«Чувство ревности часто оказывается лишь стремлением к безграничной власти над действиями и поступками другого.»
(Марсель Пруст)
[Когда реальность накренилась]
Через два дня Сакура вновь посетила дом Учиха. Она должна была наблюдать за состоянием Итачи и докладывать Цунаде. Ей было несложно, к тому же, Сакуре доводилось работать с Итачи на миссиях в роли медика, а иногда и напарника. Она вернулась от Ино, когда на ее пороге оказался член Анбу — Учиха Шисуи. Он говорил сбивчиво, сказав только самое необходимое, но она могла различить волнение на его лице. Думать долго не пришлось, рана оказалась серьезной. Учихи были слишком гордыми созданиями, чтобы выставлять свои слабости напоказ, поэтому презрительно отказывались от госпитализации каждый раз. И если понятие «домашних родов» было знакомо всем, то зашивать и перекраивать человека на его же кровати было немного… Вынужденным обстоятельством, вряд ли любой другой шиноби согласился на такое. Сакура осторожно отлепила пластырь, удерживающий повязки в определенном положении. Кожа под ними покраснела и зудела, но все попытки унять это навязчивое ощущение кончались болью и шлепками по проворным пальцам. Сакура была строгим доктором. — Ничего не трогайте, Итачи-сан! Я обработала руки антисептиком, прежде чем прикоснуться к ране. Сомневаюсь, что вы также стерильны, — ее слова были похожи на бубнеж, потому что она слишком сосредотачивалась на своей работе. — Я столько раз просил тебя называть меня просто по имени, — Итачи выглядел ослабленным. Чакра восстанавливалась очень медленно. Низкий уровень гемоглобина заставлял забавные мушки плясать перед угольными глазами. Он потерял много крови. — Мне это неудобно. И вы старше, — Итачи лишь тяжело вздохнул, тут же поморщившись от рези. Ну что делать с этой упертой девчонкой? — Всего шесть лет, Сакура. Она чем-то напоминала ему мать, такую же суетящуюся, но более вспыльчивую и прямолинейную. Микото тоже могла рассвирепеть, если ее вынуждали обстоятельства, но вот Сакуре много было не нужно, чтобы вспыхнуть как спичка. — Это целый ребенок, который в следующем году поступит в Академию, — она была довольна проделанной работой. Если Итачи будет соблюдать ее рекомендации, все повреждения пройдут относительно легко и спокойно. — Не смеши меня, — Итачи чуть повернул голову в сторону окна, прислушиваясь к звукам во дворе дома. Саске ушел рано утром практиковаться в кендзюцу. Шисуи, заглянувший к нему на секунду перед миссией, сказал, что Саске двигается потрясающе. Ловкость и скорость сбалансированы, а удары больше колющие. Его младший брат сторонился смерти. В целом, Итачи был относительно спокоен. Его все еще интересовал момент с шаринганом, но вытягивать это из Саске клещами бесполезно. Перед тем, как уйти, Сакура еще раз задала вопросы, касающиеся самочувствия, и просканировала повреждения чакросистемы. Результат ее устроил. — Вам повезло, такая серьезная рана, а лицо все такое же, — Сакура собирала свою переносную аптечку, отвернувшись к Итачи спиной. — А что с моим лицом? — Ничего. Все такое же милое, — она повернула к нему голову, улыбнувшись. Итачи ухмыльнулся, поддерживая ее настроение. Это был ее стиль общения, и это можно либо принять, либо ничего. Но Сакура, на самом деле, просто пыталась разрядить обстановку, заставить Итачи быть менее хмурым и напряженным. И он оценил это. — Смотри, отото услышит. — И что? — Сакура напряглась. — Саске любит тебя. — Есть хоть одна девушка в деревне, которой он не признался в любви? — Сакура повернулась к нему лицом. Она выглядела насмешливой, но и грустной одновременно. Ей не нравилось ощущать себя одной из. Но она сама на это согласилась, к чему сожаления. — Но не любой девушке рады в этом доме, — Итачи был серьезен. Пусть он и выглядел несколько жалко в своем нынешнем состоянии, все еще оставался хозяином положения. — Спасибо, Итачи-сан. Они замерли, как только услышали шаркающие тяжелые шаги, бьющие по татами. Саске переводил дыхание, желая поскорее оказаться в прохладном душе. Пот и грязь прилипли к телу, вызывая дискомфорт. Он краем уха слышал разговоры в комнате Итачи благодаря открытому окну, но понял не все. Его раздражало то, когда его обсуждали за спиной. Пусть они не сказали ничего плохого, зачем лишний раз трепаться? Как только шаги стали глухими, она продолжила: — Итачи-сан. — Да? — А-а, м-мн, Ш-шисуи-сан вам что-нибудь говорил? — Сакуре было очень неловко. Даже сердце начало стучать быстрее. — А должен был? — Итачи приподнял одну бровь, прекрасно понимая, о чем была речь. — Ну-у… Я не знаю. Ладно, не важно. — А-а, так ты про то, что он вас прервал, — Сакура застыла как подстреленная, зардевшись. Она на секунду представила, как было бы ужасно, если бы на месте Шисуи были Фугаку или Микото. Позор какой! — Ему очень жаль, что так случилось. Он попросил передать извинения, — у него было хорошее настроение, поэтому не подшутить над девушкой просто не мог. — Это было неуместно, я сожалею, что вам пришлось об этом узнать, — Сакура приложила ладони к горячим щекам, желая провалиться сквозь землю. — Все в порядке. Гормоны, химия, я все понимаю. — Это все Чараске. Он плохо на меня влияет… — с самого детства она применяла тактику «бей или беги». Поэтому, пока ее не обвинили в развратных деяниях, свалила все на Саске. — Чараске? — он пытался засмеяться, но швы неприятно натянулись, — Ой. — Не напрягайтесь! Швы разойдутся, — Сакура в мгновение ока откинула всю стеснительность, снова нависая над Итачи. Она чуть приоткрыла стерильную повязку, проверяя, нет ли кровотечения. — В любом случае, ничего плохого не случилось. Но постарайтесь хотя бы запирать дверь. — Хорошо… — Сакура надулась и едва не подпрыгнула, когда седзи раздвинулись, впуская в комнату сквозняк. — Сакура, — Саске окинул их взглядом с ног до головы, оценивая ситуацию. С мокрых волос стекали капли воды, скользив вниз по торсу и пропадая за поясом небрежно спущенных штанов, — зайдешь, — он ушел так же резко, как и появился. — Он такой… Противный! — Сакура сдержалась, чтобы не топнуть ногой. Саске быстрыми шагами достиг своей комнаты, надевая футболку. Родителей не было дома, поэтому он мог позволить себе расхаживать в таком виде. Ему бы хотелось избежать вопросов о печати, тем более, что Фугаку в этом явно разбирался. Оказывается, когда у тебя есть родители, тебе нельзя практически ничего. — Скоро состоится встреча Цунаде и Райкаге. Я буду сопровождающим. А после мы снова сможем отправляться на миссии, — Сакура пребывала в приподнятом настроении. Ей все еще было неловко перед Итачи, но, в целом, дела шли неплохо. — Наруто достал меня в равной степени, что и ты. Что вам на месте не сидится… — Наконец-то, — Саске был рад этой новости. Но нужно было как-то снять эту идиотскую печать. Как насчет пригрозить отцу шаринганом? Вот веселье! — Шисуи все рассказал твоему брату! Я чуть не умерла от стыда, — она плюхнулась на стул у письменного стола, скрестив руки на груди. Саске замер на несколько секунд, воспоминания приятными волнами пронизывали тело. Почему он просто не запер дверь? — Это так важно? Я думал, ты раскованная, — он был зол на нее. Она так открыто любезничала с Итачи, что аж тошно. Еще и назвала его милым, черт возьми! — Саске, в чем опять проблема? — В чем проблема?! — он переспросил. — Я скажу тебе, в чем! Ты даже не замечаешь, как начинаешь флиртовать со всеми вокруг! Это раздражает. — Я флиртую? Серьезно? В этом твоя проблема? — Сакура усмехнулась, — Я всегда вела себя так. И тебя это устраивало. Что изменилось сейчас? — Это мой брат, Сакура. Как думаешь, мне должно быть приятно? — Извини… Я не подумала, — весь ее запал для перебранки сник в один момент. Саске не стал останавливаться на этой теме. Его и так все раздражало. — Ты уже была в архиве? — Да, взяла пропуск у Шишо на время. Но там столько всего, это надолго. — Ты можешь использовать клонов. — Саске, когда я говорю много, я имею ввиду дохера. Ты представляешь это себе как библиотеку с тремя полками? Там потолки метров шесть и все доверху заложено книгами. И если меня увидит кто-то из посторонних, будет скандал! — Какое кому дело? Цунаде доверяет тебе. — Но это не значит, что я не могу сделать что-нибудь во вред. Черт возьми, я собираюсь обнести архив! — Говори громче, чтобы мой брат узнал об этом первым. Сакура окончательно скуксилась. Она странно себя чувствовала. Саске с каждым днем становился все холоднее и дальше от нее. Он больше не пытался обнять и зацеловать ее при встрече. Кроме их недосекса два дня назад физического контакта и не было практически. И ей это совсем не нравилась. Раньше можно было отпихивать его, быть недотрогой, а теперь, чтобы вытрясти хоть каплю внимания, нужно было вылезти из кожи вон. Сакура хотела быть снова желанной. А не слушать крики и претензии. Саске вышел ненадолго, оставляя ее одну. Сакура позволила себе распластаться на кровати, предварительно расправив складки на покрывале. Дома Учиха предпочитали традиционные, с татами и седзи, с возведенным алтарем для подношений. И здания были действительно огромными, просторными, изветвлёнными коридорами и деревянными верандами. Когда Сакура возвращалась в свой двухэтажный дом, она задыхалась. По сравнению со всем этим свободным пространством, ее комнаты походили на кладовую. Хотя и этого ей одной уже было слишком много. Родительская комната использовалась как помещение для хранения лишней мебели. В пользовании оставались только спальня, гостиная и кухня. Пусть Итачи и сказал, что волноваться не стоит, Сакура чувствовала неловкость. Она была уверена в неболтливости Учиха, но быть в чьих-то глазах развратной не хотелось. Не то чтобы ей было дело до чужого мнения, но семья Саске напрямую относилась к власти клана, к ее верхушке, которая, в свою очередь, работала непосредственно с Хокаге и Советом. Таким образом, она могла бы подорвать доверие своего учителя к ней. Устав лежать без дела, Сакура снова подошла к письменному столу. Солнце пробивалось в приоткрытое окно, и цепочка мерцающе поблескивала. Сакура не могла не узнать эту вещь, ведь сама выбирала ее для подарка. Внешне ее лицо осталось беспристрастным, но внутри кольнуло. Выходит, Чараске действительно был зол на нее, раз отказывался носить что-то, связанное с ней. Их отношения были странными, но максимально простыми одновременно. Саске продолжал говорить, что любит ее (до недавних пор), а она позволяла ему это. Позволяла даже больше, чем кому-либо, потому что… Ну, а почему бы и нет? Он был милым, доступным, смазливым, и его семья была обеспеченной. Ее меркантильная сторона была полностью удовлетворена таким кандидатом, а вот другая — насмешливо фыркала. Возможно, Сакура просто всегда гналась за лучшим? Ее учитель была саннином, лучшая в своем деле; ее внешность была уникальной и яркой, Сакура всегда выделялась из толпы; она была лучшей куноичи в Конохе среди сверстниц. Почему на парнях ей нужно было остановиться на таком бестолковом? Они ведь даже не встречались. Но менять что-то было бы глупо. Зачем? С ним было легко, как это принято говорить, у них были отношения с привилегиями или без обязательств. Но это не значило, что ревностные порывы отсутствовали. Сакура чувствовала себя грязной и использованной, когда он приходил к ней с чужим волосом на рубашке или полностью пропахший женскими духами. Тогда в ней взрывалась стерва, не дающая Чараске расслабиться ни на секунду. — Ты все еще здесь? — Сакура вздрогнула от его голоса, нахмурившись. — Чараске, ты идиот, ты знаешь? — она вспомнила все его промахи, пытаясь скрыть свою уязвленность. — Что я говорил тебе о языке? Не зли меня. — С каких пор ты вообще злишься? Еще и на меня? Я даже не помню, чтобы ты хоть раз кричал на меня, а теперь даже вздохнуть нельзя рядом с тобой — пришибешь. — Меня все раздражает. — Например? — Например эта семейка. Всем от меня что-то надо. Итачи вдруг решил, что меня нужно воспитывать. Я рад тому, что он не достанет меня еще некоторое время. — Саске! Это твой брат, будь снисходителен. Я уверена, что они просто слишком сильно о тебе пекутся. Особенно Микото. Она прелесть, — Сакура искренне ценила доброту и заботу женщины. — Ты можешь идти, — он всего лишь хотел отдохнуть после тренировки. — Ты с каждым днем становишься все больше… — Ты что-то сказала? Возможно, ему просто надоела ее стервозность? Раз так, стоило попробовать другую тактику… Быть мягкой и послушной. Надолго ли ее хватит? — Хорошо, мой повелитель! — пусть в ее словах плескался сарказм, Саске был доволен ее поведением. С этой Сакурой было легко.