Лучше, чем мы

      Утром в среду родители настойчиво попросили связаться с Зорькиным. Уже неделю его никто не видел и не слышал — в подтверждение они неуверенно пролистали списки последних вызовов своих мобильных и поинтересовались, давно ли мы с ним общались. Я постаралась их успокоить и как можно небрежнее намекнула — у Коли могли быть и свои дела. Но родители остались непреклонны.       На звонок Коля ответил. Но предложение поужинать сегодня у нас всем вместе проигнорировал.       Неужели обиделся, что я тогда притащила Андрея к нему домой? Не похоже, что так. Комиксы, которыми Коля поделился, Андрей принял и планировал использовать. В разговоре с Мишей никогда не знаешь, какая деталь пригодится, поэтому Колину помощь Андрей оценил. Когда мы уходили от Зорькина, они с Андреем перекинулись парой ничего не значащих слов, как обычные знакомые. Невероятно, но факт.       Решив дать Коле еще несколько дней, я не стала его беспокоить. В конце концов, он взрослый мальчик. Пора забыть времена, когда можно было заманить его домой мамиными котлетами и упросить помочь переделать бизнес-план. И кто знает? Вдруг, дорвавшись до свободных вечеров здесь, Коля наконец-то наладит личную жизнь…       В его отсутствие я не сидела сложа руки. Провела несколько деловых встреч по филиалу, составила окончательный отчет и отправила на рассмотрение в главный офис. Доминик сообщит свое мнение через несколько дней. Появившееся свободное время я проводила дома. Андрей приезжал к Мише по вечерам; в «Зималетто» началась подготовка к показу, которая изматывала его больше, чем он хотел показать. Иногда меня подмывало позвонить и рассказать Коле, как неплохо идут дела. С годами жизни бок о бок эта привычка только усилилась, сделав из меня совсем невыносимую подругу.       — Это что такое? — спросил как-то папа, поливая цветы, разросшиеся до такой степени, что они полностью заняли подоконник в кухне. Голос его звенел от возмущения, мы с мамой одновременно оказались рядом и устремили взгляды вниз, во двор.       — Это что, Коля? — спросила мама.       Зорькин — я и облупленного его узнаю даже с этой темнотой на подбородке, которая образовалась на месте вполне себе приличной щетины, бывшей у него в нашу последнюю встречу — сидел на лавочке в центре площадки, щурясь от июльского солнца, и разворачивал сомнительного вида пирожок.       — Что это такое? — раздраженно повторил папа. — Мы его тут, понимаешь, на борщи зовем, а он бегает по улице и питается вот этим?       От «вот этого» Зорькин не испытывал никакого удовольствия, папа зря переживал. И с четвертого этажа было видно, как он морщится. В чем же тогда дело?       — Катя, вы что, поссорились? — спросила рядом ничего не понимающая мама.       — Не знаю, мам, — ответила я, а сама направилась на выход, чувствуя, как колотится сердце. Я-то думала, он занят! — Подогрейте пока обед. Для господина Зорькина тоже накройте, — бросила я уже у двери.       — Простите меня. — Узнав, что был замечен из окна, Коля смутился. Сразу выяснилось, что обид он не таил. Ничего страшного у него не случилось, однако внешний вид финансового гения все еще вызывал в глазах родителей вопросы. Худшие предположения, что Коля, как когда-то давно, снова притронулся к алкоголю и от неумения пить переборщил, к счастью, не оправдались. Домой он пришел со мной по доброй воле и, кажется, сам был этому рад. — Я не собирался вас обижать, просто…       — Ну что ты… — перебила его мама, раскладывая по тарелкам второе.       — Погоди, Лен, — папа тоже расслабился и принялся за свое любимое занятие, — дай ему закончить извиняться перед твоими котлетами. Это же по ним он соскучился?       Коля лишь тускло посмотрел в его сторону.       — Ну а потрепанный такой почему? — поморщившись, спросил папа. Взял со стола полотенце и промокнул капельки супа, упавшие Зорькину на колючий подбородок. — В одном доме живем, горячая вода есть, брейся — не хочу. Эх ты. Тебе перед матерью не стыдно?       — Если вы о моей, — насупившись, ответил ему Коля, — то она месяц гостит у своей сестры. — Потом взгляд Коли смягчился, и он посмотрел на мою маму, но она только покачала головой.       — Один, значит, остался, — протянул папа и чуть издевательски добавил: — как перст. Ну а к нам-то чего дорогу забыл?       — И ничего я не забыл. — Коля отставил от себя нетронутое второе. — Спасибо, теть Лен, все было как всегда вкусно. Я еще зайду.       И ежу ясно, что Коля не хочет говорить при всех. Я поднялась вслед за ним.       — Если не для кого бриться, Николай, — уже без шуток сказал папа, увидев, что тот уходит, — брейся для меня. На ужин, вон, котлеты возьмешь. Совсем там заработался. А на завтрак чтобы первым прибежал, а не то — ты меня знаешь.       — Боюсь-боюсь, — проворчал Коля под нос, помахал обоим на прощание и вышел из кухни. Оказавшись в прихожей, Коля помедлил.       — Пойдем. — Я подошла сзади и схватила его под локоть. На секунду его благодарный взгляд задержался на моем лице.       Миша, увидев в дверях Зорькина, издал радостный вопль и совершенно не обратил внимания на изменения в его внешности. Обросший Зорькин тоже широко улыбнулся, из-за чего пушистая и непослушная щетина на его лице стала выглядеть еще более ненужной.       Когда Коля собирался домой, выглядел он намного лучше. Я отвлекла Мишу устроенным беспорядком. В прихожей, кроме меня и Зорькина, никого не было.       — Мне скажешь, что у тебя случилось?       — Сказал же, — Коля слегка напрягся, — ничего не случилось.       — Что изменилось? — спросила я, не давая ему вот так уйти. — Все-таки обиделся, когда я попросила помочь Андрею с Мишей? Почувствовал себя ненужным? Да на тебя тут чуть ли не молятся, если ты успел забыть.        Губы Зорькина слегка дрогнули, но улыбки у него не вышло.       — Что с тобой произошло? — спросила я уже тише, указывая на его лицо, снова принявшее неправильно печальный вид. — Неужели не расскажешь после всего, через что мы с тобой прошли?       Он уставился в пол. Я уже было подумала, что так и уйдет, ничего не сказав.       — Непривычно стало, — ответил он и прочистил горло. — Непривычно одному. Дома… ну, то есть в Париже, мне всегда находилось занятие, а тут стало пусто. Если б не работа, вообще б не знал, куда себя деть.       — Коль, — от неожиданности я не сразу нашлась что сказать. — Почему ты сразу не сказал?       — А сразу и не понял ничего, — пожал он плечами. — Все еще было как раньше. Потом появился Жданов. Теперь вот у него стало что-то получаться с Мишей. Я подумал, не стану им мешать, быстрее забудется старое, полюбится новое.       — Ты — не старое, — возразила я.       — Ну ты же поняла, о чем я. Чем раньше у них все получится, тем быстрее у вас троих наладится.       — Да, — согласилась я, — а тебя мы, наверное, выбросим на помойку.       Коля цокнул.       — Вот с тобой так всегда, Пушкарева. Просишь душу открыть пошире, чтобы самой туда плюнуть. Знаешь, ты бы не брала кое с кого пример.       — Да не плюнуть, — улыбнулась я, — а внести немного здравого смысла. Все, о чем я тебя тогда попросила — быть на моей стороне. А не исчезать с Мишиного горизонта. Так что заканчивай хандрить и побрейся.       — Все-таки это у вас семейное, — прищурился Коля. И все равно я видела, что он повеселел.       — А еще знаешь, — я остановила его за руку, когда он собирался уйти, и по-дружески ее сжала, — не думал, что пора кого-нибудь встретить?       — Да, — фыркнул Коля со слабой тенью улыбки, — я и забыл, что такие вещи происходят по заказу.       — По заказу, не по заказу, — не отстала я, — а от тебя много что зависит. Я бы и не посмотрела в твою сторону с этой неопрятной… — я показательно провела другой рукой по своему подбородку, — даже не знаю, как это назвать.       — Больно надо, — Коля высвободил руку и ткнул в меня пальцем. — С тобой мне все давно ясно — Жданова не за внутреннюю красоту выбирала. — Коля тут же просветлел, увидев, что последние слова мне не понравились.       — Знаешь что…       — Знаю.       Коля без лишних расшаркиваний развернулся к выходу, давая понять, что уходит.       — Котлеты, — вспомнила я и, когда Коля обернулся, с силой сунула ему контейнер, попав в живот — Коля согнулся, продолжая смеяться. Однако мы слишком давно знали друг друга, чтобы обижаться на правду. На прощание я добавила: — До завтра.       Когда следующим утром Коля пришел к нам побрившимся и в свежей рубашке, папа не стал это комментировать, всего лишь довольно улыбнулся, дернув уголком губ. Я решила, он смолчал еще и потому, что сегодня с нами был Андрей. В выходные мы договорились завтракать у нас, а остаток дня проводить где-нибудь втроем вне дома.       Коля, встретившись с Андреем, к моему великому облегчению продолжил с ним на том, на чем остановился.       — Как поживают мои комиксы? — скучающе спросил он, и к разговору тут же присоединился заинтересованный таким поворотом Миша, потом папа, а дальше было не разобрать.       Мама до сих пор держалась с Андреем холоднее всех и заговаривала с ним только при необходимости. Кольке первому после Миши доставались горячие сырники. Ради его гладко выбритой физиономии и душевного спокойствия я не стала говорить об этом маме, но позже нам все же нужно будет это обсудить.       Миша что-то спросил у Коли, и тот, жуя, покачал головой:       — Нет, Миш, в понедельник я не смогу.       Миша насупился и невольно глянул на Андрея. Провести все выходные с ним Миша согласился еще до триумфального возвращения в семью Николая Зорькина. Сейчас он не нашел в себе смелости против этого возразить, хотя, вероятно, очень хотел.       Его плохое настроение не укрылось от Андрея.       — У меня есть предложение, — Андрей склонился к скуксившемуся Мише. — Можете повеселиться сегодня вместе, — он посмотрел на Зорькина, и тот от неожиданности перестал есть.       — Правда? — в голосе Миши появилась надежда; интересно, заметил ли еще кто-то, как одно это смогло расстроить Андрея.       — Конечно, правда, — стараясь говорить весело, ответил он. — Только если… — Андрей посмотрел на Зорькина. — Не возражаешь?       Я же говорю — невероятно, но факт. За столом перестали звенеть вилки и ножи — остальным тоже стало любопытно.       — Нисколько, — Коля улыбнулся и нерешительно прибавил: — Если хочешь, можешь присоединиться.       — Да нет. — Их вежливые поклоны друг другу выглядели забавно. Андрей положил в рот кусочек сырника. — Есть у меня идея, как нам провести с Мишей понедельник. Лучше я все как следует обдумаю. — Он снова склонился к Мише и подмигнул ему. — Надеюсь, не откажешься?       Понедельник, вторник — думаю, Миша согласился бы на все, что бы ни предложил сейчас Андрей. Счастливо улыбнувшись, Миша кивнул.       О планах на понедельник я спросила Андрея в прихожей, когда он обувался. Андрей выпрямился и подошел ко мне.       — Подумал немного, — сказал он, — о том, что советовал твой отец. Прямо здесь, — он кивнул, — на этом месте. И дошло наконец, что Миша ни черта обо мне не знает.       Мы столкнулись взглядами.       — Ну правда, Кать, — произнес он, — без обид.       — Что же пришло тебе в голову? — Пришлось быстро соображать, что сказать, чтобы не начать снова извиняться.       — Что пришло? — задумчиво повторил он. — «Зималетто», как ни странно. Хочу, чтобы он посмотрел. А там, — Андрей пожал плечами, — может, и ему что-нибудь захочется узнать. Во всяком случае, на это я надеюсь.       Сомнений была целая пригоршня — вряд ли папа говорил тогда о работе. Но, с другой стороны, кому как не мне знать, что до нашего возвращения Андрей чуть ли не жил в «Зималетто». Никакой другой дом не рассказал бы о нем больше…       Подумав об этом еще немного, я поняла, что сама хочу знать — кто теперь Андрей Жданов.       

***

      В понедельник утром Миша был не так счастлив на что-то соглашаться. Свое он уже получил. В справедливом порыве я сказала ему, что нужно быть человеком чести. И если пообещал что-то — исполнять. Да, Коля придумал бы что-то получше.       Он и придумал. Договор о завтраках был в силе, когда утром Андрей приехал забрать нас с Мишей. Коля вышел всех проводить. Все-таки здорово, что они больше не ведут себя как кошка с собакой.       Миша помнил о «человеке чести» и помалкивал, но ехать не хотел от слова «совсем».       — Слушай, я ведь забыл, — Коля внезапно хлопнул себя по лбу и изобразил сожаление. — Как жалко, что я пообещал быть сегодня на работе. Вы ведь все едете смотреть на башню. Я тоже хотел бы.       Андрей и я переглянулись, потом непонимающе уставились на Зорькина.       — Башню? — спросил его Миша. — Какую башню?       — Башню «Зималетто», — пояснил Зорькин, — между прочим, не хуже, чем у Тони Старка!       В глазах Андрея, еще с секунду соображающего, о чем толкует Коля, зародились понимание и благодарность — Миша явно заинтересовался. Для меня же произошедшее так и осталось загадкой.       Закрывая за собой дверь, я тихо поблагодарила Колю, на что тот только отмахнулся и направился доедать свой завтрак.       Упоминания Рори Старка было достаточно, чтобы Мише не терпелось увидеть «башню». В машине Андрея он весь искрутился. Меня, напротив, охватило сильное нежелание показываться сегодня в «Зималетто». На этот раз рядом будет Миша. Появление в таком составе наверняка вызовет вопросы, и я очень сомневаюсь, что мы готовы дать на них исчерпывающие ответы. В мыслях сама собой возникла Кира, и меня замутило.       Андрей от души веселился, наблюдая за Мишей. Пару раз он встретился со мной взглядом в зеркале заднего вида, но ни о чем, что меня беспокоило, я ему не сказала. Вместо этого я тоже обратилась во внимание и спросила Мишу о неведомом Рори.        — Тони, мам, — тут же поправил меня он.       Завидев мое замешательство, глаза в зеркале улыбнулись и сосредоточились на дороге.       — Вау! — воскликнул Миша, стоило только машине затормозить около здания.       — Кажется, — смеялся Андрей, помогая нам выбраться, — я верно решил не парковаться сегодня внутри.       Миша тут же выпустил его руку, отбежал подальше и запрокинул голову. Наверняка он пытался уместить «в кадре» величественное сооружение «Зималетто». Я его понимала. От стеклянных стен отражалось глубокое голубое небо. Казалось, что солнце где-то высоко касается крыши. Но увидеть это было невозможно, рядом с небоскребом даже Андрей напоминал букашку.       — Вау! — не найдя других слов, снова крикнул Миша, и Андрей рядом со мной стал выглядеть донельзя счастливым.       — Пойдем внутрь или постоим здесь? — окликнул он Мишу.       Внутрь мы попали, как и полагается, через стеклянные крутящиеся двери, минуя пост охраны. Обстановка в холле первого этажа уже не так впечатляла, и, понятное дело, была не так потрясающа, как вид здания снаружи. Но Миша, кажется, все еще помнил, как выглядела «башня», и ему доставляло удовольствие передвигаться по ее широким людным холлам к плавно открывающимся дверям лифта…       — Доброе утро, Андрей Павлович, — первой из лифта вылетела девушка и, чуть было не врезавшись в нас, неловко поздоровалась с Андреем. За ней проследовало еще несколько человек, все они так же вежливо приветствовали шефа, и я была бы не я, если бы не почувствовала на себе их внимательные взгляды.       — Все в порядке? — спросил Андрей, когда мы втроем оказались в лифте, который нес нас на один из верхних этажей. Кажется, я не сразу его услышала.       — Да, все в порядке, — соврала я.       Двери лифта снова открылись, и на негнущихся ногах я проследовала за решительно выходящим Андреем и подпрыгивающим Мишей. Нет, все точно не в порядке.       Как только в холле административного этажа заметили Андрея, в нашу сторону посыпались приветствия. Никого из проходящих мимо людей, желающих нам доброго утра, я не знала, но, полагаю, до встречи с кем-нибудь знакомым оставалось недолго. Как будто в подтверждение моих мыслей перед нами возникла Маша Тропинкина. В строгом брючном костюме она рукой, сжимающей мобильный телефон, преградила Андрею дорогу. Я вздрогнула, совершенно забыв ей обрадоваться.       — Слава богу, Андрей Палыч, — Маша кинулась к Андрею, как будто в эту самую минуту с крыши «Зималетто» кто-то хотел прыгнуть, и только Андрей мог его остановить.       — Что еще случилось?       Маша увидела меня и тут же потеряла способность говорить. Вынырнувший из-под моей руки Миша добил ее окончательно.       — Мария? — Андрей дал ей несколько секунд.       — А, да! — Маша пришла в себя и указала в сторону, где, как я помнила, раньше находилась мастерская Милко. — Пришли рекламные стенды для показа, но это не то, что мы снимали! Я попыталась вернуть их, но они меня не…       — Все, я понял, — Андрей прервал ее торопливый рассказ, сбивающийся из-за нашего с Мишей присутствия, и тоже посмотрел в сторону мастерской, почесав затылок. Потом он посмотрел на меня и, понизив голос, спросил: — Подождете меня? Всего секунду. Всех убью и вернусь.       Куда теперь исчезать? Я ему кивнула, не в силах двинуть языком.       Широким шагом он отправился приводить свои слова в действие, и я не сомневалась, что у него получится. Маша, оставшаяся стоять на месте, как только Андрей ушел, первой сообразила, что нужно бы обняться. Мы не виделись несколько недель с моего последнего визита на собрание, когда прилетал Пал Олегович. Я неловко провела по ее спине, не спуская с Миши глаз — его спадающая на лицо темная челка заставляла меня нервничать.       — Что с тобой, Кать? — Маша выпустила меня. — Тебе нехорошо?       Маша была единственной, кому я могла рассказать. Она и так уже знала всю правду о Мише. Но слова застряли в горле, не давая возможности вздохнуть полной грудью.       — Это твой Миша, да? — Миша оказался рядом, и Маша, не дождавшись ответа, тихо сказала: — Похож. На вас обоих похож.       Она права — сейчас мне казалось, одного взгляда на Мишу достаточно, чтобы понять, кем ему приходится президент компании. Удача, что мне вообще удалось это скрыть хотя бы от папы. Впрочем, у него перед глазами не маячил Андрей. Для работников компании это не будет проблемой.       В холле, где мы с Мишей были как на ладони, я чувствовала, что незнакомцы нас изучают. А они ведь даже не в курсе, что у Андрея когда-то была такая помощница… Маша заметила мое беспокойство и все поняла.       — Ох, Кать, — выдохнула она, — я-то думала, правда что-то случилось. Подожди здесь секунду, я сейчас.       Секунда Маши прошла гораздо быстрее, чем секунда Андрея. Уже через несколько мгновений я услышала быстрый стук ее высоких каблуков, в руках она несла что-то темное, сливающееся с ее черным костюмом.       — Вот, — Маша опустила на голову Миши черную кепку с белой спортивной эмблемой. — Егорка как-то оставил. Мише она великовата, но если подтянуть… Другое дело. — Она чуть наклонилась и протянула Мише руку ладонью вверх. — Приятно познакомиться, молодой человек. Я Маша.       Великоватая кепка почти полностью укрыла его черные волосы, только непослушные жесткие кончики продолжали проситься наружу. Глаз за козырьком тоже теперь было не разглядеть.       — А я Миша, — одной рукой он пожал Маше руку, а другой — потрогал кепку, неожиданно возникшую на его голове.       — Тебе очень идет, — успокоила его Маша и, поднявшись, подмигнула мне.       И тут произошли сразу две вещи. Из одного конца коридора мне улыбнулся взвинченный Андрей, а с другой, ведущей к кабинету президента — послышалось громкое приветствие еще одного знакомого голоса:       — Катя! — Таня, разумеется, была не одна. Вместе с Амурой, в глазах которой при виде Миши полыхнул африканский огонь, они настигли нас — меня, Миши и Маши — гораздо быстрее, чем Андрей. Остановившись, Таня спросила: — Это Мишенька?       — Слушай, — Амура присела около Миши на корточки, — какой у тебя мальчуган! — Я понадеялась, ее звонкий голос не достиг приемной президента, в которой, полагаю, сейчас Света отвечала на звонки и не знала, что все самое интересное происходит около лифтов.       Андрей тем временем судя по звуку приближающихся шагов проходил уже мимо бара.       — А как на тебя похож! — восхищенно продолжала Амура.       — И, кажется, еще на кое-кого, — зашептала поверх головы Миши Таня, нагоняя таинственности, — вылитый Николай Зорькин! — Стало тихо, и Таня решила пояснить: — Ну помните, девочки, он как-то приходил сюда с цветами, а Вика его…       Маша посмотрела за мою спину. Просто замечательно. Таня так и не вспомнила, как в прошлый раз я призналась, что Коля всегда был моим лучшим другом. И хоть про Андрея я тогда не рассказала, что толку говорить им правду?       — Друзья мои, — произнес Андрей. Спиной я чувствовала, что он уже пару секунд, как был с нами. — Что у нас за митинг? Давайте-ка за работу, с Катей еще сегодня увидитесь. — Потом он обратился только к Маше: — Проблему со стендами я решил. Если что, пусть звонят на мобильный.       Голос, однако, у него был скорее забавляющимся, чем раздраженным. Он поискал глазами Мишу, обнаружил на нем непонятного размера кепку и посмотрел на меня.       — Мы уже уходим, Андрей Палыч, — Маша взяла все в свои руки и быстренько увела прочь Таню и Амуру — на их лицах начинало проявляться понимание.       — Ну, — Андрею пришлось нагнуться, чтобы заглянуть Мише в глаза, укрытые козырьком. Он снова задержал взгляд на кепке. — Начнем с кабинета?       Но с кабинета мы так и не начали. Со стороны, откуда только что пришел Андрей и куда увела девочек Маша, Андрея окликнул еще один знакомый, ни с чем не сравнимый голос.       — Андрюшенька, кукусик!       Как и Таня, Кристина была не одна. Вместе с Кирой они медленно, словно бы лениво переступали с ноги на ногу, двигаясь в нашем направлении. Небольшой срок Киры красиво подчеркивала одежда.       Более заметно появиться в «Зималетто» мы просто не могли.