик выдохнул, забыв обо всём, не дерзнув взглянуть на напарника. Только бы он не остановился… В невыносимо постыдных, жарких ощущениях член отвердел, тянул в паху занемевшей тяжестью. Томительно застыли мгновения, пока ловкая рука то захватывала ствол, споро сдвигая кожицу, то перебирала, поглаживая и подминая пальцем сочащуюся упругую головку. Хотелось быстрее, горячее, во влажную тесноту… В паху сухо жгло. И выплеснулось вязкой влагой, внезапно облегчив пустотой. Отозвалось звоном в ушах, расплывалась темень рваными пятнами. — Всё у тебя в порядке, — будто сквозь вату, донёсся ровный голос Алана. На нос Эрика снова сели очки. — Проверил? — криво усмехнулся Эрик, достав сигарету. Хамфриз промолчал. Как нелепо, у них ни поцелуя, ни объятий. Опомнившись, Сатклифф тенью отступил за ствол дерева, прислонясь к нему спиной. Запах чужого семени раздражал и вновь растревожил, забившись жилкой на виске. Прижаться бы к любимому плечу, задыхаясь, тонуть в родных ласках и ощущать, впитывая, его близкую силу, которую хорошо знал. И пусть бы он любил так, что сотрясались стены, до онемения связок в паху и жжения истёртых слизистых, чтобы наконец сводило пульсирующими волнами внутри и угомонилось измятое, испятнанное упоёнными поцелуями тело, выжатое полностью остатком мутно-прозрачных капель. Сквозь темноту призрачных воспоминаний донеслись затихающие сирены и слепящий свет фар подруливших машин служб спасения. Свет рассыпался тысячами тёплых огоньков из окон, разноцветно вспыхивал ночными витринами и переливался в темноте бегущими цепочками транспорта, еле заметным маревом окутав город. Окно никак не хотело закрываться, девочка с усилием толкнула его несколько раз. Раму точно заклинило. Будто между ней и оконным проёмом встряло препятствие, куда она упиралась плоскостью. Пожав плечами и вздохнув, девчонка вернулась к своей кровати. Только успела глянуть на спящую сестру, как окно с грохотом распахнулось полностью, обдав коротким порывом ветра, взвихрив и сорвав со стола бумажные листки. Её испуганный взгляд метнулся по сумраку тесной комнаты, зацепился на скрипнувшей дверце шкафа с зеркалом. В лицо дохнуло мятным холодом и повеяло отголоском горького миндаля: «Привет, детка! А вот и я…» — на отзеркаленной тени хищно сверкнули острые зубы.