***
По прилёту у Фрэнка был один свободный день, половину которого он потратил на размещение в выделенных комплексом Уэя апартаментах, а оставшуюся половину - на виртуальное общение с Дэйвом. Несмотря на то, что он улетел буквально несколько часов назад, тоска по Джерси и по бойфренду (это слово вообще ещё используют?) уже начинала в нём активно разрастаться, и Калифорния со своими пальмами и солнцем выглядела как-то лицемерно. Впрочем, как и всё, что он обрёл со сменой тренера. - Я, правда, не знаю, что может быть хуже того, что ради своей мечты мне пришлось пожертвовать Мисс Рози и тобой! – жаловался Фрэнк, как обычно, немного преувеличивая. Дэйв по ту сторону экрана выдержал паузу, которую фигурист принял за сочувствующе-сострадательную. На самом деле, он не ожидал никакой ответной реплики, и более того – рассчитывал, что они, наконец, поговорят об отношениях, но у Дэйва явно были другие планы. - Говорят, что Уэй гомофоб. Я читал сегодня парочку его интервью, и то, что он говорит, звучит не очень-то толерантно, - Дэйв грустно усмехнулся, а затем добавил: - Хотя, может, все это было ради пиара. - Дерьмо, - выдохнул Фрэнк. Как бы там ни было, насколько беспринципным должен быть человек, чтобы ставить свою карьеру выше целых групп меньшинств? Несмотря на плачевность ситуации Фрэнк верил, что сможет с этим справиться. Жизнь в Джерси, одноклассники-гомофобы и извечные шутки тренера Дэйва и его команды немного его закалили. Последние иногда были по-настоящему обидные, хоть ни Фрэнк, ни Дэйв и не подавали никогда виду. Возможно, они просто заранее были более подготовлены к столкновению мнений, потому что начинали свои отношения на поле тестостерона. Точнее, на ледовой арене, где в первую очередь тренировались хоккеисты, а уж потом – фигуристы. Фрэнк и Дэйв познакомились год назад, как раз когда хоккеисты освобождали каток после тренировки. Большинство не понимало фигурное катание как вид спорта и считало это в лучшем случае занятием для девчонок, в худшем - жалкой имитацией спорта. Но Дэйв в тот день выделился. Он наблюдал за тренировкой Фрэнка с таким восхищением, что Фрэнк и правда почувствовал себя суперзвездой. А потом они пошли на свидание, и всё закрутилось так быстро, что Айеро не успел даже насладиться периодом, когда чувства затуманивают весь разум, а на деле не вполне понятно, как к тебе относится партнер и взаимны ли твои чувства вообще. Может, оно и к лучшему?***
Надо признать, новый спорткомплекс оказался гораздо лучше, чем тот, на котором занимался Фрэнк в Джерси. Всё было оснащено с умом, любовью и с явным знанием дела. Живые цветы вместо искусственных, диваны с дорогой обивкой и автоматы с протеиновыми батончиками – всё это заставляло задаваться Фрэнка вопросом: «Какой же у них лёд и спортзал, если хватило денег на такое». Обида за родной комплекс кольнула сердце, но отрицать было глупо: перемены действительно были к лучшему. Несмотря на разницу во времени, Фрэнк встал довольно рано, и, к его сожалению, вовсе не потому, что его переполняло чувство ответственности. Причиной послужил плохой сон. Сначала Фрэнк размышлял об их с Дэйвом будущем, а потом – о новости о том, что его новый тренер, вероятнее всего, был гомофобом. Он пытался придумать, как оптимальнее всего вести себя, какую выбрать тактику, стратегию, стоит ли вообще продолжать занятия с подобным человеком? Принципы или будущее? Уснул, так и ничего не придумав, а, проснувшись, решил сходить на тренировку в зал, чтобы размяться после перелёта и отвлечься от тяжелых размышлений. Уэй у силовой рамы в тренажерном зале застал Фрэнка врасплох. Ему почему-то показалось, что вопрос с выстраиванием отношений должен решиться прямо сейчас, и он на некоторое время залип, не зная, что делать. Тренер его не видел, видимо, слишком увлечённый приседаниями или мыслями о сожжении всех геев или лесбиянок. Как вариант. Стоять на одном месте стало неловко, поэтому Фрэнк решил привлечь к себе внимание: - Оу, - тихо и неуверенно, - простите, я не думал, что здесь кто-то будет. - Уэй поставил на место гриф, шумно выдохнув, и повернулся к Фрэнку. - Ты Айеро, верно? – спросил он. Дыхание его было тяжелым, а на лбу и груди блестели капельки пота. Тёмно-серая майка в некоторых местах выглядела мокрой. Фрэнк растерянно кивнул, смутившись. Возможно, они мельком виделись раньше на соревнованиях, но сейчас это ощущалось иначе. Джерард - мистер Уэй - оказался симпатичнее, чем Фрэнк помнил. – Здравствуй! Рад тебя видеть, - Джерард подошел к Фрэнку и с неловкой улыбкой на лице протянул руку, которую Фрэнк спешно пожал. - Не думал, что в зале кто-то будет, - повторился Фрэнк. - В Джерси в такое раннее время зал был пустой, - сказав это, он мысленно ударил себя по лбу. Конечно же он был пустой, ведь там занималось меньше народу, чем здесь. Он не был рассчитан специально для фигуристов. - Так ты жаворонок? – спросил Уэй, возвращаясь к тренажеру. Рядом стояла бутылочка с водой, которую мужчина тут же взял в руки. - Вообще-то нет, - Фрэнк выдержал паузу, но подумал, что Джерарду нужно какое-то объяснение (по крайней мере, мисс Рози всегда нужно было), поэтому добавил: - просто плохо спалось. На этом их не очень-то содержательный диалог подошел к концу, и следующие двадцать минут оба занимались молча, пока Уэй, уходя, не бросил: - В следующий раз я не позволю тебе заниматься после плохого сна. Не истязай себя за зря. Что ж, Джерард Уэй, действительно, был выдающимся фигуристом. Как и многие, впервые на лёд он встал в пять лет. Сначала всё это было детской забавой, но родители быстро увидели в нём потенциал и потому передали его в руки к тренеру, который настоял на том, чтобы Джерард работал в паре. Сказал, что техника его посредственна, но зато внешность что надо: в паре смотреться будет идеально. Так и поступили. С тринадцати лет и до завершения карьеры он работал только с одной девушкой – Линдси Баллато. Вместе они стали двукратными чемпионами США, чемпионами мира, а на Олимпиаде-2010 в Ванкувере заняли четвёртое место. У них было всё или почти всё: синхронность, чистые выбросы, подкрутки, невероятно красивые программы и необъяснимая химия. Когда они выходили на лёд, трибуны замирали. Их очень любили независимо от спортивных результатов, и все были уверены, что, в конце концов, Уэй сделает Линдси предложение, как это уже было у Транькова с Волосожар, у Родниной и Зайцева, у Лобачевой с Авербухом и у других пар. Но неожиданно для всех после Олимпиады Джерард пропал, а Линдси, пропустив постолимпийский сезон, вышла на лёд уже с другим, с Энтони Фрэйзером. Люди задавали вопросы, но не получали на них ответов: федерация, тренерский штаб и сами спортсмены - все молчали. В итоге в микст-зоне журналисты без конца мучили Линдси расспросами о её бывшем партнёре вместо того, чтобы обсуждать её новый опыт и процесс притирки к новому партнёру. Столько лет вместе! Как она может не знать? По требованию Баллато или же по собственным соображениям, Джерард всё-таки объявил о завершении карьеры и вновь исчез с радаров на два года. За это время о нём почти забыли, но самые преданные фанаты надеялись на возвращение. И они дождались. Правда, не в том виде, на какой рассчитывали. Уэй откатал несколько больших ледовых шоу, а в декабре 2013 года объявил о наборе своей первой команды фигуристов. Общественность была в шоке. Быть выдающимся спортсменом - одно, но стать тренером в двадцать один – совсем другое... Хорошего фигуриста в Джерарде Уэе видели очень многие, но вести детей на тренировки не спешили, поэтому начинал он с очень небольшого количества подопечных и почасовой аренды самого дешёвого катка. В его первом наборе было всего пятеро девочек, но все были на редкость талантливы и настроены на победу, поэтому вскоре стали выигрывать у детей других тренеров на местных соревнованиях. Родители пришли в восторг, рассказали своим друзьям, те – своим и так далее. Через год пришлось перебраться на арену побольше. К счастью, количество учеников окупало стоимость аренды, а денег даже оставалось на скромное существование. К моменту, когда первый набор достиг возраста тринадцати лет, случилось первое более-менее значительное достижение в тренерской карьере Джерарда. Лили Джонс, которая в семь лет перешла к нему, стала чемпионкой США на соревнованиях среди юниоров, а затем выиграла и юниорский чемпионат мира. Тут-то в нём наконец-то увидели действительно хорошего тренера, способного воспитать спортсмена с большой буквы! Ему понадобилось шесть лет, чтобы его заметили более крупные спонсоры, выделили ему собственный каток и позволили набрать собственный тренерский штаб. Вместе с этим пришло ещё больше учеников, большая узнаваемость и авторитет. Для Джерарда это значило многое. Как минимум он убедился в том, что годится на что-то ещё, кроме представительства Америки на мировой арене и отступления от собственных желаний. Он едва смог восстановиться после Олимпиады-2010, когда не видел вокруг никого и ничего, а в особенности - смысл жить и продолжать делать хоть что-то. Так что победы учеников буквально открыли второе дыхание. Лили Джонс, однако, была не единственной сильной ученицей. Она стала лишь первым звеном в длинной-длинной цепочке событий. После неё в «Амбреллу» стали приходить ребята, которые раньше предпочли бы кого-то другого, такие, с кем практически не надо было заниматься, к кому не надо было искать индивидуальный подход и исправлять технику: хоть завтра бери под руку и поезжай завоёвывать медали! Таким образом, последние два сезона ученики Джерарда стабильно находились в первой пятёрке фигуристов США, периодически выбиваясь на призовые места на международных прокатах и более крупных внутренних соревнованиях. Сегодня Джерард Уэй - тренер, которого за отстранённость и холодность побаиваются ученики, которым восхищаются родители и коллеги, и которого в узких кругах зовут надеждой американского фигурного катания.***
Наверное, у Фрэнка были какие-то неправильные представления о том, какими должны быть отношения между тренером и подопечным, потому что он вот уже пятнадцать минут мучил себя вопросами, на которые, он был уверен, никогда не получит ответа. В кафе было довольно тихо, а Линда как обычно была занята бумагами, так что его мысли никто не прерывал. Он знал лишь о двух моделях отношений: дружественной и не очень. Дружественная модель была, например, у него с Мисс Рози. Фрэнк был знаком с ней очень давно. Вместе они прошли через многое, и несмотря на то, что, во-первых, она была сильно старше, а во-вторых, всегда старалась держать дистанцию, Фрэнк всё-таки мог назвать её своей подругой с полной уверенностью. Ну ладно, с уверенностью на девяносто пять процентов. Вторую модель он наблюдал лишь со стороны, когда смотрел на тренировки Дэйва. Его тренер мог кричать на команду матом, оскорблять их всех или кого-то конкретного, но, словно какого-то абьюзивного, но очень заботливого отца, тренера любили, слушались и даже уважали. Это Фрэнку было совсем не понятно: ну как можно уважать кого-то, кто позволяет себе называть тебя никчемным выродком? Ладно, в общем и целом такие взаимоотношения имели право на существование. Вопрос был совершенно в другом: чего, блять, ожидать от Уэя? Они молчали на протяжении всей тренировки в зале, если не считать той фразы перед уходом Джерарда. После он делал вид, будто Фрэнк не выходил на лёд, не прокатывал свою старую программу и не бился о тройной аксель. Да, они ещё только собираются обсудить все нюансы. Да, Айеро был не единственным на катке, но всё-таки… Почему не было ни одного комментария даже в адрес падений? Из-за этого Фрэнк чувствовал себя просто омерзительно: на него будто накинули мантию-невидимку против его воли. Он перешел в академию «Амбрелла» не для того, чтобы остаток своей спортивной карьеры провести в тени какой-нибудь Лили Джонс или любого другого спортсмена-вундеркинда! Он был лучшим в группе Мисс Рози, он привык к вниманию, и ему нравилось быть в центре внимания. Так что этим он точно ни с кем не планировал делиться. К моменту, когда Фрэнк успел разозлиться на собственные интерпретации действий нового тренера, венец всего этого безобразия вошел в кафе и тут же пошел по направлению к их столику. - Фрэнк, не лезь. Я всё сделаю сама, - едва слышно прошипела Линда, завидев Джерарда. - Мистер Уэй, - поприветствовала она, протянув руку. - Что вы, можете звать меня просто Джерард, - Уэй слегка улыбнулся и сел напротив Линды. – И снова здравствуй, Фрэнк. - Угу, - невнятно промычал Фрэнк и пододвинул стакан с милкшейком поближе к себе, чувствуя потребность хоть как-то оградиться от мужчины. «Просто Джерард» подозвал официанта и заказал себе чашку эспрессо, одновременно доставая из сумки ежедневник. - У меня ещё сегодня занятия с юниорами, так что я предлагаю сразу перейти к сути, - сказал он, открывая ежедневник на нужной странице. Линда что-то открыла на рабочем ноутбуке. - Да, - утвердительно кивнула она. – Тренировки, питание, предстоящие соревнования и программа. Вот программа тренировок, по которой занимался Фрэнк, - Линда протянула стопку бумаг. – Я решила, что продублирую вам это в печатном виде на случай, если у вас не было времени ознакомиться. - Всё в порядке, спасибо, - ответил Джерард. – Я всё внимательно изучил, но едва ли в будущем мне это понадобится, - он перевел взгляд на Фрэнка, немного задержался на нём и вновь посмотрел на Линду. Сердце Фрэнка пропустило удар из-за внезапно нахлынувшего чувства, которое он никак не смог идентифицировать. - Почему, мистер Уэй? – спросил Фрэнк, опередив Линду. - Потому что ты не будешь тренироваться с юниорами, Фрэнк. Повисла тяжелая тишина, из-за которой у Фрэнка возникло ощущение, будто сердце стучит где-то в висках. Он посмотрел на маму, но она выглядела не менее удивлённой. Это лишь больше взволновало его. Всё окружающее пространство размылось, оставив только дикий стук в ушах и шум дыхания. Фрэнк даже не заметил, как официантка принесла Уэю кофе, как он отпил немного, сильно сморщив нос, и как вновь стал говорить с Линдой. - Я вам не подхожу? – кажется, Фрэнк встрял посреди разговора, но не то чтобы его это сильно заботило. По выражению лица Джерарда было видно, что тот раздражён. «Неужели фигурное катание значит для меня так много?». - Ты не будешь тренироваться с юниорами, Фрэнк, - более настойчиво повторил Уэй и накрыл холодную от коктейля руку Фрэнка своей теплой. Будто извиняясь, улыбнулся ему уголками губ. – Я хочу перевести тебя во взрослый раз- - Но это абсурд! – перебил его Фрэнк, дёрнувшись. Некоторые посетители за соседними столиками обратили на них внимание. – Я не мог дать фору, даже соревнуясь среди юниоров, а вы… Вы предлагаете мне опозориться среди людей, которые на десять лет старше меня? Спенсер, Уайт, Миллиган... меня же засмеют! - Фрэнк, держи себя в руках, - шикнула Линда, уже готовая извиняться за вспыльчивость сына и отговаривать Уэя от отказа от них. О нем ходило столько слухов… — Тренеру виднее. Твоё дело – кататься и не задавать лишних вопросов, — это звучало грубо. - Доверь все вопросы мне, дорогой. - Успокойся, - твёрдо сказал Уэй и посмотрел на Фрэнка холодным взглядом. – Ты, наверное, думаешь, что я знать не знаю ни тебя, ни твои способности, - он скрестил руки на груди, и Фрэнк - умышленно или нет - повторил за ним. - И ты, полагаю, уверен в том, что я не обращал на тебя внимание сегодня, когда ты разминался на льду и пытался прыгнуть аксель, который у тебя почти получился. Не пытайся скрыть смущение, Фрэнк, я все вижу. – Фрэнк что-то пробубнил и спрятал лицо в ладонях, чувствуя себя так, будто вышел на многолюдную улицу совершенно голый. Ему хотелось провалиться прямо здесь и сейчас. Мама была права: не надо было ему вмешиваться и вообще идти сюда. Лучше бы прогулялся по городу или поспал. – Правда в том, что я бы не стал тратить время на бесперспективного фигуриста, даже если бы мне заплатили в десять раз больше, чем платите сейчас вы. Я знаю, на что ты способен и уж точно знаю, что делать. - Да, - прохрипел Фрэнк, собравшись с мыслями и наступив на горло гордости, – но я думал, что буду пытаться выбиться на пьедестал среди юниоров. Такие новости… несколько неожиданные, хах. - Ты не умеешь ставить цели, Фрэнк, - тон Джерарда изменился, и он слегка улыбнулся. – Именно поэтому тебе нужен я. Конечно, ты мог бы просто сменить хореографа, усложнить произвольную программу, освоить с Мисс Рози оставшиеся прыжки и войти в тройку лучших среди юниоров уже в будущем сезоне, но для чего топтаться на месте? Если хочешь заниматься фигурным катанием серьёзно, то и амбиции надо иметь серьёзные. – Он выждал короткую паузу и, поняв, что у Фрэнка вопросов больше нет, продолжил начатый ранее разговор с Линдой. - Завтра встреча с моим диетологом. Результаты анализов свежие, так что сдавать их повторно не вижу необходимости. Питание обсудите с ним, и, Фрэнк, - Уэй снова посмотрел на подопечного, - я боюсь, что это твой последний милкшейк. По крайней мере, на ближайшее время. В нём слишком много углеводов. – Фрэнк фыркнул, но всё-таки слегка улыбнулся, сделав ещё глоток. Из-за внезапной новости все оставшиеся вынесенные на обсуждение вопросы отпали сами собой. Как можно говорить о соревнованиях, если Фрэнк ступает на совершенно новую, ранее им не изведанную территорию? То же самое можно было сказать о новой программе: пока не будут известны все возможности, бесполезно обсуждать, какую программу хочет Фрэнк. В конце концов, он пока ещё даже не виделся с хореографами и не знал всю внутреннюю кухню академии, чтобы хотя бы морально подготовиться к тому, что его ожидает. Он даже не знал, будут ли его спрашивать, под какую музыку он хочет кататься, или просто поставят перед фактом и скажут: «Делай»? На самом деле, Фрэнк всегда воспринимал фигурное катание как способ самовыражения, и даже у мисс Рози с ее консервативным подходом и убежденностью в том, что юниоры должны быть максимально нейтральными во всех отношениях, кроме техничности и артистизма, он выбирал музыку и костюмы, насколько это позволяла Линда, сам. Если сейчас на него наденут оковы и скажут плясать под дудку, он просто уйдет из спорта, как бы тяжело это ни было. В конце концов, ему всего шестнадцать лет, жизнь только начинается! Если уж за столько лет карьера фигуриста не заладилась, то, наверное, не стоит и пытаться? Чуть позже вечером были проставлены последние подписи и печати, и Фрэнк Айеро был официально закреплен в качестве ученика Джерарда Уэя в академии фигурного катания «Амбрелла». «Господи, кто вообще придумал назвать академию фигурного катания в честь зонта?» - думал Фрэнк, готовясь ко сну после тяжёлого дня.***
Фрэнка разбудил звонок будильника, от которого он ещё не успел отвыкнуть, но который здесь, в Лос-Анджелесе, воспринимался несколько иначе. Не зашторенное с вечера окно впускало в комнату ослепительно-яркий свет, из-за чего Фрэнк какое-то время не мог раскрыть глаза полностью. Оно выходило на дорогу, а напротив стоял примерно такой же жилой дом, разве что несколько ниже, и всё равно солнце умудрялось слепить так, как ему и положено в середине лета. На этот раз, хотя, у сонливости снова была дополнительная причина, о которой Фрэнк старался не думать и о которой ему уж точно нельзя будет трепаться в стенах академии, если только он не хочет, чтобы его прогнали с тренировки по причине «сочетание плохого сна и интенсивных тренировок - не лучшее для растущего организма». Или чтобы его затравил собственный тренер. Причина эта по-прежнему была в Дэйве. Неопределенностей между ними становилось только больше, но даже не это так ранило Фрэнка, как зависть и злость, присутствовавшие в голосе парня во время прошлого разговора. - Ты же знаешь, что здесь у нас не так много места, чтобы разогнаться, в отличие от твоего нового катка, — вот, как он сказал. Кроме этого, Дэйв жаловался на погоду в Джерси, на тренера, на ребят, на свою новую экипировку, на боли в ногах после тренировок - на всё. В конце концов, это разозлило Фрэнка так сильно, что он просто накричал в трубку. - Ну так бросай все и приезжай в Калифорнию! Смени команду и попробуйся в какую-нибудь другую! Хватит ныть, Дэйв, и грузить меня своим нытьем! Мне это нахуй не нужно. Если ты настроен действовать – я тебе помогу, а если нет, то, просто, блять, отъебись от меня! С тех пор они не общались, хотя прошло уже дня три. Это трёхдневное молчание было восполнено большой продуктивностью в профессиональной сфере. Фрэнку успели прописать диету с повышенным содержанием белков, программу тренировок и познакомили с тренерами. Хореографа звали Александр, и на первом групповом занятии ему удалось сразу же расположить Фрэнка к себе и избавить зал от неловкости. Хотя иногда, как казалось Фрэнку, его было слишком много. Противоположностью ему был тренер по общефизической подготовке, Грегор, с которым Фрэнк даже по делу иногда побаивался поговорить. Ну а тренер по прыжкам, Арнольд, был чем-то средним между этими двумя. Фрэнк виделся с ним не так часто, поскольку Арнольд работал преимущественно с детьми помладше, но сам факт его постоянного присутствия в академии вселял уважение. Мисс Рози вызывала специалистов такого плана за дополнительную плату по индивидуальному запросу. Вообще это всё, включая большое количество тренеров, помимо вышеупомянутых трёх, было жутко непривычным, поскольку раньше даже программы Фрэнку ставила сама Андреа, привлекая профессиональных хореографов в редких случаях. Расписание было плотное. Сначала Фрэнк шёл в зал общефизической подготовки, а потом на лёд, доводить до ума нестабильный тройной аксель и закреплять четверной флип. В довесок к этому он отрабатывал некоторые элементы намечающейся программы вроде всевозможных связок и тройных каскадов. Вечерами два раза в неделю его ждал класс по хореографии, где он в группе работал над пластичностью движений и теми навыками, которые придавали программе эстетически приятный вид. Словом, дел хватало с лихвой, но не думать о Дэйве и ссоре с ним Фрэнк не мог. Поэтому, когда он пришёл на очередную тренировку, его никто не узнал: ни тренеры, ни хореограф, ни остальные фигуристы. Обычно более открытый и приветливый, он был мрачнее тучи и несколько перерабатывал, что вызывало опасения: иногда такое может приводить к истощению моральных и физических сил и травмированию. Но никто ничего не сказал, потому что Фрэнк был своего рода диковинкой, с которой было непонятно как обращаться. Сообщение от Дэйва пришло во время занятий по общефизической подготовке. Вообще-то обычно он не отвлекается на телефон, но именно в тот день рука постоянно тянулась проверить уведомления. И вот когда на экране, наконец, засветилась иконка, Фрэнк даже обрадовался. Пока не прочёл содержимое сообщения. «Фрэнк, общаться с тобой стало невыносимо. Как только ты переехал в ЛА, ты зазнался и стал циничной, эгоистичной сукой, которую не интересует ничего, кроме неё. Ты был милым и понимающим, а сейчас я только ещё больше нервничаю и переживаю от общения с тобой. Нам пора расстаться». «Прежде чем ты спросишь: да, я тебя бросаю». Фрэнк выбежал в коридор, забив на тренировку, и быстро набрал номер. - Циничный? Ты, блять, серьезно? Я не знаю, что за коктейли тебе намешивает твой тренер, но они явно ударили тебе по мозгам. Я здесь неделю пробыл! Иди нахуй, Дэйв! На крики Фрэнка из зала вышел парень, имя которого Фрэнк не запомнил: - Все в порядке? – спросил он, тяжело дыша. - Да, просто трудности в личной жизни, - Фрэнк наклонился и поднял телефон, брошенный в порыве гнева на пол. - Понимаю… - он похлопал Фрэнка по плечу. – Девушки могут быть надоедливыми и истеричными. - Они ангелы! Поверь мне, - Фрэнк скинул его руку с плеча, - нет ничего хуже, чем встречаться с инфантильным пессимистом, который даже не собирается решать свои проблемы. - Оу, так ты гей? Би? Смотри, чтобы Уэй об этом не узнал. Он не очень-то любит... ну, ты понял. - И без тебя знаю, - буркнул Фрэнк, возвращаясь в спортзал. Он тут же поймал на себе не одобряющий взгляд Грегора, и потому поспешил вернуться к выполнению упражнения.