Мой кузен Ганнибал

Уилл мчался на коне, разгоряченный погоней. Под седлом уже висели две довольно крупные куропатки, теперь же они преследовали молодую олениху. Перекинув ружье за спину, юноша то и дело стегал коня, понуждая бежать быстрее, перепрыгивать небольшие овраги и поваленные деревья. Уилл любил это ощущение погони, со свистом разрезаемого воздуха, предвкушение того будоражащего момента, когда удаётся настигнуть животное, когда надо замереть, задерживая дыхание, держа дичь на прицеле, когда животное или птица падает, и можно забрать себе то, что еще совсем недавно двигалось, дышало, а теперь стало добычей, покоренной и побежденной. Достигнув большой прогалины, Уилл пришпорил коня, оглядываясь. Кругом было тихо, кусты и ветви не примяты, и Грэм понял, что потерял олениху. – Ушла? – услышал он знакомый хрипловатый голос и обернулся, увидев Ганнибала. – Похоже. Видимо, где-то раньше свернула. Теперь не догоним. Они помолчали, а Уилл, отдышавшись, спросил кузена: – Где Эмброз? – Отстал минут пятнадцать назад. За вами ему не угнаться, – улыбнулся Лектер. Не успел Уилл нахмурился, дабы прервать поток комплиментов, которые Ганнибал, судя по блеску в глазах, уже собирался источать, как тот вдруг замер. Грэм проследил предполагаемую траекторию пули взглядом и замер: на противоположной стороне поляны, едва видимый среди ветвей, стоял олень. Это был крупный мощный самец с раскидистыми рогами. Он стоял чутко прислушиваясь, не видя двух охотников, что были скрыты от него широким стволом старого дерева. Уилл потянулся за ружьём, но понял, что это было бесполезно – любой звук спугнул бы животное. Он медленно опустил руку и повернул голову к Ганнибалу. Время шло, но тот тоже не двигался, глядя на животное, и на его лице явно читалось тихое восхищение. Олень же, очевидно, почувствовал запах людей и пороха, на секунду взглянул на них карими влажными глазами и, сделав огромный прыжок, скрылся в чаще. – Попробуем догнать? – предложил Уилл. Лектер спокойно покачал головой: – Не стоит тратить время и силы. Он уже далеко. Тем более олени обычно уходят зигзагами, мы просто не сможем угадать, куда он указал. – Жаль, превосходный экземпляр. – Вы правы, мой друг, он прекрасен, и я даже рад. Пусть живёт. Я буду вспоминать о нём, свободном, сильном и прекрасном, и сознание того, что он где-то сейчас есть, будет греть мне душу. – Вы странный человек, мистер Лектер, – заметил Уилл, разворачивая коня, а Ганнибал только поклонился ему с учтивой улыбкой. В дороге домой они встретили запыхавшегося Эмброза. Его добычу составил заяц. – Что ж, две птицы и зайчатина – неплохой ужин! – довольно резюмировал итог охоты дядя. Лектер кивнул, а Уилл отвернулся. Он всё ещё злился из-за того, что они упустили оленя. Во дворе мужчин, как обычно, встречали слуги. Старенький Сиком, приветливо улыбаясь, принял поклажу у Эмброза и Грэма, похвалил добычу и поспешил с ней на кухню. Второй слуга, Никс, более молодой и крепкий мужчина, насупившись, помогал Эмброузу слезать с коня. Он заметил будто про себя, но его услышали все: – Только две куропатки! Щенок! В его возрасте мастер приносил по два кабана. – Не преувеличивай, Никс, и хватит ворчать, – одёрнул его хозяин, впрочем не очень строго, а Уилл и вовсе промолчал, будто ничего особенного не произошло. Ганнибал же был явно возмущен: – Почему вы позволяете слуге такое неподобающее поведение? – Не обращайте внимания, мистер Лектер, Никс всегда меня недолюбливал, с самого детства. – Да, почему-то он сразу невзлюбил мальчика. Называл его диким, – отозвался дядя. – Я ему, конечно, много раз говорил, но... – Но? Нельзя так это оставлять, грубость должна быть наказана! – гневно сверкнул глазами Ганнибал. – Да, пожалуй, вычту некоторую сумму из его жалованья, – вздохнул дядя. Уилл только усмехнулся. Он знал, что Никс возмутится, придёт к дяде требовать недостающие деньги, а тот, будучи человеком мягким и незлобивым, попытается воззвать к его совести, но всё же уступит. Так в конце концов и произошло. В тот день Ганнибал и Уилл были во дворе, готовились ехать в лес. Проверяя упряжь коней, они изредка обменивались короткими репликами. Со дня охоты прошло две недели. Кузен перестал раздражать юношу, поскольку больше не пытался разговорить его и вовсе не был навязчив, к тому же теперь они ездили на охоту только вдвоём, объединенные этой общей страстью, у них всегда находились темы для непринужденного приятного разговора. Эмброз на охоту больше не ездил, ссылаясь на плохое самочувствие. Близился ноябрь, ночи становились всё темнее и холоднее, и дядина боль в голове давала о себе знать всё чаще. Никс вышел из дома, довольно похлопывая себя по карману, бросил дерзкий взгляд на Уилла, резко отвернулся, пренебрегая словами приветствия и стал удаляться. – Что происходит? – спросил Ганнибал. – Он вытребовал у дяди деньги, которые тот вычел из его жалованья. Как обычно. – И вас нисколько не задевает, что его неучтивость остается безнаказанной? – Нет. Меня даже забавляет его злость. При одной мысли о том, что я могу стать хозяином поместья, а значит, и самого Никса, его просто передергивает, – с улыбкой заметил Уилл. Лектер промолчал, но Грэм чувствовал, что мужчина едва сдерживает возмущение из-за нахальства слуги. На следующее утро Никс пропал. Его тело нашли только спустя неделю, оно лежало на дне оврага, одежда была грязна и изорвана. Видимо, он шел в опасной близости к оврагу, оступился и упал. Склон оврага был крут и резок, очевидно, мужчина не мог подняться, всё катился вниз, зацепляясь за корни и сучья деревьев. Когда тело подняли, оказалось, что его шея была свернута, причем такая травма не могла быть получена при падении. Было совершенно ясно, что его кто-то убил.