«Солнце вышло покурить на балкон Солнце, милое, скажи, где твой дом? Смотришь карими глазами на юг Не печалься, мой друг.»
(Алена Швец. — «Солнце вышло покурить»)
[Когда реальность накренилась]
От Сакуры он вышел едва ли не красный. Летняя духота делала свое дело, доставляя все больше неудобства. Саске захлопнул входную дверь и уверенным шагом направился в резиденцию Хокаге. — Вот сучка. Это не хочу, это не буду, — он изобразил голос Сакуры таким нелепо-мерзким и девчачьим, что самому стало смешно. — А цикуёми она не хочет? — это, конечно, он оставил на крайний случай. Если уж все совсем пойдет из рук вон плохо, он наложит массовое гендзюцу и будет королем этого поганого мира-перевёртыша. Саске почувствовал что-то вроде неловкости, когда проходил мимо девушек и едва ли не слышал вслед свист. Он что, корова или лошадь? Что за животные повадки? Оказывается, Сакура не такая уж и противная, как эти… Ну, не важно. В холле пахло краской, а ковровое покрытие под ногами выглядело презентабельно. Ремонт был все еще слишком очевидным, но, несомненно, приятным ощущением того, что Коноха выглядит не как занюханная яма. Он помнил прошлую бежево-песчаную краску, которая давным-давно облупилась. Это здание никогда ему не нравилось. Их команде всегда выдавали идиотские миссии по поимке питомцев или посадке картофеля. Неужели он сидел столько лет в Академии, чтобы потом обрабатывать царапины от кошачьих когтей и вымывать грязь из-под ногтей? Нельзя было сказать, что работа ниндзя была более чистой и порядочной. Наоборот. Шиноби имели дело с отморозками, отвратительными погодными условиями, рваными, гноящимися ранами и смертью. Но лично Саске предпочел бы такие риски, а не вспахивание гектаров земли и дурацкую соломенную шляпу на голове. В которой ты выглядишь как придурок, а без нее напечет темечко. Когда он дошел до самой двери Хокаге, то был мрачнее тучи. Относительно позитивный настрой сменился желанием выбить дверь к чертовой матери и потребовать миссию. Пусть хоть одиночную, где нужно доставить хренов свиток до другой деревни через пять жалких километров. — Ты что-то хотел? — Цунаде ожидала, когда же неизвестный перестанет мяться за дверью и войдет. Она поправила очки, прищурившись. — Да. Вы можете дать нам третьего человека? — Саске оставил все формальности и какие-либо социальные нормы. — Ваш сенсей очень конкретно выразился. Без ирьенина вы не сможете никуда отправиться, — Цунаде предчувствовала, что остальные члены команды «7» начнут ее доставать. И если Какаши был слишком ленив и апатичен для этого, у Наруто и Саске энергии хоть отбавляй. Может было проще дать Сакуре неделю передышки? — В чем проблема найти замену Сакуре? Или на ней все медики в Конохе кончились? — его замечание было резонным. Почему они скачут вокруг одного медика, как полоумные? Коноха достаточно развитая деревня, чтобы иметь штат квалифицированных ирьенинов. — Тебе, я смотрю, прямо не терпится удрать из деревни. Как бы это не звучало, у меня действительно нет свободных людей. Сейчас сезон пожаров. Многие селения просят квалифицированную помощь пострадавшим. В госпитале нехватка медиков. Так что, да. Я не могу дать вам никого другого. Даже Сакуру, — блондинка цокнула языком, возвращаясь к документации. Ее рутина была простой и понятной. Даже если иногда воду мутили парочка мальчишек. — Но это смешно, — Саске не хотел сдаваться. Он подошел ближе к столу, нависая над женщиной как коршун. — Я не могу ничего предложить. Или, может, хотите миссию по поимке кошек? Пару царапин вы и сами обработаете, — Цунаде подняла голову, устанавливая зрительный контакт. Ее лицо оставалось мягким и расслабленным, потому что она — хозяйка положения. Пусть Учиха хоть скандал закатит, это ничего не изменит. — Какаши маразматик. Другие команды прекрасно справляются и без ирьенинов, — из всех выпускных команд лишь Сакура изъявила желание податься в медицину. Что-то он не видел рвения остальных куноичи. — Саске, — Цунаде посмотрела на него осуждающе. Пусть она и частично согласна с Саске, оскорблять своего сенсея при посторонних — дурной тон. — Прекрасно! — дернувшись, Саске бросил гневный взгляд на обманчиво молодую женщину и вышел, хлопнув дверью. Почему женщины в этом мире такие проблемные? Уперлись рогом, хоть убей! — Да что за гребаное невезение? И что теперь ему делать? Саске лелеял надежду свалить к чертовой матери, пока имел возможность уворачиваться от вопросов Итачи. Какой ответ он ожидал? Что Саске вырвал чьи-то глаза и пересадил себе; пережил несколько эмоциональных потрясений и убил их любимую бабулю? У него не было такого ответа, чтобы он был логичен в должной мере. Еще и малышка Сакура вообразила из себя сильную и независимую. Ведь никак к ней не подберешься. Попросил по-хорошему — посылает на три буквы. Буквально зажал в углу — ставит свои условия и выгоняет поганой метлой. Что за невыносимая девчонка? Один Наруто не попадался на глазах и не бесил. Чудо, а не человек. Возвращаться «домой» не хотелось совершенно. Что там делать? Слушать нескончаемые нотации или, может быть, в сотый раз отвечать матери, что ты не голоден? Саске было не по себе. Это совсем не то, к чему он привык. И он чувствовал себя депрессивным подростком, которого отчитывали и наказывали родители, старший брат. Ему не место в этой семье. Он чужой, лишний. Но, возможно, на секунду он расслабился и позволил себе представить, что это его настоящая семья, и он может быть здесь счастлив. Но лишь на секунду. А потом весь мир рушится и оставляет бразды правления кроваво-алой реальности. Тем днем домой он так и не вернулся. Разлегся на влажной траве под звездным небом и постарался освободить голову от зудящих мыслей. Не было ни дня, чтобы Саске не пытался осмыслить свое нынешнее существование. Он был полностью уверен, что происходящие — не гендзюцу или другая иллюзорная техника. Этот мир был реален. Но существовал на какой-то другой параллели. Саске был в отчаянии и несчастен. Он попал в клетку, в головоломку без единой подсказки и инструкции. Если сам Ками подарил ему шанс на вторую жизнь, то почему не дал указаний? Напряжение копилось и росло. Утром следующего дня Саске вернулся в родительский дом. Он старался не зацикливаться на заедающей мысли и не вспоминать, что эти полы, татами были залиты кровью. Но вместо пыли, грязи и паутины здесь царил идеальный порядок, пахло шоколадным пирогом. И это казалось неправильным. — Сын, — голос Фугаку был взволнованным и дребезжал. Мужчина стоял на пороге своего кабинета, полностью раздвинув сёдзи. Саске продолжил идти, не обращая внимание на отца. Каждое его слово летело сенбоном в пучки нервных окончаний, принося невыносимую боль. — Учиха Саске, — Фугаку был настойчив. Его терпение граничило на опасном пересечении со злостью на свое чадо. Каким бы переходный возраст не был непредсказуемым, Саске вел себя по-свински. — Я слушаю, — остановившись, Саске поджал пальцы ног и прикрыл глаза. Он знал, что все, что последует далее, будет наказанием или очередным нравоучением. — Зайди на минутку. Саске помнил, как в детстве любил играть в кабинете отца. Все эти дела преступников, полицейские отчеты, красивые блестящие значки, папки с кожаным переплетом… Это внушало чувство важности и уверенности, в юном мальчишке плескался трепет и настоящий детский восторг. Какие же взрослые причуды интересные! — Что на этот раз? — Саске опустился в кресло напротив стола. Даже детские воспоминания не помогали ему расслабиться. — Не дерзи, — Фугаку уже пожалел о своей грубости заранее, но ничего не мог с собой поделать. Саске закатил глаза. Все по второму кругу. Сначала Итачи, теперь отец. Сейчас он обязательно скажет, какой Саске плохой мальчик, не уважает старших. — Что происходит, Саске? — мужчина постарался послушать совет жены и быть чуть мягче с их младшим отпрыском. Все-таки он всегда был более чувствителен и восприимчив, чем Итачи. — А что происходит? — он откровенно издевался. Под глазами залегли тени, Саске выглядел слегка безумно и совершенно небрежно. Черные волосы разметались в разные стороны, не раз взъерошенные длинными пальцами. — Ты ведешь себя странно. Я бы даже сказал отвратительно. Ты не появляешься дома, даже ночью где-то пропадешь. Как это понимать? Почувствовал себя взрослым? Фугаку старался быть хорошим родителем. Но он никогда не знал золотой середины. Его поведение превращалось либо в гиперопеку, либо в равнодушие. Микото направляла его мягкой, материнской рукой, но особых результатов это не приносило. — Язык проглотил?! — Что ты хочешь от меня услышать? — Саске устал. Эта жизнь оказалась еще более нудной, чем его предыдущая. Там за ним хотя бы гонялись головорезы и черти из Конохи. — Я хочу знать, что изменилось. Этот чертов месяц, тебя будто подменили! Ты грубишь мне, брата вообще ни во что не ставишь! — Мне нечего тебе сказать. — Раз так. Будешь сидеть дома, пока причина твоего свинского отношения не прояснится. С этого момента чтобы ни шагу за пределы квартала. Ты понял? — Фугаку был похож на хищника в порыве ярости. Эмоции скользили по его возрастному, но все еще статному лицу, делая морщины более глубокими и выразительными. — И как же ты собираешься это контролировать? В следующий момент Саске пытался осмыслить, что только что произошло. Его выставили за дверь, предварительно отвесив приличный подзатыльник. А запястье ужасно пекло от проявляющейся печати. Если он выйдет за линию квартала, его чакра начнет бурлить и взрываться, разрывая каналы. Ему не нужно было проверять это на себе, чтобы быть уверенным, насколько это больно. — Отлично! Теперь я чертов фейерверк. Остальную неделю Саске исполнял роль прилежного затворника. Он лежал на своей широкой кровати, уткнувшись лицом в подушку, и совершенно не реагировал уже ни на мать, ни на брата, ни на отца. Но так как прокрастинацией он занимался последние пару лет, это занятие быстро надоедало. Саске обложился книжками, нагло изъятыми из семейной библиотеки. Под возмущенно приоткрытый рот отца, он вынес приличную стопку и забрал на безвременное хранение. История этого мира должна быть другой. И первое, что его поразило это: …первым Хокаге в истории Конохи был Учиха Мадара… Если вспомнить, Саске еще ни разу не обращал внимание на скалу с лицами всех Хокаге, поэтому эта новость стала открытием. Что ж, если клан Учиха казался таким процветающим, теперь все встало на свои места. Мадара, очевидно, сделал все, чтобы его потомки занимали важное место в жизни Конохи. Родители оставались такими же настырными, не желая оставлять Саске наедине со своими подростковыми мыслями, продолжая подкидывать дровишки в уже неконтролируемый пожар. Теперь на каждое слово родственников он мысленно отвечал: — Пошли вы все к черту…