***
У Джерарда довольно рано начались проблемы с доверием. Когда он выступал в паре с Линдси, с этим было попроще. Во-первых, потому что юниорам не задавали никакие провокационные вопросы под угрозой вызвать осуждение со стороны коллег и спортсменов и получить шквал критики от зрителей. Во-вторых, они почти всегда были вдвоём, если не считать того единственного раза, когда проинтервьюировать хотели именно его. И эта ситуация, когда он буквально попался в ловушку расчётливого, жадного до сенсаций, сплетен и слухов журналиста, укрепила мнение Джерарда в том, что болтать нужно как можно меньше. Чем меньше ты говоришь, тем меньше у людей поводов использовать тебя в своих целях. Проблема в том, что, когда ты самый молодой среди тренеров, чьи спортсмены занимают места на международных соревнованиях, тебе никак не отделаться от интервью. У тебя постоянно спрашивают комментарий о прокатах, и это ещё хорошо, если только о тех фигуристах, к которым ты имеешь непосредственное отношение. Бывает, что просят прокомментировать прокат какой-нибудь дебютантки в сеньорах, которая явно не преуспеет в профессиональном спорте, но у которой хватает денег, чтобы оплачивать себе лучших хореографов и именитых тренеров. Все чувствуют, какой её ждёт финал, но никто не решается озвучить это вслух, и поэтому ношу пытаются повесить на тебя. В комментировании прокатов как таковом ничего плохого нет: Джерард профессионал, и его работа приносит свои плоды, поэтому просьбы прокомментировать что-то вполне обоснованы. Проблема с интервью ещё и в том, что люди почему-то хотят залезть к тебе в трусы в самом неприятном смысле этой фразы. Порыться в грязном белье, перевернуть душу, вынуть сердце и показать всему миру. И вот это пугает Джерарда больше всего, особенно когда он сопоставляет в мыслях сегодняшнюю индустрию с той, что была в его годы. Сейчас то, что ты говоришь, будто важнее того, что делаешь. Подставиться гораздо легче, а заставить людей забыть об этом – куда сложнее. В общем, Джерард максимально дистанцировался от медиапространства во благо собственной безопасности и почему-то подумал, что другие по умолчанию приняли то же решение. Хотя это, конечно, глупости. Без узнаваемости в медиа меньше спонсоров, меньше рекламных контрактов, меньше глобальной поддержки. Так что в итоге для материального успеха хороший менеджмент едва ли не важнее, чем работа на льду и в зале. И всё равно Джерард напрягается всем телом, когда посреди речи Александра о проблемах со сном слышит обрывок фразы Фрэнка об интервью. Ворох тревожных мыслей сбивает его с ног и полностью уничтожает реальность, оставляя его один на один с подростковыми воспоминаниями. «... эти люди несчастны и им нужна медицинская помощь». «Конечно, с Фрэнком ничего подобного не произойдёт, – пытается успокоиться Джерард. – Но может случиться что-то другое. Что-то, что укажет на наши с ним отношения. А у нас разве отношения? Ну профессиональным сотрудничеством это тоже не...». – Джи, – Александр щёлкает пальцами прямо перед лицом Джерарда, прерывая поток мыслей. Джерард медленно моргает. – Ты меня не слушал, да? – вздохнул Александр. – О чём ты там задумался? – Я просто... – пробормотал Джерард. Он обернулся через плечо, глянув на столик Фрэнка, но там уже никого не было. – Прости, о чём ты говорил? Я немного задумался. – Александр сидел, скрестив руки на груди, не сводя немного сонный, но чрезвычайно внимательный взгляд с Джерарда. – Ну всё уже, – вздохнул он. – Что там опять с Фрэнком? Всего одно имя, а сколько эмоций может вызвать. Особенно, когда его произносит кто-то третий. Джерард почувствовал, как в голове потянули за рычаг рубильника и у него включилась защита. Нельзя обсуждать Фрэнка ни с кем, кроме Фрэнка и Линды. Фрэнка вообще ни для кого не существует, Джерард не знает, кто это. Вот надёжный способ сохранить всё в тайне и не выдать себя! Надо просто перевести тему. Всё будет в порядке. Джерард тяжело сглатывает и впивается ногтями в ладони. Маленькие шаги ведут к большой цели и всё в таком роде. Он представляет, что сидит не с другом, а в кабинете психотерапевта, но Александр смотрит с самым серьёзным видом из всего арсенала, что немного сбивает. Поэтому Джерард закрывает глаза и говорит, не раскрывая их: – Я услышал, что Фрэнк собирается на интервью, и мне очень страшно. – Александр сперва даже не верит в услышанное, а потом переспрашивает. В любом случае, это хоть какая-то реакция, начало диалога, и Джерарду становится немного легче. Он поднимает голову, выпрямляется, но отвечает всё так же робко. – Да, страшно. Никогда не знаешь, к чему это всё приведёт. Вдруг он скажет что-то лишнее? – Например, что? – усмехается Александр. – Что у нас тут дети могут брать дополнительные часы льда и не переплачивать? – Джерард натянуто улыбается и, качнув головой, прячется за чёлкой. Ну конечно, Александр ничего не знает о том, что Джерард встречается с несовершеннолетним! Может быть, догадывается, но наверняка – в отличие от Майки – ничего не знает. И это главная причина провала попытки Джерарда начать открываться хотя бы тем, кого ты считаешь другом. Если только... рассказать обо всех неясностях, объяснить, что это вовсе никакое не растление, а настоящие чувства? Нет, на такие откровения он не готов. К удивлению Джерарда Александр вдруг продолжает свою мысль: – Если для тебя это так важно, то можешь просто обсудить с Фрэнком или с его мамой это интервью. Всё равно есть вещи, о которых лучше не говорить, вот и уточнишь у него, насколько внимательно он читал договор. Может, и правда найдётся что-то. Это звучит, как идея. Более того, это звучит, как очень привлекательная идея, которая удовлетворяет и Джерарда-тренера, и Джи, который до безобразного сильно влюблён во Фрэнка. В конце концов, именно он пишет в воображаемом бланке «одобряю» и заверяет это личной номерной печатью как наиболее заинтересованный. Чем больше Джерард работает над собой, тем чаще ему хочется поддаться желанию побольше говорить с Фрэнком, узнавать его и больше с ним взаимодействовать по разным – даже самым глупым – поводам. Пока юниоры порхают надо льдом, словно бабочки, Джерард настраивается. В большей степени это значит, что он просто держит подальше от себя мысли о возможной реакции Фрэнка. Ну вроде того, что он испугается натиска и оттолкнёт Джерарда, или что он попросту больше не заинтересован. Эти мысли не имеют под собой никакой твёрдой почвы или логических объяснений – ничего, но они продолжают атаковать Джерарда. К счастью, с каждым разом всё слабее и слабее. Ощущается всё это так, будто Джерард переместился во времени в свои восемнадцать — двадцать лет, но к обусловленным возрастом и спецификой времени страхам и неуверенности прибавилось ещё и то, что он приобрёл, повзрослев. И в итоге он бредёт под палящим солнцем пустыни с мешком камней, в два раза большим, чем он был в начале пути. Сейчас он хотя бы понимает, что ему необязательно тащить это всё на себе, и предпринимает попытки избавиться от столь тяжкой ноши, выкладывая один камень за другим. Помимо этого, он обдумывает реальные пункты разговора, потому что это тоже играет не последнюю роль, вне зависимости от того, на какую публику рассчитано интервью. Будь то маститый журналист, другой спортсмен мирового уровня или просто любительское интернет-издание, необходимо следить за тем, что и как ты говоришь. В конце концов, все они делятся информацией, и разница сводится к скорости её распространения. Если интервьюер знаменит и уже обладает какой-то репутацией, то он может гарантировать быстрое раздувание скандальной фразы до ещё большего скандала. В противном случае главную роль играет сарафанное радио и кнопка «поделиться» где-нибудь под видео. Если говорить о Фрэнке, то здесь первичны последствия. Когда ты практически никто для публики, когда тебя знают лишь по редким и коротким комментариям собственных прокатов, чрезвычайно важно использовать любую возможность, чтобы увести свой образ подальше от любой конкретики. Совершенно точно «хороший» или определённо «плохой» – не есть благо в долгосрочной перспективе. Первое приносит хорошие плоды сейчас, но когда-нибудь в будущем кто-то обязательно разочаруется, и тогда за тобой будет постоянно следовать шлейф «испорченности». Со вторым немного проще и хуже: ты плох сейчас, и даже если когда-то в будущем кто-то будет видеть в тебе белое, то оно всегда будет с серым оттенком. Поэтому Джерард искренне верил в идею нейтральности, в которой были допустимы лишь оттенки характерного отношения публики к спортсмену. В конце концов, ни одной федерации не понравится, если у победителей чемпионатов фан-клуб гораздо меньше клуба ненавистников. Всё со всем связано. «Или я снова перекладываю свои страхи на чужую жизнь?». В большей степени Джерард просто по-человечески переживал, что бойкий Фрэнк включит свою дерзкую сторону и наговорит много лишнего. Например, о Питерсоне, которого и Тарковски (очевидно), и Ворми (из подполья) будут защищать до последнего. Или об угрозах, которые Фрэнк получил в Японии, а это чревато кое-чем посерьёзнее. Интересно, хоть когда-нибудь в фигурном катании настанут спокойные времена без интриг и закулисных игр?***
Фрэнк смотрел телевизор, положив голову на колени и обнимая их руками. Показывали не очень хороший фильм, название которого не знал ни он, ни сидевшая рядом Линда. Герои общались шаблонными фразами и двигались в кадре без какого-либо энтузиазма, так что Фрэнк изо всех сил старался держать глаза открытыми и не уснуть, пока его мама нервничала из-за того, что чудесная в мыслях идея в реализации выглядела уже не так чудесно. Она собиралась полностью перекроить свои отношения с Фрэнком, сдвинуть границу профессионального как можно дальше и вернуть тот уровень доверия, который был между ними в первые недели переезда в Калифорнию. Расслабленный вечер за просмотром и обсуждением фильма – идеально! Так делают многие. Точнее, так делают во всех семьях, о которых Линда знает. Но вот у них с Фрэнком почему-то не получается. Буквально десять минут назад Фрэнк то и дело отвлекался на телефон, а Линда его одёргивала и просила сосредоточить внимание на фильме. О чём она вообще думала? Ни она, ни Фрэнк даже не любят боевики. И вот телефон Фрэнка вдруг зазвонил, заставив вздрогнуть обоих. Фрэнку было достаточно секунды, чтобы, взглянув на экран, подорваться с места. – Фрэнк! – воскликнула Линда. – Пожалуйста, у нас же семейный вечер! Почему ты вечно пытаешься от меня сбежать? – Я не... – начал было Фрэнк. – Это тренер, ясно? Я пойду, вдруг там что-то важное! – крикнул он уже на полпути к своей комнате. Закрывая дверь, он услышал лишь тяжелый вздох матери, за которым последовала ещё одна шаблонная фраза головы из телевизора. – Алло? – Привет, Фрэнк. – Фрэнк судорожно выдохнул, прикрыв телефон рукой. Голос Джерарда звучал совсем иначе по телефону, и слышать его так близко было очень непривычно, несмотря на вагон опыта общения вживую. – Я тебя не разбудил? – Нет-нет, – чуть громче, чем в прошлый раз, ответил Фрэнк, прочистив горло. – Ещё же даже девяти нет, – добавил он, взглянув на часы. – Да, верно. Просто в твоей комнате не горел свет, поэтому я... – Джерард вздохнул. – Ладно, неважно. – Фрэнк подбежал к окну, вглядываясь в припаркованные у обочины машины. Какие-то из них стояли у подъездной дорожки сутки напролёт, так что их Фрэнк тут же пропустил, а вот авто Джерарда нашлось через дорогу. – У тебя завтра интервью, я слышал? – Это ты фарами светишь? – проигнорировал вопрос Фрэнк и, не дожидаясь ответа, выпалил: – Я сейчас выйду! Он чуть не выбежал на улицу в домашней одежде, но вовремя себя остановил и спешно переоделся. На выходе даже не заметил оклик Линды: в мыслях Фрэнк уже обнимал Джерарда и ловил на себе его взгляды. В последнее время это происходило всё чаще. – Тебе необязательно было выходить, – сказал Джерард сразу, как только Фрэнк оказался на улице. Она была пуста. Возможно, в магазинчике чуть подальше была парочка покупателей, но в остальном было тихо и по-вечернему спокойно – типичный спальный район. Оттого голос Джерарда разнёсся небольшим эхом и прозвучал будто немного громче. Фрэнк улыбнулся и ускорил шаг, перебегая дорогу. Он резковато остановился напротив Джерарда, воздержавшись от объятий, но легко подтолкнув его в плечо. – Как это необязательно? – спросил Фрэнк. – Мы не так-то часто видимся вне катка. Что-то случилось? – Джерард нервно заправил прядь волос за ухо, но тут же выпустил её обратно. – Интервью, – коротко ответил он, посмотрев Фрэнку в глаза. – Хотел обсудить это с тобой. – Чёрт, – Фрэнк опустил голову вниз, пнув мелкий камень в сторону. Зрительный контакт с Джерардом было чертовски сложно выносить, он тут же чувствовал себя слабым. – А Линда разве не предупреждала тебя? – Послышалась усмешка. – Вообще-то было бы неплохо. Есть вещи, о которых лучше не говорить. – Фрэнк вздохнул и задрал голову к небу. – Это будет долгий разговор, да? – спросил он, посмотрев на Джерарда. Тот неопределённо пожал плечами. – Мама меня за это прибьёт, – пробубнил Фрэнк под нос. – Лучше тебе зайти внутрь. Мне не очень хочется, чтобы вы часто с ней виделись, но что тут поделать, – Фрэнк развёл руками и, позвав Джерарда, пошёл в сторону дома. – Просто я сам знаю только адрес и место, так что в этих вопросах я точно не помощник. – Возмутительно, – еле слышно прошипел Джерард. Фрэнк ввёл код на двери и пошёл к лестнице. Опираясь на свежевыкрашенные перила, Джерард оглядывал светлые стены и потолок с лампами с тусклым свечением. Несмотря на то, что дом был явно не из новых, он был в хорошем состоянии и в целом оставлял впечатление не худшего места, где можно было бы жить. Договор академии со спортсменом (или его родителями) предполагал, что если он приезжает ради тренера из другого города или даже штата, то минимум, что может сделать академия, – помочь в выборе жилья или предоставить апартаменты по сниженной цене. С этим помогало риэлтерское агентство, которое и было одним из спонсоров. Для Джерарда, когда он только узнал об этом, было дико обсуждать такое: он же спортсмен, тренер, а не специалист по недвижимости! Несмотря на возражения, пункт о помощи с проживанием в договор всё-таки пришлось включить, потому что отказ условиями предоставления спорткомплекса не предполагался вообще. – Мне, правда, неловко, – глядя на спину бодро шагающего Фрэнка, извинился Джерард. – Это всё можно было спокойно сделать по телефону, не тревожа ничей комфорт. – А чего тогда приехал? – Фрэнк остановился на площадке между четвёртым и пятым этажом, дожидаясь Джерарда. В полумраке его лицо было видно не очень хорошо, но Фрэнк всё равно упорно всматривался в него, как обычно стараясь угадать эмоции. Он не отвёл взгляд, даже когда Джерард оказался на площадке вместе с ним – лишь немного задрал голову, чтобы иметь возможность смотреть в глаза, бросая вызов и себе, и Джерарду. – Тебя увидеть, – тихо ответил Джерард. Фрэнк коротко вздохнул и, обняв его за шею, поцеловал в уголок губ. Одно мимолётное касание, но его достаточно, чтобы Джерард обнял Фрэнка за талию, прижал к себе крепче, продолжая поцелуй. Медленный, сладкий, с чувством радости от долгожданной встречи, трепетом, уютом и теплом. Всё внутри на секунду замирает, а потом словно начинает вибрировать на высоких частотах. В голове Джерарда – миллиард мыслей о Фрэнке, но он не может ухватиться ни за одну. Ему хочется понимать его лучше, понимать без слов и даже без жестов, просто по умолчанию. Хочется, чтобы Фрэнк проник ему в голову и сам всё узнал, прочёл всё, о чём думает Джерард, что чувствует. Это бы настолько всё упростило! – Я тоже скучал, – говорит Фрэнк, отстраняясь. Джерард поглаживает большим пальцем его щёку, смотря в глаза с такой заботой, такой искренней добротой и нежностью, что у Фрэнка снова подкашиваются ноги. Остаток пути они проходят, сцепив пальцы в замок, и отлепляются друг от друга только у двери. – Не задерживай только на Линде взгляд, – предупреждает Фрэнк, открывая дверь. Тон его голоса незначительно меняется, но Джерард не успевает придать этому большого значения. – Мам? Это мистер Уэй. Ты забыла сказать ему об интервью, – он кидает ключи у входа и наспех стаскивает обувь, чтобы пропустить Джерарда вперёд. Линда оборачивается в проход как раз в тот момент, когда из-за угла выглядывает виноватое лицо Джерарда. Он поджимает губы и растерянно машет рукой, выглядя совсем не так, каким она ожидала его увидеть и каким видеть привыкла. Пальто распахнуто, а под ним – странная футболка, которую ожидаемо увидеть скорее на Фрэнке, чем на почти тридцатилетнем мужчине. Контролирующая сторона Линды уже начинает насмехаться над «до глупого безответственно» выглядящим Джерардом, но тут же затыкается. На Линде её пушистая зелёная пижама, в которой она похожа на Гринча, ноль граммов косметики, и волосы в таком состоянии, которое она не стала бы терпеть даже под шапкой. Она смотрит на Джерарда, который всё никак не решается пройти дальше прихожей, Джерард смотрит на неё, и это длится добрую вечность, пока Фрэнк не возвращает обоих в реальность громким вздохом. – Так я и знал, надо было предупредить, – констатирует Джерард, запоздало понимая, что на это он не то чтобы мог повлиять. Линда встаёт с дивана, игнорируя затёкшие от длительного сидения мышцы, и быстрым шагом уносится в ванную. – Всё в порядке! – успевает крикнуть она, а следующая фраза звучит уже из-за двери. – Я сейчас подойду! – Что это было? – шипит Фрэнк, стягивая с растерянного Джерарда пальто и кидая его на тумбу. – Я же просил не смотреть на неё слишком долго! – он, топая пятками, уходит в кухонную зону и ставит кипятиться чайник. Джерарду не остаётся ничего, кроме как следовать за ним. – А что не так? – он неловко стоит посреди комнаты, глядя за тем, как Фрэнк хозяйничает: хлопает шкафчиками, мечется от холодильника до обеденного стола и обратно. – Она странная с того дня, как я вернулся из Нью-Йорка, – Фрэнк крутит в руках баночку шоколадной пасты, но убирает её обратно на полку. – Забила холодильник фигнёй, которую в магазине за километр обходила. Макияж свой сразу же смывает, а не перед сном, когда даже я уже сплю. – И ты этим недоволен? – Джерард подошёл ближе к Фрэнку. При должном освещении было видно, что тот весь будто наэлектризован и искрит не очень хорошей энергией: держит кружку так крепко, что она вот-вот выскользнет из рук и разобьётся о кафель, взгляд мечется по кухне, мебели и посуде, ни на чём конкретном не останавливаясь. Фрэнк встревожен, и это ещё мягко сказано. Джерард накрыл руки Фрэнка своими, сосредотачивая внимание на себе. – Я не знаю, как на это реагировать, – тихо сказал Фрэнк, подняв глаза на Джерарда. – Всё вокруг меня движется, меняется, и это- Послышался щелчок замка, за которым последовали еле слышный вздох и мягкие шаги. Джерард одернул руки и отступил от Фрэнка, развернувшись к Линде. За то недолгое время отсутствия в ней ничего не изменилось. Она не переоделась и не накрасилась, но всё равно стала выглядеть будто немного увереннее. Коротко глянув на Джерарда, она пошла в гостевую зону. – Ещё раз приношу извинения, что пришёл без предупреждения и без приглашения. Это вышло довольно сумбурно, – извинился Джерард. Линда отмахнулась от него и, забрав с журнального столика стакан с водой, отнесла его к раковине. На обратном пути она потрепала Фрэнка по волосам и вернулась к журнальному столику. Тихо зажужжал ноутбук. – Минуя все формальности, – на выдохе сказала Линда, садясь на диван, – при обсуждении сотрудничества с каналом было оговорено, что вопросы будут касаться только Фрэнка, поэтому я не подумала даже как-то вам сообщать, – она посмотрела на Джерарда и жестом пригласила к себе. – Мне как тренеру Фрэнка предпочтительнее знать обо всём, что касается его взаимодействия со СМИ, – аккуратно настоял Джерард. Он сел чуть поодаль от Линды. – Всё-таки это касается не столько коммерческой тайны, сколько внутренней кухни всего сообщества. Джерард, на самом деле, был ещё довольно либеральным тренером и предоставлял гораздо больше свободы, чем другие. Например, кто-то вовсе запрещал своим спортсменам хоть как-то общаться не то, что с журналистами, – с блогерами, отслеживал весь публикуемый в социальных сетях контент и жёстко наказывал ослушание. Был случай, когда за нежелательный комментарий о результатах соревнований тренерский штаб разорвал сотрудничество с фигуристом. Линда хмыкнула, но пререкаться уже не стала. Если Уэй хочет проконтролировать – ладно. – В основном тут про личные интересы Фрэнка, его путь и впечатления от нынешнего сезона, – Линда открыла переписку с владелицей канала. Начался не очень длинный, но впечатляющий для Фрэнка разговор. Он думал присутствовать при нём для своего же блага, но всё это растормошило что-то внутри. В конце концов он, ещё некоторое время понаблюдав за щурившимся в экран ноутбука Джерардом, вздохнул и ушёл к себе в комнату вместе с недопитым чаем. В комнате было по-прежнему тихо. Чашка нашла место на прикроватной тумбочке, а Фрэнк – на кровати. На него вдруг накатил неясный страх за это пустяковое интервью. В последние несколько дней всё вертелось вокруг него, и теперь Фрэнку казалось, что он отнёсся к этому недостаточно серьёзно. Особенно сейчас, когда Джерард решил выделить обсуждению лишние час-два. Как вообще это всё в перспективе может на него повлиять? Почему кому-то вообще интересны его мысли? Вопросов было много, но чувств – в разы больше, и, к сожалению, не все их можно было оформить в осмысленное предложение. Это был комок, который формировался очень долго, а теперь будто начинал вытеснять Фрэнка из собственного тела. Ему некуда было бежать от себя и всего, что навалилось за последнее время. Только ему удавалось решить что-то одно, как сверху прилетало другое, а иногда ещё и в двойном размере. Помирился с Джерардом – поссорился с папой, отобрался на Чемпионат – Линда решила пересмотреть свои воспитательные методы, поставил риттбергер – начала болеть спина. Одно тянулось за другим какой-то садистской в плане давления на эмоции цепочкой. Цепочка эта словно ковалась из самого Фрэнка, доводя его до изнеможения. Фрэнк задумался, всегда ли его жизнь была такой неуютной и невзрачной, но так и не нашёл однозначный ответ. Он надел наушники и включил музыку погромче в надежде, что она заглушит мысли и успокоит чувства хотя бы ненадолго, но всё сработало с точностью до наоборот. Дыхание стало глубже и с каждым последующим вдохом учащалось. Фрэнк пытался его держать, чтобы не заплакать, проговаривая про себя: «Нет веских причин. Нет веских причин. Всё нормально», – но и это тоже расстроило лишь больше. Фрэнк повернулся на бок, свернулся калачиком и расслабился, позволив слезам стекать вниз, затекать в уши и мочить подушку. Где-то глубоко внутри он даже иронизировал над тем, что сейчас выглядит, как шаблонный подросток: никем не понятый, грустный и одинокий. Оставалось только надеяться на то, что Джерард с Линдой слишком увлечены беседой, чтобы услышать всхлипы за закрытой дверью, и что Фрэнку удастся успокоиться до того, как кто-то войдёт в комнату. Он убавил звук, чтобы хотя бы эта часть ожиданий сегодня оправдалась. Сразу после этого в дверь осторожно постучали, и Фрэнк быстро вытер влагу со щёк. – Войдите? – наушники вместе с телефоном были отложены в сторону, но если прислушаться, можно было услышать отголоски песни. Дверь приоткрылась, впуская тонкую полоску света из гостиной и Джерарда. В отличие от Линды, он не потянулся к выключателю, оставив комнату в полумраке, и плотно закрыл за собой дверь. Фрэнк сел на кровати и подвинулся, освобождая место для Джерарда. – Уходишь? – шёпотом спросил он. Джерард мотнул головой. – Нет, хотел и с тобой поговорить по поводу завтра, – он явно хотел сказать что-то ещё, но остановился и наклонился ближе к Фрэнку, словно вглядываясь. Фрэнк замер, в ответ глядя на очертания сосредоточенного и взволнованного лица перед собой. – Фрэнк, ты в порядке? – спросил Джерард. Это произошло буквально за одно мгновение. Фрэнк почувствовал, что это имеют в виду, что о нём заботятся, что Джерарду, правда, не всё равно, и это стало последней каплей. Он закусил губу, подавив слишком громкий даже для закрытой двери всхлип и, крепко зажмурив глаза, бросился в объятия Джерарда, сев ему на колени, словно ребёнок. Джерард тут же стал гладить его спину и перебирать волосы, пока Фрэнк тяжело дышал ему в плечо, приоткрыв рот, заливал слезами футболку и сдерживал рвущиеся наружу слова. Было страшно начать говорить, потому что голос в любой момент мог стать громче, чем необходимо, чтобы сохранить всё в тайне. Поэтому Фрэнк начал выговаривать слова по одному, медленно и шёпотом: – Почему. Чужие. Заботятся больше. Чем семья? – от поглаживаний Джерарда постепенно становилось легче. – Почему ты так решил? – так же шёпотом спросил Джерард. – Уверен, что твоя мама очень любит тебя и заботится о тебе. – Фрэнк грустно усмехнулся и скептически хмыкнул. – Я думал, что папа меня поймёт, – уже более спокойно продолжил Фрэнк. Он слегка отстранился от Джерарда, но объятия так и не разорвал: только удобнее обвил руки вокруг талии, а щекой прислонился к груди. – По телефону он всегда звучит... как надо. Понимаешь? – Джерард кивнул, и Фрэнк продолжил: – Но, когда я приехал к нему, он постоянно говорил о том, что я должен быть добрее к маме, потому что, кроме неё, у меня никого нет. Как будто он чужой человек и на него рассчитывать нельзя, – Фрэнк всхлипнул. – А я считал его запасным вариантом. – На какой случай? – Фрэнк молчал с полминуты, не решаясь ответить. Теперь эта мысль – о том, чтобы съехать к отцу – казалась ему невероятно глупой. Но Джерард ждал, и Фрэнк просто не мог не сказать: – На случай, если у нас с мамой всё будет совсем плохо, – он выдержал ещё одну короткую паузу. – Он пригласил меня на выходные, как раз когда я сильно поссорился с ней. Я её видеть не хотел. Её заботят только мои прокаты. – Фрэнк, – Джерард крепче обнял его и поцеловал в затылок, – я уверен, что это не так. Она заботится о тебе, просто показывает это по-своему. – Фрэнк отстранился и, вытерев остатки слёз, шмыгнул. – Тебе может показаться, что совершенно чужие люди беспокоятся о тебе больше, чем твоя семья или близкие друзья, но это совсем не так. Это иллюзия, – Джерард сжал плечо Фрэнка и, поймав его взгляд, продолжил: – И она обязательно сделает тебе больно, если ты поверишь в неё. Не подпускай людей слишком близко к себе, пока не поймёшь, что они действительно этого достойны. – Фрэнк усмехнулся. – Что, хочешь сделать меня таким, как ты? – беззлобно спросил он. – Я могу звучать предвзято, признаю, – Джерард улыбнулся и поднял руки в защитном жесте. В следующий момент он резко посерьёзнел. – Но людей, которые используют твои слабости против тебя, достаточно. Не давай им оружие. – Это звучит красиво, – помотал головой Фрэнк, – но я забуду всю эту чушь про семью после следующей же ссоры. Есть какие-то советы на этот случай, мистер Уэй? – он с вызовом посмотрел на Джерарда, скрестив руки на груди. – Тогда, надеюсь, ты не забудешь это, – Джерард положил ладонь на щёку Фрэнку и, наклонившись вперёд, легко коснулся его губ. – Я тебя люблю. На меня ты всегда можешь рассчитывать.