Небесное знакомство

— Мы приехали, господин, — машина остановилась через дорогу от дома Паков. — Вот это место, — водитель указал на пристроенный к дому небольшой ресторан, снаружи украшенный гирляндами. Заведение, судя по всему, было закрыто, но внутри горел свет. Намджун сидел на заднем сидении автомобиля и смотрел на зашторенные окна ресторана. Рядом с ним лежал огромный букет белых калл. Он выбирал цветы с особым смыслом, желая через них передать свои намерения. Калла — красивый, изящный, но в то же время нежный цветок, считался символом непорочной красоты и олицетворял собой любовь. Намджун подумал, что именно эти цветы ассоциировались с его Чими. Флорист с удовольствием рассказывал ему о различных преданиях, возникших вокруг этого цветка, пока собирал для него великолепный и поистине, как он утверждал, благородный букет. Намджун долго сомневался, прежде чем приехать в Пусан к семейству Чимина. Заявиться сюда без приглашения, застать своего парня врасплох, совершенно не походило на него. Он понятия не имел, как его появление воспримет Чимин, ведь до этого момента Намджун даже не интересовался его близкими и друзьями. Возможно, в «нормальных» парах об этом спрашивали, но Намджун только сейчас становился «нормальным», даже чересчур, раз сидел и проигрывал в голове возможные сценарии знакомства с родителями и вероятности им понравиться. Но больше всего он просто хотел увидеть Чимина. Каким будет его выражение лица: удивленным, шокированным или, может, радостным от неожиданной, но долгожданной встречи? Вот бы последнее, надеялся он. Что подумают другие, его не волновало, он позволил себе откинуть все неудобные мысли на сегодня, и вот он здесь, в нескольких метрах от желаемого. Намджун переживал как мальчишка, которому предстояло впервые открыть свои чувства. Он нервно стучал по кожаной обивке сидения и собирался с мыслями, придумывая, что скажет Чимину. Внутренний трепет от скорой встречи постепенно перерастал в тревогу. Намджун нервничал, возможно, боялся его реакции, но он здесь и так сильно хотел с ним увидеться, что одно это жгучее желание перечеркивало все сомнения. Набравшись наконец мужества, он взял букет и потянулся к ручке двери, но остановился, услышав гул полицейской сирены, удивленно наблюдая за уже вскоре развернувшейся перед рестораном картиной. — Что вы творите, дурачье! — опустив стекло, он услышал знакомый голос. Какой же Чимин невероятный, подумал Ким, когда увидел его, вышедшего с поднятыми руками. На нем были прямые голубые джинсы, заправленная в них белая рубашка из тонкого хлопка и огромные черные сланцы, явно с чужой ноги. Видимо, ему кто-то из своих одолжил, это выглядело забавно и одновременно мило. Его светлые взъерошенные волосы, беспорядочной и чуть взмокшей челкой, спадали на красивое лицо. Наверно, так действовало на него нахождение в кругу семьи, но Чимин выглядел как счастливый ребенок. Выражение его лица было столь безмятежным в эту минуту, что казалось, он никогда в своей жизни не сталкивался ни с одной трудностью. Он был прелестным и так сиял, одаривая искренней и счастливой улыбкой своих друзей, что внутри даже кольнуло неприятным чувством. Намджун приревновал его к тем двоим незнакомцам, что с легкостью накинулись с объятиями на его Чими. А он без колебаний отвечал на них, сам рвался, светился от радости. Намджуну стало завидно, он внезапно захотел оказаться там вместе с ними. Находиться в этот момент рядом с Чимином, разделить его радость, стать частью его жизни. Но пока позволял себе быть лишь безмолвным наблюдателем. В душе зародился страх: будет ли Чимин так же лучезарно улыбаться и ему? Станет ли так же обнимать его при встрече? Наконец они разошлись. Снова гул сирен и громкое: «Эй, Чимини! С Юбилеем, дружище!». А следом покрывшаяся сумерками улица засверкала разноцветием ярких огней, с разрывающим звоном взлетавших ввысь фейерверков. И в этом сиянии вновь его счастливое лицо. Намджун любовался им издалека, предвкушая скорую встречу. «Чимини» кто-то еще называл так ласково. Даже отсюда, из машины, Намджун мог почувствовать то тепло, каким был окружен этот белокурый парень. Словно нежный цветочек, выращенный в заботе и любви, расцвел со временем, раскрываясь притягательной, очаровывающей красотою. Неудивительно, что и Намджун в итоге захотел прикоснуться к нему, а потом и вовсе забрать этот прекрасный цветок себе. Он причудливо улыбнулся этой мысли и уже совершенно точно больше не сомневался. Пора открыться, пора рассказать о глубине и искренности своих чувств. — Что ты… делаешь здесь? — от неожиданности Чимин таращился на внезапного гостя и подбирал правильные слова, все еще не веря, кто перед ним стоит. — Я очень хотел тебя увидеть, — улыбнувшись, сказал гость и протянул огромный букет. — Благодарю, — Чимин сконфузился немного, все еще теряясь, как вдруг послышался приветливый голос за его спиной. — Кто там сынок? — спросила госпожа Пак, выглядывая наружу. — О, здравствуйте, — она сразу же окинула взором с ног до головы высокого мужчину в строгом костюме и выжидающе посмотрела на сына с букетом в руках. — Это… — начал было Чимин. — Мы вместе работаем, — улыбнулся мужчина и протянул руку Бансок. — И дружим с вашим сыном, — продолжил он, видя, как женщина, вскинув брови, одобрительно взглянула на него и пожала руку в ответ. — Меня зовут Чон Чонгук, ваш сын не рассказывал обо мне? — следом уточнил он. — Ох, нет, Чимини совсем забылся и не упомянул о вашем визите, — она удивленно посмотрела на сына, а тот все еще стоял как вкопанный с роскошными белыми каллами в руках. — Ах, вот как… — с сожалением выдохнул Чонгук, покосившись на Чимина, по которому было видно, что он растерян и не понимал, что происходит. Впрочем, Чон ожидал подобной реакции и был вполне готов к ней. Он знал, что Чимин намеревался поехать в Пусан, и не сложно было догадаться, где остановится. Изучив его личное дело вдоль и поперек, Чонгук конечно же был в курсе дня его рождения и уже в тот вечер, когда нагрянул к нему домой, собирался пойти дальше. Его человек, все разузнав заранее, забронировал номер в отеле недалеко от дома семьи Пак. Сам Чонгук, закончив дела и освободив сегодняшний вечер, сразу же из аэропорта направился к нему домой. Он стал невольным зрителем маленького представления перед рестораном и, дождавшись окончания, немедля решил действовать. Его вовсе не смущало, что Чимин мог рассердиться от такого внезапного появления на пороге дома его родителей. Чон был уверен, что господину Паку пора привыкать к мысли, что господин Печенька отныне часть его жизни, как бы самонадеянно это ни звучало в его голове. Нравится это господину Паку или нет, хотя Чон уверен был, что да, иначе ведь быть не могло, он собирался лично это продемонстрировать. — Они очаровательны, — Бансок посмотрела на цветы в руках сына. — Как ваш сын — прекрасны и нежны, — пояснил Чонгук, любовно глядя на Чимина. — А-а-а, правда… — слегка опешила Бансок, тоже недоуменно посмотрев на своего мальчика. — Ваш сын замечательный и добрый человек, его очень любят и ценят на работе, — поспешно пояснил Чон, чтобы не смущать мать Чимина еще сильнее, покрасневших ушей ее сына достаточно. — А это вам, — следом Чонгук протянул ей здоровенную упаковку различных приправ. — Чимин рассказывал, что у вас свой ресторан, поэтому я решил, что мой маленький презент может быть полезным, — объяснил он свой выбор. — Божечки… они же такие дорогие, — вырвалось из уст госпожи Пак, а ее сын наконец поднял на Чонгука изумленный взгляд, в котором четко читалось: «Когда это я рассказывал подобное?!». — Почему вы все еще на пороге? — послышался голос отца семейства. — Дорогой, только взгляни на это! — Бансок продемонстрировала содержимое рук, а мужчина с любопытством осмотрел упаковку и засиял от радости. — Это же приправы от «ДжейКо»! — произнес он с восторгом, читая этикетку, а Чонгук ухмыльнулся, довольный собой. Это были сухие и соусные приправы, производимые на его заводе. Продукция этой фирмы была популярна в профессиональной сфере и оптом закупалась у производителя для ресторанного бизнеса. Эти приправы использовались эксклюзивно в дорогих ресторанах страны, а ее аналоги от этой же фирмы в магазинах стоили бешеных денег, поэтому не каждый мог позволить товары от «ДжейКо». — А это кто? — добавил он, увидев Чонгука. — А это друг нашего Чимини из Сеула, — ответила Бансок, радостно глядя на сына, и прошептала мужу: — Его подарок, — а после уже громко произнесла, обращаясь к Чимину: — Что же ты не приглашаешь гостя в дом? — И правда! — согласился отец. — У нас новая партия вкуснейшего мяса уже подоспела, давайте, давайте, не стойте, заходите внутрь, — Джунсу вышел на улицу и, приобняв за плечи молодых людей, завел их в ресторан.

***

На какое-то время за столом воцарилась тишина, лишь изредка постукивали палочки и слышался хруст маринованной капусты. Все то и дело поглядывали на гостя именинника. Как ни крути, а он сильно отличался от остальных, даже Чимин, припудренный столичным лоском, на его фоне мерк. Казалось, он не простой сотрудник, а президент какой-нибудь крупной компании. Чонгук же вел себя учтиво, с благодарностью принимая угощения и с удовольствием поглощая еду вместе со всеми. «Атмосфера так себе конечно», — думал Чимин, все еще не зная, как себя вести сейчас. Все его коммуникативные навыки остались в ступоре за порогом ресторана. Чонгук тоже не спешил раскрывать своих карт, более того, он лишь мило улыбался, изредка поглядывая в его сторону, и вел себя настолько непринужденно, будто давно знал всех присутствующих людей. — Как вам мясо? — подал голос Джунсу. — Великолепно! — сразу же откликнулся Чонгук. — Ваша вывеска не врет, действительно вкусное мясо, даже в Сеуле мало где встретишь столь высокий стандарт приготовления. — Ну что вы, я готовлю только для семьи, — разулыбался Джунсу, а Чимин просто усмехнулся сам себе и сверкнул глазами в сторону президента, то ли притворявшегося, то ли издевавшегося. «Мясо он такое не ел в Сеуле, ага, угу… что еще расскажете?» Чимин полагал, что Чонгуку доставляло веселье придуриваться простым работником компании и восхищаться совершенно обычным мясом на гриле. Хотя тут он сам себе возразил: его отец ведь в самом деле вкусно готовил, оттого мысли только сильнее путались; где заканчивалась правда и начиналась игра он не мог различить. Но в одном точно не сомневался: Чонгук решил позабавиться по полной программе, вот только теперь его целью был не только сам Пак, но и вся его семья. Что ж, раз так, воинственно настроился Чимин, то он ему подыграет. — Так значит вы работаете вместе с Чимином? — немного привыкшая к новому лицу Дахён, наконец тоже решила подключиться к разговору. — Верно, в одном офисе, но в разных отделах, — любезно ответил Чонгук, улыбнувшись женщине. — И как давно вы познакомились и подружились? — внезапно строго уточнила Хэин, одарив гостя пронзительным взглядом. — Чимин никогда не упоминал о вас, поэтому интересно, — уже мягче пояснила она и улыбнулась уголком рта. — Честно говоря, вы первый сеульский друг нашего сына, с которым мы имеем радость познакомиться, — с добродушным видом добавил отец. — Мы встретились около года назад на конференции в Сингапуре, там и познакомились, а после сблизились, — не задумываясь ответил Чонгук, а Чимин, до этого момента отрешенный от общей беседы, вдруг встрепенулся и вцепился в него настороженным взглядом. — Точно! Чимини рассказывал, что выступал на очень важном мероприятии и впервые покидал пределы страны, — с гордостью подчеркнула мать. — Его как раз после этой конференции повысили, верно, сынок? — уточнил Джунсу, а Чимин кивнул, лишь мельком взглянув на отца, и снова вонзил свой взор в Чонгука. — Все так, — мягко улыбнулся Чон и тоже посмотрел на Чимина испытующим взглядом. — Он тогда произвел настоящий фурор. Знаете, говорят, сам президент компании его заметил, — не отрывая глаз, добавил он, а Чимин остервенело усмехнулся, опрокидывая в себя рюмку. — Ой! Правда, а что же мы совсем не пьем! — вдруг оживился Джунсу. — Гён, сходи-ка принеси нам холодненького соджу. — И пива захвати, пожалуйста, — крикнул вдогонку Чимин и оскалился сквозь зловещую улыбку, просверливая новую дыру в президенте, — господин Чон обожает пиво с соджу, и, кстати, лучше него во всей компании никто так не умеет пить! — Да ты что! — все одобрительно вскрикнули, а супруг Дахён сразу же взбодрился. В их семействе он был рекордсменом по выпивке и конечно же воспринял услышанное как вызов. — Тогда устроим соревнование! — предложила Хэин, а все за столом радостно поддержали ее. Обстановка в ресторане моментально оживилась. До этого они сидели в привычном кругу, а вот появление загадочного друга из Сеула обещало веселье и новые впечатления. Младшие братья сразу же вскочили со стульев и, схватив по столику, поставили недалеко от накрытого стола, к ним же придвинули два стула и выжидательно взглянули на старших. Дахён кинулась в подсобное помещение за какими-то флажками, Бансок проверяла закуски на столе. Джунсу пошел помочь зятю принести коробки. Пока все вокруг суетились, сеульские друзья, все еще сидевшие за столом, глядели друг на друга, не отрываясь. Один смотрел с каким-то странным прищуром, то ли с опаской, то ли с укором, а второй, точно коварный чертенок, ухмылялся над ним. — Ой, господин Чон, а вы не против? — опомнившись, Хэин заискивающе уточнила у него. Семейство замерло в ожидании, устремив взволнованные взгляды на гостя. Все приготовления были завершены, на выходе из кухни застыли мужчины с коробками соджу и пива в руках, а Чимин с еле заметной издевательской усмешкой чуть приподнял брови, вызывая президента на слабо. «Ну давай, любезнейший господин президент, яви себя настоящего перед этими простыми людьми» — так и читалось в его глазах. Но Чонгук не был бы собой, если б так просто отступил. Он прибыл сюда с целью очаровать семейство Паков, ведь хочешь получить кого-то — подружись с его семьей. Только была одна маленькая загвоздка: Чонгук в далеком студенчестве пробовал коктейли из соджу с пивом и после одного особо тяжкого случая больше не прикасался к подобной бурде никогда. А все потому, что его странным образом именно с этой комбинации уносило далеко и надолго. Последний раз вынесло так, что Чонгук опомнился в буддийском храме где-то под Сеулом, с отбитой памятью. Как выяснилось, до этого он так накуролесил, что его едва спасли от полиции и иска за хищение альпаки из зоопарка. Эту забавную историю он опрометчиво поведал Паку еще при знакомстве в самолете. Непоколебимая Печенька и соджу с пивом несовместимы — факт о господине Чоне, который хорошо запомнил Чимин. Ангельская внешность Пак Чимина обманчива и мстительна — факт, который Чонгук немного подзабыл. «Шах и мат, засранец!» — мысленно злорадствовал Пак, злобно потирая ручки. — Конечно, обожаю соджу с пивом… — любезно ответил Чонгук и скривился в вымученной улыбке. Он скорчил недовольную гримасу Чимину, пока никто не видел, и встал из-за стола, перемещаясь к небольшому импровизированному рингу, где уже разминался Ма Донсок, а Дахён заботливо массировала его крепкие плечи, будто готовя мужа к настоящему поединку.

***

— Я считаю, что столица — это возможности, но не менее важны корни, поэтому мои мальчики заняты в семейном бизнесе! — качая указательным пальчиком в воздухе, уже сильно пьяненькая Дахён что-то увлеченно втирала господину Чону, пока тот с ее мужем в обнимочку пытались допить по последнему коктейлю. Каждый при этом не собирался сдаваться, хотя уже из ушей разве что не текло. Все семейство изрядно повеселилось, периодически прерывая питейное соревнование на перекусы, песни в небольшом передвижном караоке и шумные танцы. Чонгук, помимо умения пить, поразил всех прекрасным голосом, даже Чимина, который, кстати, не отставал от него и тоже наклюкался, в конечном итоге преклоняясь перед стойкостью духа президента Чона. Хотя тот только с виду казался нормальным, а в мозгу давно плясали черти и требовали безобразия. Чонгука сдерживал лишь опыт прожитых лет и все-таки мастерски выработанное годами самообладание. Поэтому он без конца добродушно улыбался, кивал, соглашаясь и поддерживая всех вокруг, лишь бы не сорваться. Идеальное преступление. Постепенно вечер подошел к концу, а народ начал вяло приходить в себя. Мальчишки, занятые уборкой, проследили, чтобы их отец не откинулся раньше времени, и аккуратно разместили его в комнате для гостей в хозяйском доме. Дахён, сидя за столом, щебетала что-то, время от времени нахваливая своих сыновей, только успевавших суетиться в зале ресторана. Хэин проверяла малыша, а Гён с Чимином помогали хозяевам оттаскивать Чонгука к машине, ожидавшей его у ресторана. Молодой мужчина в полуобморочном состоянии, свисая на чужих руках, все время что-то лепетал, пытаясь вернуться. Чимин, раньше всех оклемавшийся, наотрез отказался оставлять Чона в доме родителей, впрочем, никто на это не обратил внимания, так как все были навеселе. — У меня есть связи в «ДжейКо», — заверял Чонгук родителей Чимина, обнимавших его на прощание, как собственного сына. — Я договорюсь об эксклюзивных поставках в ваш ресторан! — обещал он, радостно отвечая крепкими и, надо сказать, искренними объятиями. — Дальше я сам, — поблагодарив Гёна, Чимин взгромоздил пьяную тушку на себя, ему не привыкать таскать президента, однако в этот раз он почему-то был намного тяжелее. Пока остальные скрылись в доме, разбредаясь по кроватям, помощник президента Чона, ожидавший в машине все это время, выскочил навстречу и помог дотащить пьяное тело босса. Чонгук как в бреду что-то твердил и тянулся обратно на ручки к Чимину, но тот, не без посторонней помощи, наконец погрузил его в автомобиль. — Вам есть где остановится? — для успокоения совести спросил он, на что помощник утвердительно кивнул и, поклонившись, вручил ему визитку с телефоном отеля и номером Чонгука. Чимин еще какое-то время стоял возле дороги и провожал взглядом их машину. Когда та скрылась за поворотом, он окинул напоследок улицу и заметил у дороги на противоположной стороне белое пятно на асфальте. Присмотревшись, понял, что это цветы. Очень красивые цветы, названия он вспомнить не мог, но знал, что такие дарят невестам, они были в букете его сестры на свадьбе, а еще такие же подарил ему Чонгук. Этот факт откровенно смущал. Он с грустью отметил, что такой роскошный букет нещадно выкинули. Почему? Да какая разница, ведь уже на рассвете городские службы закинут его в мусорный контейнер, и не останется следа от былой красоты и причины станут неважны. Откуда только эти странные мысли. — Значит, друг с работы? — на входе у ресторана его ждала сестра. Внутри уже погас свет. Мальчики, закончив уборку, завалились спать прямо там на гостевом диване. Хэин закрыла ресторан и ждала брата, чтобы вместе пойти в дом. — Ну да, — пожал плечами Чимин, чувствуя недоверчивый взгляд сестры. Он встал рядом, опустив голову, и разглядывал свои ноги в огромных черных шлепках с белыми полосками на верхней части. — Понятно, — она проницательно посмотрела на брата и добавила: — Сокмин о тебе спрашивал. Его фирма является одним из наших клиентов, ты знал? Чимин сразу же поднял голову, в его глазах проблеснула какая-то удручающая печаль, сменяемая то ли недовольством, то ли тревогой. — Ему стало известно, что ты приезжаешь, так что он хотел заглянуть сюда, — продолжила она, отвернувшись к дороге. — Он просил твой телефон, видимо извиниться. Поговоришь с ним? — Нам не о чем говорить, — отрезал Пак, не желая продолжать этот разговор. — В любом случае, хотела, чтобы ты знал об этом, — закончив мысль, она приобняла Чимина за плечи и повела в дом. — Мой братик стал совсем взрослым, — приговаривала она, ширудя пальцами его светлые волосы.

***

— Господин Ким, — поклонившись, Намджуна поприветствовал его помощник, открывая перед ним дверь черного Майбаха. — Сейчас домой, — устало приказал он, — а завтра с утра я улетаю в Шанхай. — Да, господин, я все подготовлю, — ответил помощник, и машина отъехала от аэропорта Гимпо. Около полутора часов назад Намджун покинул Пусан и вот уже погруженный в собственные мысли зашел в квартиру, такую же пустую, как и несколько месяцев назад, перед отъездом в Сиэтл. Лишь легкий благоухающий аромат свидетельствовал о недавней уборке, проведенной перед его прибытием. Он сразу же направился к бару. Достав бутылку виски, стакан и ведерко со льдом, он скинул с себя пиджак и плюхнулся на диван, ставя содержимое рук перед собой на журнальный столик. Он расстегнул рубашку почти до пояса, небрежно раскрывая ее. Ему было душно, даже несмотря на кондиционер, работавший здесь несколько часов еще до его приезда в квартиру. Ему было ужасно душно. Он откинулся на спинку дивана и развел в стороны руки, прикрывая глаза. Некоторое время посидев так в полной тишине, он приподнялся и налил себе выпить. Так и сидя на диване с выпивкой в одной руке, он достал телефон. «Понравился мой подарок?» — небрежно одной рукой он набрал текст, другой, поднеся стакан к губам, залпом выпил содержимое, сразу же наливая еще. Через несколько секунд телефон оповестил о входящем сообщении. «Оно очень красивое» «С днем рождения» «Спасибо. Ты в Сиэтле?» «Да. А ты соскучился?» — с насмешкой поинтересовался Намджун, впрочем, Чимин все равно не увидит этого. «Я думал о тебе сегодня» — немного погодя пришел ответ. «Мне бы очень хотелось находиться рядом с тобою сегодня» — подумал он, но набирать не стал, вместо этого написал вполне логичный вопрос: — «Надеюсь, ты хорошо провел время?» «Да, с семьей, уже все улеглись. Прости, что не написал тебе раньше» «Не нужно извиняться, милый. Отдыхай» «Хорошо, спокойной ночи и спасибо за поздравление» — Добрых снов, мой милый Чими, — вслух произнес Намджун и, поднявшись с дивана, отбросил на него телефон. Он взял бутылку и, отпивая с горла, поплелся в ванную. Все еще нестерпимо душно.

***

На время пребывания в доме родителей Чимину освободили его старую комнату, ныне детскую. Небольшое помещение освещал лишь падавший с улицы свет ночных фонарей. Чимин в полутьме сидел на кровати и крутил в руках коробочку с кольцом. Голова была немного мутная от недавней пьянки, но, вопреки ожиданиям, вполне себе соображавшая. И от этого только паршивее становилось. Совсем недавно он переписывался с Намджуном. И хотя буквы на экране не несли в себе эмоционального окраса, Чимин чувствовал напряжение между строк. Ничего особенного: как всегда любезный Намджун, как всегда заботливый, но как будто отрешенный, равнодушный. Может, ему показалось, или это он сам таковым себя чувствовал? Вина? Чимину стало душно, он открыл нараспашку окно, впуская прохладный морской воздух. Он так и не примерил кольцо, не то чтобы не хотел, не мог. Словно, надев его на палец, он негласно бы дал надежду, в которой сам уже не уверен. Для начала он должен разобраться с Чонгуком. Он должен избавиться от него. Так больше не могло продолжаться. Уже тогда, в момент их откровенной беседы в Инчхоне, когда впервые Чонгук был серьезен и искренен, Чимин должен был расставить все точки над «и» и закончить эти странные отношения между ними. Но все запуталось еще сильнее. Тянуть больше нельзя. Чимин испытывал вину перед Намджуном, перед Чонгуком, перед самим собой, в конце концов. Он устал. Но как избавиться от того, кто никак не хотел уходить. Да и были бы причины, кроме очевидной, которую, кроме самого Чимина, никто не знал. Чонгук ведь тоже не знал. Чимин понимал, что надо рассказать ему все, только как это сделать, если рядом с ним все напрочь вылетает из головы. Это так бесит. —Ар-ргх, — он зарылся головой под подушку и заставил себя уснуть, решив подумать об этом завтра, родные стены в конце концов помогут. На следующий день. — Эй, господин Печенька! — белоснежное одеяло медленно сползало с обнаженного тела Чонгука, пока не достигло пупка. — Вставать не собираетесь? — Чимин, явно недовольный расположением дел, стоял у изножья кровати, на которой в позе кривой звезды лежал Чонгук. Это был номер-люкс того самого отеля вблизи дома Паков, куда его вчера отвез водитель. — Рота, подъем! — крикнул Чимин, глядя на неподвижное тело. — Вы же в армии служили, тогда почему не реагируете? — он вновь схватился за одеяло и с силой смахнул его вниз, полностью открывая Чонгука. Тот не отозвался, лишь недовольно что-то пробурчал, кривя нос, и перевернулся на живот, спрятав под себя руки и скрестив ноги. Чимин усмехнулся этому зрелищу. Чонгук выглядел крайне забавно, лежа в такой милой позе. Пользуясь ситуацией, он окинул любопытным взглядом его полуобнаженное тело, закрытое лишь боксерами, в которых четко проглядывались накаченные ягодицы. Пришлось признать, что Чонгук обладал шикарной фигурой, и даже малейшее колебание его тела запускало в движение четко улавливаемые глазом упругие линии. «Надо подкачаться» — как всегда при виде красивого мускулистого тела в голове Чимина возникала одна и та же мысль. Он перестал пялиться на беззащитного соню и вновь попытался его разбудить. Снова безуспешно. Тогда Чимин, вспоминая одну свою теорию, решил ее проверить, приблизившись к шикарным пяточкам спящего. Наклонившись, он провел подушечками пальцев по нежной коже, удивительно нежной для ступней, снова отметил он про себя, и слегка надавил ногтями, царапая пятки. — Какого! — в ту же секунду Чонгук подскочил и уселся на кровати, поджимая под себя ноги. — Спятил?! — возмущенно вскрикнул он, а уже через мгновение, удивленно вскинув брови, добавил: — А ты что здесь делаешь? — Проснулись наконец, — Чимин уселся в кресло напротив и, закинув ногу на ногу, взял со столика какой-то журнал. — Чего уставились, собирайтесь, — повелительным тоном добавил он и начал листать. Чонгук опешил, быстро осматриваясь в комнате. А чуть позже его прикрытые глаза и чуть собранные к центру брови выдали мыслительный процесс: он явно что-то пытался вспомнить, но не получалось. Память отшибло начисто. — Мы с тобой… — пожав плечами, Чонгук решил спросить прямо в лоб, — вместе провели ночь? — он как пантера изогнулся и подполз к краю кровати, вопросительно устремив взор на Пака. — В моем кошмарном сне, — Чимин сверкнул в него гневным взглядом. — А нет, наяву, когда вы приперлись без приглашения в ресторан моих родителей! — язвительно добавил он и опустил голову, продолжая листать журнал о путешествиях. Чонгук засмеялся и, встав с кровати, подошел к Чимину, представ пред ним во всей красе. — А я уж было расстроился, что не запомнил жгучей ночи с тобой, — игриво пролепетал он и наклонился, облокачиваясь ладонью на его колено. — Могу напомнить, как вы напились до беспамятства и еле ноги уволокли, чувство стыда не преследует? — Чимин скинул его руку со своей ноги и поднялся. — Собирайтесь, устрою вам экскурсию по городу, впрочем, если вы не желаете, я не расстроюсь. — Что? Экскурсию? — удивленно переспросил Чонгук. — Я за, конечно, за! Дай мне двадцать минут, и я готов. Чимин посмотрел на время и холодно добавил: — У вас десять минут, жду вас внизу. Красный джип. — Пятнадцать, — решил поторговаться Чонгук, однако в ответ получил неожиданное «девять минут, через столько заканчивается оплаченная мной парковка. Ждать не буду». — Что? Ну ты! — Чонгук метнулся в ванную и уже через семь минут стоял одетый в кремовые брюки, заправленную в них белую рубашку, а поверх кремовый пиджак. На ногах его блестели бежевые слипоны из кожи. — Я готов! — он запорхнул в красный джип и взмахнул еще мокрыми волосами, попадая водой в лицо Пака. Тот сердито сморщился, но ничего не сказав на это, завел мотор. Чонгук, ухмыляясь, еще немного поелозил пальцами в волосах, которые от жары стремительно закручивались в легкие кудряшки. — Хотел сказать, что польщен твоей заботой, — с ангельской улыбкой произнес Чонгук. — Знаешь, я бывал здесь раньше, но никогда не смотрел сам город, как-то не доводилось. Поэтому очень рад, что ты предложил… — Это не моя идея, — равнодушно отрезал Пак. Немного ранее. — Как это не поеду?! — возмутилась Бансок. — Послушай, твой друг проявил безграничное уважение к тебе, приехал из Сеула, чтобы поздравить и разделить с тобой не простой день, а круглую дату. К тому же он сам говорил, что не прочь погулять по местным достопримечательностям. — Мама права, сынок, — поддержал ее Джунсу. — Я бы лично провел экскурсию такому замечательному человеку, но еще на один день мы не можем закрыть ресторан, поэтому все семейство будет пахать за два дня! А ты езжай, покажи ему город, насладитесь нашими красивыми пейзажами. Здесь такие места — загляденье. — Вы не понимаете, мы просто коллеги… — Просто коллеги? Ты хоть о нас подумал? А о родителях? — вмешалась Дахён. — Твой «просто» коллега обещал эксклюзивный контракт на поставку специй от «ДжейКо»! Ты хотя бы представляешь, какая это удача? Такими людьми пренебрегать нельзя! — Соглашайся, — кивнула Хэин, хитро ухмыляясь. День только начался, и все семейство, перед открытием ресторана, завтракало в зале. Они под приятным впечатлением от вчерашнего гостя вспоминали веселые моменты прошедшего дня рождения, совсем не помогая Чимину сосредоточиться на серьезном разговоре с ним. Странно было бы прощаться с человеком, прежде проводя ему дружескую экскурсию по городу. Ну что за бред, думал Пак, однако он сейчас сидел в джипе сестры, которая ради такого дела одолжила его. Чимин сегодня понял одну хитрую штуку: Чонгук оказался намного опаснее, чем он ожидал, и зашел с козырей, объявившись на пороге его дома и одарив столь правильным подарком его близких. А обещание контракта, как джекпот, сразил всех и наповал. Он пыхтел от гнева, вспоминая, как его буквально выпихнули из дома и взяли обещание, что обращаться он будет с Чонгуком, как с драгоценным почетным другом семьи. Чимин раздавлен. — Ладно, в любом случае, я проведу вам отличную экскурсию и на этом закончим представление, пожалуйста, — сказал он нехотя, но Чонгук, кажется, не услышал, в этот момент высунувшись в окно, он любовался видом на море. — Здесь так красиво! — проорал он в ответ. «Держись, просто продержись, ради семьи…» Чонгук и правда бывал в этом городе не раз, но всегда по делам компании, а предоставленный шанс провести вместе с Чимином время в городе, где он вырос, стало приятным дополнением к планам. Первым делом, как и любого туриста, Чимин потащил Чонгука в музей истории Пусана. А тот, как прилежный ученик, следовал за своим экскурсоводом, внимательно слушая интересные истории, которые умело рассказывал Пак. Он в конце концов решил хорошо исполнить роль гостеприимного горожанина и старательно проводил гостя города по многим интереснейшим местам. Так они одолели долгий путь по дороге Тальмачжи на Хэундэ, проходящей через густой сосновый лес, громадами возвышающийся на несколько сотен метров; скалистое побережье, усыпанное многообразием летнего цветения, разделенное от прибрежных домов оживленной, но неторопливой трассой; золотистый песчаный пляж длиною несколько километров, и все это под ненавязчивый шелест блестящего лазурной красотой морского побережья. После, отдыхая от продолжительной прогулки и накупив горячих морских закусок, они проехали на канатной дороге Сондо, что тянулась вдоль побережья. Чимин катал гостя по Пусану, останавливаясь в любых местах, где только он желал, а Чонгук радовался, словно никогда раньше так просто не гулял по городу с друзьями. Он снова ощутил необыкновенную свободу рядом с Чимином, как тогда, когда точно так же устроил ему экскурсию на острове Чеджу. На какое-то время они совершенно забыли, что там за пределами Пусана, наслаждаясь моментом и компанией друг друга. К вечеру уже оба шутили и смеялись, как закадычные друзья. Конечно все интересные места за один раз им не удалось посетить, однако Чонгук взял обещание, что они обязательно сюда вернутся и продолжат увлекательную прогулку. Чимин, сам погрузившись с головой в отдых, конечно же согласился, потом уже понимая на что именно. Впрочем, ему не привыкать давать Чонгуку обещания. Вечером они вернулись к дому Пака. Одним из условий семьи было привезти Чонгука в ресторан и накормить дорогого гостя после экскурсии. Зал был полон отдыхающих, а за одним из столиков сидели Ханыль с Минхёком, поедая жаренную лапшу с мясом и сладко-острые оладьи из кимчи по фирменному рецепту госпожи Пак. Чимин обрадовался, увидев их, и сразу же подошел ближе. А в это время Чонгука обступили мама и тетя Чимина, расспрашивая все ли хорошо было, понравилось ли все, был ли Чимин достаточно любезен, что вызывало на лице Чонгука добрую улыбку. — Дружище, а мы только с дежурства. Пока не началась смена, думаем: дай-ка зайдем, может застанем тебя, где ты был? — Я гулял кое с кем, — он оглянулся посмотрев на Чонгука. — Вернее, показывал город другу с работы, — замялся Чимин, видя удивленные и заинтригованные лица друзей. — У-у-у, ты что же сюда с другом приехал, а где он? Почему не познакомишь? — парни вытягивали шеи поочередно, пытаясь разглядеть в зале таинственного коллегу, словно чайки в поисках халявы, ну точно дурачье, вздохнул с улыбкой Пак. — Чимин, — позади послышался мягкий голос, а Минхёк с Ханылем моментально откинулись на стульях назад, чтобы разглядеть его обладателя. — Спасибо за чудесный день, ты завтра свободен? Я бы хотел пригласить тебя в одно место… — А это и есть твой друг из Сеула? — не выдержал Ханыль и улыбнулся во все тридцать два, когда Чонгук взглянул на него. — Драсти. — А что же вы стоите, как чужие? — присоединился Минхёк. — Падайте к нам, — оба парня оценивающе оглядели Чонгука, который все еще ждал ответ от Чимина. А Пак вдруг вспомнил, что следовало бы поговорить с ним, прежде чем провожать. Однако двое балбесов позади обиженно улюлюкали и вызывали в нем чувство стыда перед гостем. Как ни крути, хотя и не по воле Чимина, но господин Чон приехал к нему. Некрасиво было разворачивать его, тем более на глазах тети и мамы, прилипших к ним взглядами, и друзей, уже стулья придвинувших. Испытывая давление, но сохраняя гостеприимное лицо, Чимин вынуждено предложил: — Как насчет выпить с нами? Полчаса спустя перейдя на «ты», все четверо распивали соджу с пивом. Бансок, довольная этим обстоятельством, сама приносила мальчикам закуски к выпивке и следила, чтобы у них был полон стол. Чонгук правда ограничился лишь пивом, дабы не выпадать из реальности два вечера подряд. — Да, да, — утвердительно кивал Ханыль, подтверждая слова Минхёка, — Пак был самым шкодливым в старшей школе, если что-то случалось — сто процентов в деле фигурировал Чимин. — Ну что за «в деле фигурировал»? Вы же не в участке! — возразил Чимин, отнекиваясь от слов друзей. — И не было такого! Я был отличником и вообще паинькой, ясно? — Это профессиональное, — пожал плечами Минхёк. — Да тебе только из-за оценок все сходило с рук, а нам, невиновным, попадало! В этом мире справедливость так неразборчива… — друзья обижено порицали его за прошлое. Смеясь, ребята вспоминали школьные годы, веселые истории с участием Чимина и другие моменты из своей юности. Чонгук не встревал в разговор, а с удовольствием только слушал, узнавая новые подробности из жизни Пака. Многое, что он узнал о нем из рассказов друзей, напоминало того паренька, с которым они впервые встретились год назад. Своим нахрапом и неповторимым обаянием он когда-то заинтересовал Чонгука. Что же случилось теперь? Порой, Чимин словно совсем другим человеком становился: закрытым, скованным, а, главное, холодным с ним. Но вот сейчас, в компании близких людей он вновь улыбался так лучезарно, что Чонгук невольно засматривался на него, не замечая пристальных взглядов его друзей, наблюдавших за ним. — Так, значит, вы друзья? Вместе учились в Сеуле? — наконец дело дошло и до гостя. — Нет, этот господин закончил университет раньше меня, — Чимин подшофе заметно расслабился. — А кстати, что закончили? — обратился он к Чонгуку. — Гарвард, — как ни в чем не бывало ответил Чон, а остальные за столом замерли, глядя на него. — Вот как? Я и не знал, — задумался Пак. — Хотя этот мистер не так прост, как кажется, — уверил он друзей, тыча в чонгуково плечо пальцем, а Ханыль и Минхёк с недоумением взглянули на друга. Оба прекрасно понимали, что Чимин достиг той кондиции опьянения, когда его уже мало что беспокоило и словесные фильтры на время отключались. Чонгука это, кажется, совсем не волновало, он, потягивая пиво, лишь добродушно улыбался на все поползновения Пака в свою сторону. — Вау, это же в Америке? — уточнил Минхёк. — Верно, — кивнул Чонгук. — Ого, круто, а мы с Ханылем дальше Пусана даже не выбирались. — Вы усердно готовились к поступлению на службу, — цокнул Чимин и поднял рюмку: — За моих друзей, за лучших полицейских Пусана! Никто спорить не стал, и в воздухе моментально раздался звон чоканья. Вскоре, извинившись, Чонгук отлучился в туалет, дав возможность ребятам немножко обсудить его. — Гарвард? — в унисон повторили Ханыль с Минхёком. — Слушай, кто он такой? — Он, тот, кто не дает мне покоя, как бы я от него не пытался избавиться… — вздохнул Чимин, не обращая внимания на возбужденный интерес друзей. — Он вроде неплохой парень, — возразил Минхёк. — Я тут подумал: а вы, случаем, не встречаетесь? Он весь вечер с тебя глаз не сводит. — Верно-верно, — соглашаясь, кивнул Ханыль, — я тоже заметил. Честно говоря, от него так и веет чем-то ну… — Лазурным, ты хотел сказать? — пришел на помощь Минхёк, гогоча в кулак. — Что вы такое болтаете? — устало посмотрел на них Чимин, понимая к чему клонят эти балбесы. — Нет, ты не подумай, не из-за тебя, — стали они отнекиваться. — Мы, наоборот, только за. Мужик вроде нормальный. Так что между вами? — с чрезмерным любопытством они даже перевалились через стол, наклоняясь к лицу Чимина, а тот только сильнее насупился, держа голову на руке и прикрывая губы кулаком. Что между ними… Между ними препятствие, равное одному разбитому сердцу, одному исчезновению без следа. Между ними месяцы, прожитые в ожидании и желании забыть. Между ними страх, что не забывается. Между ними парень Чимина… Намджун пришел на ум самым последним. А что, если подруга не ошиблась и он действительно оправдывал чувствами благодарность? — Чимин, кажется, к тебе гости, — без удовольствия произнес Ханыль и посмотрел на напарника. — Приперся же… хватило наглости, — недовольно шикнул Минхёк, лицо его тоже изменилось, приобретая угрюмые оттенки. Чимин поднял голову и оглянулся, возле входа стоял Сокмин — его друг со студенческих лет, первая влюбленность и причина переезда в Сеул. — Слушай, — обратился к Чимину Ханыль, — давай мы его вышвырнем отсюда? —А хочешь, в обезьянник посадим? — предложил Минхёк, разминая кулаки. — А лучше увезем за город и выкинем куда-нибудь в яму, предварительно набив его наглую харю. — Как он смеет сюда заявляться, бессовестный тип, — не унимались парни. «Пришел все-таки… как не вовремя» — Чимину только его не хватало. Голова туго соображала, одолеваемая мыслями о насущных проблемах, которые застряли в уборной, а тут еще и прошлое нагрянуло. Чимин предпочел бы не встречаться с этим человеком, но и избегать его не собирался. В конце концов, он пережил старые невзгоды и смог морально вырасти над ними, что и собирался показать незваному гостю, или, скорее, самому себе. Чимин, взяв со стола бутылку соджу, поднялся и улыбнулся ребятам, отрицательно мотая головой на очередную сумасбродную идею друзей по избавлению от нежеланного объекта. Пока они оба испепеляли воинственными взглядами Сокмина, он, слегка пошатываясь, направился в его сторону, не замечая вышедшего навстречу Чонгука. Тот улыбнулся, но удивленный, что его не увидели, проследил за Чимином глазами. — Что за тип? — оглядываясь в сторону улицы, куда уже вышли Чимин с незнакомцем, спросил он у его друзей. Те как злобные церберы не отрывали темного взора от парочки за окном. — Его зовут Ли Сокмин, этому типу хватило нахальства припереться сюда… — фыркнул Минхёк. — Они учились вместе в университете, Чимин был влюблен в него, — нехотя пояснил Ханыль. — Влюблен? — Чонгук снова оглянулся, удивленно поднимая бровь. Чимин стоял чуть поодаль от незнакомца и периодически отпивал из бутылки, при этом скрестив руки на груди. Очевидно, для него это была неприятная беседа. Парень по имени Сокмин выглядел подавлено, виновато и что-то говорил, пока Пак смотрел ему в ноги. — Именно, — кивнул Ханыль, уже и сам отпивая соджу из бутылки. — А он оказался конченным мерзавцем, — хлопнув пустым стеклом по столу, он злобно взглянул на Чонгука, а тот изумленно посмотрел в ответ. Несколько лет назад — Ты здесь! — Сокмин радостно поприветствовал Чимина, который все же пришел на его вечеринку, устроенную дома в отсутствие родителей. Сокмин был выходцем из довольно богатой семьи. Его мать единственная наследница известной юридической фирмы Пусана, а отец местный чиновник. Оба родителя крутились в деловых и политических кругах, в то время как Сокмин, пойдя по их стопам, учился на юридическом факультете Пусанского университета. Чимин учился там же на экономическом, они поступили в один год и познакомились на студенческой вечеринке. Между ними совсем вскоре возникла взаимная симпатия, и парни часто стали проводить время вместе. Все чаще Пак ловил себя на мысли, что испытывал непривычную тягу в Сокмину. Бывало какое-то совершенно обычное прикосновение или слово, сказанное без лишнего смысла, вызывали трепет внутри. Тогда-то он поделился своими переживаниями с Ханылем и Минхёком. Они дружили с детства и относились друг к другу как братья, поэтому Чимин доверял им без колебаний. Ребята предположили, что он влюбился, но тогда все дружно посмеялись и забыли об этом. Однако Чимин продолжал томиться в своих скрытых от Сокмина чувствах, пока однажды не признался ему. На его удивление реакция парня была вполне спокойная. Чимин боялся, что его обругают и пошлют куда подальше в лучшем случае, но этого не последовало. Сокмин поначалу растерялся, но со временем стал более внимателен и мягок по отношению к Чимину. Это вселяло ему надежду, что его первая влюбленность взаимна. Только вот неловкости между ними тоже прибавилось. Чимин, вопреки своим ожиданиям, стал избегать Сокмина, он очень нервничал, оставаясь с ним наедине. Поэтому все попытки Ли сблизиться оборачивались провалом. Чимин находил отговорки, постоянно придумывал несуществующие дела, ввязывал своих друзей для отвода глаз, сам же страдая от своей нерешительности. Пока однажды Минхёк и Ханыль не вызвали его на откровенный разговор. Они сетовали, что бойкий и веселый парень превратился в лань трепетную и такими темпами все его успехи на любовном фронте исчезнут без следа. Дружеские беседы не прошли зря, и Чимин наконец решился на встречу с Сокмином, согласившись посетить его вечеринку. На ней собрались разные люди. Были те, кого Чимин видел в университете, а также незнакомые лица, многие из которых относились к пусанской элите: дети бизнесменов, политиков, чиновников. Чимин поначалу чувствовал себя не в своей тарелке среди этих ребят, но в конце концов расслабился и даже немного перебрал для храбрости. Он и не заметил, как народу становилось все меньше, а в какой-то момент и вовсе что-то пошло не так. В это время, уединившись в комнате, они с Сокмином стояли катастрофически близко, и Чимин ощущал на своей спине его руки, а на губах — горячее дыхание, сводящее с ума. Он потерял связь с реальностью, поглощенный нахлынувшим восторгом от первого поцелуя. Сокмин обнимал его, целовал, а Чимин трепетал в уверенных руках, пока неожиданно в комнату не распахнулась дверь и не ввалился один из ребят. Кто-то из гостей принес наркотики на вечеринку. Когда приехала полиция по жалобе соседей, многие испуганно покинули помещение, оставляя запрещенные препараты в доме Ли. Сокмин был в отчаянии, он даже представить не мог, что с ним сделают родители, если их сына обвинят в хранении и распространении наркотиков. Их репутация, карьера, бизнес, вся семья окажется на дне. От одной мысли об этом у парня на глазах выступали слезы. — Ты с ума сошел?! — орала Хэин на брата в отделении полиции. Ханыль и Минхёк в шоке стояли рядом и старались прикрыть его от гнева старшей сестры. — А о своей семье ты подумал, тупица? — она злобно теребила свои волосы, ходя взад-вперед. Школьный друг Гёна, который был при задержании, связался с ним сразу, как только узнал, что Чимин брат Хэин. Пак взял вину на себя, сказав, что это он принес наркотики в дом Ли, и Сокмин ничего об этом не знал. Все были в шоке, включая самого Ли. Чимин сам не помнил, что именно побудило его сделать это. Может их первый поцелуй или слезы Сокмина. В любом случае… — Я постараюсь замять это, но, Хэин… — полицейский отвел ее в сторону. — От слухов я парня не спасу. Это серьезное дело, они ведь еще студенты. Там были свидетели, поэтому будь внимательна с ним, — он глазами указал на ее брата, понуро опустившего голову. Гён и Хэин еще раз поблагодарили офицера и проводили Чимина домой. На следующий день Сокмин не взял трубку. Чимин испугался и решил наведаться к нему домой, однако там ему сказали, что молодого господина нет, и попросили уйти. В университете парень тоже не появлялся какое-то время. Чимин был в растерянности: что могло произойти, ведь он взял вину на себя. В полиции удалось замять это дело, однако, как и говорил друг Гёна, от сплетен было не спастись. В университете с факультета на факультет гуляли пересуды. Появился слух о бесстыжем гомике-наркомане. Никто имен не называл, но косые взгляды и перешептывания были красноречивее слов. Чимин стал изгоем, но вопреки этому он не падал духом, пока не появился тот, о ком по-настоящему переживало его сердце. — У тебя все в порядке, я так беспокоился, — уединившись после занятий, Чимин хотел обнять Сокмина. — Где ты бы… — но тот не позволил, грубо сбросив с себя чужие руки. — Не надо, — холодно ответил он. — Я встретился с тобой, чтобы сказать, — Сокмин не смотрел в глаза, стараясь быстрее договорить. Он звучал так отрешенно, словно перед ним стоял незнакомый человек. — Я помолвлен, поэтому больше не желаю тебя видеть. Не смей являться ко мне домой. И тот случай, — Сокмин сжал кулаки и наконец поднял глаза, посмотрев на Чимина, — я не просил об этом, ты сам так решил. — Что? — этот вопрос еще долго звучал в голове Пака. Он был опустошён и раздавлен. В конечном итоге он принял решение перевестись в Сеул. С его оценками и успеваемостью это было сделать не сложно, хотя и не входило в его планы, но было невыносимо больно находиться даже в одном городе с Сокмином, не то чтобы в стенах одного университета. — Спасибо, что не сказала маме с папой, — Чимин и Хэин сидели в небольшой пристройке, в которой днем семья готовила обеды для близлежащих офисов. На дворе был поздний вечер, родители уже легли спать, а Чимин с сестрой впервые говорили после случая в полиции. — Я ждала, когда ты сам соизволишь рассказать мне, что произошло тогда на самом деле, — отпив из бутылки пива, она протянула бутылочку и ему. Чимин, улыбнувшись, помотал головой. — Я не жалею о том, что сделал, — сказал он в ответ, — но от этого легче не становится… — Ты поступил, как посчитал нужным, но, Чимин, прошу, в следующий раз будь осторожнее, — она старалась подбирать слова и не хотела задеть брата. Спросить в открытую не решилась, но все и так было очевидно, поэтому она просто поддержала младшего. — Иногда мы заблуждаемся на счет человека, находящегося рядом. Я надеюсь, в Сеуле ты встретишь хороших людей. Просто береги себя и знай, что всегда можешь положиться на меня. — Хэин обняла его и прижала к груди, по-сестрински теребя его за волосы. Их единение прервал стук в дверь. Это был Сокмин. Чимин отказался выходить, попросив сестру сказать, что он уже уехал в Сеул. Через зеркальное стекло окон он видел виновато искаженное лицо Сокмина, его заплаканные глаза и трясущиеся губы. Выражение его лица отличалось от того, когда он говорил обидные прощальные слова. Чимину все еще было больно и все еще было не все равно. Сокмин ему нравился, но даже его стояние на коленях перед Хэин, просьбы связаться с братом и дать его адрес в Сеуле не растопили тот ледяной ком, покрывавший сердце Пака. Настоящее время — Этот придурок ходил по пятам за нами, все вымаливал дать контакты Чимина, — продолжал ворчать Ханыль. — Женился ведь, говорят, брак по расчету. Я его слал куда подальше, а он сюда приперся. — Этот козел даже не вступился за Чимина тогда, а потом ходил весь такой жертвенный, тьфу, — плюнул Минхёк, а Чонгук больше не хотел слушать. Он встал и под непонимающие взгляды ребят направился к выходу. Парни стояли чуть вдали от входа, в небольшом закоулке. Теперь они поменялись местами и говорил Чимин, а тот, лишь опустив голову, слушал. — Это давно в прошлом, — спокойным тоном звучал голос Чимина. — Твои признания мне ни к чему, и вообще я уже в отношениях. Зачем ты явился, зачем вообще ищешь со мною встреч? — Чимин, — подняв голову, Сокмин двинулся вперед, протягивая к нему руки, — я все это время думал о тебе, еще тогда я был по отношению к тебе серьезен. — Вот ты где, — послышался голос позади Чимина, и Сокмин тут же остановился. Только сейчас Чонгук понял, что они оба не трезвы. Ли уже пришел подшофе, на что он только рассчитывал. — Кто это? — Сокмин придирчиво окинул взглядом незнакомца. Чонгук смотрелся презентабельно, выделяясь на фоне туристов и простых прохожих. Сокмин знал многих в Пусане, особенно из местной верхушки общества, но этого парня в дорогущих часах и одежде видел впервые. — Я его друг, мое имя Чон Чонгук, — насмешливо улыбнулся Чон, пронзая взглядом Сокмина, и, подойдя к Чимину, аккуратно обнял его за плечи. На что тот никак не воспротивился, лишь слегка вздрогнув. — Чимини, мы заждались тебя, — мягко произнес он, не отрывая цепкого взгляда от недовольного Сокмина. — Это с ним у тебя отношения? — Ли резко приблизился и со жгучей обидой взглянул на Чимина. Чонгук непринужденно вытянулся и, не выказывая какой-либо заинтересованности по отношению к Сокмину, снова наклонился к лицу Пака и негромко сказал: — Пойдем? — Да что ты делаешь? — не выдержал Ли и оттолкнул Чонгука. — Где твои манеры, не видишь, люди тут разговаривают? — Это ты-то людь? — спокойно уточнил Чонгук, приближаясь к взбешенному Сокмину. — По-твоему, ты заслуживаешь его внимания? — Кто ты такой, чтобы говорить мне это? Отвали уже, — отмахнулся Сокмин, однако подойти к Чимину на этот раз не удалось. Чонгук преградил ему дорогу, а Чимин лишь стоял и выдувал остатки соджу, отстраняясь от происходящего. Он убедился, что когда-то важный человек, предавший его дружбу и чувства, сейчас не имел больше никакого значения. Он убежал от боли, но благодаря этому побегу приобрел нечто большее. Даже взять этого здоровяка, которого прозвал Печенькой, или двух классных ребят из танцевального класса, атаковавших его сообщениями, как только узнали, что тот самый Печенька явился к нему в Пусан. Джуна, с которым все сложно, но даже он в сто раз лучше, чем этот потерянный мужчина, живущий прошлым и желающий все начать с начала, пока еще не выветрился алкоголь. Сокмин после отъезда Пака не находил себе места, но против семьи пойти не смог. Как только стало известно, что он тесно общался с парнем «наркоманом», родителями было принято решение о помолвке сына и женитьбе по окончании учебы. Место в юридической фирме матери, далеко идущие планы на политическом поприще у отца, как бы Сокмин ни хотел, он просто не мог иначе. Он испытывал к Чимину взаимные чувства, но из-за трусости ничего не сделал. Чимин пару раз приезжал в Пусан во время учебы в университете, однако в то время у Сокмина не было возможности с ним увидеться. Теперь, когда он глубоко женатый, но отнюдь не счастливый человек, ему удалось встретиться с объектом своих сожалений, надежд и мечтаний, но уже слишком поздно. — Я тот, кто может разобраться с тобой одним щелчком пальца, но слишком много чести для мерзавца вроде тебя, — злорадно и с выводящим из равновесия спокойствием произнес Чонгук, презрительно глядя на Сокмина. — Может лучше пустить слух о твоих похождениях вдали от молодой жены? Или подбросить наркотиков? На последней фразе Чимин поднял голову и уставился в чонгуков затылок. Догадаться откуда Чон узнал об этом не сложно, он еще устроит взбучку за это болтливым друзьям, но какого черта тот лезет не в свое дело. Возмущение постепенно заполняло все мысли Чимина. — Хватит, — тихо произнес он, но его с первого раза не услышали. — Хватит! — уже громче повторил, и оба парня наконец оглянулись. — Сокмин, — Чимин подошел ближе к нему, — я давно отпустил прошлое и, покинув Пусан, оставил здесь все воспоминания, в том числе и о тебе, — он говорил не громко и не спеша, не проявляя каких-либо эмоций, в точности как когда-то говорил ему прощальные слова сам Сокмин — равнодушно. — Не знаю, что тогда овладело тобой, трусость или малодушие, но между нами все давно закончилось, и как однажды ты мне сказал: «ты сам так решил». Поэтому, прошу тебя, больше не ищи со мною встреч и живи своей жизнью, — но, в отличие от Сокмина, Чимину действительно было уже все равно. Чонгуку стало неловко от развернувшейся перед ним драмы, он с легким сочувствием на лице старался смотреть куда-то в сторону. Весь его вид говорил: приятель, сам виноват, я тут ни при чем… Он немного отошел и прогулочным шагом шнырял взад-вперед, пока Сокмин наконец-то не скрылся. Чимин стоял на месте, не двигаясь, он не провожал взглядом Сокмина, как могло показаться, совсем нет. Он злился, злился на Чонгука за его своевольство, за то, что влез куда не просили, кем он только возомнил себя? — Я спрашиваю, кем ты себя возомнил?! — Чимин повторил вопрос вслух и развернулся к Чонгуку, стремительно приближаясь. Тот растерялся, но не отпрянул, а, выпрямившись, готовился встретить удар. Чимин резко остановился перед ним и ткнул в него пальцем: — Я разве просил встревать? Разве просил что-то говорить в свою защиту? Да что вы знаете? Лезете, куда не просят, снова творите, что вздумается, это бесит! Кто вам право-то дал, а? Кем ты себя возомнил? — Чимин то и дело перескакивал с уважительного обращения на неформальное, глядя куда-то Чонгуку в живот. В его голове творился полный сумбур. Чонгук, несмотря на его выпады, выглядел невозмутимо, его взгляд был раздражающе добрым, и от него исходила спокойная аура, ни мускул не дернулся, а Чимина это только сильнее бесило. Он хотел поругаться и прогнать из своей жизни еще одного человека, но тот ему и шанса не давал, не позволял зацепиться хотя бы за словечко. — Тем, кому ты очень нравишься, и я не могу просто смотреть и ничего не делать, когда тебе плохо, Чимин, — Чон поднял руку и прикоснулся ладонью к его лицу. — Но я часто недооценивал тебя. Как видно: ты отлично справляешься со всеми трудностями сам. Прости, что влез. «Да что б тебя» — не это он ожидал услышать, не этих действий и слов, сегодня вообще все не по плану. «Не попробуешь, не узнаешь», — внезапный голос Сары прошиб его тело. Чимин вздрогнул, почувствовав, как Чонгук провел рукой по волосам, вновь спускаясь к лицу, и подушечками пальцев нежно кружил по коже. — Я хочу узнать… — прошептал он сам себе и посмотрел в глаза Чонгука. — Что? — не расслышал его Чон и обомлел, когда вместо ответа тот прильнул к его губам, обнимая руками голову, но уже в следующую секунду сам стиснул Чимина в объятиях и крепко прижал к себе, углубляя поцелуй. — Назад, назад, — ошеломленный только что увиденным, шедший в их сторону вместе с Ханылем Минхёк развернулся на сто восемьдесят и, проделывая то же самое с другом, пихнул его обратно ко входу в ресторан. — Тетушка! — сказал он громко маме Чимина, которая тоже решила поискать сына на улице. — Можно нам еще оладушек? — лукаво улыбаясь, он приобнял Бансок, и она уже забыла куда шла, меняя курс в сторону кухни. Ханыль, ничего не понимая, последовал за ними. А целующаяся парочка, услышав голоса, не отрываясь друг от друга, лишь немного сдвинулась в темень. — Чимин, — прервавшись на мгновение, Чонгук вновь вонзился в его губы, на этот раз жадно сминая их в пьянящем поцелуе. Он будто не хотел давать ему даже возможности опомниться, чтобы Чимин не забрал свой поцелуй обратно, чтобы не выдумал нелепое оправдание своим действиям. Он продолжал проникать в его рот нетерпеливым языком, руками придерживая голову и прижимая тело вплотную к себе, так чтобы ни шанса на побег, ни мысли на сомнения, а Чимин лишь поскуливал, безрезультатно пытаясь отлипнуть от него. Наконец он схватил Чонгука за руки, через ткань рубашки надавливая на кожу, и вновь просяще промычал в настойчивые губы. Через несколько мгновений они оборвали поцелуй, телами все еще находясь в интимной близости, и, прерывисто дыша, смотрели друг на друга. Чимин цеплялся за чужие рукава, как за поддержку, иначе бы свалился от переизбытка чувств, а Чонгук не выпускал его из кольца своих рук, потому что не верилось и хотелось убедиться, что все происходит на самом деле, и это Чимин, а не результат пива с соджу. — Нас уже ищут, — выпалил Пак не своим голосом, а после зарделся, прочищая горло. — Не хочу тебя отпускать, — обжигая лицо томным дыханием, прошептал Чонгук, зарывшись в его плечо. Он елозил головой, вдыхая аромат Чимина, прикасался губами к его нежной шее, целовал, стараясь не оставлять следов на чувствительной коже. Не сейчас, по крайней мере. Стоило больших трудов держать себя в руках. Он замер на мгновение, когда услышал трепетный стон из уст Чимина и почувствовал, как кольнуло в паху. При всем желании это не лучший сейчас расклад, поэтому, нехотя, он отпустил разморенного в его руках парня. Чимин слегка поплыл, из-под ресниц доверчиво глядя на него. Он облизнул пухлые губы и поправил свою белоснежную футболку. Окинув взглядом Чонгука, так же с нежностью смотревшего в ответ, он поправил и его рубашку, застегнув пуговицу на груди, что открывала уж очень откровенный обзор. Чонгук довольно ухмыльнулся и снова прижал его к себе, на этот раз только обнимая. Он положил свой подборок на светлую макушку и тихо произнес: — Теперь я тебя не отпущу, Пак Чимин, ты это понимаешь? — Чимин на это промолчал, а только руками обнял его в ответ. Понимает.

***

Оставшийся вечер походил на сценку «Мы великие слепые». Ханыль с Минхёком беспокойно пихали друг друга в бока, когда на пороге ресторана показались ребята. А когда те сели за стол, они даже не спросили про Сокмина. Казалось, его и не было, пшик и все забыли. — Во-о-от, — делая вид, что они о чем-то увлеченно беседовали, Минхёк резко повернулся к Ханылю и стреляя шаловливыми глазками сказал: — Я думаю пора бы начать с кем-то встречаться. Ханыль сначала вопросительно взглянул на него, не выкупая фишку, ведь только что они прям яро обсуждали то, что происходило между Чоном и Паком за рестораном, а когда увидел забегавший взгляд друга, резко сообразил: — А-а-а, да-а-а, встреча-а-а-ться. — Привет, — старался буднично звучать Чимин. Ребята в любом случае бы поняли, что кто-то целовался. И без того полные губы Чимина стали еще больше и пылали словно распустившийся алый бутон пиона. Чонгук тоже изменился, теперь он просто не отрывал глаз от Пака. И тот люто палился, смущаясь как миловидная барышня на смотринах невесты. Атмосфера была пикантной: одни увидели то, что не должны были, и пытались не выдать себя, а другие, не в силах больше скрываться, выдавали себя с потрохами. — Возьмите-возьмите, родителей угостите, — настаивала госпожа Пак, вкладывая в руки парней гостинцы. Вечер подошел к концу, посетители давно разошлись, остались только друзья Чимина. — Ну, те-е-е-тушка, — отнекивались парни, но Бансок уже собрала для них контейнеры с угощениями. Чонгуку тоже собрала, хотя он объяснял, что жил в гостинице и это вовсе ни к чему, но против заботы такой приятной женщины не смог устоять. Несмотря на окружение, они с Чимином продолжали облюбовывать друг друга нежными взглядами. Хмель придавал этим гляделкам особое настроение, казалось, весь мир крутился только вокруг них. — Я пришлю за тобой машину завтра… будь готов… оденься во что-то удобное, ладно? — Чонгук растягивал свою фразу, чтобы немножко продлить их сентиментальное прощание. Друзья Чимина ушли, ресторан закрылся, а они все никак расстаться не могли. Стоя возле ресторана, они то молчали, покачиваясь на месте, то смотрели друг на друга, нежно улыбаясь. Чонгук и вовсе не отрывал от него мечтательного взгляда, с удовольствием ловя на любимом лице калейдоскоп эмоций от милой улыбки до робкого смущения. Наблюдать за Чимином действительно стало его любимым занятием. — До завтра, — ласково произнес он. — До завтр… — окончание фразы утонуло в коротком, чувственном поцелуе. На этот раз Чонгук его подловил и, улыбнувшись, скрылся в салоне ожидавшего его автомобиля. Чимин остался в неясном томлении, что ждало его завтра он не знал, но мысль о еще одном дне с Чонгуком вдали от сеульской суеты заставляла его сердце биться чаще.

***

— Эй, Чимини! С Юбилеем, дружище! Окрыленный внезапным откровением, Намджун вышел из машины с букетом цветов. Не сделав и шага, он так и застыл возле машины. То, что он увидел, предстало перед ним как в немом кино, где нет ни объяснений, ни звуков, а есть лишь картинки. Происходящее слайдами сменяло друг друга: Слайд — Чимин принял огромный букет белых калл; слайд — его родные встретили гостя, как самого долгожданного; слайд — дверь ресторана захлопнулась. Что-то пошло не так, и насмешливый режиссер перепутал главных героев. На месте Намджуна был Чонгук. Конец. Душно. Он сел обратно в машину и расстегнул пиджак, следом рубашку, приказал сделать посильнее кондиционер. Прикрыв глаза, Намджун пытался объяснить себе, свидетелем чего только что стал. Хруст стеблей, как собственные нервы, звенел в ушах, сжав их с силой, он, размахнувшись, ударил белыми бутонами о сиденье. Шелест хрупких белоснежных сердец на мгновение заполнил салон. Их еле уловимый треск звучал, как собственное сердце, противно расходившееся под кожей болезненной трещиной. Существовало еще одно предание, по которому юная красавица, не желавшая выходить замуж за нелюбимого, обратилась в белоснежный цветок — каллу. Он смотрел на букет и понимал, что в их истории Чимин, возможно, всегда был лишь прекрасным цветком. — Господин? — отозвался водитель, замечая в зеркале заднего вида, как роскошные цветы полетели из окна. — В аэропорт, — коротко ответил Намджун. Водитель больше вопросов не задавал, белое пятно на асфальте было красноречивее любых слов.