Сквозь лёд

Тренерская, как ей и было положено, была небольшая, и обычно Джерард был не против этого: большую часть времени здесь он проводил, занятый бумажной волокитой. Иногда на Дни Рождения к нему приходили родители его подопечных с поздравлениями и подарками, которые всегда вгоняли Джерарда в краску, и тогда становилось тесновато. А иногда он проводил вечера наедине с Фрэнком в уютном полумраке, занятый разговорами или чем-нибудь ещё, и даже тогда площадь тренерской его устраивала. Зато сейчас, когда следом вошла Стефания, Джерарду показалось, будто пространство сузилось до размеров пыльной кладовой; он буквально мог почувствовать парфюм, кондиционер для волос и уже почти выветрившийся из одежды сигаретный дым. Он не чувствовал себя в безопасности, когда она была так близко, вела себя так, будто это её место, а он – гость. Джерард сел в кресло, Стефания – напротив него и, не став обмениваться любезностями и затягивать, приступила к самой сути: – Линда оказалась абсолютно безразлична и невосприимчива, впрочем, как и ожидалось. – Безразлична к чему? – перебил Джерард. – К тому, что происходит в сфере, в которую непосредственно вовлечён её единственный сын? – Стефания вздёрнула брови и со вздохом закатила глаза. – Не делайте вид, будто не понимаете, о чём идёт речь. Вы и сами сталкивались с этим. – Когда? В прошлом десятилетии? – огрызнулся Джерард. – Нет же! Юниорский чемпионат мира, победа вашей девочки, Лили Джонс... – Стефания договорила, и только потом осознала, что Уэй ни о чём не знал. – О Боже, – вырвалось у неё. Если бы она только знала, каким объемом информации располагает Уэй! Она бы не стала распыляться лишний раз, преподнесла бы только ту часть, которую надо знать для решения задачи, но было поздно. Черты лица Джерарда стали острее, а взгляд – холоднее, чем был минуту назад. – Что было с Лили Джонс? – А что вы знаете о коррупции в федерации? – Я не скажу ни слова, пока вы не расскажете мне всё, что знаете вы, – Джерард прищурил глаза и сжал зубы, глядя в упор на Стефанию, – и не объясните, почему я должен вам верить. – Стефания вздохнула и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. – Если коротко, у действующего президента федерации есть личная заинтересованность в результатах соревнований как внутренних, так и международных. Он сотрудничает с букмекерами: заранее извещает их о результатах прокатов в самых популярных среди игроков категориях, а потом обеспечивает эти результаты и имеет некоторый процент с дохода. – Хорошо, а при чём здесь Лили? – Как это при чём? Её золотые годы озолотили очень много человек, – Стефания усмехнулась собственному каламбуру, а у Джерарда в этот момент что-то внутри оборвалось. С другой стороны, что он рассчитывал услышать в этом разговоре? Что всё плохо, но не так уж прям плохо? Что договорняки и коррупция были где-то рядом, но не у него под носом? Он дорожил Лили как одной из немногих, кто был в его первом наборе и оставался с ним до победного. Они вместе прошли через столько детских истерик, что сложно даже представить! Вместе искали поводы любить фигурное катание, индивидуальный подход к тренировкам и мотивацию продолжать.... Когда, наконец, она вырвалась вперёд и откатала на максимум, став сначала чемпионкой США, а потом и чемпионкой мира среди юниоров, Джерард почувствовал, что он не безнадёжен и может принести обществу хоть какую-то пользу. И теперь какая-то встречная заявляет, что всё это – просто попадание шарика в рулетку? Удачное стечение обстоятельств? Ничто, одним словом. – Я не верю, – просипел Джерард. Его снова пробила дрожь, а желание что-то сломать и выставить за дверь Стефанию вместе с ее требованиями росло и крепчало с каждой секундой. Он попытался успокоиться, взять себя в руки и продолжить диалог настолько спокойно, насколько хватало сил, но голос выдавал в нём приближающийся срыв: – Вы врёте, чтобы заставить меня сделать то, что вам нужно. Что вам нужно? Деньги? – Мне нужен ваш голос, – выдержке Стефании можно было позавидовать. Вид Уэя вызывал в ней ответную тревогу, но она ни на мгновение её не выдала. – Так мы сможем всё остановить. У вас будет поддержка, вы не останетесь одни. – Я не буду ни о чём говорить. – Расскажите не мне, а людям. – И что глобально это изменит? – Джерард резко встал с кресла, заставив Стефанию слегка вздрогнуть от неожиданности, и подошёл к полке, на которой он хранил открытки от спортсменов, фотографии с соревнований, грамоты и памятные подарки. Там же было фото со счастливой Лили, показывающей в объектив камеры золотую медаль с чемпионата мира. В межсезонье она с родителями пришла к Джерарду на долгий, грустный разговор о том, что хочет сменить тренерский штаб. Никаких конкретных причин, только устремлённые в пол глаза и вздохи мистера и миссис Джонс за спиной дочери. И где она теперь? Разгар сезона, её не было ни на одном крупном старте и в списках на грядущий чемпионат не числится. Всё это сильно кое-что напоминает... – Многое, – Стефания неопределённо махнула рукой. – Многое, но только не главное. Вы так же продолжите разрывать детей на части и делать на них деньги, а заодно и обдирать их амбициозных родителей, которые хотят увидеть результат. Так вы делаете?! – Не мы, – упрямо поправила Стефания, – а действующий президент федерации и его доверенные лица. Я не знаю деталей, но иногда места покупаются изначально спортсменами, родителями или тренерами, а иногда работать приходится только над обеспечением стабильности результатов. Особенно когда стабильность фаворитов оставляет желать лучшего. В случае с Джонс – это известно достоверно – использовался второй метод. – Вы говорите слишком уж уверенно для того, кто не владеет деталями, – поддел Джерард. – Предположим, я вам поверил и такое действительно происходило. Как это соотносится с Фрэнком и тем предупреждением, которое он получил? Как он мог кому-то помешать? – К Фрэнку у Ворми, насколько мне известно, личная неприязнь, – Стефания вздохнула. – Это была его инициатива убрать Фрэнка, и поэтому некоторым людям пришлось исполнять то, что им приказали. К счастью, в последний момент они передумали, свернули всё и связались с моим человеком. – Личная неприязнь? Да они видели друг друга раза два в жизни! Это абсурд! – Джерард, это не так важно! Важно то, что чем раньше вы примете решение, тем скорее мы сможем остановить этот кошмар. – А ваша выгода от этого всего в чём? Вивьен, да? Она вас отправила? – Вот об этом я уже точно не скажу, – холодно обрубила Стефания. – Я буду ждать до полуночи первого января. Если что надумаете, свяжитесь, – она кинула на стол свою визитку и стала собираться. – И хотя Фрэнку сейчас ничто не угрожает, я бы рекомендовала не оставлять его одного до чемпионата. Он в последнее время нервный. Хлопнула дверь. Джерард остался наедине с собой, но дышать от этого легче не стало. В лёгких по-прежнему присутствовало ощущение налипшей пыли, а воздух казался слишком густым и тяжёлым. Он одёрнул воротник свитера и отвернулся к окну, которое как раз выходило на парковку и показало, как Стефания села в машину, вырулила на дорогу и тут же скрылась из поля зрения. Выходит, что Джерард не зря питал к ней недоверие и не спешил радоваться тому, что продвижением Фрэнка занялся кто-то более компетентный. Этот осадок тревоги всё ещё плескался где-то внутри, но теперь ситуация развернулась совсем другим образом. У Джерарда появился шанс всё исправить и сделать, наконец то, на что он давно не мог решиться. Ему пообещали поддержку, его не оставят одного на растерзание желтушным журналистам и своре Билла Ворми. Разве не это всегда его останавливало? Да, принятие шанса подразумевает определённый риск, но в долгосрочной перспективе он должен себя оправдать. Почему тогда Джерард не может найти в себе точный ответ? У него всё ещё нет никаких гарантий. Стефания хотела вытащить на поверхность всю грязь мира фигурного катания, но она обратилась за этим к Линде, к Джерарду, но только не к тому, кто, как она сама сказала, непосредственно вовлечён в процесс. Почему - вопрос интересный, но ответа не имеет, равно как и вопрос о том, был ли вообще разговор с Линдой? Джерард подумал, что всё это могло бы быть одной большой ловушкой, призванной не помочь Фрэнку, а навредить окончательно и бесповоротно. Если он сделает настолько серьёзное заявление, то чем это обернётся? Возможно, ему на какое-то время даже запретят заниматься тренерской деятельностью из-за конфликта интересов, и Фрэнк останется без основного тренера в момент, когда должен будет активнее всего заниматься подготовкой к Чемпионату. Может, в этом и заключается суть основного плана? Кроме того, насколько правильно и этично говорить о Фрэнке, не посоветовавшись с ним? - Фрэнк ей не поверит, - вслух размышлял Джерард, на что тут же что-то внутри дало ответ: «Он поверит тебе, но кого выберешь ты?». В дверь постучали. - Джерард? Вы здесь. А я уж думала, что с вами что-то случилось, - Лиззи неловко мялась в дверях, не проходя дальше в тренерскую. - Случилось? - наигранно удивился Джерард. - Брось, что со мной может случиться? - он задёрнул жалюзи и, окинув взглядом стол, пошёл прочь из кабинета. На полпути развернулся, кинул в карман визитку Стефании и под внимательным взглядом Лиззи вышел в холл. - Только рассеянный в последнее время, - отшутился он. Лиззи бодро шагала по плитке, пружиня кроссовками, и обнимала себя руками так, как обнимают при боли в животе. Собранные в высокий хвост волосы подпрыгивали в такт её шагам. За всё то время, что Джерард с ней работает, он уже успел выучить некоторые её привычки. Когда он впервые увидел Элизабет такой, подумал, что у неё сильные менструальные боли и настаивал на том, чтобы она пропустила тренировку и отлежалась дома, если ей это необходимо. Но оказалось, что причина была в другом: живот Лиззи сжимала из-за сильного волнения, которое она старалась никогда никому не показывать. Как выяснилось несколько позже, это всё пошло от её первого тренера, который считал волнение проявлением неуверенности в себе и запрещал детям волноваться, если они были настроены на победу, потому что не волнение делает из обычных спортсменов чемпионов. Может, с некоторыми это и работало, но не с Лиззи. Лиззи сначала обнималась, а потом у неё по-настоящему начинал болеть живот. Она только-только училась говорить. - Я волнуюсь перед чемпионатом, - тихо сказала Лиззи и кинула взгляд на Уэя. – В прошлом году я с ним пролетела. - Ты пролетела не по своей вине. Такое случается, но, уверен, в этот раз всё будет хорошо. Ты отлично работала весь сезон, хорошо показала себя на этапах гран-при, работала над второй оценкой. Я в тебе ни на секунду не сомневаюсь. - Все работали весь сезон, - не очень уверенно возразила Лиззи, – но медаль будет только у четверых. И кто-то обязательно будет спорить о баллах и местах. - Джерард остановился за пару метров до дверей к катку. - Это не важно, - с расстановкой сказал он. – Тебя волнует, какое место ты займёшь, так? – Лиззи кивнула. – Твоя задача - выйти и откатать на тот максимум, на который ты способна в моменте. - Да, - снова кивнула Лиззи. - Не изводи себя переживаниями о том, на что ты не можешь повлиять, когда есть множество других вещей. У тебя есть коньки, список вещей, над которыми надо поработать, и тренеры. Остальное решат судьи. «Или президент федерации, да, Джерард? Откуда знать, может, Ворми не только Фрэнк мешается? Может, и в женском одиночном всё расписано наперёд, в олимпийский-то сезон с одной квотой?». Двери со скрипом открылись, и в глаза ударил холодный белый свет. - Все в сборе? - заметно громче обратился Джерард ко всем присутствующим в тот момент на катке. - Последняя тренировка в этом году. Проведём её с пользой. - Нет только Фрэнки, - заметила Лиззи. - Да, он... у него сеанс физиотерапии, поэтому сегодня он лёд пропустит. Бегом разогреваться. Фигуристы переодели кроссовки на коньки и один за другим вышли на лёд, равномерно рассыпаясь по периметру катка. Замотивированные, заряжённые, с горящими от азарта глазами. Нет, это не только про Джерарда и Фрэнка по отдельности. Это касается всех, кто сейчас на льду, кто в эту самую секунду готовится к соревнованиям или лишь мечтает на них выступить, и их светящиеся верой в успех глаза стоят того, чтобы рискнуть всем.

***

Фрэнк зашипел от боли и машинально коснулся пальцами губы, хотя заранее знал, что увидит на них кровь. Раньше он не так часто и агрессивно кусал губы, а теперь вот даже повода особого не надо. Сидит в тишине в гостевой комнате дома у Майки, наконец-то наедине с собой, и всё равно что-то заставляет его делать это. Он уже даже не беспокоится по поводу показавшейся холодности Кристин, и того, что он вынужден прятаться, как преступник, непонятно, где и непонятно с кем. «Меня это всё заебало». Его ровесники сейчас были на каникулах. Развлекались, гуляли по торговым центрам, ходили в кино и на катки, а у Фрэнка из всего перечня был только каток пять-шесть раз в неделю, от которого уже подташнивало, особенно последние несколько часов. Он вдруг понял, сколько всего потерял, пока пропадал на тренировках: сколько друзей он так и не завёл, сколько опыта недополучил, сколько историй не прожил. И ладно бы, если бы у него было, что положить на другую чашу весов: доход, контракты или славу. Как выяснилось, все эти годы он убивал своё детство зря, и не факт, что в ближайшее время что-то поменяется. Чувства такие, будто заставляли пить воду из унитаза на протяжении двенадцати лет и говорили, что это полезно. Все. Даже мисс Рози и Джерард. В горле что-то запершило, и Фрэнк прочистил горло, хмыкнув, но дискомфорт никуда не ушёл, напротив, только увеличился. Кашлянул легко один раз, другой - и его согнуло пополам в неясном приступе кашля, будто все органы рвутся наружу через рот. Он едва успевал делать короткие вдохи, прежде чем всё снова повторялось. В конце концов на глазах выступили слёзы, а глотка отозвалась рвотным рефлексом. Фрэнк выбежал в коридор, буквально на ощупь отыскал дверь в ванную и навис над раковиной, заодно приложившись лбом о шкафчик над ней. - Фрэнк? - послышалось глухо из-за двери спустя какое-то время. - Ты в порядке? Ответить Фрэнк не мог, задыхаясь кашлем и давясь рвотными позывами без каких-либо дальнейших последствий. Он пытался задержать дыхание, чтобы хотя бы ненадолго унять кашель, пытался взять контроль над ним, но ничего не помогало. Воздуха по-прежнему не хватало, а глотку так и разрывало сухостью, которая норовила вылезти наружу вместе с миндалинами, лёгкими и остальными внутренними органами. Казалось, будто приступ длится уже целую вечность, и через секунду Фрэнк замертво упадёт на пол, перепачканный слезами, соплями и слюнями. Вокруг были только страшный сип, разбавленная отсветами реальности темнота и пронзившая спину острая боль. - Слава Богу ты здесь! Я не знаю... нет, кажется, не закрывался. - Эй, Фрэнк, - холодное касание между лопатками сначала до чёртиков напугало Фрэнка, но именно оно начало медленно возвращать его в реальность. Пришло осознание, что кашля уже нет, а дыхание стало постепенно выравниваться. Раковина перед глазами по кусочкам собралась в одно целое, а за ней - стены, полы, потолок и лицо с угловатыми бровями, сведёнными к переносице. - Порядок? - Фрэнк вытер рот рукавом и проморгался. Кивнул. Из-за широких плеч Майки выглядывала явно обеспокоенная Кристин. - Я принесу воды, - сказала она и ушла. Майки остался стоять на своём месте, и Фрэнк почувствовал себя так, будто обязан был сейчас что-то сказать, и он сказал сиплым от кашля голосом: - Привет. - Что у тебя стряслось? - Не знаю. Я просто сидел - и тут началось. - Кристин протянула Фрэнку стакан воды и обняла себя руками, запахивая домашний кардиган. Фрэнк кивнул в знак благодарности и выпил всё залпом. Пока он умывал лицо, Майки перекинулся с ней парой фраз, приобнял, и она снова куда-то ушла. - Я её напугал, - виновато сказал Фрэнк. - Ты не виноват. - Они вышли в коридор и, не сговариваясь, пошли в гостевую комнату. - Расскажи лучше подробнее, что произошло? Джи так быстро говорил, что я ни черта не понял. - Он сказал, почему завершил спортивную карьеру, если коротко. А ещё меня, кажется, хотят прихлопнуть. Прикинь? - Фрэнк сел в кресло справа от двери, а Майки так и остался стоять в проходе. - Чего? - переспросил он, но точно не для того, чтобы снова услышать то же самое. Вопрос будто был адресован самому себе или Джерарду, который его, очевидно, не слышал. Так или иначе, Фрэнк не стал более ничего говорить, но грустно проводил взглядом стремительно унёсшегося куда-то младшего Уэя. Майки сбежал по ступенькам на улицу, параллельно отыскивая в списке контактов номер брата. Тот взял трубку почти мгновенно, но не успел ничего сказать: - Прихлопнуть?! - воскликнул Майки и тут же понизил тон голоса, хотя улица была пуста. - Фрэнку угрожает опасность, и ты не придумал ничего лучше, чем привезти его ко мне домой? К моей беременной жене? Джерард, ты хоть иногда думаешь о ком-то, кроме себя? - Господи, Майки, успокойся, - вздохнул Джерард в трубку. На фоне был слышен гул голосов. - Фрэнку больше ничего не угрожает. Я закончу тренировку и заеду за ним, хорошо? - Нет, не хорошо! Что значит «не угрожает»? И разве это как-то объясняет то, что ты решил привести кого бы то ни было с плохими намерениями ко мне домой? - Послышался ещё один вздох. - Никто не пришёл бы к тебе за ним, Майки. Ты перегибаешь. К тому же выяснилось, что всё не настолько серьёзно, насколько могло бы быть... Кое-что сильно поменялось, и есть шанс всё исправить, но мне нужно поговорить с Фрэнком, - Джерард выдержал недолгую паузу и добавил с упрёком: - Я тоже испугался, между прочим. - Майки пнул носком ботинка землю, сковырнув пожелтевший газон. - Ладно, поговорим с глазу на глаз. Когда ты освободишься? - Постараюсь раньше, но тут пока тяжело всё идёт. Ребята срываются во всех смыслах. Массовое помешательство у них, что ли... «Скорее издержки профессии», - подумал Майки, прощаясь с братом. Он прошёл пару кругов вдоль дома и забора, просто на всякий случай. Говорил себе, что обычная жизнь более скучная и предсказуемая, чем боевики и триллеры, но волнение так и не удалось унять полностью. Фрэнк сидел там же, где его оставил Майки, и он не был похож на того Фрэнка, с которым приходилось общаться прежде. У этого под глазами были жуткие круги, а тело будто было чем-то сковано. Чувствовалось напряжение даже вне беседы, и это расстраивало. Майки вообще расстраивался при виде большинства профессиональных спортсменов, потому что не понаслышке знал, что стоит за каждым из них, какие травмы физические и психологические. Здоровых не было вообще. - Как ты? - он положил руку Фрэнку на плечо и слегка сжал. - Представь кого-то, кто всю жизнь, сколько себя помнит, пытался стать первоклассным фигуристом, а потом узнал, что все соревнования и медали - фикция, - Фрэнк откинулся на спинку кресла и вытянул ноги вперёд. Он задрал голову к потолку, но встретился взглядом с Майки. - Прям уж все? - спросил тот. - Теперь я уже не верю в честность, - пожал плечами Фрэнк и отвернулся, принявшись рассматривать панно на стене. Абстракция в виде разбрызганной по холсту синей, чёрной, зелёной и белой краски складывалась в причудливые образы, которые вызывали чувства, но не имели за собой конкретных очертаний предметов или людей. - Вот ты знал об этом? - Они снова встретились взглядами, и Майки в какой-то момент показалось, что от его ответа зависит то, как Фрэнк будет относиться к нему дальше. - Конечно. Джерард же мой брат. Я не мог не знать. - Все всё знали и все молчали! - воскликнул вдруг Фрэнк. - Ладно ты, это не касается тебя напрямую, но мисс Рози... Моя мама! Интересно, она тоже знала об этом? Если знала Андреа, мама просто не могла не знать! - Вообще-то я пытался связаться с одним журналистом, - грустно усмехнулся Майки, садясь на кровать. - Лет семь назад, что ли, или пять. Не помню уже, с кем именно, но мне тогда дали понять, что никому это не интересно. Как будто, как ты сказал, все всё и так знают, без меня. - Пиздец, - выдохнул Фрэнк. - И что тогда делать? Я не могу оставить всё просто так, но и кататься в таких условиях... - он остановился на полуслове, как будто сам испугался промелькнувшей мысли. Желание бросить всё было для Фрэнка не ново, как, в принципе, для любого, кто с раннего возраста серьёзно занимается чем-то. Оно и неудивительно: просто потерять мотивацию на что-то, когда изначально выбор был не твой. Это случалось несколько раз в детстве, в пубертате, когда он только-только переходил в «Амбреллу» и пару раз в течение этого сезона. Но именно сейчас это желание было какое-то... завершённое, оформившееся, осознанное. - Я говорил с Джи недавно, - сказал Майки. - Кажется, что-то поменялось. У него есть план, и ему надо поговорить с тобой, - он рассчитывал, что это хоть немного подбодрит Фрэнка, но тот даже не шелохнулся. Это не укладывалось в голове, ведь буквально только что тот говорил и говорил с волнением, а на слова о надежде - тишина. - Джерард скоро приедет и заберёт тебя, - повторил Майки. - Думаю, ты даже сможешь поехать к себе домой. - Я не хочу, - Фрэнк упёрся локтями в колени и опустил голову. - Не хочешь ехать домой? - Не хочу ехать с Джерардом. Майкл снял очки и потёр глаза, устало и нервно выдыхая. Повисла тяжёлая тишина. Такое бывает, когда не понимаешь, как реагировать на то, что тебе только сказали, и стоит ли вообще? В голове сразу появляется куча мыслей, но в то же время - гулкая пустота. В случае, когда нечто подобное говорит подросток о взрослом человеке, с которым состоит в близких отношениях, становится страшно, а, когда этот взрослый - твой родной брат, то тем более. «Знал же, что ничем хорошим взаимное помешательство не закончится», - с горечью подумал Майкл и всё же решился озвучить самый очевидный вопрос: - Джерард тебе как-то навредил? - вышло грубее, чем он планировал. Фрэнк помолчал пару секунд, а потом вдруг вздрогнул так, будто его ошпарили кипятком: то ли от неожиданности, то ли оттого, что Майки попал в точку. Уэй сразу же подумал на второе. - Фрэнк, что он натворил?! - Ничего! – Фрэнк вскочил с кресла и принялся ходить по комнате туда-сюда, пытаясь переключить мысли. – Ничего, кроме того, что врал мне, как все! Говорил о том, что я особенный, писал мне... всякое, мотивировал, заставил меня думать, что я чего-то там стою, что у меня есть шанс на место на пьедестале! – Фрэнк замолчал. Было слышно только его тяжёлое дыхание – и больше ничего. Он сел на пол, упёршись спиной в каркас кровати и закрыл руками лицо. – Мисс Рози говорила, что с ней у меня нет шансов, что я достиг потолка. Я реально ему поверил, понимаешь? – Спина Фрэнка начала вздрагивать. – Как ему верить теперь? – спросил он не своим, будто искажённым, голосом. Майки тихо подошёл к нему и сел рядом, оставив между ними немного расстояния, чтобы не нарушать личное пространство. – Джерард возненавидит меня за то, что я скажу, но, Фрэнк, тебе необязательно оставаться с ним, ты же знаешь. Ничто не обязывает тебя этому. Ничто, – подчеркнул Уэй. – Возможно, тебе стоит сделать перерыв, чтобы во всём разобраться. – Я знаю, – шмыгнул Фрэнк, наконец поднимая голову. – Я не обязан, но я люблю его? Почему это так больно? – он положил голову на плечо Майки. Рубашка в том месте тут же впитала влагу.

***

Джерард притормозил у обочины и взял немного времени, чтобы всё обдумать. Утром Фрэнк назвал его предателем и молчал всю дорогу до дома Майки. Джерард знал, что тот расстроился и обиделся, и весь день старался не думать об этом, но сейчас других вариантов не было. Он солгал, не только не сказав Фрэнку о коррупции, но и заверив его в том, что сожалеет об этом. Нет, он жалел лишь о том, что Фрэнк вообще узнал обо всём, что ему пришлось узнать. Если бы выпал второй шанс, то и тогда Джерард не сказал бы ни слова ни о покупных медалях, ни о сговоре с букмекерами. Это не то, о чём нужно знать спортсмену, и никто его в этом не переубедит. Вопрос в том, как выстроить разговор с Фрэнком сейчас? Когда он расстроен, не признаёт авторитетов и никого не слушает. Задача состоит не только в том, чтобы заставить его слушать, но ещё и в том, чтобы он позволил довериться Стефании. Это будет сложно, но... – Я говорил тебе не играть с ним, Джи, – Майки, появившийся будто бы из ниоткуда, сел на переднее сиденье и захлопнул за собой дверь. – Ты о чём? – Фрэнк только что сказал, что ему больно тебя любить. Он не хочет никуда с тобой ехать и уж тем более – говорить. – Блять, – выдохнул Джерард и принялся рыться в бардачке в поисках дежурной пачки сигарет. – Ему нужно дать время, чтобы разобраться в себе, – мягче заговорил Майки, глядя на брата. Чёртовы две трагедии. – Майки, у нас чемпионат через две недели! Как ты себе представляешь тренировки? – Это уже твоя проблема, Джи, не моя. Фрэнк раздавлен, и я, если честно, вообще не представляю, как он будет катать в таком состоянии. – Где он сейчас? – Они с Кристин пообедали, и он уснул на диване в гостиной. Я отвезу его, куда он попросит, как он проснётся. Так какие у тебя новости? – Стефания работает на федерацию, как я и думал. Но она настаивает на том, что её интересы совпадают с моими. От Ворми хотят избавиться, использовав для этого меня. – Так это же прекрасно! – воскликнул Майки. – Но ты сомневаешься. В чём? – Вдруг мои действия навредят ещё больше? Это же федерация... там все одинаковые, Майки, все приложили свою руку к построению нынешней системы. – Ты так долго ждал возможности высказаться. Это она! Иногда нам приходится выстраивать отношения с теми, кто нам не приятен, но в этом и суть. Если цель оправдывает средства, то.... Даже если мгновенного эффекта не будет, ты положишь начало изменениям. Люди узнают, и федерация больше не сможет контролировать ситуацию полностью. Нельзя упускать такой шанс, особенно перед чемпионатом. Если ты ничего не предпримешь... я тебя не прощу. И ты себя не простишь. Джерард промолчал, потому что Майки был как всегда прав. Именно двадцать девятого декабря две тысячи двадцать первого года всё изменилось: когда Джерард Уэй принял решение дать большое интервью об индустрии фигурного катания в США, когда Фрэнк проснулся на мягком диване в гостиной Майкла Уэя с ясной головой, осознав, что будет делать дальше, когда Билл Ворми узнал о предательстве Аарона Тарковски, и когда Энди Питерсон поставил последнюю подпись в Соглашении о прекращении сотрудничества.