Дракон Севера

Вынырнув из ледяных объятий воды, Тирзис отфыркнулась, убрала со лба прилипшие к коже темно-рыжие пряди челки, оглянулась… и прокляла тот день, когда согласилась ввязаться в эту авантюру с незаконнорожденным отпрыском Старков. Потому что вышеупомянутый «отпрыск» смотрел на нее, как юная благовоспитанная леди на грубого полупьяного вояку, решившего сходить «по нужде» прямо напротив ее окошка: со смесью удивления, потрясения и суеверного ужаса. Одни вытаращенные глаза чего стоили… Девушка невольно скалится, потом уже откровенно ржет – уж больно забавно выглядит ошарашенная рожица Джона. Тот страшно краснеет, спотыкается на ровном месте и чуть не падает в холодные воды Длинного Озера. Ой, какие мы впечатлительные… Хотя, вроде бы у людских девушек при купании, увидев мужчину, принято визжать и закрываться, а не гордо стоять, выставив все свои «прелести» напоказ. Хотя какое там напоказ – она ж в свои волосы закутана, как в плащ. Ничего не видно толком… - Ну, и что вылупился, Снежок? - смеется девушка, опускаясь обратно в воду, чтобы не смущать парня. - Голых девушек никогда не видел? Судорожно сглотнув, Сноу кивает. Странница подавляет желание уронить челюсть. - Ну да, ты же из Ночного Дозора, - спустя мгновение вспоминает она. - У вас там с этим строго… Ладно уж, отвернись, девица. Я вылезать собралась. Бастард молча отвернулся и машинально погладил подбежавшего Призрака. - Может, сам искупаешься? - почти машинально предлагает Тирзис, закутываясь в свой плащ. Одевать доспех пока что рано: она мокрая, как щенок после дождя. Джон косится на нее, как на ненормальную: - Вода же ледяная, как снега за Стеной… Я вообще не понимаю, как ты в ней насмерть не замерзла. Девушка прикусывает язык. Черт, она ж совсем забыла, что обычным людям, в жилах которых течет обычная теплая кровь, а не обжигающее пламя, купание в подобном озере равносильно очень неприятной смерти от обморожения. Так облажаться всего на второй день пути… Не надо было соглашаться на его просьбу «довести» его до Винтерфелла. Это уже не первый ее подобный ляп. Вчера вечером они никак не могли развести костер – сырые дрова тлели, дымились и искрили, но загораться не собирались. Раздосадованный Сноу отбросил огниво и отправился на поиски более сухого топлива, ну а Тирзис просто присела перед валежником – и как следует дыхнула на него огнем. Горло слегка обожгло – как всегда, когда она выдыхала пламя в своем человеческом обличии – но зато костер весело затрещал, заплясал в ночной тьме, разгоняя холод. А спустя минуту примчался перепуганный бастард со своим валирийским мечом наперевес: ему, видите ли, показалось, что он слышал странный звук, похожий на рев. А сегодня утром она попробовала незаметно размять свои крылья – они сильно затекали в ее человеческом теле... Потом пришлось делать преувеличенно безразличное лицо и говорить, что «это, наверное, какие-то птицы». Парень наверняка что-то подозревает – уж больно странно на нее косится всякий раз, когда думает, что она этого не замечает. Началось это «подглядывание» сразу после того, как они покинули деревеньку Предзимье. Наверное, Сигур растрепала о ее шестипалости – она девочка внимательная… хотя какая она уже девочка? Мда. Чертов возраст… Но надо отдать Джону должное: заметив все эти буквально вываливающиеся из нее странности, он не стал шарахаться от нее, как от прокаженной. На памяти Тирзис так спокойно вели себя очень немногие из общавшихся с ней людей – не считая ее валирийских соотечественников, конечно. Это вызывало удивление. А вот то, что при всем этом Сноу умудрялся воздерживаться от бесконечных назойливых вопросов: «Кто ты такая? Почему так странно выглядишь? Сколько тебе лет на самом деле?..» и далее по списку, было достойно настоящего уважения. Сколько дочь Черной Луны себя помнила, люди никогда не могли сдержать своего любопытства. А бастард молчал… будто на своей шкуре знал, каково это – иметь тайны. Может, и знает. Но выяснять это драконихе совершенно не хотелось. Единственная тайна, что сейчас занимала ее древний пылающий разум, заключалась в прочертившей ночное небо алой каплей крови комете. Несколько дней подряд Тирзис пристально вглядывалась в нее, пытаясь прочитать в извивах ее хвоста смысл ее появления. У драконов особые отношения с небесными светилами – хотя бы от того, что там находится их прародительница Луна; но кометы всегда были на особенном положении. Они приносили на своих хвостах новости. Кометы за свою долгую жизнь дочь Черной Луны видела всего трижды, и сообщаемые ими новости были всегда запредельно понятны, хоть порой и неутешительны. Но сейчас огненный всполох с точки зрения девушки нес что-то совершенно странное. Сияющий небесный странник во всеуслышание заявлял всему миру очень простую истину: «Драконы возвращаются!» От этого послания веяло радостью и надеждой; впервые прочитав его, Тирзис невольно захотела выпустить из клетки человеческого тела свою драконью сущность и украсить небо огненным всполохом – таким высоким, что его бы увидели даже в Королевской Гавани... Но когда ликование улеглось, дракониха поневоле задумалась: что это значит? То, что помимо нее появились другие ее братья и сестры? Или это повеление выйти из добровольного изгнания, отогнать укутавшую ее тень безвестности и заявить на весь мир о своем существовании – так, чтобы каждый правитель, каждый человек вспомнил и содрогнулся? Впервые за почти восемь веков дочь Черной Луны не могла понять, что именно хотели сказать ей родные небеса. - Все, готово, - ворчливо объявила Тирзис, вынимая ложку из своего походного котелка, в котором аппетитно булькала похлебка. - Ты голодный, Снежок? - Очень, - признался парень, присаживаясь рядом. - Пахнет вкусно… Призрак, похоже, был полностью согласен с хозяином: лютоволк чуть не обжег свой чуткий черный нос, принюхиваясь к содержимому котла. Девушке даже пришлось погрозить ему поварешкой. - Тише, зверюга, а то перевернешь – и все окажется на земле. Хотя, несомненно, тебе бы это пришлось по вкусу… Джон, будь добр, покопайся в седельных сумках – там где-то завалялась пара мисок. И еще костяные ложки поищи! Не руками же нам есть… Глядя на то, как бастард жадно – не хуже своего волка – поглощает пищу, дочь Черной Луны невольно и как-то совершенно по-человечески умилилась. Такое ощущение, что в Дозоре его вообще не кормили! Неудивительно, что он такой тощий… - Еще пара дней – и мы будем в Винтерфелле, - задумчиво констатирует девушка, обращаясь скорее к себе самой, чем к попутчику. - Был бы здесь лес, да подревнее… - То что тогда? - оживляется Джон. Тирзис негромко фыркает: - Тогда бы ты был там еще вечером. Я протащила бы нас старыми тропами Детей Леса… Глаза Сноу вспыхивают. - А ты и это умеешь? - Я многое что умею, - мрачновато замечает девушка, поняв, что в очередной раз сболтнула лишнего. - Ладно, давай уже выдвигаться. А то застрянем тут на невесть какое время… - Ты чем-то недовольна? Дочь Черной Луны невольно кривится в ответ на вопрос бастарда, но потом все же отвечает: - Не люблю Винтерфелл. - Почему это? - искренне удивляется парень. Потом нахмуривается: кажется, ее недовольный тон здорово задел его самолюбие. Ах да; гордость северянина, любящего свою столицу… Тирзис невольно смеется и примирительно качает головой: - Я вообще большие города стараюсь стороной обходить. Слишком много людей, сосредоточенных в малом количестве пространства. - Тебе не нравятся люди? Девушка пожимает плечами: - В таком количестве – пожалуй, да… Но дело еще и в том, что в каждом городе живет история его жизни. Порой грустная, порой жестокая – и почти всегда несчастливая. Я пока еще ни разу не встречала по-настоящему радостный город: на изнанке его прошлого всегда обнаруживаются темные, печальные или ужасные события, отзвук которых неизбежно влияет на настроение. Деревни в этом отношении лучше – в них почти ничего не происходит: только обыденные радости и горести. Потому и дышится в них легко… - Странная причина избегать городов, - то ли озадаченно, то ли недоверчиво пожимает плечами Сноу. - И что, даже в Винтерфелле живет этот… отклик прошлого? Тирзис кивает: - Это ведь очень древний город. Сам подумай, что он видел за прошедшие столетия – от падения Королей Севера до последней битвы с Таргариеном… Бастард молчит. Настолько долго, что Странница успевает уйти в свои пространные мысли, откуда ее выдергивает тихая просьба ее спутника: - А ты можешь… рассказать, что именно ты чувствуешь в нем? Ох, зря она затеяла этот разговор. Надо было промолчать, как-нибудь отшутиться, отказаться – но дочь Черной Луны кивнула. И неожиданным после привычного ей хрипловато-насмешливого сопрано нежным голосом… запела, заставляя сонную тишину серых покатых холмов удивленно всколыхнуться, принимая в себя серебристые переливы мелодии. - Винтерфелл! Скоро будет зима — и вода обращается в лед, Винтерфелл! Лето падает в ночь, и его уж никто не вернет. Винтерфелл! Ворон каркнет последнюю клятву... Винтерфелл! Рог трубит. Значит, снова — вперед! Слова песни спокойно уходили в небеса, взвивались тонкой золотистой нитью. Что там было: тоска по дому, грусть ушедших на битву воинов, что знают, что им больше никогда не увидеть родных мест?.. Джон не знал, отчего так щемило его сердце, когда он слушал голос девушки – но ему казалось, что это сама столица северян обрела голос. - Винтерфелл! Умирающий день поднял стаю испуганных птиц, Винтерфелл! Вековечные башни над камнем замшелых гробниц. Винтерфелл! Пламя гаснет в холодных объятьях... Винтерфелл! Станет явью забытый девиз! В женском голосе зазвенела сталь северных клинков – жемчужно-серебристых, как морозное зимнее небо. Клич бойцов, идущих на бой – и приносящих победу на своих мечах. Приносящих во славу своих почивших предков и живых братьев. - Винтерфелл! Белоснежный покров, первый саван познавших свой рок, Винтерфелл! Валирийская сталь — королевский бесстрастный клинок. Винтерфелл! Из дозора никто не вернется... Винтерфелл! Скоро смерть переступит порог! Тирзис было тяжело. Ощущения смертных, их тоска переполняла ее бессмертную сущность, билась в пламенном теле плененной птицей; пение выталкивало ее на поверхность, даря свободу – но это было лишь легкой уступкой. Нет, не дело это – драконам петь о человеческом ужасе смерти. У детей Луны своя смерть: неистовая, веселая, бесшабашная – прекрасная в приносимым ею разрушении… Наверное, она никогда не свидится с ней. К лучшему или к худшему – посмотрим. А сейчас осталось лишь спеть четыре полных печали и предостережения строки. Печали по будущему, предостережение о неизбежности. Последние… - Винтерфелл... Волчий вой за стеной возвестит: «Приближается тьма!» Винтерфелл… Ужас стиснул виски, и безмолвие сводит с ума. Винтерфелл... Равнодушные бледные звѐзды... Винтерфелл... Берегись — наступает Зима! …Когда последний отзвук песни растворился в тишине сонных холмов, Джон медленно покачал темноволосой головой, будто приходя в себя после долгого сна. - Я никогда не слышал этой песни… - задумчиво проговорил он. - Скажи, откуда… - Сама придумала, - спокойно ответила Тирзис, возвращая в свой голос обычные насмешливые интонации. – Давным-давно, когда еще впервые увидала этот город. - Ты еще и менестрель?! - Нет, что ты, - взглянув на удивленное лицо Сноу, девушка искренне рассмеялась. - Куда мне… Просто иногда в моей лохматой голове скапливается такое количество красивых слов и поэтических сравнений, что поневоле приходится складывать их в песни – чтобы хоть как-то их успокоить. Бастард качает головой: - Чем больше я тебя слушаю, тем меньше верю, что твое детство прошло в деревне. - Это еще почему? - Потому что речь у тебя иная, - на этот раз очередь парня весело смеяться, глядя на возмущенную Странницу. - У простого люда даже не речь – говор простой; ты же порой такие слова используешь, о каких не всякий наш лорд понятие имеет. И даже твое иноземное происхождение не может их оправдать… - Например? - недоверчиво вздергивает брови Тирзис. - «Поэтических». Вообще-то у тебя почти вся речь сильно отличается от простолюдинской – фразы по-другому строишь – но это выражение буквально вопит: «Я получила аристократическое образование!» - Ну, вопит и вопит, - девушка досадливо пожимает узкими плечами. - Я говорю, как привыкла. - Не думаю, что в прибрежной деревне можно привыкнуть говорить именно так. Джон был уверен, что его собеседница примется возражать, но, к его величайшему удивлению, девушка согласно кивнула: - Да, наверное, ты прав. От такой вопиющей наглости Сноу на какое-то время лишается дара речи, а потом разражается такой гневной тирадой, что лошади и Призрак невольно прижимают свои чуткие уши: - Но тогда получается, что все, что ты говорила о себе – ложь! - А ты только сейчас это понял? - невинно интересуется Странница. Это заявление огорошивает бастарда еще больше: от такого удара в спину он теряет равновесие и чуть не падает с коня. Его спутница качает головой, с улыбкой наблюдая, как парень зло вцепляется в поводья и бормочет про себя какие-то ругательства. - И зачем были все эти выдумки? - наконец спросил парень, когда его гнев на Тирзис слегка поутих. - Чтобы ты принял мою помощь, - просто ответила девушка. Потом, заметив, что Джон недоуменно на нее косится, вздохнула – и пустилась в уточнения. - Ну, вот скажи: что бы ты сделал, если б узнал, что незнакомка, у костра которой ты очутился после того, как загадочным образом переместился за одну ночь на более чем двести миль от своего предыдущего местоположения, оказывается Старые Боги знает кем? Думаю, ты бы попытался проткнуть меня своей валирийской железякой. - Странница фыркает. - Пришлось бы доказывать, что ты не единственный фехтовальщик с зачарованными клинками на ближайший десяток миль, а на это ушло бы еще минут пятнадцать – да и ребра твои сломанные могли куда-нибудь не туда впиться… Оно мне надо? Вот я и рассказала тебе самую приближенную к правде версию моего происхождения. - Насколько приближенную? - хмуро интересуется Сноу. - Настолько, чтобы ты мне поверил – и не попытался убить. - А ты что, чудовище какое-то? На губах Тирзис мелькает отчаянная усмешка. Она отворачивается и неожиданно похолодевшим голосом произносит: - Можно и так сказать… Вся злость на эту странную путешественницу куда-то испаряется, и бастард ощущает легкий укол вины. В конце концов, у этой странной девушки могут быть причины скрывать свое происхождение; а если принять во внимание ее странности в облике – они более, чем веские. Может быть, она какой-нибудь могучий дух, заточенный в смертном теле Красными Жрецами, вырвавшийся из их лап и теперь скрывающийся от них? Или воспитанница Детей Леса, как думает старая знахарка Сигур?.. - Ты сама знаешь, кто ты? - после долгого молчания спрашивает у Странницы парень. Погрузившаяся в собственные мысли собеседница откликается не сразу. - Да, - наконец отвечает она. - Может, расскажешь? Джон не слишком рассчитывает на успех. Но Тирзис, задумчиво покосившись на него, неожиданно весело усмехается: - А может, и расскажу. - Правда? - Сноу не верит своим ушам. Девушка неопределенно пожимает плечами, словно показывая, что еще находится в раздумьях, и туманно замечает: - Если дороги земные и небесные захотят этого. Здесь от наших желаний ничего не зависит… Неизвестно, чего именно хотели эти упомянутые дороги, но дочь Черной Луны чувствовала, как ее судьба освобождается от сковавшего ее костяного налета прошедших веков и приходит в движение. В чем была причина этого неторопливого, но набирающего силу изменения, дракониха не понимала. Огненный росчерк кометы в небе? Этот странный паренек, подобранный ею? Все вместе? Что?.. Вечером того же дня, когда состоялся тот самый непростой разговор, Тирзис почуяла где-то там, вдалеке от них, полузабытый тревожный аромат, доносящийся со стороны далекого Королевского Тракта. Аромат горящей плоти и гниющих трупов, металлический запах пролитой крови и обнаженных клинков… - Что-то не так? - почувствовав перемену в ее настроении, Джон оторвал взгляд от пляшущего в ночной тьме костра и настороженно посмотрел на нее. Девушка покачала головой, заставляя себя снова ограничиться лишь человеческими органами чувств. - Ничего. Просто где-то далеко от нас прошла битва. - Откуда… - начинает Сноу, но потом, вспомнив о ее загадочном происхождении, замолкает. Надо же, как он быстро привык к тому, что она – не человек... - Где именно, знаешь? - Там, - девушка небрежно взмахивает рукой, указывая направление – чуть в стороне от Винтерфелла. - Судя по речным запахам – где-то неподалеку от Трезубца. - Можешь узнать, кто победил? - Увы, я не Дочь Леса, - усмехается дракониха. - Но, думаю, с твоим братом все в порядке – иначе твой лютоволк почувствовал смерть своего родича… У Робба ведь тоже есть своя звериная половина, верно? - Кто? - Только не прикидывайся, что не знаешь, что ты и вся твоя семья – варги, - вздыхает дочь Черной Луны. Бастард давится вяленым мясом от такого заявления. - Что ты сказала?! - Все с вами ясно… Оборотень ты. Скажи спасибо своим предкам – северным королям. Как ты думаешь, почему Призрак так хорошо понимает тебя, а ты – его? И откуда все эти странные сны про путешествия в волчьем обличье? Я ведь не ошибаюсь, и они у тебя есть… - Не ошибаешься, - хмуро подтверждает Джон, стискивая белоснежную холку своего лютоволка. - И я думаю, бесполезно спрашивать, откуда ты все это знаешь… Тирзис невольно улыбается. Ей все больше и больше нравится этот северянин. Будь он валирийским лордом в ее далеком прошлом, она бы без колебаний позволила ему оседлать себя. Жаль, что Судьба редко сводит пути живых существ вовремя… - Это как раз не такая уж и страшная тайна, - неожиданно для себя отвечает она. - Далеко отсюда, если идти на северо-восток через густые чащи и непролазные болота, можно найти одну древнюю-древнюю пещеру, где живут одни из последних Детей Леса… По крайней мере, двести лет назад они еще были там – именно тогда я случайно набрела на их убежище. Сноу молча принимает эту информацию к сведенью – в конце концов, Сигур утверждала, что Странницу помнили минимум три поколения ее предков. Значит, старая знахарка не ошиблась. - Дети Леса рождаются редко, но живут долго, - девушке явно понравилось, что он так спокойно воспринял ее слова. - И они хорошо помнят, что их древовидцы видели сквозь вырезанные ими лики на священных деревьях… Ну, а в вашей винтерфелльской богороще есть свое чардрево, верно? - Да. - Ну вот… Дети Леса рассказали мне о многом виденном через этот лик – в том числе и о звериной сущности, что растворена в крови Старков. Тогда я не стала уточнять, что именно они имели в виду, ибо не слишком интересовалась вашей северной магией. Но лет пятьдесят спустя дороги свели меня с чистокровным варгом – я едва с ним справилась без… серьезных инцидентов. Именно тогда я поняла, что имел в виду этот древний народ, рассказывая о вас. - Ясно… Какое-то время бастард молча смотрит в танцующее пламя костра. Его занимает не внезапно открывшаяся тайна происхождения его рода, ни даже новые подробности о таинственной спутнице, а довольно обычный, хоть и действительно важный вопрос. - Тирзис, - наконец подает голос он. Девушка вздергивает огненные брови и даже приподнимает свои странные перепончатые уши. - Да? - Я знаю, что это будет довольно бесчестно с моей стороны – попросить тебя об одолжении, когда ты уже обговорила со мной условия твоей помощи, - спокойно говорит парень, глядя своими темными глазами на заинтересованно прищурившуюся дочь Черной Луны. - И признаю за тобой право в любой момент отказаться от меня. Но боюсь, без тебя мне придется туго… - Не ходи вокруг да около, - обрывает его девушка. - Говори прямо. - Помоги мне добраться до стана моего брата Робба. Так. Надо было сразу догадаться, что дело кончится именно этой просьбой. Разум драконихи мысленно фыркнул: а дальше что? Он попросит ее вступить в ряды доблестной армии Севера? Ведь, если их знакомство продолжит развиваться в том же темпе, о ее драконьей сущности бастард узнает максимум через неделю – и наверняка не преминет возможностью заманить на свою сторону столь ценного бойца; а она должна придерживаться своего кредо «наблюдателя»… Нет, хватит с нее! Она доведет Снежка до Винтерфелла, как и обещала – и расстанется с ним навсегда. В конце концов, ей уже до смерти надоело изображать из себя человека… Когда аргументы были исчерпаны, и рациональное мышление победно замолчала, Тирзис тонко улыбнулась – и кивнула: - Ладно. Мне, конечно, непривычно путешествовать в компании – но ты вроде парень не из пугливых… Считай, что мы договорились. Джон несколько секунд внимательно вглядывался в ее лицо, будто ища подтверждение, что Странница шутит – но находил лишь спокойную уверенность и какое-то странное бесшабашное веселье… А дочь Черной Луны беззвучно смеялась, глядя в звездное небо. Пора изменить старым привычкам – а то недолго за этим рациональным брюзжанием всю магию растерять! Драконы должны быть свободны от всего – даже от собственных устоев – иначе они привяжут их к земле. К тому же ей нравится этот странный, порой чересчур серьезный паренек; бастард, которого порой не считали за потомка Старка – и который в тяжелое время не бросил свой род… Быть может, их встреча – тоже часть ее огненной судьбы? С темного поля небес старая Луна с улыбкой смотрела на свою дочь. Песня: Ангэлен – Винтерфелл