Сквозь лёд

Каждый вдох отдавался вспышкой боли, от которой темнело в глазах и подступала тошнота. Не было ни одной позы или положения тела, в котором существовать было бы комфортно или, по крайней мере, не так больно. Боль давно уже стала одним из органов, без которого представить организм сложно. Анальгетики едва ли справлялись. Сжав зубы и поправив на плече сумку, Якоб пошёл по тёмному коридору академии и вскоре оказался на улице. Шум проезжающих мимо машин тут же ударил ему по ушам, и он поморщился. Всё, что он чувствовал сейчас, - злость самых разных оттенков и нескончаемая боль. Они – все они – считают, что могут что-то указывать ему, раздавать советы. Думают, что знают, каково это, когда на самом деле… Где-то на задворках сознания появилось небольшое чувство вины перед Фрэнком за то, что накричал на него без причины, но это чувство быстро перекрылось другим – раздражением. Он не поймёт, даже если Якоб обо всём расскажет. До ставшего уже родным здания он добрался довольно быстро. Серо-зелёного оттенка стены будто с насмешкой посмотрели на него, когда он, раскрыв дверь, вошёл внутрь. - Доктор Уэй у себя? – спросил он у девушки на ресепшене, решив не тратить время на любезности. - Да, но у него сейчас пациент. Молодой человек! – воскликнула девушка, но так и продолжила наблюдать широкую спину. Когда Якоб подошёл к двери нужного кабинета, решимости поубавилось. Был ли он готов услышать то, что ему скажут? Что-то внутри подсказывало, что на хорошие новости рассчитывать не стоит, что лучше притвориться, будто всё не так плохо и дотерпеть уже до конца сезона с божьей помощью обезболивающих. «Дотерпеть? В олимпийский сезон?» - насмехалась другая его часть. Прежде чем внутренний диалог перерос в открытый конфликт, дверь кабинета открылась, выпуская пациента и открывая обзор на Якоба с занесённой вверх для стука рукой. - Якоб? – удивился доктор Уэй. – Проходи, у меня есть время до следующего пациента. - Якоб кивнул и, зайдя, закрыл за собой дверь. В нос ударил запах лекарств вперемешку с еле уловимым ароматом одеколона. Шлейф тянулся за белым халатом. Якоб тяжело сел на стул, чувствуя небольшую толику облегчения. Майкл в кресле напротив внимательно смотрел на него в ожидании. - Травма снова беспокоит, - начал Якоб. – Раньше болело не каждый день и не так сильно, но несколько дней назад… - он замолчал, не решаясь продолжить. Уэй нахмурился и, развернувшись к шкафу с документами, принялся сосредоточенно перебирать папки. - Что этому предшествовало? – спросил он, наконец, найдя то, что искал. Результаты последней диагностики. Якоб опустил голову и вперился взглядом в сцепленные в замок пальцы, размышляя, о чём сказать можно, а о чём лучше умолчать. Когда он вновь посмотрел на врача, то встретился с его взглядом: внимательным, строгим, но в то же время понимающим. - Гран-при в самом разгаре, - объяснял он. Майкл кивнул. – Не знаю. Я просто тренировался как обычно. Мы с Джесс катали короткую программу, и во время тренировки я почувствовал… - он замолчал, не желая договаривать. – Могу я получить, ну, - запнулся, наблюдая реакцию врача. Признаков недовольства или злости не было, поэтому продолжил: - рецепт на, может, более сильные анальгетики? – На лице Уэя не дрогнула ни одна мышца. Он сидел в кресле, как сидел до этого, а на столе перед ним лежала история жизни Якоба, в которой было записано всё, начиная с растяжения, которое он получил в шесть лет. «Что ты на меня смотришь? Просто скажи уже: да или нет? Да, чёрт возьми, или нет?». Но Майкл сидел, подперев голову рукой, и продолжал прожигать в Якобе дыру. Показалось, что прошла уже целая вечность, когда врач, наконец… кивнул? - Да, - снова кивнул Майкл, словно знал о сомнении Якоба. – Да, ты получишь рецепт на сильное обезболивающее, а потом грохнешься в прямом эфире! Ещё и Джесс за собой потащишь! – он откинулся на спинку кресла и наблюдал за проявлявшейся на лице Якоба злобой вперемешку с отчаянием. - Нет! – возразил Якоб и хотел что-то добавить, но Уэй ему не дал. - По-хорошему ты должен сказать об этом тренеру, сняться с соревнований и снова обследоваться. Я тебя хоть прямо сейчас на МРТ отведу и госпитализирую, если всё настолько плохо, насколько ты говоришь. - Ладно. Нет. Не настолько. - Но МРТ всё-таки сделаем, - Майкл встал с кресла и, махнув Якобу рукой, вышел из кабинета. В коридоре Якоб то и дело встречался взглядом с людьми. Все были с травмами. Кто-то был с гипсом, кто-то сидел в коляске, а кто-то, на первый взгляд, выглядел здоровым, но таковым не являлся. Здоровые люди сюда не приходят. Несмотря на то, что заключение Майкла он знал наперёд, ему всё же было страшно. Нельзя подготовиться к новости о том, что твоя жизнь окончена. «Не замыкайся в себе, Би! Конец карьеры – это не конец всей жизни», - говорили ему. Он лишь усмехался. Наверное, он всё понял ещё в тот момент, когда впервые испытал эту боль. Она начиналась как лёгкий дискомфорт в поясничном отделе. Как будто слишком долго был на сквозняке или случайно впустил какой-то инородный предмет. Потом обострилась. Одно неверное или резкое движение – и хочется вскрикнуть, но вместо этого сильнее сжимаешь зубы, пока партнёрша или тренер не заметили неладное. Терпел, пока не стало настолько невыносимо, что уже не скроешь. Обследование, диагноз, план лечения и реабилитации. Травмы спины в фигурном катании встречаются часто. Протрузии, грыжи, защемление нервов – нельзя сгибаться в невообразимые позы, подбрасывать десятки килограмм веса верх на два метра и не иметь никаких последствий. Цена, которую ты платишь за медали, место на пьедестале и народное признание. Протрузия межпозвонкового диска – первая стадия развития межпозвонковой грыжи. В принципе, при должном лечении и правильном расчёте физических нагрузок от этого можно избавиться, остановить дегенеративно-дистрофические процессы. «Если не будешь спешить, то всё будет в порядке», - обнадёживающий взгляд Майкла и дружеское похлопывание по плечу. И Джесс, которая пыталась смотреть с пониманием, добротой, без обвинения, но получалось лишь с разочарованием и болью. «Спасибо, что подвёл меня», - читалось в её глазах. Тогда они снялись с соревнований в середине сезона, чтобы Якоб смог пройти курс лечения, вновь адаптировать организм к нагрузкам и приступить к тренировкам с новыми силами. Первое время всё было прекрасно, спина почти не болела. Может, если бы он был чуть более терпелив и не стал увеличивать нагрузки в геометрической прогрессии, то травма не обострилась бы. Может, ему удалось бы докатать этот сезон спокойно, без происшествий. Но смотреть, как остальные с каждой тренировкой растут ещё больше, как нарабатывают компоненты и усложняют программы, и самому при этом сидеть на месте было просто невозможно. Не бывает здоровых профессионалов. У всех травмы. Вообще у всех. Искусство состоит в том, чтобы совмещать две, казалось бы, несовместимые вещи и умудрятся не быть полным нулём. Конечно, рано или поздно позвоночник вместе с тем, что там не должно было находиться, напомнили бы о себе. Напомнили так, как Евгению Плющенко на Олимпиаде в Сочи в 2014, как Вивеке Линдфорс, как любому другому фигуристу, столкнувшемуся с этим. Но Якоб рассчитывал, надеялся, Бога молил о том, чтобы ему дали отсрочку до конца сезона. Перетерпеть всё, победить на национальных, отправиться на Олимпиаду, показать себя, а там - будь что будет. Но... - Травма обострилась, - заключил Уэй. – Грыжа ещё не слишком большая, но если продолжишь в том же духе, то расти будет быстрее. Я тебе настоятельно не рекомендую продолжать тренировки, не то что участвовать в соревнованиях. Мне жаль, - Майкл поджал губы и с сочувствием заглянул в глаза Якоба. Тот в своём выражении не изменился. Будто он даже не слышал последние пару предложений. Майкл отвернулся и неловко хлопнул в ладони. - Мда, - промычал, - но решать, конечно, тебе. Если решишься выступать, то я бы порекомендовал тебе снизить нагрузки до минимума перед соревнованиями, чтобы дать организму хотя бы небольшую передышку. Никаких силовых, а комплекс, который делал на реабилитации, поделать можно. Но, Якоб, я бы всё-таки сказал тренеру. Ты же не с Джи...ерардом занимаешься? - Вы говорили, у вас пациент, - проигнорировав вопрос, торопливо сказал Якоб. - Я пойду. Спасибо, - развернулся и вышел из кабинета, прежде чем Майкл успел с ним попрощаться. «Надеюсь, Уэй не скажет Уэю о грыже. Должен же он сохранить врачебную тайну, да?», - думал он, вслушиваясь в стук ботинок по полу больницы. Якоб правда старался свыкнуться с мыслью о том, что этот сезон может стать последним. Редко кому удавалось нормально восстановиться после того, как твои межпозвонковые диски решили подвести тебя, не нарушив при этом режим тренировок и не покинув лёд на длительное время. Одиночникам. Парникам – и подавно. Нельзя быть парником и не выполнять поддержки, выбросы, тодесы, а травма мешала именно этому. «Тебе двадцать два, а у тебя уже грыжа. Поздравляю, чувак!». Фигурное катание, как и у большинства профессиональных спортсменов, было единственным, чем он серьёзно занимался, сколько себя помнил. Кажется, идея войти в анналы истории фигурного катания преследовала его с младенчества. Он усердно занимался и, вопреки общепринятым нормам, сам будил родителей, чтобы они отвезли его на тренировку. В нём было столько рвения и несвойственной детям сосредоточенности, серьёзности, что многие удивлялись. Другие родители спрашивали: «Что вы такого делаете, что он у вас сам идёт заниматься?», - но ответить не мог никто, даже тренер. Это просто… было в Якобе и всё. Он успел сменить трёх тренеров, и все как один твердили, что с ним легко работать, что он с полуслова понимает, чего от него хотят, без конфликтов и сопротивления принимает любую нагрузку, любые дополнительные занятия. Если бы он был в одиночном катании, то, без сомнения, уже давно стал бы тем самым фигуристом, от которого ждут не просто побед, а рекордов. Но в парном катании на энтузиазме только одного спортсмена не выехать, и в сравнении с его собственным рвением к победе мотивация Джесс была сильно слабее. Поэтому за всё время работы между ними так и не выстроились тёплые отношения. И вот сейчас, когда партнёрша, наконец, загорелась так же ярко, как Якоб, произошло… это. Он просто надеялся, что его упорства хватит скрыть любые слабости, начиная с недосыпа и заканчивая тем, из-за чего он обратился к Майклу. «К чёрту. Если кто-то смог восемь лет выступать с грыжей, то и я смогу пару месяцев потерпеть», - заключил Якоб, вновь выходя на улицу и встречая тёплые солнечные лучи. Перед сбором чемоданов надо было зайти в массажный кабинет.

***

Фрэнк мучился сомнениями остаток дня. То, каким было лицо Якоба, интонация и то, как быстро он покинул академию, вызывало тревогу. Фрэнку казалось, что он стал свидетелем чего-то, о чём должен был знать Джерард, но не думал, что у него было право обсуждать Якоба у него за спиной. И это чувство вины и нужда отплатить другу заботой за заботу подливали масло в огонь. Фрэнк запутался и не знал, как поступить правильно. Он будто наблюдал, как друг стремительно летит с обрыва вниз, и ничего не мог с этим поделать. И отчего-то казалось, что Якоб ни за что и ни при каких условиях не подпустит Фрэнка достаточно близко к себе, чтобы помочь. Он, как Джерард в свои годы, пытался быть сильным за всех. Когда пришло время второй тренировки на льду, Фрэнк твёрдо решил всё-таки поговорить с Джерардом. Сделать это, сосредоточившись на ком-то другом, оказалось легче, чем поговорить о том, что произошло в гостинице, чему Фрэнк был несказанно рад, потому что слов для обсуждения второго всё ещё не было. Джерард стоял за бортиком, наблюдая за фигуристами. Выглядел он несколько более растрёпано, чем обычно, и устало. Фрэнк подошёл к нему сзади и тронул за плечо, отчего тот вздрогнул. - Джерард, я хочу поговорить. Наедине. «Вот ты и столкнулся с последствиями той хуйни, что натворил в Вегасе, Уэй», - подумал Джерард, но быстро кивнул и, тяжело сглотнув слюну, отошёл подальше от бортиков, ближе к трибунам. На катке и без того было шумно, но приобрести случайных слушателей не хотелось. - О чём ты хотел поговорить? - Меня беспокоит Якоб, - тут же, без заминки, ответил Фрэнк. - Сегодня у них с Джесс была внеплановая тренировка и, кажется, они были не очень довольны тем, что происходит. - Джерард усмехнулся. - Ну это нормально. Якоб всё-таки человек, ему не обязательно всегда ходить весёлым, - он быстро посмотрел на Фрэнка и не смог оторвать взгляд от его глаз, совершенно (чрезмерно) серьёзных. - Тем более, послезавтра у них этап, - уже менее уверенно добавил он. - Вот именно! - продолжал Фрэнк. - Мне кажется, что у него травма. Он ставил себе... уколы сегодня в раздевалке. Я видел, - Фрэнк, закусив губу, рассматривал ставшее ещё более мрачным после сказанного лицо Джерарда, пытаясь понять, какие эмоции он испытывал и что собирался с этим делать. - Я поговорю с ним, - спустя некоторое время прохрипел Джерард, - Я в последнее время сам не свой из-за... - он осёкся, быстро отвернувшись в противоположную сторону. Судя по тому, что щёки Фрэнка вновь поалели, он всё понял. - Из-за всего, - завершил Уэй, развернувшись к Фрэнку. - Слушай, о том, что было в Лас-Вегасе... Это неправильно и не должно было случиться ни при каких обстоятельствах. Мне очень жаль. Я должен был... - Джерард взял паузу, подбирая слова, но так и не осмелился сказать то, что должен был. - Этого не повторится. - Да, без проблем, я всё понимаю, - Фрэнк пожал плечами. – В некотором роде это же я… - он сделал неопределённый жест в воздухе. - Ладно, неважно. Ну, я пойду? На лёд. Тренировка и всё такое, - Фрэнк спешно отошёл и, сняв чехлы, ступил на скользкую поверхность. Он сразу же заскользил к центру, стараясь игнорировать берущий начало где-то во впадине между ключицами ком. Некоторые тренеры по художественной гимнастике – и не только – запрещают своим подопечным влюбляться, не то что вступать в отношения. Считается, что когда человек влюблён, он не может сохранять здравомыслие. В спорте важно всегда иметь холодный ум, чтобы трезво оценивать любую ситуацию, иметь возможность анализировать происходящее и не реагировать на всё чересчур эмоционально. Ну и концентрация, конечно же. Если решил заниматься спортом профессионально, то всё, о чём можно думать, – это дело. Не может быть никаких иных чувств, кроме, может быть, спортивной ярости. Как только появляется влюблённость, так сразу же все мысли уходят куда-то далеко от тренировки, от планов тренера и сосредотачиваются в одном месте. Хотя многие тренеры убеждены в том, что романтические чувства чреваты негативными последствиями для карьеры спортсмена, есть и другие. Те, кто в чувствах ничего плохого не видит: главное, чтобы до отношений не дошло. В идеале – любовь на расстоянии, когда в мыслях человек есть, а рядом – нет, чтобы лишний раз не волновать душу, не сбивать настрой. В таком случае есть шанс использовать ресурс, который появляется благодаря влюблённости, на благо карьеры. Кататься, чтобы выплеснуть энергию, чтобы забыться, чтобы соответствовать вкусам объекта обожания. Разницы почти нет. И то, и другое мнение сходились в одном – никаких отношений. Так что, наверное, Джерард был по-своему прав, заявив, что ничего и никогда между ними с Фрэнком не будет. Не то чтобы шансы были велики, но чёртова надежда в груди Фрэнка умирала слишком болезненно. Он хотел верить в то, что так будет лучше. В конце концов, как он себе это представлял? У них не было бы поцелуев там, где их могли заметить, не было бы возможности говорить о чувствах открыто (а Фрэнк очень в этом нуждался) даже не потому, что отдельными категориями людей их отношения всё ещё воспринимаются как что-то мерзкое и неправильное. Ничего не вышло бы так, как себе уже успел представить Фрэнк, из-за дурацкой разницы в возрасте. Какие были бы заголовки? Тренер по фигурному катанию Джерард Уэй совратил своего несовершеннолетнего ученика! Так? Бред, всё это был такой бред. И всё равно было больно.

***

На второй этап серии Гран-при из академии «Амбрелла» отправилось всего два участника. Якоб с Джесс состязались в парном катании, а Луиза Сэндфил – в женском одиночном. Она занималась под началом другого тренера из штата академии, так что всё внимание Джерарда было сосредоточено на паре. Он наблюдал за тренировкой пары уже в Канаде. После перелёта фигуристы выглядели несколько помято, но в целом ничего подозрительного не наблюдалось. Якоб был как обычно улыбчив со всеми вокруг и как обычно сосредоточен в катании с Джесс. Джерард разрешил им полностью прогнать лишь короткую программу и лишь один раз, чтобы непосредственно перед выступлением они смогли как следует отдохнуть и набраться сил. Тем более, со спиной Якоба нужно было быть особенно осторожным, чтобы не беспокоить старую травму снова. Когда они закончили, Джерард сдержанно им улыбнулся и кивнул. - Думаю, мы готовы как никогда, - улыбнулась в ответ Джесс, восстанавливая дыхание. Якоб согласно кивнул. - Как ты? – обратился Джерард к Якобу. – Травма не беспокоит? – он постарался уловить малейшие колебания, сигналы, свидетельствующие о лжи, но Якоб лишь кивнул, надевая тёплую кофту. - Да, порядок. Так что Джерард успокоился. Разговор с Фрэнком заставил его не на шутку разволноваться, потому что если со спиной Якоба вновь было не всё в порядке, это было чертовски опасно не просто потому, что любое неверное решение может повлечь за собой цепочку ещё более тяжёлых последствий для его здоровья, а потому, что в руках Якоба фактически была жизнь его партнёрши. Если он не успеет её поймать, если не удержит в поддержке, если… Можно перечислить ещё много различных «если», но исход у всех один, и он до глупого предсказуем. На самом деле, расслабился и сам Якоб. С того дня, как он обратился за консультацией к Майклу и, наступив на горло гордости, выполнил все его рекомендации, боль действительно отступила. Не совсем, конечно, но в сравнении с тем, что было, она практически отсутствовала. Если для того, чтобы вновь появились силы на подвиги, надо всего лишь дать себе три-четыре дня передышки, то он, чёрт возьми, готов побороться за олимпийскую медаль! Радость и предвкушение проката были настолько велики, что его даже не раздражала чрезмерно волновавшаяся Джесс. Её даже хотелось… обнять, приободрить? С этим прекрасно справлялся Уэй (с приободрением, конечно), так что Якоб готовился к выходу на лёд и прислушивался к своим ощущениям.

***

Фрэнк, с ногами забравшись на диван, смотрел прямую трансляцию второго этапа серии Гран-при. Обычно он не смотрел соревнования, потому что невольно начинал сравнивать себя с другими фигуристами, а потом переживал из-за того, что его нельзя было назвать одним из лучших, но этот раз был исключением. Во-первых, это были пары, а во-вторых – это были Якоб с Джесс. Ради них стоило посмотреть трансляцию, как минимум чтобы унять не покидавшее вот уже четыре дня волнение за состояние друга. - Нынешний сезон богат на возвращения. Сейчас на лёд выходят Чемпионы США сезона 2019/2020 Якоб Возняк и Джесс Мур со своей короткой программой под композицию «My favourite game». - Давайте, ребята, - прошептал Фрэнк, всматриваясь в экран. Якоб и Джесс встали в позицию. Янтарно-зелёные костюмы с вкраплениями бархата и блестящих нитей сверкали в свете ламп и вспышек фотоаппаратов зрителей на трибунах. Секунда, две, - и арену заполняют звуки композиции. Якоб провёл рукой вдоль тела Джесс и развернул её за плечо лицом к себе. Она оттолкнула его и отдалилась в обратную сторону. В следующий момент они уже скользили по периметру льда и, взявшись за руки, зашли на тодес назад-наружу. Якоб держал Джесс за руки крепко, отклонив корпус тела назад, чтобы обеспечить ей максимально близкое ко льду положение. Поясница отозвалась болью чуть ощутимее. Короткая программа продолжалась. Правая рука кончиками пальцев скользит по левой от запястья до ключицы, два разворота на сто восемьдесят градусов в одну сторону, в другую. Якоб смотрит на спину Джесс, скрытую под тонкой тканью костюма, на то, как работают мышцы, когда она активнее передвигает ноги, чтобы быть ближе к нему. Берёт его за руку. Раз, два, три, четыре, пять – тройная подкрутка. Сердце Джесс замерло, когда она оказалась в воздухе, а её тело вращалось с высокой скоростью; вновь начало биться, когда она почувствовала горячие руки на талии, а правая нога – опору. Облегчение было ненадолгим, потому что практически сразу за этим элементом последовала высокая поддержка. К счастью, снова успешно выполненная. Якобу кажется, что его скоро согнёт пополам. Каждый последующий элемент программы даётся ему всё сложнее, и он чувствует, как начинает отставать от Джесс. «Терпи», - приказывает он себе и, вновь разлучившись с Джесс, прыгает тройной сальхов, морально готовясь к той части, которая наверняка скажется на спине сильнее всех. Джесс, держа Якоба за руку, отводит правую ногу назад. Их взгляды пересекаются, и в тёмных глазах Джесс Якоб видит чистое доверие. Он подводит её ближе к себе, и в следующий момент, взявшись за руки, они выполняют поддержку. Его руки вытянуты, и прямо над его головой – Джесс, удерживающая равновесие за счёт мышц рук и пресса, с разведёнными в стороны ногами, на которых видны напряжённые мышцы. В этот момент лёд кажется ей чем-то далёким; она смотрит, как мелькают разноцветные точки зрителей на трибунах. Якоб вращается вокруг собственной оси, и у неё есть какое-то время, чтобы привыкнуть к движению, прежде чем выполнить следующую составляющую этой поддержки. Корпус её тела подался вперёд, слегка развернув её в горизонтальной плоскости, а крепкие пальцы Якоба впились в живот. Она подтянула правую ногу к себе и практически коснулась её головой. Теперь её удерживала лишь правая ладонь Якоба, пойманный центр тяжести и щепотка чуда. Якоб сделал ещё два оборота вокруг себя, согнул вытянутую руку в локте, постепенно опуская партнёршу, а второй рукой повернул её, словно барабанщик палочку, прежде чем аккуратно поставить на лёд. Она изящно встала на левую ногу, отставив правую назад. Одному богу известно, как после всего этого она не замерла на деревянных конечностях прям там. Якоб облегченно выдохнул, скользя следом за партнёршей. «Рано расслабляться», - напомнил он себе. Кстати, как раз вовремя, потому что руки на автомате леглм на талию Джесс, провернув её тело с одновременным броском. Она успела оттолкнуться зубцом конька достаточно сильно, чтобы получился чистый выброс. - Прекрасный, один из самых сложных, выброс - тройной лутц! Будто и не было перерыва в прошлом сезоне. Если бы Якоб слышал, как прокомментировали элемент в телеверсии, он бы горько рассмеялся комментаторам в лицо. Конечно, отрадно было бы услышать, что он может скрывать физическую боль настолько хорошо, но перерыв, равно как и его причина, лично им ощущались сполна. Следующие хореографические элементы, насколько может судить Фрэнк, пара выполняет отлично. В весьма высоком темпе они вновь и вновь очерчивают в дорожке дуги на поверхности льда, идеально отражая движения друг друга, словно зеркало, а затем входят в комбинированное вращение: либела, две вариации волчка со сменой ноги, винт. Якоб же в этом момент думает, что ещё немного – и он просто упадёт, не разогнётся из этой позиции, и команда врачей вынесет его со льда. Будут взволнованные глаза Джерарда, слёзы на глазах Джесс. «Программа не засчитана, потому что не была должным образом завершена». Но он встаёт. Музыка стихает. Из его глаз брызжут слёзы. Фрэнк выпрямился, заметив перекошенное от боли лицо Якоба и взволнованные лица Джерарда и Джесс. Он что-то сказал Джерарду, но что конкретно – услышать было невозможно. Зато фраза Джерарда, брошенная кому-то из людей за кадром, прозвучала весьма отчётливо: - Врача! Срочно! Вскоре Якоба окружила команда специалистов. Комментаторы высказывали предположения, а Фрэнк старался их не слушать. На этом моменте камера переключилась на «Kiss & Cry», где Джерард с Джесс сидели вдвоём.