В пустоши дует ветер

      Сёко выдернул посреди ночи звонок. Она было схватилась за телефон-раскладушку, но звонил ее обычный. — Да? — сонно пробормотала она, растирая лицо. Рядом завозился Годжо, но вставать не стал. Сёко нахмурилась, — Сейчас? Но три часа ночи. Хорошо. Пришлите машину. — Что там? — пробормотал Сатору, когда она сбросила звонок и начала торопливо собираться. — Вызов на задание, — отозвалась она и включила лампу, от которой Сатору застонал и зарылся в одеяло, как крот. Через пятнадцать минут, когда Сёко успела привести себя в порядок и выпить кофе и налить в термокружку с собой, за ней прибыла машина. *       Помещение оказалось подвальным. Его оцепили и поставили завесу. Зевающий Итиджи проводил ее внутрь и так явно страдал от недосыпа, что Сёко не выдержала и предложила ему кофе. После живительного глотка он ввел ее в курс дела. — Мы уловили проклятую энергию. Радар зашкаливал. Но когда зашли, тут было пусто. Но тут скорее по вашей части, Сёко-сан.       Сёко проглотила колкость про прибавку за сверхурочную ее часть, но если бы она была не такая сонная, она бы это добавила. Внизу оказался мрачный, злой и такой же не выспавшийся Нанами, и Сёко, коротко улыбнувшись, молча протянула ему термокружку.       Сёко цепко профессионально оглядела помещение, оказавшееся и правда по ее части. Лаборатория. Подпольная лаборатория проклятий. На секунду она даже забыла про сон, и пока Нанами и Итиджи оккупировали ее кофе, Сёко увлечённо обошла все столы и оборудование и остановилась перед капсулой. Стеклянная, выше ее роста, она венчала угол лаборатории и была заполнена каким-то раствором. Даже не беря пробу, Сёко поняла, что это проклятая энергия, растворенная в чем-то, но все-таки натянула перчатки и открыла сумку. — Все отфотографировали? — сухо спросила она, и Итиджи закивал, — Пришлешь мне фото-таблицу. А я пока…       Вообще, в целом, можно было заворачивать всю эту лабораторию целиком и вести на экспертизу, но Сёко прикинула, что ей же это все и исследовать, поэтому была очень избирательна. Но тут оказалось столько… — Ладно, — согласилась она, уже предвкушая, как задолбается в ближайшие дни, — Выносите все.       Справились они только под утро, когда тонкая полоса лилово-желтого света забрезжила на густом ночном горизонте. В лабораторию проник свет, рассеянный, истонченный, он лег на конфискованное оборудование, как легкая вуаль или дымка, и Сёко подняла глаза, расслабленно смотря на свою вотчину.       Правда потом она зевнула, разбиваю всю романтику момента, а под рукой не оказалось кофе: термокружку, в которой наверняка уже ничего не осталось, уволок Нанами.       Будто венец всего добытого, грандиозно стояла посреди лаборатории капсула. Пустая, раствор слили, предварительно взяв пробы, и Сёко облокотилась поясницей на стол, смотря на прочное слегка затемненное стекло. — Что ты такое? — в воздух спросила Сёко, и поджала губы, жалея, что забыла дома сигареты. Хотелось спать. Она бы и ушла, но в кармане запищал телефон и она не глядя взяла трубку. — Алло? — Прости меня. — Тебе не кажется, что рановато для извинений, — произнесла она, вскидывая руку и смотря на наручные часы, — Пять утра. Если бы меня не дернули, я бы послала тебя второй раз. — Прости, — убито произнесла трубка, — Мне правда жаль. За все. И за этот звонок и за то, что держу вас так долго. — Ты эгоистичный мудак, — вздохнула Сёко, смотря в потолок, — И чем скорее ты со всем разберешься, тем больше нервов ты мне сэкономишь. Понятно? Или построить график зависимости для наглядности? Зависимость состояния моих нервов от времени. Сечешь?       Трубка искренне повинилась, и Сёко медленно выдохнула, зажимая телефон между плечом и ухом, и потирая глаза, в которые будто песку насыпали. — Слушай, я так устала, у меня ночь ни к черту. Нашли какую-то лабораторию проклятий, и я теперь со всем этим вожусь, — простонала она, но трубка неожиданно замолкла и очень по деловому уточнила: — Лаборатория? Ты уверена, что она относится к проклятиям? — Ага. Все в проклятой энергии. Радар просто зашкаливал. — Забавно. Не похоже на проклятия, не в их это духе, — произнес голос в трубке, размеренно, задумчиво, будто услышал нечто очень занимательное. Сёко прижала губу зубами, смотря вперед на стеклянную махину, которую с трудом перетащили сюда пятеро магов. — Вот скажи, что можно сделать с огромным стеклянным резервуаром, заполненным растворенной проклятой энергией? — спросила она, и трубка деятельно замолчала. — Насколько огромный? — спросили на том конце с легким подозрением. — Ну, с тебя.       Солнце поднималось быстро. Лабораторию заполнило лучами, и капсула заиграла веселыми бликами. Сёко сладко зевнула так, что почувствовала, как легонько щелкнула челюсть. — Дай мне время подумать, — хмыкнула трубка и в грозных выражениях погнала Сёко спать. Она и не против была.

***

      О мирных деньках можно говорить много, жадно, с удовольствием. О том, что никто не заметил, что Сукуна отлучался и, вернувшись под утро, лег в теплую постель.       О том, что Сёко пришла домой только утром, и едва не рухнула в прихожей, но ее поймали сильные заботливые руки. О том, что Сатору ждал ее и едва не начал обзванивать Нанами и Итиджи.       О том, что Ураюме ловко и привычно затаилась на грузовозе, отплывшем ночью в Лос-Анджелес.       О том, что Человек за океаном убрал телефон после важного звонка и нахмурился, тяжело, напряженно, будто что-то не давало ему покоя. Никто из них еще не знал, что сегодня вечером случится в Сибуя. Резня.       И глаза Нобары, когда она, осознав, что Махито коснулся ее виска, повернула голову к замершему в отчаянии и ужасе Юджи. Её глаза. Спокойные, смирившиеся, в которых отразилась вся ее маленькая вселенная. Люблю тебя, говорили ее глаза. Я умру сейчас, закричал ее вгляд. Хочу на тебя смотреть до последнего. Юджи на всю жизнь запомнит ее глаза.