«Сомнения и неуверенность — плохие спутники в жизни. Они заставляют толкаться на одном месте, а затем жалеть об упущенных возможностях.»
(«Пересмешник»)
[Когда реальность накренилась]
Саске встал в такую рань, что даже сам себе удивился. Всю ночь шел ливень, тяжелыми каплями разбиваясь о дощатую крышу. Запах сырости и озона пробрался во все уголки дома. Саске медленно сел в кровати, заметив, что простынь сбилась в ногах, а одеяло разложилось на полу в забавное нечто. Сон не был спокойным, что не редкость. Он видел все тоже самое, что и весь прошедший месяц в состоянии бодрствования. Только родители снова были мертвы, застыв навечно с тонкой линией вытекающей крови из уголков губ. А Итачи с окровавленными по локоть руками и ножом нарезал глазурованный шоколадный торт. — Тебе повезло. Мама успела приготовить, — Итачи широко улыбнулся, пододвигая блюдце с куском торта Саске. Саске прокрутил кошмар в памяти еще раз, толком не отойдя от потрясения. Босые ноги сами понесли его в нужную сторону. Скрючившись над унитазом, Саске прочувствовал череду спазмов желудка. Весь поздний ужин оказался «на свободе». Его лихорадило, волосы прилипли ко лбу и щекам, руки дрожали. Он с трудом поднялся, подходя к зеркалу у раковины. Синюшные губы и подбородок с едва пробивающейся щетиной блестели от слюны и рвоты. Саске вымыл руки и лицо, пытаясь справиться с дрожью. Все происходящее было слишком реальным, а вкупе с его новым «домом», это походило на аттракционы ужасов. — Почему, блять, я? — он часто задавал себе этот вопрос на протяжении некоторого времени. Было ли это наказанием Богов, или промыслы дьявола… Кто знал. Но Саске с нетерпением и непокорством ожидал, когда эти пытки закончатся. А причина такого запоминающего сна… Близился день рождения Саске. И от такого торта он бы точно отказался. Саске вышел на веранду в одних штанах, поежившись от напористого, шквального ветра. Газон на заднем дворе поблескивал росинками. Идеальная погода для техник Молнии, вода отличный электролитик. Он вернулся в свою комнату шаркающими, рассеянными шагами за Кусанаги. Не так давно Саске отполировал до блеска свое верное оружие. В отражении стали показалось измотанное выражение лица, бледное, осунувшееся. За шумом ветра невозможно было услышать ритмичное пощелкивание-потрескивание электрических разрядов, поэтому Саске не волновался, что мог потревожить чей-то сон. И все же чутко спящий Итачи почувствовал всполохи чакры. По правде сказать, он услышал и то, как его младший брат парнокопытным животным проскакал в ванную комнату, но это можно было опустить. Итачи неспеша поднялся, стараясь не делать резких движений. Повязка, крепко затянутая на осмотре прошлого утра, должна была оставаться такой же белоснежной, без единой капельки крови или гноя. Иначе Сакура, курировавшая его лечение, могла применить к нему более жесткие санкции, изъяв из фамильного гнездышка, где ему, безусловно, комфортнее находиться, чем в госпитале. Итачи добрался до веранды, прищурившись от порывов ветра, тут же устремившихся в щелку дверного проема. Он видел дерганные, резкие и отточенные движения Саске, использовавшего катану как продолжение руки. Тренировочный манекен был испещрен трещинами, рваными и более ровными бороздами. Саске остановился, переводя дыхание. Он ощущал истощение чакры и боль в мышцах. Но он чувствовал себя живым. Разум оказался необычайно чист от кошмаров, мыслей и переживаний. Задрав голову к небу, он позволил моросящим каплям дождя опускаться не только на плечи, грудь и спину, но и на взбудораженное лицо. Влага застилала глаза со взмокшими ресницами. Капельки падали на лоб, разбиваясь на более мелкие, которые спускались вниз по подбородку к шее, по яремной впадине, грудине, устремляясь к подрагивающему от напряжения и дыхания прессу, вымачивая насквозь резинку низко сидящих на бедрах штанов. Он заметил Итачи, прислонившегося к косяку двери, и сжал зубы. Раздражение подкатило с новой силой. — Тебе ведь нельзя вставать, — Саске не вложил в это ни грамма заботы. Он просто хотел, чтобы брат держался подальше от него. — Я не могу лежать все время. И все стараются сделать из меня беспомощного, — Итачи не решился выходить за пределы веранды. Он мог запросто вымочить стерильные повязки. Оставаться дома на еще больший срок из-за осложнений не хотелось. — Саске. — Что? — Саске безмолвно призвал к себе Кусанаги, пронзившую манекен насквозь. — Ты мог убегать от меня все это время. Но мы должны поговорить о шарингане. Саске едва заметно закатил глаза. Нет, он понимал, почему Итачи проявлял к этому нюансу такой интерес. На его месте, у него бы тоже возникла масса вопросов. Но дело в том, что Саске не на его месте. Поэтому плевать он хотел на расспросы фальшивки. Искусной, но фальшивки. — Мне нечего тебе сказать, — Саске сказал то же, что и в прошлый раз. У него не было достаточно внятного объяснения, чтобы его не посчитали сумасшедшим и не приставили слежку; и грамотного вранья тоже не было. — То есть ты не можешь мне объяснить, как перескочил на две стадии вперед? За такой ничтожный промежуток. Саске усмехнулся. Да как такое вообще можно было объяснить? В теории, конечно, можно все, но… В дурку пока что не хотелось. — Я могу это объяснить, но не хочу. И тебе это не понравится. Саске подошел ближе. Босые ноги вымазались в подавленой траве и влаге, оставляя следы на дощатом настиле. — Вы все говорите, что меня будто подменили. Что, если так и есть? — он решил рискнуть. Что еще оставалось в такой ситуации? Верных или неправильных решений не было. Потому что, блять, ни один человек, наверняка, не смог выбраться из подобного цирка, чтобы зафиксировать свод правил для таких же неудачников как он. — Ты пытаешься отдалиться от семьи. Я не понимаю, почему. И, раз ты не настроен на разговор, мне придется доверить этот вопрос отцу, — Итачи всматривался в глубокие борозды на юном лице и не мог поверить, что его улыбчивый брат превратился в это. — Да-а? — Саске издевательски протянул. — Скажи мне, какой шаринган у отца? — Саске вплотную встал к Итачи, между их лицами оставались считанные сантиметры. Из-за раны Итачи не мог выпрямиться, поэтому Саске буквально нависал над ним как стервятник с безумным, злым взглядом. — Три томоэ. — А у меня? — Мангекьё. К чему ты это говоришь? — Итачи пытался разглядеть в родных глазах что-то человеческое, теплое, но безрезультатно. В его брате все умирало постепенно, оставляя непробиваемый ледяной панцирь. — Ты должен понимать, что силы изначально неравны. — Саске… — он был поражен тем, что только что услышал. Его брат собирался пойти против отца. И, если судить по грозовым облакам, скучившимся над их головами, Саске был настроен на реальный бой. — Продолжишь в том же духе… И я уничтожу тебя, — шестиконечные звезды на красном фоне были устремлены на побелевшего Итачи. Уходя, Саске добавил: — Мне нечего терять.[Когда реальность накренилась]
И пусть день начался на минорной ноте, остальное время до обеда прошло тихо и спокойно. Итачи больше не маячил на горизонте, заперевшись в комнате. Саске слышал, как пришла Сакура для ежедневного осмотра, но не придал этому значения. К счастью, девушка оказалась слишком уставшей и занятой, чтобы уделять внимание еще одному Учиха. Саске остановился у кабинета Фугаку, постучав. — Отец. — Я спишу твою невоспитанность на срочность дела. Что хотел? — Фугаку оторвался от статистики, которую ему принесли еще вчера вечером. В полицейском участке было неспокойное время. И пусть его возмутила очередная дерзость младшего сына, он был рад тому, что Саске стал инициатором диалога. — Сними печать. Моя команда через несколько дней отправляется на миссию, — он слегка приврал. Сакура выразилась предельно ясно. Они смогли бы отправиться на миссию не раньше, чем через неделю. — Да? Как интересно, — Фугаку вскинул брови. — Я бы мог ее снять, но не считаю, что ты понял свою ошибку. Саске начал сомневаться в том, что идея разыграть весь этот спектакль оказалась удачной. — А ты не думал, что ваше поведение слишком… Навязчивое? — он попытался выразиться как можно тактичнее, хотя на языке вертелось «Как вы меня достали» и «Как я всех вас ненавижу». — Саске. Ты живешь в семье. И так бывает, что иногда не хватает личного пространства. Я могу понять это. Но твое поведение изменилось кардинально. Я не помню момента ранее, когда видел тебя хмурым. И если я могу смириться с твоей новообретенной грубостью, твои мать и брат переживают, — мужчина искренне был разочарован в сложившейся ситуации. В традициях Учиха четко прослеживалась тесная связь с семьей, любовь и преданность. Саске же выражал полную противоположность укладу. — Что ты хочешь от меня? — С Микото я уже говорил, она успокоилась. За тобой остается извиниться перед братом. Будь благодарным. Итачи растил и обучал тебя, когда у нас не было времени. Ты вырос у него на руках. Саске ярко помнил свое детство и заботливого старшего брата. А еще брата, который сказал ему, что цель его жизни теперь — не быть таким ничтожеством и отомстить за семью. — Мне не за что перед ним извиняться. Он постоянно лезет не в свое дело. Почему я должен поощрять это? — Последние события очень подорвали спокойствие в нашем доме. И я хочу напомнить тебе кое-что. Мы с твоей матерью на тот свет раньше вас отправимся. У тебя останется только Итачи. Я хочу спокойной старости, Саске. А видеть раздор между детьми — не то, что меня успокаивает. — Но я не… — Ты меня понял? — Фугаку повысил голос, хмурясь. Он не терпел препираний с младшими. — Да, — он сцепил зубы. — Как хорошо, что мы пришли к согласию. Кстати об Итачи… Ему уже двадцать четыре. В этом возрасте у меня уже был первенец. — К чему ты ведешь? — Саске, раздраженный донельзя, слышать ничего не хотел про старшего брата, но отец, видимо, решил поиздеваться. — Девушка, Сакура, которую отправляла Цунаде. Она ведь в твоей команде. Что скажешь о ней? — Обычная куноичи, — он не совсем понимал сути вопроса. Что он мог думать о Сакуре? Да, безусловно, она достигла успехов в медицине, тайдзюцу и прочем. Но почему ему должно было быть до этого дело? — Обычная? Хех, — то, что делал Фугаку, можно было назвать проверкой лояльности. Он видел некоторые моменты близости и привязанности между молодыми людьми. Но в последнее время Саске будто очерствел, и девушка могла бы помочь им разобраться в сути проблемы, если Саске все еще был в ней заинтересован. С помощью банальной ревности это проверить довольно легко. — А мне она показалась талантливым ирьенином, еще и на обучении у саннина… — Причем здесь Харуно? — он процедил сквозь зубы. — Я уже разговаривал с твоей матерью. Она со мной согласилась. У девочки ведь нет родителей. Она могла бы войти в наш клан без всякой мороки. — Ты хочешь женить Итачи на ней? — Саске слегка оторопел. Такой сценарий мог бы подойти для комедии. — Да. Есть возражения? — Фугаку выжидательно наблюдал за всеми изменениями на лице сына. — Делай, что хочешь, — Саске раздраженно фыркнул и хлопнул дверью. — Мальчишка… — Фугаку усмехнулся. Бинго.