Чужой выбор

Уследить за всеми растениями было нелегко, и хоть Стервятник регулярно отчитывал Птенчиков за безалаберность, подгнившие стебли и засохшие листья, он не мог не признать, что это и правда требовало много времени. В классной комнате растениям доставалось ещё меньше внимания, чем в спальне, и часто Стервятник сам после уроков в сопровождении лишь алого закатного солнца обходил все горшочки и кадки с пластиковой лейкой и маленькими граблями. Благо в классе имелась раковина, засунутая в угол за учительским столом, иначе Стервятник до боли бы находился до туалета третьей, чтобы набрать воду. Дверь тихо скрипнула, но Стервятник не обернулся. Он узнал Мора по запаху сигарет — Мор курил другие, не те, что таскали летуны в Дом, а всё потому, что совершенно не видел никакой проблемы прогуляться в Наружность до ближайшего табачного киоска. Иногда Стервятнику было не по себе от этого, и его преследовало чувство, что Мор здесь чужой, что он ему просто померещился. Мор молчал, прогуливаясь вдоль первых парт, и Стервятник заговорил первым. — Снова проспал полдня? — спросил он, бросая взгляд на молчаливого гостя. Тот улыбнулся и кивнул. — Обычно все впадают в спячку по зиме, и только ты — на пороге лета. Вообще-то правда была в том, что Мор вечно был какой-то полусонный и часто отрубался после обеда, ему для этого не требовалось холодной зимы или весеннего авитаминоза. Он засыпал в странных позах, стоило ему оказаться в горизонтальном положении, а однажды Стервятник видел, как он уснул сидя на Перекрёсточном диване, подобрав под себя ноги. — Это всё экзамены, — пожаловался Мор. Он взял потертую деревянную указку с учительского стола и вертел её в руках. — Не могу уснуть вечером, в голове одни буквы. — Лишь буквы? — уточнил Стервятник, подбираясь к последним не политым цветам, воткнутым в витую металлическую подставку, выкрашенную кое-где уже облупившейся белой краской. Мор проводил его взглядом и закусил нижнюю губу. — Если бы в моих мыслях были лишь буквы, я бы справлялся лучше. — Ты, кажется, единственный, кто серьёзно к этому относится. Стервятник вылил остатки воды в покосившийся кактус, убрал лейку и присел на первую парту, наблюдая за Мором, который, повернувшись к нему спиной, тыкал указкой в большую мятую географическую карту с отметками полезных ископаемых, повешенную на доске. Нога немного гудела от напряжения, и Стервятник потёр больное колено. — Я собираюсь поступать в универ, — ответил Мор бесцветно, вырисовывая невидимые узоры между равнин и горных кряжей, будто ответ этот был записан на пластинке где-то у него внутри и сам всплывал в нужный момент с регулярной периодичностью. Стервятнику было всё равно, жизнь за пределами Дома казалась ему совершенно нереальной, поэтому слова Мора он даже не воспринял всерьёз, будто тот пробормотал какую-то околесицу на незнакомом языке. — А ты? — спросил Мор, продолжая рассматривать карту, словно искал на ней какие-то подсказки. — У тебя есть планы? Стервятник молчал. Он смотрел, как яркие закатные лучи ложатся на исчерченный колёсами пол, пробиваясь сквозь густую листву на окне, как резкие тени отпечатываются на стенах, на руках Мора. Мор повернулся к нему. — Скажи, что ты будешь делать после? — настаивал он. Стервятник вздохнул. Никто не спрашивал его об этом; даже если бы все вокруг не знали о его планах, не спросили бы. Был только один человек, для которого это было важно. Мор подошёл ближе. Он смотрел в глаза и ждал. И выглядел спокойным, будто к любому ответу Стервятника он был готов. — Ты слышал про другой круг? — Кое-что. — Я расскажу тебе. Мор смотрел в его глаза, когда Стервятник говорил, и слушал. Слушал так, как будто не слышит, словно внимание его приковано только к Стервятнику, не к его словам. Рассеянно вертел в пальцах указку, покусывал губы и слушал. На его лице не промелькнуло и тени сомнения в услышанных словах, в адекватности Стервятника. Даже среди жителей Дома, что росли тут с самых юных лет, были те, кто не верил в другой круг или не понимал, новичку это вообще могло показаться бредовой фантазией. Но Мор понимал, верил — Стервятник видел это в его глазах, и у него даже на минуточку появилось сомнение, что Мор не знал всё это прежде. Что не жил этими знаниями, что был тут на самом деле чужой. — Но у тебя ведь её нет? — спросил Мор. — Шестерёнки? Его пальцы наконец замерли, переставая вертеть учительскую указку, и это почему-то притягивало взгляд к его рукам сильнее, чем непрекращающиеся до этого движения. — Нет. — Но до выпуска осталось совсем немного. Что, если ты её не найдёшь? Стервятник поморщился. Он думал об этом каждый день, и отчаяние, иногда затапливающее его до краёв, делало его поиски только более беспокойными, рваными. — Знаешь, — вдруг произнёс Мор, — у меня теперь есть отдельная квартира, там. Если ты… Стервятник покачал головой. — Я всё равно уйду. — На Изнанку? — догадался Мор. Он сжал губы на мгновение. — Можно… Я хочу пойти с тобой. Стервятник улыбнулся. Кажется, Мор действительно был готов к любому его выбору, и вписывал себя в этот выбор с оглушающей решимостью. — Там я продолжу искать, — сказал Стервятник. — Там мне будет проще найти, и я вернусь. Рано или поздно, я вернусь на другой круг. — Понятно. И мне с тобой, видимо, нельзя. — Это так не работает. Шестерёнка только для одного. Если бы это было иначе, взял бы Стервятник Мора с собой? Он не мог ответить на этот вопрос, потому что рядом с ним вставал другой — с другим именем. — Что ж, я понимаю, — проговорил Мор тихо. Он перебирал пальцами по дереву в руках, ощупывая сколы старого лака и царапины, и Стервятнику вдруг показалось, что он никак не может держать руки в покое, потому что хочет прикоснуться к Стервятнику, но запрещает себе. И стоило ему подумать об этом, как Мор вдруг поднял указку, медленно провёл ей по груди Стервятника и, подцепляя верхнюю пуговицу рубашки, дёрнул её, расстегивая. Потом следующую. — Чёрному Ральфу ты сказал то же самое? Стервятник молча поднял на него глаза. Ну конечно, он знал. Это ощущение — что Мор знает всё, о чём бы ему Стервятник не сказал, — становилось уже привычным. Мор вёл указкой вниз, цепляя пуговицы, но не отрывая взгляда от Птичьих глаз, его движения были напористыми, тягучими, а голос электризовал воздух, который ещё секунду назад казался тяжёлым и усыпляющим. — И он?.. Чудовищная неправильность была в этих вопросах — в том, что одновременно с этим Мор водил указкой по его телу, сползая всё ниже, рисуя узоры на бедре, касаясь в паху, а смотрел почти невинно, с такой дурманящей нежностью, что в горле пересыхало. И то, что это заводило Стервятника, тоже было неправильно. — И он меня бросил, — ответил Стервятник. Мор повёл свою указку вверх, и Стервятник даже выдохнул от разочарования, а потом вздрогнул, когда отполированное многолетним использованием дерево коснулось его между ключиц и поползло вверх по горлу, под самую челюсть, заставляя приподнять подбородок. Он напряжённо сглотнул. — Значит, мне просто повезло поймать чужого Птенчика. — Ты забыл, с кем разговариваешь? — хрипло выдавил Стервятник. — Прошу прощения, — Мор тут же убрал указку от его горла. — Я и правда слишком дерзок с Вожаком. — Он улыбнулся, глядя исподлобья, наклонился ближе, шепнул в самые губы: — Я исправлюсь, — и опустился на колени между разведённых ног Стервятника.