Лучше, чем мы

      Мы с Мишей были одни на кухне, вокруг только звук нового телевизора и шум потрескивающего на плите чайника.              — Что ты обо всем этом думаешь? — я не забывала притворно морщиться и шипеть, когда Миша слой за слоем снимал мою повязку.       — Я не хочу, — честно признался Миша.       Я вздохнула, на этот раз по-настоящему. Наверное, Мише показалось, что я огорчена его поведением.       — Ты не виноват. Но и он не виноват, что его не было рядом. Теперь ты понимаешь?       — Это обязательно? — Миша кивнул и снял последний слой бинта. Моя розовая ладонь выглядела достаточно жалко, чтобы его не обидел мой следующий ответ:       — Обязательно.       — А потом мы уедем домой? — Взлет и сразу падение. Желанное согласие и стирающая успех сделка.       — Нет, Миш.       О том, что звонил Андрей, и о его просьбе познакомиться с Мишей в эту субботу я рассказала домашним наутро. Всем троим — Зорькина с нами не было. Позже я нашла повод прогуляться в одиночестве в паре кварталов — я не выходила из дома с моей поездки в «Зималетто». Закупилась перевязочным материалом, который вчера израсходовал друг. Уселась на скамейке у себя во дворе, нащупала в кармане мобильный и решила предупредить Зорькина, что ему, возможно, не стоит появляться у нас до вечера.       — А что случилось?       В общем-то, ничего, наш разговор с родителями и Мишей прошел гладко. Они почти успели спрятать от меня беспокойство, только Миша заметно помрачнел. Я решила, что уйду на время и оставлю их наедине со своими чувствами — пусть лучше они честно признаются себе, что не хотят этого, чем вымучивают для меня улыбки. В последнее время и мне не хватало одиночества, но когда я наконец его заполучила, пришлось признать — так ничуть не легче. К счастью, Зорькин сам предложил встретиться:       — Ты не дома? Заходи, у меня тоже есть для тебя новости.       У Коли я мельком заглянула на кухню — думала поздороваться с его мамой, но напрасно — на столе забором стояли немытые кружки. Колина мама — женщина аккуратная, поэтому я предположила, что она находится на сутках в больнице. Все никак не сдержит свое слово и не выйдет на пенсию.       В комнате друга я замерла на пороге, Коля понимающе похлопал меня по плечу.       — Что здесь случилось? Ограбление? — Мой взгляд заскользил по голым стенам, по девственным полкам, по идеально чистому столу, на котором гудел его ноутбук. Старенький шкаф был плотно прикрыт, но я не настолько стара, чтобы не помнить, как раньше он ломился от разноцветных домашних тряпок, сваленных кучей на полках. Нетронутыми остались только гантели под батареей, но, возможно, их грабители просто не заметили.       — Чуть-чуть прибрался. Мишка мне помогал, помнишь?       В углу комнаты я заметила стопку коробок. Если бы тогда я не боялась до трясучки разговора с сыном о его отце, то никогда бы не позволила Зорькину эксплуатировать моего мальчика.       — Так что там у вас стряслось?       Свои новости я озвучила первой. Коля скрючился на старом компьютерном кресле от услышанного, на правах старого друга он не стал принимать участливое выражение лица.       — Мне все это не нравится, — пробухтел он, — но его Y-хромосома все равно перевешивает мою, даже несмотря на то, что его восемь лет где-то носило.       Я терпеливо напомнила другу, что Андрея не было в жизни Миши исключительно по моей вине. А про себя отметила: Коля прежних ошибок отцу племянника, даже учитывая все, что я ему о нем рассказала, прощать не собирался.       — А ты поделишься своими новостями? — На время захотелось быть ему просто другом, я давно не справлялась о его делах, полностью провалившись в свое болото.       — Выхожу на работу, — Коля все еще пребывал в каком-то трансе, но постепенно возвращался ко мне.       На его диване я внезапно похолодела от ужаса. Вид коробок и пустых стен, тихое заявление Зорькина проковыряли во мне дыру, куда провалились остатки моего самообладания.       — Ты возвращаешься домой?       — Что? — Коля поймал мою тревожность. — Да нет, Кать, я буду работать отсюда.       Я поспешила укрыться будничным «А-а», но Зорькин все равно одарил меня насмешливым взглядом.       — Тебе вчера Дюбуа позвонила, а у меня мозги на место встали, — объяснил он.       — Что ты имеешь в виду?       — Ну, торчать нам здесь еще долго, судя по твоему желанию обеспечить всем счастливый конец. До Мишкиной школы уж точно, а это еще чуть больше двух месяцев. Да и компания нам все еще оплачивает квартиру. Согласись, будет здорово, если я за эту милую услугу чуть-чуть на них поработаю. — Коля отодвинулся, скрипнув видавшим виды стулом, и кивнул на свой ноутбук. — Уже созвонился с офисом, меня как раз сейчас подключают. Черт ногу сломит в этой системе, до твоего прихода я как раз разбирался.       Здорово, что Коля тут же переключился на работу. Мне стало стыдно признаваться, что в последнее время мысли о нашем доме — парижском убежище — посещают меня все чаще и чаще. Пока не наступит суббота, говорить о чем-то подобном рано, но даже сейчас я понимаю, что снова увезти Мишу от Андрея было бы верхом свинства. Так что моя жизнь буквально висела в воздухе в тот момент, когда Коля еще рассуждал о возможности нашего возвращения. Не моя — наша. Меня и Миши.       — Ну а что у тебя со Ждановым? — Коля внимательно меня просканировал. — Помидоры или весна? Я так понимаю, от него зависит, брать нам билеты на конец августа или нет?       — Глупости! — Я прикрыла лицо руками на случай, если на нем что-то было написано. — Да, Кира мне все рассказала, он обнял меня в машине, но только чтобы успокоить — я рыдала в три ручья, и у него хватило мужества меня ни в чем не винить. Но прошло много времени, я хочу, чтобы мы постарались стать для Миши нормальными родителями. Мне нужно реабилитировать его в глазах сына — эта цель намного важнее, чем то, о чем ты сейчас подумал.       — Ладно, мне-то не рассказывай. — Коля хихикнул. — В любом случае тебе уже стоит заняться поиском места под филиал — неплохой выход из сложившейся ситуации. Только предупреди заранее, чтобы я подыскал себе новую работу. Мое резюме после Франции будет выглядеть прилично, но хотелось бы быть в курсе твоих планов.       — Спасибо, Коля. — Мы не сказали друг другу примерно это: «Я — твой лучший друг, на свою голову, и снова поступлю так, как будет лучше тебе», «Ты — мой лучший друг и видишь меня насквозь».       — Ну а ты что думала? Все эти годы я ждал, когда ты одумаешься, и мы снова вернемся к родным пенатам. Правда, Жданов в мои планы не входил, но тут уж, правильно говорят: «Кушайте, что дают».       — Тогда зачем ты убрал все свои вещи? — недоумевала я. — Если все уже просчитал.       — Наступила новая глава моей жизни, — мечтательно протянул Коля и качнулся назад, на спинку стула. — Некоторое выброшу, ценное пристрою в добрые руки. А лучшее я уже подарил Мишке.       — О чем это ты?       Но ответить Зорькину не дал оживший ноутбук — система, на которую он жаловался, начала работать, в углу экрана его дожидался рабочий звонок. Коля натянул наушники и пообещал, что заглянет к Мишке вечером.       Позже была наша с Мишей перевязка на кухне. Потом мы мирно выпили чай, закрыв на время тему Андрея. Я расспросила его о подарке Зорькина и была удивлена, что этот подарок мозолил всем глаза в прихожей с того самого дня, когда Миша вернулся вместе с Колей со связкой старой цветастой бумаги, напомнившей мне макулатуру. Вот папа будет рад, что хозяин этой странной вещи наконец-то нашелся.       — Это комиксы, — пояснил для непонятливых Миша. — Я хочу забрать их домой.              Миша, разумеется, не сдался.       Вечером, как и обещал, появился Зорькин. И жизнь потекла до субботы. То стремительной рекой, разбивающейся о камни, то молчаливой лужей, назло всем приближающей нас к встрече.       В субботу я сидела на кресле в прихожей и сминала только что выглаженную футболку Миши с супергероем, имя которого мне никогда не запомнить. На кухне нервничали родители; оттуда доносился вкусный домашний запах приготовленного обеда, который дожидался своего часа. В комнате Зорькин с самого утра в свой первый выходной день соглашался на всевозможные штуки, на которые его подбивал Миша — в оправдание, что его не будет рядом, когда придет Андрей. Так что выбором своего местоположения я была откровенно довольна.       Дверь моей бывшей комнаты натужно скрипнула, оттуда появился смятый друг. На мою вялую улыбку он ответил побитым взглядом.       — Не переживай, помиритесь, — успокоила его я. — Тебя он все равно любит больше, чем меня.       При таком раскладе Андрею достанется совсем незавидная роль.       — Ладно, я пошел, — Коля сменил тапочки на свои туфли. — Проследи, чтобы твой Жданов все не испортил. Если что, пригрози, что дядя Коля порвет его, как шимпанзе газету.       Я улыбнулась и оглядела его поникшие плечи. За восемь лет Коля потерял свою дистрофичную худобу, занятие посильным спортом там, где это практически культура, добавили его фигуре мужественности. Но черта с два он смог бы порвать, как он сам выразился, отца своего племянника, несмотря на то, что, наверное, честно бы этого желал. Говорить ему об этом я не стала.       — Позвоню или зайду, посмотрим по обстоятельствам, — попрощался Коля и открыл дверь.       На пороге он нос к носу столкнулся с тяжело дышавшим Андреем. От волнения или от количества ступенек до нашей двери спросить я не додумалась. Не до того было.       — Я, наверное, рано пришел, — Андрей взглянул на часы.       — Ничего. — Я поняла, что подорвалась с кресла.       — Полагаю, звонить в дверь вам не придется, — прокашлялся Коля, напоминая о себе.       — Полагаю, что уходить перед моим приходом вам не обязательно, — вернул ему любезность Андрей.       Это просто смешно. И тем не менее странно. Кажется, время, закончив цикл, вернулось назад. Они оба выглядят старше, но их взаимное неуважение нисколько не потрепалось за прошедшие годы. Вот бы также просто вернуть кое-что другое.       К счастью, в глазах обоих мелькнуло понимание абсурдности ситуации. Коля подвинулся, пропуская Андрея внутрь, и закрыл за собой дверь.       Несколько секунд мы стояли молча и смотрели друг другу в глаза: что-то искали. За прошедшие несколько дней мы разговаривали по телефону в общей сложности несколько часов. Теперь Андрей знает про Призрака, а значит, понимает — все, что будет дальше, будет нелегко. Но он пришел. То, что я искала и нашла — он не уйдет.       Родители еще не знают, что Андрей здесь. Я решаю — пока это к лучшему.       — Подождешь немного? Я скажу Мише, что ты пришел. — Футболка в моих руках окончательно испорчена. Надеюсь, та, что сейчас на Мише, выглядит не так плохо.       Андрей согласился. Уходя, успеваю заметить, как он нервным движением одернул пиджак и начал бродить по прихожей. Звук его шагов укрыл от лишних ушей телевизор.       Дверь за пять минут дважды скрипнула, и мы оба оказались перед Мишей в моей старой комнате. В ней осталось мало вещей от меня прежней. Только мебель. Коле пришлось перетащить сюда свой подарок, чтобы никому больше не приходилось за него запинаться. На письменном столе, который несколько лет назад мы сдвинули в угол комнаты, чтобы освободить место для второго спального места, в потолок смотрел портрет Призрака. Там же с крохотной порезанной фотографии улыбался Андрей. И тоже в потолок.       Я завороженно наблюдаю, как Андрей, присев на одно колено, доверительно протягивает Мише руку. Знакомится, как со взрослым. Звучит его имя, его голос. И до меня доходит — Миша знакомится не с тем человеком, которого я когда-то знала. О значении всего этого я собираюсь поразмыслить потом, не сейчас, сейчас же я всячески стараюсь им помочь. Мысленно ликую, когда вижу вложенные детские пальцы в ладонь Андрея, но не позволяю себе забыться этой победой.       В дверь постучали.       — Кать, Колька еще не ушел? Время-то уже…       И время снова завершило цикл, врезавшись в папу, который смотрел с порога на нас троих.       Да, я знаю, до победы еще далеко. Это только начало.