Чимин отказался от предложения управляющего доставить его в больницу, заверив того, что он в порядке. От предложения написать на обидчика заявление в полицию — тоже, в конце концов Чимину было не по себе от этой ситуации, и разглашать ее дальше он не хотел, тем более объяснять офицеру, что он, будучи парнем, стал жертвой сексуального насилия со стороны другого парня. К тому же физически раны Чимина были терпимыми, саднили, но заживут быстро. Только вот на душе было гадко, хотелось побыстрее попасть домой и смыть с себя, как ему казалось, въевшийся в его одежду и кожу запах бывшего. Он не стал отвечать на сообщение Намджуна, в котором тот интересовался, как он повеселился. «Охрененно», что еще добавить.
Он был признателен за заботу девушкам и благодарен Вонхо за помощь, на что тот предложил обменяться телефонными номерами и пообещал, что больше того типа в клубе Чимин не увидит. С этого самого момента Мино закрыты двери «Диониса», заверил и управляющий клуба. Вряд ли Чимин скоро сюда вернется, но даже если так, то предпочел бы больше не пересекаться с Мино никогда. Вскоре они покинули клуб, Вонхо должен был завершить дела по работе, поэтому остался. Он посадил новых знакомых в такси и, пожелав Чимину всего хорошего, напомнил, что будет ждать его в ресторане в любое время. Чимин еще раз поблагодарил его и пообещал скоро заглянуть.
— Неужели этот урод твой бывший? — осторожно спросила Сара, когда они высадили двух других девушек у их домов и остались в такси вдвоем. Они никогда не обсуждали его личную жизнь, и новость, что Пак гей слегка обескуражила ее, но нисколько не смутила.
— Он, — кивнул Чимин, натягивая куртку сильнее.
— Правильно сделал, что бросил его! — предположила Сара, но очень удивилась, услышав обратное.
— Бросил меня он, — Чимин запахнул куртку руками, удерживая их на груди.
— Да как он посмел подойти к тебе после этого! Как вообще можно было вести себя так с бывшим, еще и которого сам… вот негодяй… — сердито добавила Сара, закинув руку за спину Чимина, нежно обнимая его.
— Возможно, я сам виноват, — вдруг выдал Пак. — Когда мы с ним однажды виделись после расставания, я бросил ему в лицо обидные слова и наверно сильно задел…
— Мин, брошенные в других людей обидные слова, конечно, не делают тебя добродетельней, но, — она серьезно взглянула на него, тон ее голоса стал строже, по всему было видно, что Сара сдерживает возмущение из-за его сомнений в себе. — Но и терпеть чужие оскорбления верный путь к бессмысленному душевному самоистязанию. Вероятно, у тебя были причины сказать ему те обидные слова. Ты вернул ему, что он заслужил своими поступками в прошлом, судя по тому, как он вел себя в клубе, он настоящий отброс. Ему нет оправданий, а то, что он сотворил с тобой сейчас, — это преступление, он мерзкий преступник, заслуживающий наказания, — она прижала его к себе за плечи, Пак чувствовал, как стучало ее сердце. Сара сердилась и беспокоилась за него. — Мы же не идем бить морду людям, которые обозвали нас, и уж тем более не пытаемся изнасиловать. Так что этот твой бывший урод отделался слишком легко. Надо было написать на него заявление, чтобы он не смог и на пару метров к тебе подойти больше. А лучше вообще засадить за решетку.
— Он был пьян. Возможно, не понимал, что делал, не вспомнит об этом… не знаю, Сара, я так растерян, — он посмотрел на нее в ответ, в его словах ощущалась горечь. — Я никогда не попадал в подобные ситуации, я ощутил себя никчемным, понимаешь? Слабым и беспомощным в тот момент, ему удалось вновь ранить меня, — Пак сжимал кулаки до побеления. —
«Ненавижу…»
— Мин, — обратилась к нему Сара из окна такси, — ты правда в порядке? Может, я побуду с тобой сегодня?
— Нет, не нужно, я в норме, спасибо тебе. Завтра отлежусь и буду как огурчик, — заверил ее Чимин и, взмахнув рукой, попрощался, направляясь в сторону своего подъезда. Зайдя в квартиру, он бросил телефон на столик в прихожей и быстро снял с себя все вещи. Джинсы и куртку закинул в корзину с бельем, а футболку в мусорное ведро. Это была отличная дизайнерская футболка, но она растянута и напоминала об отвратительных руках, срывавших ее. Он наспех принял душ и натянул плавки с майкой-алкоголичкой на все еще влажное тело. Его до сих пор потряхивало от недавних событий, больше уже от злобы, нежели от обиды. Он бросил взгляд на сумку, стоящую в прихожей, покопавшись в ней, достал бутылку с водой и успокоительное, решив, что сейчас самое время расслабить нервы. Проглотив последнюю пилюлю, он швырнул пустую упаковку рядом с телефоном и уже хотел отправиться в постель, как услышал тихий стук в дверь.
Сильно удивившись, он сначала не смел подойти к ней. Но потом мысленно залепил себе пощечину, напомнив, что он не какая-нибудь кисейная барышня, а мужчина, способный постоять за себя. Еще в такси он решил больше никому не позволять себя обижать, а тем более прикоснуться без его согласия, дав себе слово при следующей встрече с Мино, если такая вдруг когда-нибудь случится, стереть его яйца в порошок, а хрен оторвать и выбросить к чертовой матери.
— Господин президент? — он посмотрел в глазок и, не ожидая увидеть Чонгука в такой час, поспешно открыл дверь, отходя в сторону.
Он сидел возле дома Пака и ждал, когда тот вернется домой из клуба. Ему скинули предварительную информацию о Мино, но этого было недостаточно. Да и как бы Чонгуку сейчас ни хотелось набить тому морду, этого тоже было недостаточно. Мино должен быть в сознании, в трезвом уме, так он решил. А пока он дожидался Чимина, чтобы убедиться, что с ним все в порядке и он добрался домой. Ему сообщили, что компания Пака покинула клуб и уехала на такси. Поэтому он ждал. Через некоторое время к дому подъехала машина и из нее вышел Чимин. Он попрощался с миловидной девушкой и, кутаясь в куртку, не спеша поплелся домой. Первым желанием Чонгука было побежать вслед за ним, обнять и прижать к себе, обещая, что такое с ним больше не повторится, он не позволит. Но вряд ли сейчас Чимину было бы на пользу в таком виде показываться кому-либо. Чонгук понимал, что это может поставить его в неловкое положение, поэтому лишь проводил взглядом, а посидев еще какое-то время в машине, взял небольшой пакет с мазью и витаминами, которые купил Паку в аптеке, и направился к нему.
— Чимин, — с улыбкой обратился к нему Чонгук, заходя в квартиру. Меньше всего ему хотелось сейчас улыбаться, но не мог же он дать понять, что знает о произошедшем. Как бы он ни держался, взгляд сам падал на плечи и шею в отметинах, губы Пака стали еще больше и пылали багряным, в уголке рта виднелась ранка. Что это только за животное в человеческом обличье, которое могло позволить себе такое, не понимал Чонгук. Его так и подмывало попросить Чимина снять майку и показать закрытые участки тела, чтобы убедиться, что там нет синяков. Но Чимин, хотя и поздно, все же понял, что стоял в одном белье. — Простите, такой вид… — он схватил халат из приоткрытой ванной и не успел запахнуть его, как услышал вполне ожидаемый вопрос.
— Что случилось?
— А это, — Пак подобрался весь, желая прикрыться, но уже поздно, он оплошал. — Подрался, — словно провинившийся пацан с каким-то нелепым вызовом бросил он в ответ, завязывая халат на поясе.
— Подрался? — удивленно переспросил Чонгук, внимательно вглядываясь в лицо Пака. Он и сам прекрасно знал, что произошло, но ждал от Чимина хотя бы каких-то подробностей. Кто тот урод, как они связаны и связаны ли вообще и какого дьявола он сейчас стоит и храбрится. Еще один вопрос зудел на языке: кем же приходился ему тот тип, вступившийся за него. Чонгук вспомнил слова Пака о том, что ему кое-кто нравился, неужели этот «кое-кто» — танцор из клуба? Они довольно близки, судя по тому, как бережно к нему отнесся парень. Вся эта ситуация ужасно раздражала Чона, но он решил стать другом Чимину, а друзья не вытряхивают информацию силой. Раз Чимин не хотел говорить правду, значит, еще не доверяет, еще не уверен, все еще закрыт.
— Ничего особенного, просто разошлись во мнениях. Пришлось устроить встряску придуркам, — Пак улыбнулся и слегка скривился от боли, а после изменился в лице и недоуменно спросил: — А что вы здесь делаете в такой час?
«А действительно, Чон, чего приперся-то?» — об этом он не подумал. — «
Ой».
Чонгук все еще обдумывал слова Пака, его реакцию и то, как он старался показать безмятежность всем своим видом, хотя его тело говорило об обратном. Чонгук наконец стал понимать, что сейчас чужое достоинство трещит по швам и не хотел делать Чимину еще больнее, поэтому сказал первое пришедшее на ум.
— Я мимо проезжал, — он забегал взглядом по квартире Пака.
— Мимо? — в глазах Чимина же мигала приписка «мимо в три часа ночи?». Было видно, что у него случился мгновенный расчет расстояния и пути, а его задумчивый взгляд куда-то вверх и слегка опущенные уголки губ, давали понять, что маршрут не построился.
— Я же пытаюсь стать твоим другом, поэтому, как только вернулся в Сеул, подумал: дай загляну, проведаю как ты, не надо чего, — поплыл парниша. Чимин тупо таращился, не понимая, что тут происходит. Единственное логическое объяснение всему этому…
— Вы пьяны?
— Немного, — Чонгук моментально схватился за этот вопрос, как за спасительную соломинку, и внезапно сделавшись о-очень пьяным, будучи соверше-е-енно трезвым, свалился с ног, скользя по стене вниз. Чимин и сам достаточно выпил в клубе, чтобы уловить чужой перегар, к тому же на какое-то время вообще предпочитал не ощущать запахов, а принятая пилюля вкупе с ранее выпитыми коктейлями немного ослабила внимание к деталям, так что поведение Чонгука подозрений не вызвало. Эта сумбурная ситуация даже пришлась кстати, потому как отвлекла Чимина от гнетущих мыслей и переключила фокус на президента.
— Надеюсь, вы не за рулем? — опускаясь на колено к Чонгуку, он стал помогать ему подняться, теперь наверняка видя, в каком ужасном тот состоянии. Судя по отсутствию характерного запаха, он пил дорогой алкоголь. Хорошо не курит, подумал Пак, взвалив «пьяную» тушу на спину, пытаясь выпрямиться. Чонгук, сдерживая смех, лишь с озорством лыбился, понимая, что ему поверили, и незаметно убирая аптечный пакетик в карман пиджака, продолжил с актерским мастерством исполнять свою роль.
— Я не нарушил ни одно правило, честно-честно! — еще и громко икнул для пущей убедительности.
— Это никуда не годится! — Пак наконец-то сдвинул его с места и с завидным упорством потащил в комнату в направлении дивана, по пути читая нотации непутевому гостю, а Чонгук уже расплывался в довольной улыбке. Он плотнее прижимался к спине Чимина и, как бы держась за него, обвив его руками, но стараясь сильно не нагружать своим весом, тихонько следовал за ним на цыпочках.
— Поверить не могу! Как можно быть настолько безрассудным? — стал он ворчать, силясь под Чонгуком. — А что если бы вы сбили кого-нибудь или сами пострадали бы? И вообще, вы же не простой человек! Вы президент крупной корейской компании! — разгорячился Пак, как будто сейчас это вопрос жизни и смерти. — А если бы вы попали в полицию, прессу? Это же скандал! — Чонгук только слушал да охал, переваливаясь с плеч Чимина на диван. Он завалился на бок и поджал руки между своих ног, делаясь совсем беззащитным и таким потешным, улыбаясь в хмелю. Пак забегал по лежащему на грани потери сознания гостю и раздумывал, как с ним поступить.
— Ыыы… — послышалось тихое мычание.
— Что? Что такое? Вам плохо? — взволнованно опустился он рядом с диваном, садясь на колени и переспросил, поднося ухо к губам президента. Чонгук приоткрыл глаза, почувствовав сладкий аромат геля для душа, и увидел ушную раковину Чимина, снова еле сдерживая смешок.
— Во-о-ды-ы, — повторил он, незаметно лыбясь во всю челюсть.
— Да, конечно, сейчас, — Пак подскочил на ноги и устремился на кухню. Хлопнув дверцей холодильника, он прибежал обратно, открывая бутылку с водой и наполняя стакан. — Вот, попейте, — Чимин заботливо помог ему приподняться и поднес стакан к губам, неторопливо наклоняя его, чтобы Чонгук не подавился.
— Господин Чон, — Пак аккуратно, но решил все же поинтересоваться. Ему было любопытно, почему тот напился и решил отправиться в гости в столь поздний час. — У вас что-то произошло?
Чонгук медленно пил воду и поражался этому человеку. Его удивляло то, с какой самоотверженностью Чимин кинулся помогать ему, в то время как сам нуждался в не меньшей помощи, если не в большей. То, как соврал о своих синяках, чтобы что? Не чувствовать себя уязвленным, не заставлять за себя беспокоиться? Чонгук все еще не мог до конца ответить себе на этот вопрос, но сейчас он определенно увидел черту Чимина, которую не замечал ранее. Пак совсем не слаб, ведь сохранять самообладание и вести себя как ни в чем не бывало, в то время как внутри, возможно, гадостно до нестерпимого, требовало большого мужества. Чимин мог быть милым, непосредственным, как дитя, вспыльчивым, смешным и, определенно, — сильным. Это вызывало уважение и восхищало Чонгука. Произошедшее с ним, вероятно, ужасная случайность, он проиграл не духом, но физически своему обидчику. От этой мысли стало щемить в груди. Он перевел взгляд на Чимина, внимательно следившего за поступающей в чужой рот водой и придерживавшего стакан на весу обеими руками; обвел глазами профиль, скользя взглядом по щеке, опускаясь ниже к разбитой губе, по шее сползая вниз от одного багрового пятна к другому, к немного открывшейся ключице, измученной чужими зубами. Потом он перевел взгляд на чиминово запястье и увидел следы крупных пальцев. С какой же силой надо было сжимать кожу, чтобы остались такие отчетливые отпечатки. Он поднял свою руку, переместив вес тела на другую и положил ее поверх чиминовой, держащей стакан. Чимин вздрогнул от неожиданности и на секунду застыл, а после перевел взгляд на Чонгука. Тот продолжал не торопясь пить, делая меленькие глоточки, и смотрел почти в упор.
Мало ли по какой причине Чонгук напился и пришел именно к нему, но ведь они разобрались во всех недопониманиях, у него нет причин подозревать что-то неладное. А если честно признаться себе, то Чимин был рад этому визиту. На самом деле он не хотел сейчас оставаться один и думать, вновь возвращаться в тот момент, когда человек, которого он когда-то считал близким, кому доверял, кем восхищался, обошелся с ним так гнусно. Несмотря на их не самые добрые расставания, это сильно ударило по нему. Но внезапное появление Чонгука заставило неприятный привкус во рту притупиться, беспокойные мысли рассеяться в прозрачную дымку, что все еще застилала разум, но уже не мешала различать очертания других, возможно, более важных сейчас вопросов. Тревога сменилась желанием помочь, даже если это пьяный президент твоей компании, даже если это твой новый «хороший приятель», даже если это человек, который в прошлом тоже причинил боль, но несоразмерную, как оказалось. Теперь Чимин понимал, что боль может ощущаться по-разному. Она, как прежде, остается болью, но одна разбивает сердце, а другая вызывает ненависть. Он не ненавидел Чонгука, определенно, это была не ненависть. Разобраться, что испытывает к этому человеку он до сих пор не мог, но прямо сейчас чувствовал благодарность, хотя понимал, что это всего лишь нелепая случайность, но Чонгук оказался как нельзя вовремя. Пак полагал, что президент вряд ли в таком состоянии что-то запомнит, но все же глядя ему в глаза тихо, почти шепча, произнес: — Спасибо, что вы рядом…
Бездействие и затянувшаяся пауза стали накрывать своей тягостью. Чимин так и сидел у подножья дивана, держа стакан перед лицом Чонгука, а тот продолжал обрамлять своей ладонью его руку. Оба тупили. Буквально не соображая, что делать. Вода была не бесконечна, да и руку Чимина от долгого держания на весу стало потряхивать. В конце концов Чонгук вспомнил, что он ведь пьян в стельку, и, закатывая глаза, обрушился на диван без сознания.
— Так я и думал, — добродушно улыбнулся Чимин, поднимаясь с колен. Отставив стакан в сторону, он оглядел крупную фигуру, лежащую на не таком уж большом диване, и подумал, что лучше бы ему было лечь на кровать. Но делать было нечего, Чон уже вовсю сопел, изредка прихрапывая, поэтому Пак решил оставить его здесь. Принеся одеяло и подушку из спальни, он долго смотрел на строгий костюм президента и пришёл к выводу, что так оставлять гостя нельзя. Пиджак из-за позы стягивал руки, черная рубашка на вздымающейся груди стала расходиться, держась на честном слове пуговиц, а на ногах, к слову, были все еще надеты туфли.
— Так не пойдет, — прошептал Чимин и, отложив подушку с одеялом, тихонько стал освобождать гостя от одежды.
— Господин президент, вам нужно снять это, чтобы удобнее было… — тихонько проговорил он, а Чонгук продолжал правдоподобно похрапывать. — Господин? — Чимин еще раз попробовал обратиться к нему, потянув за рукав пиджака. — Эй, господин, господин Печенька? — как-то глуповато хохотнул он. — Вы тут раскиснуть решили на моем диване? — чуть громче произнес, всматриваясь в бесстрастно спящее лицо. — Вот же ж… хотя бы обувь с пиджаком снимите…
Еще немного подумав, он перешел к решительным мерам и, быстро подняв верхнюю часть президента, стянул-таки с него пиджак, заодно положив под голову подушку. Чонгук на это лишь буркнул, продолжая сопеть.
— Уфф… — Чимин даже вспотел немного. — Уже лучше, — теперь его взгляд устремился на ноги. Он подошел к краю дивана, с которого свисали две надетые туфли, и тихонько начал стягивать первую.
«
Какого он творит?!» — Чон с детства боялся щекотки, он мог вынести почти все, но пяточки были буквально его ахиллесовой пятой. Когда Чимин потянул туфель, Чонгук в ужасе заерзал по дивану, перевернувшись на бок и скрестив руки перед грудью, сжал губы, чтоб не завизжать позорно, заодно как бы случайно скидывая самостоятельно обувь и с другой ноги.
— О! — Чимин, довольный тем, что все как-то само разрешилось, унёс вещи в коридор, заботливо вешая пиджак на вешалку. Чон в это время облегченно выдохнул, но вновь напрягся, слыша быстрые шаги уже застывшего возле него Чимина. Тот подозрительно тихо себя вел, и Чонгук, не выдержав, приоткрыл один глаз, видя, как Чимин присел возле его ног и что-то рассматривал.
«
Что, ради всех святых, он там делает?» — прищурившись, наблюдал за ним Чон.
«
Такие гладенькие и большие…» — Чимин отчего-то поразился длине чонгуковых ступней, что не мог не прикоснуться. — «
Наверняка он регулярно делает педикюр» — размышлял он, а Чон сжимал костяшки на руках, напрягая все свои нервные окончания, чтобы не вырубить Чимина с ноги. Взглянув на ничего «не подозревающего» гостя и подумав, что президент сейчас так беззащитен и все равно ничего не узнает, он решил прикоснуться к манящим ступням.
«
Пак, ты блин чертов фут-фетишист? Что б тебя!» — скулил про себя Чонгук. Недолго выдерживая эту пытку, он брыкнулся, сплетая ноги, и недовольно храпнул. Чимин на это удивленно поднял брови, о чем-то своем задумавшись, и оставил наконец его ступни в покое. Последний рубеж, подумал Пак, глядя на рубашку, пуговицы которой все еще тужились на накаченной груди, грозясь послать все к чертям и с треском разлететься.
В любой другой ситуации Чимин не позволил бы себе такой вольности. Но сейчас он помогал человеку без сознания, поэтому ничуть не сомневался в правильности своих действий.
— Заранее простите меня, господин президент, — промямлил он, наклоняясь, — но вам будет легче дышать.
С этими словами он потянулся к первой пуговице, застегнутой немного ниже яремной ямки, и щелкнул пальчиками, открывая рубашку чуть шире.
«
А теперь-то что?» — снова приоткрыл один глаз Чонгук и посмотрел, как Пак, еле дыша, справляется с его рубашкой. — «
Этот парень…»
Скрупулёзно расстегивая одну за другой пуговицы и дойдя до пояса брюк, Чимин остановился и задумался, насколько далеко он может позволить себе зайти.
«
Почему остановился? Продолжай, я не против» — беззвучно усмехнулся Чон, специально чуть приподнимая таз, будто елозя «во сне».
Определенно, он сделал достаточно, чтобы этот сон был более-менее приятен, решил Пак и осторожно, чтобы не разбудить, накрыл Чонгука одеялом.
«
И всё? Так оставишь?» — мысленно спросил Чонгук, почувствовав небольшое разочарование.
Чимин в это время уже копался на кухне, а через несколько минут поставил на столик рядом с диваном стакан с водой, запасную бутылку и записку «съешь меня», положив сверху аспирин.
Напоследок осмотрев комнату и спящего гостя, убедившись, что все необходимое будет под рукой, когда он очнётся, Чимин со спокойным сердцем выключил свет и пошёл спать.
Чонгук открыл глаза и наконец выдохнул. Он приподнялся в темноте комнаты и посмотрел в сторону спальни. Свет снова включился, а он мгновенно упал на диван. Чимин встал в туалет, проходя мимо. Что-то пробормотал и поправил упавшее одеяло, подоткнул края. Чонгук лежал такой умиротворенный, казалось, даже улыбался.
«
Такой красивый» — подумал Пак. — Спите спокойно, — уже вслух добавил и невесомо провел по его лбу, чтобы убрать прядку, упавшую на лицо.
Наконец квартира погрузилась в сон. Чонгук пролежал на диване, размышляя о Паке, до рассвета. Когда в комнату стали проникать первые лучи солнца, он поднялся и бесшумно заглянул в спальню, облокотившись о дверной проём. Чимин быстро заснул и почти не ворочался. Закутавшись в простыню, он казался таким крошечным на большой кровати. Чон какое-то время смотрел на него. Внезапно Чимин во сне повернулся на бок лицом к нему, а Чонгук, прикрыв глаза, представил, как тот бы проснулся и поймал направленный на него взгляд. Чон в ответ на это молчаливо попросил бы разрешения, а Чимин не стал бы возражать. Тогда он подошёл бы ближе, присел рядом, прикоснулся к светлым волосам, нежно проведя рукой по щеке, потом лёг бы сзади, притягивая его спиной к себе, замыкая в крепких, но мягких объятиях.
— Я так скучал по тебе… — прошептал бы Пак, ластясь ближе…
«
Было бы славно» — подумал Чонгук, улыбаясь своим мыслям, в которых он может вот так просто обнять его и он не будет против. Но Чимин, развернувшись на боку, все ещё продолжал спать, а Чонгук так и стоял в дверном проёме. Он прикоснулся к своей оголенной груди, заулыбался, вспомнив, как дрожащими пальцами, чтобы не разбудить, Чимин расстёгивал рубашку, после заботливо накрывая своим одеялом. Чонгуку это все казалось невероятно милым, а еще чертовки нравилось.
***
Чимин проснулся во второй половине дня, он долго лежал в кровати, тупо глядя в потолок. В какой-то момент он резко подскочил, понимая, что укрыт одеялом, которое, как он вспомнил, отдал Чонгуку.
«
Точно, господин президент!» — откинув в сторону одеяло, он вылетел в гостиную, никого там не обнаружив. На столе тоже ничего не было. Только большая взбитая подушка, аккуратно лежавшая на диване, подтверждала присутствие гостя. Он взял со столика в прихожей телефон и заметил аптечный пакет рядом с пустым блистером. Заглянув в него, он увидел мазь от ушибов и синяков, витамины для хорошего сна и витамины для иммунитета. Не припоминая как заходил в аптеку, он вытащил содержимое пакета и пошел на кухню, попутно ставя чайник и доставая воду из холодильника.
«Если ты не ответишь мне в ближайшее время, я вызову полицию» — первое, что увидел он в своем телефоне, это сообщение от Намджуна. Ну конечно, он ведь не стал отвечать после клуба, Чимин быстро настрочил фразу по типу все хорошо, я дома отдыхаю, и открыл чат с «Господином Печенькой».
«Надеюсь, вам хорошо спалось?» — Чимин хотел отправить, но решил, что вопрос тупой, как может быть в таком состоянии хорошо спаться в одежде и на диване, хотя он сделал все, что мог.
— Нет, это не годится…
«Доброе утро, как себя чувствуете?» — Чимин посмотрел на часы, осознавая, что уже дело к вечеру близится, снова все стер.
Он отложил телефон и задумался: а что вообще вчера произошло? Вечер в клубе, происшествие с Мино плавно отошли на задний план. Чимин был так потрясен событиями прошлой ночи, что у него и времени не было обдумать визит Чона. Как-то все внезапно случилось, зачем он приходил в пьяном состоянии к нему, для чего? Чимин прекрасно помнил, что Чонгук говорил про свою симпатию, неужели его тянуло к нему, что, напившись, он оказался на его пороге. Как-то странно все это. С другой стороны, он говорил, что вернется в город на выходных.
— А может?
«Так сильно по мне соскучились, что сразу приехали, как вернулись в Сеул?» — минута размышлений…
— Что ты творишь, Пак Чимин? — сам у себя спросил он и стер сообщение. Отбросив лишние мысли, он решил просто поблагодарить за витамины и мазь. В конце концов, он помог Чонгуку, и тот в знак благодарности похлопотал в ответ. Тем более синяки и неважное состояние Чимина были видны невооруженным глазом. Выкидывая пустую упаковку успокоительного, которое, казалось, принимал уже больше для галочки, он решил, что пора завязывать.
«Спасибо за» — в итоге отправил коротенькое сообщение с приложенным фото за что. Переключая чаты, он удивился, почему до сих пор не ответил Намджун. По его подсчетам у того примерно десять вечера, в такое время Ким никогда не спал. Неужели обиделся, подумал Пак и на всякий случай отправил еще одно сообщение: «Джун, все хорошо?».
Так он обращался к нему в минуты близости, Чимину стало беспокойно, но отчего-то он даже был рад, что Намджун не ответил: меньше вопросов, меньше ответов. Оповещение о входящем отвлекло его внимание от Кима.
«Я заглянул в аптеку перед уходом, поправляйся» — довольно сухо, подумал Пак. Немного погодя, он решил уточнить один интересующий его момент.
«А все-таки зачем вы приезжали вчера?» — Чимин отправил сообщение и налил себе чай в ожидании. Обычно быстро отвечающий Чонгук тоже не спешил с ответом. Чимин на это недовольно цыкнул и встал приготовить себе «завтрак».
***
— Господин Чхве, вот вся информация на Кан Мино, — невысокий поджарый мужчина средних лет показался на входе просторного кабинета, выполненного в стиле модерн, светлые стены в котором оттенялись темной мебелью из дорогой породы дерева. Возле массивного стола, слегка на него присев, находился Минсик. В паре метрах от него, на черном стеганном диване из натуральной кожи, сидел Чонгук, держа телефон в руках. Они обсудили вопрос по делу господина Юна. Как и обещал, Чонгук поговорил о нем с дядей и тот в свою очередь заверил, что примет его у себя в ближайшее время.
— Спасибо, Юджин, можешь быть свободен, — помощник, передав ему черную папку, поклонился и покинул кабинет босса. Чонгук в этот момент читал сообщение от Чимина, отвлекаясь на голос дяди.
— Слушай, племянник, — он сел рядом и положил на журнальный столик папку, напряженно взглянув на Чонгука, — мои люди могут уладить вопрос с этим Мино или как там его. Тебе ни к чему пачкать руки.
Чонгук в ответ озадаченно улыбнулся, сменяя улыбку на озорную, глядя на дядю.
— Ты что же это решил, что я его убить собираюсь? — не сдерживая внезапного приступа хохота, спросил он.
— Нет? А, раз так, то я спокоен… — выдохнул Минсик и уже более беззаботно откинулся на спинку дивана. — Тогда, что ты планируешь с ним сделать?
— Изобью, — буднично произнес Чонгук. — До смерти, конечно, — улыбнувшись телефону, он убрал его в карман, более не отвлекаясь от беседы, а Минсик ударил ладонь об ладонь, сверля племянника глазами с выражением лица «а что изменилось-то?».
— Вот я об этом и говорю, мои парни и изобьют, и подлечат, и потом еще изобьют, если надо, — рассуждал Минсик, будто это обычное дело для его людей.
Уже много лет бизнес Минсика чист, как слеза младенца. Но до этих вполне законных и безмятежных времен, Чхве был, мягко говоря, нечист. А если на чистоту, он был гангстером, имея в своем распоряжении заточенных на любой тяжести действия головорезов. По молодости частенько и сам возглавлял карательные отряды, завоевывая территории Сеула, не гнушаясь запачкать собственные руки в крови. Так бы он, наверно, и жил, пока не случилось несчастье. Горькие события заставили Минсика пересмотреть свои планы на будущее и постепенно переходить из разряда вне закона в добропорядочного гражданина. За двадцать с лишним лет ему удалось отмыть репутацию и полностью отбелить свои дела. Возглавив развлекательную индустрию в частности ночной жизни столицы, его клубы и рестораны стали лучшими как в Сеуле, так и по стране.
— Нет, сам разберусь, не волнуйся, я просто поговорю с ним, — отклонил предложение дяди Чонгук. Встав с дивана, он подошел к окнам и взглянул на погружавшийся в сумерки город. Офис его дяди находился в высотном здании на Каннаме, где в том числе располагался один из его самых крупных и известных клубов города — «Дионис».
«
Просто поговорю…» — Чонгук вновь вспомнил потерянный вид Чимина, сползшего на корточки и закрывшего лицо руками, синяки на его теле, разбитую губу. Его кулаки машинально сжались, а желваки на скулах заострились, взгляд стал непроницаемым, темным.
— Что же ты на месте с ним не разобрался? — недоуменно спросил Минсик, выдергивая из мрачных мыслей племянника.
— Он был пьян, настолько, что вряд ли бы понял, за что получает, — Чонгук засунул руки в карманы брюк, смахнув с лица наваждение ярости, и развернулся к дяде. — Я хочу, чтобы он на трезвую голову тщательно запомнил мои слова, — фальшиво улыбнулся он уголком губ, — «
И почувствовал тоже», — мысленно договорил.
— Ва! Мальчик мой! Ты не перестаешь удивлять и радовать меня. Я-то думал, ты серьезно решил бить этому негодяю морду, — с гордостью произнес Минсик, поднимаясь на ноги и подходя к племяннику, кладя по обе стороны от него руки и хлопая по-отечески по плечам. — Неудивительно, что ты в столь молодом возрасте возглавил компанию. Это зрелый поступок, говорить с человеком, а не бежать сломя голову и махать кулаками. Но если надо поколотить урода, ты только скажи, — добавил он улыбнувшись.
— Конечно, — радушно ответил Чонгук и протянул руки навстречу, заключая мужчину в объятия. — Спасибо.
***
«
Блять! Как же так?» — Мино ехал с работы совершенно раздавленный из-за сорвавшейся многомиллионной сделки, клиентов которой он обрабатывал не один месяц, — «
Не понимаю, ничего не понимаю, что могло пойти не так?»
Кое-что действительно пошло не так. Через своих людей Чонгук узнал обо всех операциях и сделках Мино и выяснил, что тот готовился сорвать нехилый куш в виде компании-вкладчика. Набить морду, что обязательно собирался сделать Чонгук, было только частью его плана, который мог не до конца вразумить Кана. Поэтому, благодаря связям в другом крупном банке и с их помощью он увел у Мино важного клиента. Это было подло, возможно, не в стиле Чонгука, но Кан мог разозлиться на Чимина и попробовать отомстить ему, поэтому нужно было поставить его в такое положение, чтобы не только страх физической расправы его преследовал, но и более сильный для таких, как Кан Мино, — страх карьерной гибели. Из предоставленных сведений Чонгуку стало известно, что Мино был успешным, даже преуспевающим студентом, амбициозным и честолюбивым. Таким, как он, все нипочем, пока они на плаву. Но стоит возникнуть лишь одной оплошности, как их мир трещал по швам, и они готовы на все, лишь бы спасти свое положение. Мино и правда был из таких людей, своими достижениями в карьере он обязан не только личным амбициям, но и способности идти по головам, в его случае довольно грязно играя. Поэтому, получая всегда все, что задумано, сорвавшийся контракт выбил его из колеи. По пути домой он то и дело впадал то в отчаяние, то в ярость, панически перепроверяя на светофорах переписку с уже бывшими клиентами, проклиная их за подставу. Он ведь уже метил в кресло директора, а теперь вновь прозябать на прежних позициях. Нашлось немало тех, кто не упустил возможности позлорадствовать над чрезмерно самоуверенным неудачником, что еще больше злило его и выбивало из привычного ритма, нарушая все планы.
Подъезжая к дому, Мино решил, что сейчас ему не помешает хороший секс. Выругался, вспомнив, что из-за бывшего ему теперь закрыт вход в любимый клуб. Он так и не сумел воспроизвести момент, когда его выволокли из клуба и отправили на такси домой, но сожалел, что не сумел как следует отодрать «шлюху», так он за глаза прозвал Чимина. Набрав номер знакомого парня, Мино припарковал автомобиль возле дома и вышел на улицу.
— Привет, крошка, — закрыв машину, Мино облокотился на нее и взглянул на темное небо. — Как насчет провести эту ночь у меня? — он самодовольно смочил языком губы, причмокнув, и удивленно оглянулся на неожиданный шум.
— Эй, мусор, — послышалось в нескольких метрах от него, он изумлено вскинул брови, всматриваясь в темноту, наконец различая темную фигуру возле припаркованного невдалеке черного автомобиля.
— Простите, — вежливо обратился он в ответ, — вы мне? — переспросил, медленно подходя к незнакомцу.
— А ты видишь здесь еще какой-нибудь мусор?
— Я перезвоню, — холодно проговорил он в трубку и сбросил вызов, убирая телефон в карман. — Слушай, не знаю кто ты, но у меня сегодня абсолютно мерзотный день и ты не делаешь его чуть лучше.
— В мои планы, как ты правильно заметил, — Чонгук оттолкнулся от машины и вышел на участок тускло освещаемый фонарным столбом, — входит сделать твой день еще хуже.
— Ха! — Мино даже обрадовался такому раскладу, он понятия не имел, кто этот чокнутый, но, пожалуй, лучше секса мог быть только мордобой. Хотя в его планы это не входило, но раз уж доброволец сам явился, то он с удовольствием примет его в дар. Мино довольно высокий и крупной комплекции, ничуть не уступал Чонгуку, подлетел к нему бесстрашно и замахнулся, на что тот лишь увернулся, ударив Мино кулаком в живот.
— Блять, — выругался Кан, загибаясь, — вижу, ты настроен серьезно, — выпрямляясь, продолжил он, рассматривая незнакомца. Чонгук был одет во все черное: толстовку с капюшоном на голове, спортивные штаны и кроссовки. — Могу я хотя бы узнать причину твоей внезапной ненависти ко мне? — немного отойдя, спросил Мино.
— Пак Чимин, — коротко бросил Чонгук и выжидательно наблюдал, как на лице Мино сменяются эмоции от услышанного имени.
— Серьезно? Из-за него? — наконец пришел в себя Кан. — Ты что его новый дружок? — насмешливо спросил он.
Чонгук молчал, глядя, как тот готовится выдать очередное предположение.
— А нет, постой, может ты его спонсор? Смотрю, тачка у тебя что надо, — махнул он за спину Чонгука. — За эту маленькую шлюшку пришел вступиться? Малыш пожаловался папику? — и продолжал ядовито улыбаться.
— Так ты все помнишь? — прищурился Чонгук, стремительно закипая. Он не торопился избивать Мино только потому, что думал может он сожалеет, может под действием алкоголя он не отдавал отчета в своих действиях и искренне раскаивался, но сейчас Чон видел лишь выродка, совершенно трезвого и понимающего, о чем говорит. Который не то чтобы не пытался оправдаться, он еще и сожалел о том, чего не успел сделать.
— Небось, хуй у тебя что надо, а? Пак знатно скачет на нем? Орет во всю глотку? А? Он ведь отлично орет, — ехидничал Мино, снимая пиджак и отбрасывая его в сторону, а затем, закатывая рукава рубашки, стал подходить ближе. — Передай этой шлюшке, что в следующий раз нам не помешают, — добавил он и снова замахнулся, в этот раз не промахиваясь.
Чонгук сначала не понял, что произошло. Уж очень давно он не получал по лицу кулаком, последний раз будучи студентом, посещая секцию бокса. Но тем не менее пару ударов в грудь он все же принял, впрочем, сказанного Мино было достаточно, чтобы сорвать последнее ограждение его самообладания. Началась драка, противная, болезненная и кровавая. Кровь из носа пошла у обоих, однако Мино повезло меньше, Чонгук разбил ему губу, в отместку за чиминову.
— Хватит, хватит! — крикнул Мино, когда оказался на шершавом асфальте, царапающем кожу через взмокшую ткань рубашки. — Прекрати, — взвыл он, получая очередной удар по носу, не в силах терпеть больше обжигающую боль, охватившую все лицо. Чонгук же вошел во вкус, он не был психом и уж тем более преступником, но как же было приятно слушать, как теперь этот мерзкий тип просит о пощаде, а не изрыгает очередную мерзость из своего поганого рта.
— Слушай меня внимательно, — Чон поднял его за грудки и медленно проговаривал каждое слово. — С этого момента ты забудешь имя Пак Чимина. Даже если ты его когда-нибудь встретишь или где-нибудь увидишь, на километр не посмеешь подойти, иначе я тебя убью.
— Я понял, понял, — пытаясь не морщиться от боли, простонал Мино. — Обещаю не приближаться…
— И да, учти, если ты смерти не побоишься и все же рискнешь сделать иначе, то, что случилось у тебя на работе, будет повторяться до тех пор, пока ты не опустишься на самое дно.
Пожалуй, тот испуг, который проскользнул в чужих глазах после этих слов, Чонгук и ожидал увидеть. От мощных ударов Мино было просто больно, и он готов был согласиться на что угодно, чтобы физическая пытка прекратилась, но угроза его карьере, как и ожидалось, вызвала животный ужас в нем. Чонгук выпустил его из своих рук, словно какой-то мусор, и поднялся на ноги, не спеша направляясь к машине. Мино продолжал лежать и таращиться в пустоту, в нем будто что-то надломилось. Отвратительное, сжигающее чувство «несправедливости», когда крыть нечем, а дух соперничества еще остался. Но Мино в первую очередь материалист, и с этого момента, как бы раздирающе больно не было, он сотрет имя Пак Чимина из своей памяти. А при встрече, даже если захочет, не заметит его.
Кто-то из бдительных соседей, завидев драку во дворе дома, вызвал полицию. Чонгук не торопился уезжать, он достал телефон из бардачка и увидел входящий от дяди, его помощника и сообщение от Чимина, последнему он улыбнулся и завел мотор.
