The Calm After the Storm

Шёпот. Он шёл отовсюду. Она вспомнила, как впервые провела бессонную ночь. Несмотря на то, что родители запретили ей смотреть этот чертов фильм ужасов, потому что ей было всего десять лет, она все равно тайно посмотрела его. В ту ночь Муза узнала две вещи. Во-первых, чрезмерное любопытство никогда не принесёт ничего хорошего. А во-вторых… в ту ночь она поняла, что может чувствовать людей даже во время сна. Их головы были полны мыслей, эмоций, как положительных, так и отрицательных, крошечных и огромных, сильных и слабых. Даже во сне их умы все еще работали, были наполнены тревогами, сомнениями и страхами. Единственная разница заключалась в том, что во сне люди не могли испытывать все эти эмоции. Не так сильно, как во время бодрствования. Но она могла. Муза ворочалась в своей постели больше часа, ее разум просто отказывался отключаться. Тихий шепот настойчиво кричал на нее, неясный шум исходил из окружающих стен. Не имело значения, что все остальные ученики в Алфее спали, она все равно чувствовала их эмоции. Терра, которая отдыхала на кровати в противоположной стороне черной комнаты, была чем-то обеспокоена. Почти испугана. Может быть, только из-за сна, который ей снился, а может быть, из-за реальности, Муза не могла сказать точно. Но она могла слышать эмоции Терры громче всего. Муза повернулась к прикроватной тумбочке, схватила телефон и наушники и включила музыку. Шепот вокруг нее тут же исчез, но она все еще не могла заснуть. Может быть, груз последних нескольких недель сильно давил на нее, или это была боязнь Розалинды, а может, это было связано с той ситуацией, которая случилась с Сэмом два дня назад, которая привела к разногласиям с Террой… но как бы она ни старалась игнорировать все свои собственные неприятные, гнетущие мысли, сон просто не приходил. Она старалась дышать глубоко и ровно, старалась держать глаза закрытыми как можно дольше, но веки казались слишком тяжелыми. Ее кожа была слишком горячей, и с каждой минутой пульсирующая головная боль только усиливалась. Лежа на спине, с разметавшимися по подушке волосами, Муза поняла, что потолок не такой уж и интересный. Ей было скучно, и ничего не привлекало внимание. Окно было слишком высоко, чтобы заглянуть в него. Вокруг не было ничего, кроме темноты. Она сердито сжала простыни в кулаках, снова зажмурив глаза. Как будто это поможет. Затем она поняла, что дышать стало тяжело. Как будто воздух вокруг был слишком горячим и слишком тяжелым, или его просто не хватало. Иногда просто очень трудно находиться даже в собственной голове. — Так не должно быть, — сказала она ему во время ужина. — Как? — ответ Сэма был неправильным. Он даже не понял, что что-то не так. Он не заметил, что она чувствовала себя не так, как раньше. Он не знал, что она провела последние несколько дней, избегая всех второкурсников. И не только из-за него. Тихо выскользнув из кровати и сняв наушники, Муза схватила первые попавшиеся джинсы и рубашку из шкафа. Когда приглушенные крошечные голоса снова начали занимать ее мозг, она натянула одежду так быстро, как только могла, и бесшумно вышла из комнаты. Выйду всего на пару минут, сказала она себе. Только, чтобы успокоить нервы. Она считала, что переодеваться из ночной рубашки и коротких шорт даже не нужно, но… никогда не знаешь, с кем можешь столкнуться. Часть ее знала, что покинуть комнату посреди ночи это, вероятно, самая глупая идея, которая могла у нее возникнуть. Но эта часть сразу же замолчала. Она должна была выбраться оттуда. — Вот так! Ты и я. Последние несколько недель мы почти не общались. Я скучаю по тебе… — попыталась объяснить она. Правда была в том, что она устала от единственных сообщений «доброе утро» и «спокойной ночи». Это единственное, что было в их отношениях в последние несколько недель. Смски. Вот и все. — Ты же знаешь, я был занят… С уроками и все такое. Ты поймешь это на втором курсе, — он даже пошутил по этому поводу. Он не понимал, что она пыталась сказать. Судорожно вздохнув, Муза несколько раз огляделась по сторонам, просто чтобы убедиться, что никого нет. Последнее, что ей было нужно — это наказание в виде четырехчасового заключения в библиотеке, просто за импульсивное блуждание по коридорам глубокой ночью с несуществующей целью. Ее единственным оправданием было бы Я не могла заснуть, и стены комнаты сильно давили на меня. Как будто кто-то в это поверит. Нет, я понятия не имела, куда направляюсь. Мне просто нужно было немного пространства. Как бы она ни старалась как можно легче и тише шагать, у Музы было странное чувство, что каждый стук, который она издавала, эхом разносился по всей школе. Веселье исчезло из голоса Сэма, когда он посмотрел на нее. Похоже, ситуация была намного серьезнее, чем он думал. — Ты серьезно используешь учебу в качестве оправдания? — эти слова, сорвавшиеся с ее губ, казались грубее, чем она намеревалась произнести. Но он все еще не понимал ничего. — Извини, конечно, Муза, но что происходит? — спросил Сэм, сузив глаза. Его замешательство усилилось. Она только недоверчиво покачала головой и тяжело сглотнула, когда хорошо знакомое спокойное выражение его лица, впервые с тех пор, как она встретила его, заставило ее почувствовать себя неловко. Коридоры были полутемными благодаря лунному свету, который струился через окна, а также пустыми, но, даже несмотря на это, Муза все равно нервно оглядывалась через плечо каждые 30 секунд. Как будто ее разум пытался нафантазировать что-то, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Ночные прогулки ей всегда помогали дома, когда она не могла уснуть. Муза тяжело вздохнула, и у Сэма создалось впечатление, что она долго сдерживала то, что собиралась сказать. — Я скучаю по тебе… но не похоже, что ты скучаешь по мне… — она выложила ему болезненную правду, проглотив комок в горле. Секунду спустя она прикусила губу и добавила: — Тебя будто даже нет в этой комнате, Сэм. Я едва чувствую тебя… Конечно, на этом все не закончилось. Муза закрыла глаза, отгоняя неприятные мысли… На этом все не закончилось. Но это закончилось. Она ненавидела то, как ее внутренности скручивались каждый раз, когда она думала об этом. Ей никогда не было так одиноко, как сейчас, после расставания. Когда она проходила мимо кафетерия, смотря на пустые столы, холодная дрожь пробежала по ее спине. Было ли это просто из-за усталости, или из-за легкого страха быть пойманной, или, может быть, из-за чувства одиночества… Муза не была уверена. Но в мгновение ока ей стало холодно. О чем, черт возьми, она думала, выходя сюда? Насколько это было глупым решением? Но что-то еще было не так. Она чувствовала неестественный холод. И вдруг, ни с того ни с сего, все ее тело непроизвольно задрожало, почувствовав острую необходимость в тепле. И в некотором утешении. Что за чертовщина? Фиолетовый блеск глаз вспыхнул от внезапного осознания. Кто-то другой заставил ее почувствовать это. Там кто-то был. Рядом. И бодрствовал. Подавив страх от того, что это мог быть мистер Фергюсон, один из смотрителей, обязанных патрулировать коридоры каждую ночь, она осторожно выглянула из-за угла. Это был не мистер Фергюсон. Она облегченно вздохнула, но несмотря на это, Муза не могла сказать, что была готова бежать с распростертыми объятиями. Не то, чтобы она была удивлена, что он здесь. Но последние несколько дней, в которые она избегала его, перестали иметь свою значимость. Просто небрежно прогуливаясь по коридору с наполовину докуренной сигаретой в пальцах, она могла догадаться, что Ривен не в первый раз бродит среди ночи. На его лице была видна некоторая усталость, которая только дала понять, что в отличие от нее он, вероятно, даже не ложился спать. Муза почувствовала восторг, когда он тоже заметил ее. Он был поражен и рад ее видеть. Все эти эмоции разом налетели на нее. Она подумала о том, чтобы спросить его, что он делает здесь в такой час, но тот факт, что он мог задать ей такой же вопрос, заставил ее держать рот на замке. Убрав сигарету от губ и изогнув их в приятной улыбке, Ривен первый заговорил и нарушил тяжелое молчание, подойдя к ней ближе. — Собираешься на ночную гулянку? — в его голосе слышался скрытый самодовольный смех. Не в первый раз он использовал это, чтобы запугать ее. Нервозность в ней росла по мере того, как она приближалась к нему. Они не разговаривали после той вечеринки. Это было хорошо… но не совсем, по правде говоря. Но именно это она и ожидала от Ривена. Зачем ему вообще брать на себя ответственность за свои поступки? Зачем ему пытаться извиниться или признать, что его действия были не совсем уместны? Почему он должен чувствовать себя виноватым за то, что пытался напоить кого-то? Иногда она так ненавидела тот факт, что он по большей части сдерживал свои эмоции, всегда был настороже. Вот почему ей было трудно вспомнить о том, что минуту назад ее беспокоили чьи-то чувства. — Что-то в этом роде… — ответила она с легким колебанием, скрестив руки на груди. По тому, как он нахмурил брови, она поняла, что его не удовлетворил этот ответ, поэтому она добавила: — Я не могла уснуть. — Значит, ты такая подумала… Хм, а почему бы мне не прогуляться? — Ривен насмехался над ней, указывая на коридоры, — Ты же знаешь, что ходить ночью категорически запрещено. Но все же, каждый раз, когда он приближался к ней, ей было легче это переносить из-за его попыток сдержать чувства. Но каждая насмешливая реплика только усиливала его скрытые эмоции. Это было даже забавно. Тот факт, что он все еще говорил и действовал так уверенно и смело, хотя его разум был переполнен другими эмоциями. — Ну, это, судя по всему, не остановило тебя, — она фыркнула себе под нос, расширяя глаза в насмешливом обвинении. Игнорируя это, Ривен предупредил ее: — Ты же знаешь, что мистер Фергюсон каждую ночь патрулирует коридоры? Так что прогуливайся с осторожностью. — А куда идешь ты? Этот вопрос сорвался с ее губ прежде, чем она успела его остановить. Себе она сказала, что ей все равно, куда он направляется. Это было всего лишь из любопытства. И нет, она не хотела, чтобы ее поймали. По какой-то причине ей вдруг не захотелось оставаться здесь одной. И она знала, что ему тоже. Простой факт, что она столкнулась с ним, говорил ей об этом. Не говоря уже о его чувствах. Ривен выглядел удивленным на мгновение, а затем его губы расплылись в веселой улыбке. — Что ж, — он бросил ей вызов, кивнув головой в сторону коридора, в том направлении, куда шел. — Тебя не поймают, если ты пойдешь со мной. Я уверен, что ты предпочла бы пойти со мной, чем оставаться здесь одной. — Может быть, я действительно хочу побыть одна, — сказала ему Муза, сжав губы в прямую линию. Растущая неуверенность в собственных словах заставила ее голос звучать более дрожащим, чем она хотела. — Нет, не хочешь… — ответил он, и в его глазах промелькнуло разочарование, опасаясь возможного отказа. Снова. После вечеринки у него сложилось впечатление, что она ненавидит его. Но потом он стал замечать, как она иногда задумчиво наблюдает за ним. Это всегда длилось всего секунду, после этого она слегка улыбалась или просто опускала глаза вниз, но он все равно замечал это. — Ну, может быть, я установила негласное правило больше никуда с тобой не ходить, — ответила она оскорбительным тоном. Ривен закатил глаза и тихо рассмеялся на ее ответ. — Ты бродишь по коридорам посреди ночи. Ты так следуешь правилам… — он усмехнулся. — Ох, отвали… — пробормотала она. Ее тон только заставил его ухмыльнуться шире. Она громко застонала и с тоской посмотрела на коридоры, пытаясь дать себе время на раздумья, пытаясь придумать вескую причину, по которой идти с ним куда-либо просто это ужасная идея. Когда она снова посмотрела на него, он заинтригованно окинул ее взглядом и приподнял бровь. — У нас не так много времени. Хотя она знала, что должна уйти в противоположном направлении или, по крайней мере, обидеться на него, Муза поймала себя на том, что идет за ним.

***

Они были в той части школы, где она никогда раньше не была. Она даже не знала, разрешено ли там находиться студентам. Каждый шаг должен был только усилить ее беспокойство, но, как ни странно, этого не произошло. Запретная вылазка с первоклассным нарушителем правил, вероятно, способствовало этому. Осторожно оглянувшись через плечо в темный коридор, который они только что миновали, Муза прошептала: — Где… — Ш-ш-ш… — прошипел Ривен сквозь стиснутые зубы, обрывая ее фразу. — Тише. Это кабинеты профессоров, — объяснил он, указывая на двери в конце коридора. Профессорские кабинеты… Вау, это просто… здорово. Испугавшись, но больше ничего не сказав, она снова оглянулась через плечо. Она последовала за ним через большую деревянную дверь в конце коридора, а затем они пошли вверх по длинной лестнице, ее ладонь ласкала гладкое темное дерево перил. — Здесь, наверху, незапертое окно в крыше… — тихо произнес он. Они наконец добрались до верха и вошли в небольшое помещение с низким потолком. Муза решила, что это какой-то кабинет с архивами, учитывая наличие нескольких полок, занятых книгами, старыми картами и фотографиями. Подоконник единственного окна в комнате, был не выше метра над полом. В окне можно было увидеть только серую крышу, расширяющуюся внизу, почти полностью закрывающую вид на землю. Он усмехнулся, увидев удивление на ее лице. Ну, она определенно не ожидала этого. Ривен не совсем понимал, как называлось чувство, которое в последнее время крутилось у него в животе. Отчасти потому, что он точно знал, что это такое, но просто не мог позволить себе чувствовать это. Чертова фея разума, которая отказала ему в последний раз, когда он пытался разобраться в своих чувствах. Но он гордился тем, что не придавал этому большого значения и что не говорил об этом. Избегание чего-либо не было его коньком, но, по-видимому, пока все шло хорошо… Он бы солгал, если бы сказал, что не ожидал от нее положительной реакции. — Чего? Погоди, так вот куда мы собрались? На крышу? — Муза усмехнулась, выгнув бровь. — Поверь мне, ты не пожалеешь об этом, — ухмыльнулся он ей, щелкнув защелку на окне, медленно открывая его. Когда окно открылось, в комнату ворвался холодный, освежающий поток воздуха. Уверенно улыбаясь, Ривен легко перешагнул через подоконник, приземлившись на грифельный козырек крыши. Одной рукой он придерживал стеклянное оконное стекло, чтобы оно оставалось открытым, а другой потянулся к ней. — Ты идешь или как? Муза на мгновение заколебалась. Прищурившись, она посмотрела на его лицо, потом на раскрытую ладонь. — Ты ведь помнишь, что я могу открыть любое окно, какое только захочу, даже если оно будет высоко наверху? — Я об этом не подумал… — признался он прямо. Точно… телекинез. — Ну, в последнее время ты, по-видимому, ни о чем не думаешь. Но, я думаю, ты можешь кое-чему научиться, постоянно лазая сюда… — пробормотала она, наконец, взяв его за руку. Стараясь не слишком полагаться на него и не сосредотачиваться на том, как крепко и надежно он держал ее, она повторила его действия. Муза потеряла дар речи, когда она, наконец, залезла на одно из самых высоких мест магической школы. — Да… Я все время приходил сюда в прошлом году, — сказал ей Ривен, игнорируя ее обвинение и широко ухмыляясь от восторга, отразившегося на ее лице. Он не мог не испытывать из-за этого гордости. Ему было очень трудно поверить, что она вообще полезла за ним, не говоря уже о том, что ей это понравилось. Луна вышла и ярко светила. Они устроились на крыше так близко, что их плечи соприкасались. Грифель был холодным и шершавым, но Муза не обращала на это внимания. Она сосредоточилась на прекрасном виде зеленого леса, раскинувшегося перед ними. И если не считать ровного шелеста ветра, ночь была тихой и мирной. — Ух ты… — прошептала Муза, — Я тебя не осуждаю. Я бы тоже не возражала подкрадываться сюда все время, — тихо призналась она, но затем опустила голову, пытаясь игнорировать еще одну волну переполняющих эмоций, исходящую от его тела. — Да… Я прихожу сюда не все время, только… — он сделал паузу, казалось, обдумывая то, что собирался сказать. — Когда я чувствую себя… — Одиноко? Она подавила вздох. Держись подальше от моей головы. Она очень хорошо запомнила это правило. Но он только слегка улыбнулся: — Я думаю, мне нет смысла отрицать это. Часть ее знала, что это не его вина. Она достаточно разбиралась в эмоциях, чтобы понять, что он чувствует. Он считал себя недостаточно достойным, постоянно сравнивал себя со всеми окружающими. Неважно, как сильно он пытался вести себя так, будто это не правда. Для нее не было секретом, что одиночество может быть одним из самых разрушительных чувств, которые способны испытывать люди. Вероятно, именно по этой причине она почувствовала, что может поделиться чем-то и о себе. — Я тоже иногда чувствую себя одинокой. Особенно… в последнее время, — наконец призналась она после нескольких минут молчания, опустив глаза. Еще одним сюрпризом оказалось, что она не испытывала ни малейшего сожаления о том, что поделилась этим с ним. Ривен не мог не задать вопрос, который прозвучал скорее как грубое утверждение. — Из-за Сэма, — ему так хотелось, чтобы эти слова прозвучали дразняще, но они только оставили горький привкус во рту. Муза чуть не выпрыгнула из кожи при упоминании Сэма. Неужели все уже знают? Как долго? Спустя два дня? Ее темные глаза метнулись к нему. — А теперь ты снова стал придурком… — монотонно усмехнулась она. — Я снова стал придурком? — Ривен улыбнулся, на его лице появилась дерзкая ухмылка. — Ты не всегда мудак, — со смешком объяснила Муза, чувствуя его возникшую неуверенность. Она решила не говорить больше о Сэме. — Примерно в 80 процентах случаев. Ладно, может быть, в 85. Но в остальных 15 ты становишься терпимым. Это даже круто, — добавила она в конце, слегка толкнув его плечом. — Посмотрите на нее, она раздает комплименты! Я никогда не думал, что получу это от феи разума. Она рассмеялась и затем посмотрела ему в лицо только для того, чтобы увидеть, как он дышит в наступившей тишине. Его дыхание было прерывистым, и хотя она старалась больше не думать об этом, легкость нахлынула на нее, когда он, наконец, сказал: — Прости за вечеринку. Я был… — Я ударю тебя, если ты скажешь, что пьян. Ты был пьян, но не настолько, — твердо заявила Муза, но в ее голосе не было ни малейшего намека на гнев или обиду. Она просто хотела, чтобы он был честен с ней. — Ты бы даже этого не вспомнил, если бы был так пьян. — Ты даже это смогла почувствовать? С каких это пор пьянство стало эмоцией? — насмешливо спросил Ривен, но прежде чем она успела ответить, он продолжил: — И я все равно не собирался этого говорить. Я был… — Что? — снова оборвала она, сверля его взглядом. Ривен не отвел взгляда, но подождал почти минуту, прежде чем спокойно ответил: — Просто… — он глубоко вздохнул. — Просто в тот момент мне показалось, что ты тоже этого хочешь. Поэтому я сделал то, что сделал. — Конечно, сделал… — фыркнула она после короткого молчания. То, что она собиралась сказать дальше, не было ни оправданием, ни извинением. Просто реакция на внезапное шокирующее признание. — Я не знала, что ты так ко мне относишься. Так… по-настоящему, — тихо сказала она, ожидая еще одной долгой минуты молчания, но он не позволил этому случиться. — Ты понимаешь, что для эмпата странно говорить, что я не знала, что ты так ко мне относишься? — сразу же ответил он, слегка раздраженный из-за ее честного невежества, но без намерения звучать так, как будто он обвинял ее в чем-то. — Ну, что бы ты сказал, если бы я не была эмпатом? — В том-то и дело. Эмпат - ты, — подчеркнул он, его глаза слегка искрились весельем, а голос сделался более хриплым, когда он продолжил. — Это заставило меня чувствовать себя так, потому что… Мне не нужно объясняться с тобой. Я действительно не хотел, чтобы ты чувствовала себя неловко или что-то в этом роде… Но, по-видимому, ты как раз это почувствовала, — Ривен закончил, мышцы на его щеках подергивались. Он смотрел в темноту перед ними, нервно ожидая ответа или приговора, который она ему вынесет, но несколько мгновений она просто смотрела на него. Достаточно долго, отчего он почти начал чувствовать себя неловко под ее пристальным взглядом. Странное признание на мгновение не имело смысла для Музы, но вскоре ее губы изогнулись в легкой улыбке, когда она призналась почти извиняющимся тоном: — Я никогда не думала об этом в таком ключе, — но то, что он сказал, действительно имело смысл. — Это… — Я не умею объясняться с людьми, ясно? Ни с одним. И я устал пытаться, — перебил ее Ривен, раздраженный звук застрял в его горле. Он снова посмотрел на нее и прикусил нижнюю губу. — Так что да, это было приятно… немного побыть с тобой рядом. На вечеринке… Я не знаю, я просто не мог придумать лучшего способа показать тебе это, но я хотел. Мне очень этого хотелось. — Думаю, ты не смог бы, — спокойно ответила Муза, — И ты не заставил меня чувствовать себя неловко… — призналась она, ссылаясь на то, что он сказал ранее, — Я просто… — по тому, как она подняла брови, он точно знал, что у нее на уме. Или, вернее, кто. — Я знаю. Это была самая дерьмовая часть, — тихо подтвердил Ривен, стараясь не слишком задумываться о том, что у нее был парень, в то время как он был с ней. Он вспомнил, как ее кожа ощущалась под его прикосновениями, и как он стоял так близко, что мог чувствовать ее дыхание. Тогда он не заботился о последствиях. Что, вероятно, только ухудшило его в ее глазах. Он также помнил, как она оттолкнула его и ушла. Очень четко. Ее удивительно спокойный и размеренный голос вернул его к реальности. — Слушай, я понимаю, что ты не очень любишь разговоры. Особенно из-за всего, что произошло в последнее время… Но если ты когда-нибудь захочешь… ничего не объясняя… — она глубоко вздохнула, расширяя глаза в намеке. — Ну, не знаю… — Свистнуть? — ухмыльнулся он. — Да, что-то типа того… — Один вопрос. Муза удивленно подняла брови, но в тот момент, когда она увидела, как его губы растянулись в насмешливой улыбке, она точно знала, какой вопрос сейчас последует. — Если бы не Сэм, ты бы… — многозначительно прошептал он, опасно приблизив голову к ее голове, его пристальный взгляд оставался напряженным. — И эти 85 процентов снова преобладают, — драматично воскликнула Муза, но через мгновение она уже смеялась и тоже слегка наклонилась к нему. Их взгляды встретились. Лишь на одну секунду. Две. Ее щеки вспыхнули, и он ухмыльнулся. — Просто к слову, это не похоже на то, что ты держишь свои руки при себе… Мы будто снова на вечеринке. Муза закатила глаза и, затаив дыхание, откинула голову назад. Они должны перестать это делать…