И это у меня проблемы?

Гермиона невидящим взглядом изучала полог кровати — тот был пыльным, потемневшим от времени и местами даже дырявым. Такое действо ей было в новинку — всё-таки бурная деятельность, будь то беготня от одной проблемы к другой, в которые они постоянно впутывались, или даже бешеная зубрёжка, редко позволяла ей созерцать старый потрёпанный кусок ткани над головой. Не то чтобы Гермиона жаловалась — за все годы учёбы она уже даже научилась получать удовольствие от всех передряг, в которые они попадали (обычно благодаря Гарри, конечно же, чувствуя себя в такие моменты по-настоящему живой), но иногда ей начинало казаться, что её перестаёт хватать на всё. Вот как сейчас — изучение дряхлой от старости ткани оказалось неожиданно нужным действием для восстановления душевного равновесия, которое было давно утеряно. В комнате было спокойно, тихо и её на данный момент всё устраивало. Разве что ощутимо саднили раны на лице и руках от недавно полученного летучими мышами урона, но ей было всё равно. Наверное, в глубине души ей даже хотелось, чтобы это произошло, хоть и дыра на сердце так и не стала меньше, как себя и не наказывай, но и лишний раз шевелиться сил совсем не было. Укрывшись от мышей в Выручай-комнате, Гермионе внезапно захотелось остаться здесь насовсем и никуда не уходить. В конце концов, возвращаться в спальню, снова видеть Джинни и как ни в чём не бывало лечь спать по соседству ей категорически не хотелось. Ещё бы сюда ту заветную коробочку которая лежала в её тумбочке в спальне Гриффиндора… Не глядя, она протянула руку и нащупала появившийся из ниоткуда ящик, откуда и вытащила знакомую шкатулку. Подняв её перед собой Гермиона тоскливо оглядела незатейливую картинку, потёрла особенно сильно саднящую рану на щеке и шёпотом произнесла заклинание. Это поможет. Как и всегда.

***

Совсем незаметно подкрался декабрь со всеми сопутствующими ему радостями в виде приближающегося Рождества, пушистых ёлок в Большом зале, коварно развешанных омел чуть ли не под каждым проходом, и частого снегопада, который щедро одаривал природу всю последнюю неделю, придавая башням замка вид гигантских зефирин. Ученики то и дело выбегали в перерывах поиграть в снежки и постоянно возвращались на уроки взмыленные, но счастливые. Казалось, что постепенно и в нужном направлении меняется общее настроение, исправляя всё то, что случилось здесь ранее, медленно уходя лишь в историю. В замёрзшей ладони похрустывал снег, когда Гермиона безрадостно сжимала его в своих тонких пальцах, уставившись из окна на младшекурсников-когтевранцев, которые в данный момент резвились в сугробах, громко хохоча. Она тоже хотела бы быть там, со своими друзьями. Иначе какой смысл вообще в Рождестве, если ты один? Яростно захлопнув окно, она вернулась к сборам вещей. Аккуратно сложила любимые книги, пару свитеров и поношенные джинсы в чемодан, закрыла его и, надев пальто, вышла из комнаты. Живоглот спрыгнул с кровати и торопливо последовал за ней, повиливая пушистым хвостом. — Решил всё-таки поехать со мной? — улыбнулась она, наклоняясь и почёсывая питомца за ушком, отчего тот довольно заурчал. — Я думала, ты хотел остаться здесь на Рождество. Тот протестующе мяукнул и они оба направились к профессору Макгонагалл, чтобы сократить путь к дому через камин. Директор в очередной раз любезно его предоставила уезжающим, чтобы ученики не тратили время на дорогу на поезде. — Добрый день, мисс Грейнджер, — тепло поприветствовала она любимую ученицу, пуская к себе в кабинет и возвращаясь к своему столу. — Пожалуйста, проходите. Гермиона с Живоглотом в ногах прошла в кабинет, который ничуть не изменился за эти годы, поздоровалась с директором в ответ, и направилась камину. Но, прежде чем успела хотя бы взять в руки горку пороха, профессор ненавязчиво поинтересовалась: — Мисс Грейнджер, не сочтите за бестактность, но хотела поинтересоваться, всё ли у вас хорошо? Вы в последнее время выглядите неважно. — Я в полном порядке, — тут же на автомате пробормотала она фразу, которая становилась уже личным девизом. — Спасибо, что спросили, профессор. — добавила она мягче. — Учёба в этом году совершенно не даёт расслабиться. Это могло бы быть даже правдой, ведь свою домашнюю работу Гермиона теперь делала из-под палки, и та, порой, даже вызывала определенные трудности, но разбираться с ней не было ни времени, ни сил. Если раньше такое отношение могло вогнать её в ужас, то сейчас это разве что вызывало лёгкую досаду. Также было сложно не заметить, что некогда неразлучная троица теперь разделилась, и это, очевидно, неслабо накладывалось на эмоциональное состояние. — Вы же знаете, что всегда можете обратиться ко мне? — нахмурившись спросила профессор, внимательно оглядывая старосту школы, которая явно стремилась как можно скорее закончить разговор и сбежать. — В любое время и с любой проблемой, мисс Грейнджер. — Я… очень вам благодарна, профессор Макгонагалл… — чувствуя, что ещё немного и сорвётся, она сжала пальцы в кулак и поспешила к камину. — Но я со всем справляюсь. — Тогда… желаю вам удачи. Счастливого Рождества, мисс Грейнджер. — Счастливого Рождества, профессор. Гермиона с облегчением подхватила Живоглота, зажав его крепко подмышкой, захватила чемодан и вошла в камин. Назвав соседнюю улицу рядом с её некогда домом, они приземлились в старой заброшенной церкви и выбрались из камина. Живоглот тут же вырвался из её рук, недовольно фырча, и срыгнул комок шерсти, перемешанный с золой. — Ты в порядке, дружище? — хмыкнула она, присаживаясь рядом. — Наверное, непривычно? Тот сердито на неё посмотрел, но Гермиона уже рассеянно поглаживала его по голове, собираясь с духом, и Живоглот милостиво заурчал. Они направились пешком к её старому дому и настроение, которое и без того было паршивым, падало всё ниже, а каждый шаг давался всё труднее и труднее. Её никто не встретит, когда она придёт. Никто не обнимет, не поинтересуется как у неё дела, не предложит горячего какао, суетясь на кухне. Они не пойдут гулять в парк все вместе, как делали это всегда, не побегут по магазинам закупаться подарками для знакомых и друзей, не посетят вместе очередную театральную поставку, не… Гермиона встала перед домом, ощущая, как ноги прирастают к земле. Живоглот уселся на пороге и пристально изучал застывшую хозяйку своими умными жёлтыми глазами, но голоса не подавал. Прикрытые занавески, тёмные и безжизненные окна дома вгоняли девушку лишь в дрожь, и она в полной мере начала ощущать, как липкий страх, который всё это время прятался глубоко в душе, тут же решил дать о себе знать. Ещё недавно Гермиона наивно была преисполнена надежды, что всё разрешится, что она найдёт ответы (книги не могли подвести), что она справится и снова увидит родителей, которые будут смотреть на неё как на дочь, а не как на соседку живущую поблизости. Но сейчас… Она медленно приблизилась к двери и Живоглот поднялся, терпеливо ожидая, когда хозяйка откроет дверь. Сунув ключ в скважину замка, Гермиона на мгновение замерла, но всё же не без усилия открыла дверь. Пустота радушно раскрыла свои объятия навстречу.