В пустоши дует ветер

К коттеджу вела выложенная декоративными каменными плитами дорожка, которая обрывалась у ступеней крыльца и добавляла простому дому уюта и аккуратности. Вокруг, мешаясь с пальмами, росли отцветшие кусты, и в целом, дом был спрятан на отшибе городка, по которому Гето провел их быстро, и не слишком акцентируя внимание: подробную экскурсию решили устроить завтра. В какой-то момент Сугуру перехватил Мегуми за предплечье, придерживая у себя, пока остальные чуть ушли вперед, крутя во все стороны головами, и поджал губы, медленно выдыхая, и прикрыл глаза на секунду прежде, чем быстро произнести. — Мне жаль, — сказал он, и по тому, как он смотрел, Мегуми понял, что это мучало его все это время, — Мне очень жаль, что так получилось, и с тобой, и вообще. Это не Сатору, и уж точно не Иери, это все я. Я очень виноват. Особенно перед тобой. Мегуми поморщился, отворачиваясь на секунду. — Это все равно лучший исход, какой можно было представить еще вчера. Нам с ребятами повезло, — нашелся он со словами, и, помолчав, добавил, — И Сатору с Иери тоже повезло. Облегчение Сугуру можно было почувствовать кожей. Он улыбнулся уголками губ и тепло сжал плечо Мегуми, но потом его взгляд скользнул вперед, и улыбка померкла. Мегуми повернулся и тоже замер, больше по привычке, чем действительно волнуясь: Сукуна поменялся с Итадори и теперь смотрел очень внимательно и цепко. Гето рядом заметно напрягся, но взгляд проклятия выдержал. — Если вы беспокоитесь, я могу с ним поговорить, — быстро сказал Мегуми, и Сугуру задумчиво повернулся к нему. — Не нужно. Я верю тебе, а, значит, верю ему, — пробормотал он, поднимая на уровень глаз телефон и быстро просматривая сообщения, — И, кстати, ваш дом готов. Я же не ошибся, решив поселить вас вместе? Мегуми смутился, отворачиваясь, и Гето едва не хмыкнул, с любопытством смотря на его реакцию. — Простите за беспокойство, — пробормотал он, беспорядочно растирая пальцы, — Но спасибо. Гето кивнул, а потом призвал всех к вниманию. — Для господина Чосо готова комната в квартире. У вас будет еще двое соседей, одного из них вы даже знаете. В любом случае, если что-то будет не устраивать, сообщайте — будем подыскивать новое жилье. Чосо сдержанно кивнул. Гето как раз выдал ему ключи и отправил Нанако проводить его до дома, когда к нему подошел Двуликий. — Перетрем? — больше утвердительно сказал Сукуна, и Гето кивнул со всей учтивостью, между делом рассматривая его со скрытым интересом. От него пылало силой так, что зудела кожа и скрипел в носу воздух, но Гето прожил с проклятиями достаточно долго, чтобы даже не поморщиться. — Как будет угодно, — ответил он, — Госпожа Ураюме передавала, что вы хотели поговорить. Желаете сейчас или после обзорной экскурсии? Сукуна подумал и оглянулся на Нобару и Мегуми, которым Мигель вручил флаеры, похожие на те, какие дают туристам, с картой и всеми достопримечательностями. Мегуми явно спал на ходу, постоянно растирая лицо, а Нобара, хоть и подначивала его, но без огонька — заметно, что устала. Двуликий смерил Гето через задумчивый прищур и отмахнулся. — Потом. Не срочно и не горит. Сначала хочу посмотреть, а потом и обсудить. И встрять, — Сукуна лихо усмехнулся краем рта, но на Гето, если это и произвело впечатление, то он не подал вида. Он сделал невнятный пас рукой, дескать, конечно, как хотите, выдал Мегуми ключи и указал на светлеющую среди пальм крышу. * Мох, проросший зелеными прожилками между серыми плитами дорожки, смягчал шаги. Казалось, что они идут по волшебной тропе вслед за эльфами, и когда из-за деревьев вырос коттедж, очень остро бросилось ощущение, что это уже не Япония — Америка, с ее домами и обустройством, подведенной к девяностым годам эстетикой. На открытой веранде, растянутой на всю ширину стены дома, висели на массивных цепях деревянные качели, а под крышей ветер едва уловимо игрался с колокольчиком из ракушек. Матовые, ребристые раковины издавали фарфоровый завораживающий перестук. А потом взгляд скользнул по перилам и неожиданной фигуре, на крыльце, и все очарование момента пропало. Мегуми шел первый, а потому, когда застопорился перед домом, Нобара вмазалась ему в спину. — Эй, ты чего? — возмутилась она, высовываясь из-за спины и бросая взгляд вперед, — Ой? Ты кто? — Нет, только не ты! — обреченно выдавил из себя Мегуми, и, непонятно, откуда взявшийся здесь Хейке помахал рукой. — Здрасте, любовник-сан! И Кугисаки-сан, и Итадори-сан! — Хейке болтал ногами в драных кедах, примостившись тощим задом на широкое перила, как на насест, и выглядел так, будто выиграл лотерею: максимально довольно, — Как доехали? — Откуда ты вообще взялся, — удрученно буркнул Мегуми, пока Нобара и Итадори удивленно переглядывались. — Эй, Мегуми, ты его знаешь? — Виделись, — буркнул в сторону он, заходя на крыльцо. Кугисаки с подозрением сощурилась. — Юджи, вот объясни мне, почему Мегуми все вокруг знают. Чё за знаменитость мы откопали? — Сам в шоке. — Душа, блин, компании… — Может это секта? — Не, тайное общество. Масонство. Стопудово. А он в нем досточтимый мастер… — Господи, просто заткнитесь, — застонал Мегуми, растирая переносицу, и злобно зыркнул на расплывшегося в улыбке Хейке, — Какого черта ты здесь забыл? Улыбка Хейке погасла, как раздавленный под кирзовым ботинком светлячок. — Мы вам вообще-то вещи привезли! Все. И дом подготовили. Это самое, с переездом вас! — Какие вещи? — хлопнула глазами Нобара, а потом осознала, — Подожди, наши вещи? Она резво обогнала Мегуми на ступенях и открыла дверь, где посреди совмещенной кухни и гостиной возвышались башни из картонных коробок, бережно упакованных и подписанных. Планировка была открытой, мебель и кухня светлой, и, даже несмотря на нагромождение вещей, чувствовался простор. Дом определенно был хорош. — Вау! Все-все? — просиял Юджи, тоже заглядывая внутрь. — Все-все, — раздался сзади спокойный и тихий женский голос, и все едва не подпрыгнули на месте. Говорила бы она громче это не произвело бы и доли того эффекта, какой получился от ее легкого и шелестящего голоса. На ступенях крыльца стояла Ураюме, привычно в кимоно, с непроницаемо лукавой маленькой улыбкой на лице и понимающим взглядом, и ребята уставились на нее во все глаза. — А вы кто? — фыркнула Нобара, и обвела глазами всех, — Я вообще ничего не понимаю. Что происходит? Наши вещи, какие-то левые проклятия… — Они со мной, — сообщил Сукуна, вылезая одиноким глазом и ртом у Итадори на щеке. Ураюме и Хейке склонили в поклоне головы, приветствуя господина, а Нобара хмыкнула и комично вытянула губы в трубочку, задумчиво разглядывая проклятия по-новому. Мегуми закатил глаза и отвернулся: это все больше походило на глупый фарс. Было стойкое ощущение, как будто их подставили: они здесь всего ничего, а, оказывается, их ждали, перевозили вещи, готовили коттедж, подбирали мебель. Это плохо вязалось с событиями последней недели — спонтанными, быстрыми, неправильными, такими, когда было некогда думать о последствиях и расплатах. — Ты не предупреждал, — медленно произнес Мегуми. — Времени, что-то, не хватило, — огрызнулся Сукуна, — В каморке, где нас держали перед казнью, со связью плоховато. Мегуми поморщился, и скользнул глазами по коробкам с тяжелым чувством неправильности происходящего. Он повернулся, надеясь сказать что-то колкое, когда Нобара подвинула его с прохода и придирчиво уперла ладони в бока. — И одежду всю собрали? — До последнего носка, — с готовностью кивнул Хейке, и Нобара довольно дернула краем рта. Сукуна безмолвно растворился внутри, и Мегуми до последнего сверлил взглядом Итадорину щеку, пока она не стала чистой. Невысказанное обвинение всколыхнулось внутри нетерпением и перетекло в раздражение, а суета вокруг надавила на виски. Мегуми скривился. — Супер! — неугомонная Нобара нырнула в дом. Разгребать. За ней поспешил и Юджи. — А фигурки персонажей? — проорал он уже из дома. Его голос тут же смешался с треском отдираемого скотча и раскрываемых коробок. Хейке закивал еще активнее: все в лучшем виде, в двух слоях бумаги и пупырки. Мегуми еще мгновение смотрел, как они нетерпеливо распаковывают вещи, с восторгом, будто после долгожданного и наконец-то свершившегося переезда, а потом посмотрел на Ураюме. Ураюме невозмутимо и с неуловимой лаской, едва коснувшейся ее глаз, посмотрела в ответ. — Когда? — спросил Мегуми, и она поняла, о чем он. — Господин отдал приказ накануне. Велел в день казни забрать все. Мы вошли в дом сразу, как только вышли вы. Мегуми мрачно усмехнулся, и, качнувшись, прижался плечом к дверному проему. В доме копошились Юджи и Нобара, а ему самому было нужно что-то более, чем его собранные вещи, чтобы что-то для себя решить. Ураюме почувствовала его настроение так чутко, что позволила себе заговорить. — Не делайте поспешных выводов, Фушигуро-сама. То, что видится, как оскорбление, не всегда таковым является, — она встретила его внимательный взгляд и чуть склонила к плечу голову, стараясь подобрать слова, — Господин не занимается такими вещами — если он захочет оскорбить, он об этом сообщит прямо. Мегуми неопределенно пожал плечами, будто ему было не интересно. Под прожигающими до нутра, умными и очень чуткими глазами Ураюме он чувствовал себя открытым до уязвимости, и от этого хотелось отвернуться, посмотреть куда угодно, только не в печально-бесстрастное бледное лицо. Постепенно собирались сумерки. Нагретая и заряженная за световой день гирлянда, обмотанная на перилах, зажглась теплым белым, и Мегуми отвлекся, прикипая взглядом на том, как волшебно дымчатый свет ложился на мощеную дорожку и траву. Под самой крышей перестукивались бочками ракушки, как маленькие чашечки, скрипнули цепи качелей, за деревьями шуршало — море накатывало прибоем, ворочало плоскую гальку по песку. Сзади бродил едва слышно Хейке, а Ураюме стояла рядом, в молчании, но без той натянутой тишины, когда вместо покоя, идут только попытки эту тишину разбавить хоть чем-то. В сумерках ее алое пятно на волосах казалось темным провалом в ее череп, и вся она будто истлела, превратилась в духа. Мегуми вздохнул. — Спасибо за помощь, — произнес он одновременно и благодаря, и прощаясь, и Ураюме, скользнув по нему взглядом, качнула в поклоне головой, складывая перед собой расслабленные, тонкие в широких рукавах кимоно, руки. — Не нужно благодарить, Фушигуро-сама. Меня, не нужно. Это осталась единственная вольность, которую она себе позволила. Мегуми еще некоторое время смотрел, как она спускается по ступеням, забирает с собой Хейке, и два их силуэта растворяются в сумерках за кустами и пальмами. А потом ветер подул с моря, и очень ярко пахнуло солью и влагой, и Мегуми вдохнул полной грудью, прикрывая глаза, прислоняясь к проему виском, слушая уютные переговоры Нобары и Юджи. С легким сердцем, пока еще легким, он шагнул в дом, закрывая за собой дверь, чувствуя, что вся легкость рассеивается, стоит ему остаться одни на один с коробками и пониманием, как они тут оказались. Мегуми медленно и вдумчиво раскрыл одну, смотря на свои вещи, собранные, бережно упакованные, чтобы ничего не помялось и не разбилось. Он вытащил мягкий свитер, перебирая пальцами колечки крупной вязки, свои рубашки, завернутую в футболку чистую чашку, и отложил все на стол. В новом доме их вещи смотрелись иллюзорно. Мегуми бросил взгляд на Юджи, с восторгом перебирающего свои статуэтки. — Ты знал? — спросил Мегуми, и Юджи повернулся к нему, тут же меняясь в лице. Он поднялся и в движении плавно перетек в Сукуну, который посмотрел в ответ пристально и тяжело. — Что именно? — с нажимом уточнил он, и Мегуми досадливо выдохнул, откладывая на стол стопку своих водолазок. — Что мы придем спасать Юджи, и тебя заодно. Что придется бежать. Ты знал? — К чему вопрос? Мегуми прикрыл глаза, чувствуя, как клокочет все внутри. — То есть, мы переступали через себя, через правила, друзей, чтобы все обесценилось вот этим? — он, взмахнул руками, едва не сбивая со стола коробку, — А, оказалось, ты уже все решил за нас. Видишь нас насквозь… мы тебе не игрушки, ясно. Не игрушки. Чтобы… чтобы манипулировать. Двигать нас как вздумается. Он выдохся, чувствуя, как ему не хватает слов, или жестов, чтобы выразить эту обиду, уставился на него, в его спокойное до отвращения лицо. Двуликий сощурил глаза, явно намереваясь сказать что-то едкое, но тут же передумал. — Знал ли я? Честно? — Нет, — после короткого молчания, когда они упрямо сверлили друг друга глазами, признался он, усмехаясь краем рта, — Но я верил, что вы не оставите друг друга. И не ошибся. Он огляделся, как-то дергано, отрывисто, будто пытаясь себя занять, чтобы не стоять перед Мегуми и его испытывающим взглядом просто так. Сукуна с легкостью спустил коробку с самого верха башни из коробок вниз, потом следующую, пока до них всех нельзя было по-человечески добраться, потом бросил взгляд на Нобару. Она с каменным лицом, не показывая вида, что слышит их разговор, голыми руками штурмовала запечатанную коробку, и Сукуна с умиленной снисходительностью сунул ей канцелярский нож. — О, класс, спасибо, — не глядя взяла она, и вскрыла коробку, сразу забираясь в нее по плечи. Мегуми все смотрел на них, не понимая, что чувствует. Слова Сукуны как камень взбаламутил спокойные тихие воды в его душе, и что делать с этой набежавшей волной, он не представлял. Он в них верил, да? Не манипуляция, не сложный расчет, хотя, среди близких людей невозможно определить, где заканчивается вера и начинается манипуляция, если все на это согласны. Согласен ли он сам? Сознание сделалось таким заторможенным и отстраненным, будто он смотрел на себя и на все со стороны: вот коттедж на калифорнийском берегу, ветер качает листья пальм, соль и влага в по-осеннему прохладном воздухе (будет шторм?), через большие панарамные окна виден сад, через другие — веранда и фонарики. С улицы, наверное, тоже хорошо были видны все они — копошащиеся в разворошенной кухне-гостинной, разбирающие вещи. Мегуми прошелся по кругу, запахивая воздушные занавески и опуская жалюзи, не позволяя никому подсмотреть, как Нобара садится на пол, устало приваливаясь к коробкам и вытягивая ноги, а Юджи с радостным возгласом обнаруживает в морозильнике замороженное нечто, подписанное, как пицца. Как будто все позади и больше не о чем беспокоиться. Мегуми медленно сел, тоже на пол, к Нобаре, утыкаясь лбом ей в плечо, и она так ласково зарылась пальцами в волосы на затылке, что по позвоночнику побежали мурашки. – Ну, чего ты? – Ничего,– пробурчал Мегуми, млея от того, как она тянет волосы, когда пропускает пряди между пальцами. – Во, я вот чувствую, как тут шестеренки крутятся. – она помассировала кожу головы, как будто действительно могла что-то нащупать, – Будешь много думать и загоняться – выскочат прыщи. Мегуми недоверчиво и скептически на нее посмотрел. – Да! Мне так мама говорит. Будешь прыщавый и страшный! – Но мы все равно тебя будем любить, – добавил Юджи, и Мегуми патетично ткнулся носом обратно Нобаре в плечо, скрывая улыбку. Из микроволновки, где крутился сомнительный замороженный блин, потянуло колбасой, сыром и влажными помидорами. Дальше из коробок они достали только постельное белье. Комнат оказалось две, из одной из них раздался восторженный вопль Юджи. — Вот это кровать! Широченная! Ребят! Мегуми и Нобара сунулись в спальню, мысленно ужасаясь на грани с восхищением. — Она явно не на двоих, — пробормотала Нобара, когда Юджи радостной звездой бухнулся на ортопедический матрац и блаженно застонал. — Кинг сайз! — поднял он большой палец. — Кинг-кинг сайз, — подтвердила Нобара. — Не хочу думать, чем руководствовались слуги этого мудака, когда выбирали нам мебель, — сдавленно пробормотал Мегуми, смотря на действительно гигантскую кровать, — Как будто знали… — Разумеется, знали, — фыркнула Нобара, доставая из шкафа одеяла и подушки, и бросая на кровать, — Как будто не понятно, с какого перепугу самое страшное проклятие слиняло со своей казни вместе с двумя сопляками. Не смеши меня. Мегуми неожиданно вспыхнул, сам не ожидая от себя. Жар обжег щеки, растекся по шее и плечам, сворачиваясь в животе тугой пружиной, и Мегуми вхолостую глотнул воздух. Он ошарашенно посмотрел на Итадори, но наткнулся только на его мягкую улыбку и расслабленный взгляд. — Нет, — выдохнул Мегуми, и Нобара повернулась к нему со странным выражением на лице, но потом поджала губы и возвела взгляд в потолок. — Ками, дайте сил и кое-кому ума, — патетично продекламировала и кинула в Мегуми сначала подушкой, потом наволочкой. В шесть рук они быстро расстелились, хотя в процессе пододеяльник едва не сожрал Юджи, и Нобара вдоволь натискала его торчащую на свободе задницу. Мегуми тоже не удержался и звонко шлепнул, наслаждаясь тем, как пододеяльник взвизгнул и встрепенулся. Но на что-то большее их не хватило: глаза слипались, после сытной и вполне вкусной пиццы клонило в сон, и тяжелая неделя плавания и еще и перелет дали о себе знать. Они вырубились, едва легли.