***
Адель хотелось спать. Дымка сновидений не растворялась перед глазами, отчего каждый день проходил, точно в тумане. Сколько таких дней миновало? Может, счёт идёт в неделях, месяцах? Адель отличала сон от реальности по ноющей боли, что сковала левый локоть. Ощутимый дискомфорт вынуждал разлепить глаза и осмотреть всю ту же светлую комнату. То ли остановилось время и за окном царствовало солнце, то ли палата оборудована ярким искусственным светом. Однако на потолке не увидела ни люстры, ни намёка на свисающую лампочку. Проморгала сухость и не с первой попытки привстала на локтях, претерпевая спазмы в мышцах. Сколько она лежала в неподвижном состоянии? — Вы проснулись точно к завтраку! Дежавю. Медсестра материализовалась перед глазами, чуть заглушая яркий свет, и поставила на кровать поднос с длинными ножками. Очень предусмотрительно, потому что подниматься с кровати Адель не смогла бы. Попросту не хватило сил. На подносе располагалась неглубокая миска с кашей и кружка с чёрным чаем. Два кусочка тоста и джем в открытой пластмассовой упаковке. Ещё одна предусмотрительность. Адель взяла в пальцы ложку и нахмурилась, когда удалось едва ли удержать прибор на весу. Тем не менее есть хотелось дико: желудок громко жаловался на образовавшуюся пустоту, и это бурчание вынуждало погрязнуть в конфузе. Только медсестре было всё равно. Казалось, она вовсе не обращала на девушку внимания: выполнила свою работу и поспешила покинуть палату прежде, чем Адель решилась бы на вопрос. Да, она с трудом формулировала вопрос в голове, но ещё с большим трудом заставляла себя произнести хоть слово. Наверное, в забытие она находилась больше месяца, иначе не объяснить неутолимой жажды, сухости во рту и онемения языка. Один вопрос. Какого чёрта происходит? Адель почти не чувствовала вкуса, и не знала причины столь неприятной аномалии: проблемы организма или повара. Доела остатки каши, тостеры и допила чай, чтобы наблюдать за возвращением медсестры. Она быстро убрала поднос и запрограммированно принялась вводить в капельницу неизвестное вещество. Адель приготовилась задать мучающий вопрос, но ощущение дискомфорта вновь пронзило тело. Захотелось только лежать и не произносить ни слова. Закрыть глаза и уснуть. Однако на этот раз сон не спешил лишать ощущения реальности. Адель вертела головой то в одну сторону, то в другую сторону, старательно выискивая удобный участок подушки. В момент безысходности откинула голову назад и ударилась затылком, но боли не почувствовала. Казалось, всё тело онемело и никак не реагировало на внешнее воздействие. Попыталась сжать пальцы руки в кулак, но попытка ознаменовалась чуть уловимым движением большого пальца и мизинца. Пальцы на ногах вовсе не подлежали контролю. Казалось, тела ниже туловища вовсе не существовало. — Доброе утро, Адель. Вздрогнула от внезапно услышанного голоса и повернула голову, чтобы увидеть мужчину, восседающего на стуле. Он сидел близко к кровати, и его колено касалось одеяла, что натолкнуло девушку на знакомое чувство неприятия. Будто подобное когда-то давно заставляло смутиться, заправить кровать и расправить каждую складочку на покрывале. Да, ей претил беспорядок. Но именно сейчас всё кишело беспорядком: как снаружи, так и внутри. — Как себя чувствуете? Мужчина покручивал в пальцах шариковую ручку, а второй рукой придерживал ежедневник в кожаном переплёте. Адель напряглась. Помнила миссис Девис и примерно представляло, зачем к ней нагрянул незнакомый мужчина. Он врач, но не производил впечатления добряка. От этого на душе стало неспокойно. — Мне-е-е… — прохрипела и откашлялась. — …сложно говори-и-и-ть… Врач кивнул, и через несколько секунд перед девушкой материализовался стакан. — Ого-о, — только и выдавила, наблюдая за настоящим волшебством. Сделала глоток желанной воды, и вновь закашляла. На этот раз горлу стало легче, и голосовые связки воспринимались менее перезагруженными. — У вас растерянное внимание, мисс. Вот в чём дело… Адель кивнула и, преодолевая уже привычный дискомфорт, приподнялась на кровати. Хотя лежачее положение намного комфортнее, но разговаривать с врачом было крайне неудобно. — Пришли результаты ваших анализов, — продолжил мужчина, и Адель уже не удивилась, когда через секунду в его руках, буквально из воздуха, появилась прозрачная папка. — Обнаружен гиперкинез и частичное нарушение нервной системы в связи с неорганическими сбоями в работе различных органов. Девушка старательно вслушивалась в слова врача, но с трудом могла усвоить полученную информацию. Чувство дежавю не покидало, потому что перечисленные проблемы казались знакомыми. — Нервный тик, — пробормотала Адель. — Диагноз был поставлен в возрасте… — нахмурилась, вспоминая точную дату, и смущённо добавила. — Кажется, в двенадцать лет. Мужчина, явно удовлетворившись услышанным, кивнул и быстро черканул ручкой по странице ежедневника. Девушка прищурилась и, превозмогая усталость, ткнула указательным пальцем на кожаный переплёт: — Что вы написали? — Проблемы, которые нам предстоит проработать. Точно дежавю. Миссис Девис тоже не терпелось расписать в тетрадке проблемные вопросы и совместными усилиями разрешить их. Только ни она, ни новый любитель покопаться в чужой голове не учли самого важного — Адель не сумасшедшая. Девушка внимательно всмотрелась в непроницаемое лицо врача, а после перевела взгляд на изгиб локтя, что был изуродован иглами. Просканировала капельницу, прозрачную водичку, которую каждую минуту вливали в тело, и вновь встретилась с глазами мужчины. — Что это? — Нейролептики. Иными словами, препараты, что напрочь уничтожали психическую нервную деятельность. Адель медленно втянула ноздрями кислород: — В какой больнице я нахожусь? — В психиатрической, мисс. Кислород, что свободно поступал в лёгкие, подействовал сродни серной кислоте. Существовало несколько секунд, чтобы Адель сорвалась с кровати и в агонии забегала по палате прежде, чем с ужасающим хрипом покинет этот мир. Однако сил не был на побег. Оглядела комнату осмысленным взглядом и поборола всхлип, что рвался во всеуслышание при виде отсутствия окон и едва уловимого очертания двери. — Когда я смогу вернуться домой? — Разве у вас есть дом? Адель вздрогнула и затравленно уставилась на врача. Жестокий, бездушный мужчина испытующими глазёнками следил за малейшей реакцией. Ручка уже была наготове, как и чистый лист ежедневника. — У меня есть дом, — проговорила девушка и повторила. — Когда я вернусь домой? — Когда вы будете готовы вернуться домой. Какой бы вменяемой Адель себя не считала, после разговора с врачом засомневалась в адекватности их обоих: — И когда же, по вашему мнению, я буду готова? — Когда мы успешно проработаем ваши психологические проблемы. Не выдержала. Впечатала кулак в матрас и вскрикнула: — У меня нет проблем, и вы это знаете! По какому праву меня удерживают здесь? — ощутила, как из глаз выкатились слёзы, но они не остановили от нового возгласа. — Вам заплатили, не так ли? Кто «из»? Кинг или Лоуд? Так передайте предателю, Генри Кингу, что из него получился хреновый юрист, раз он не знает закона! — секунда на передышку, прежде чем выпалить. — Удерживать человека в психиатрической больнице против его воли незаконно! Лёгкие горели, потому лихорадочно вбирала ртом воздух и, не мигая, смотрела на врача. Ну, как он теперь будет оправдывать и своё предательство тоже? Предатель профессии! Вокруг одни предатели! — Я согласен с вами. Однако позвольте просветить: пациента могут положить в больницу без его согласия в нескольких случаях, — мужчина показано постучал ручкой по кожаному переплёту ежедневника. — Когда неоказание психиатрической помощи может привести к серьёзным проблемам со здоровьем, и когда пациент из-за своего психического состояния может нанести вред другому человеку. Лицо мужчины расплылось перед глазами и пришлось позволить ему увидеть поток слёз, чтобы улучшить обзор. Адель ощутила, как под ладонями собиралась простынь, а пальцы норовили сжаться в кулак. Но понимала, что любое действие будет воспринято не иначе, как симптом психологического расстройство, а любое слово будет использовано против неё же. Тем не менее не могла не попытаться: — Я никому не желаю зла, — провела дрожащими пальцами под носом, собирая предательскую влагу, и постыдилась своего умоляющего голоса. — Пожалуйста, передайте Генри, что я не желаю ему зла. Я не посмотрю в его сторону, честно. Я-я-я…уеду в другой город, и он меня никогда не увидит. Возможно, мольба отозвалась в сердце мужчины, который отвёл взгляд в сторону. Он закрыл ежедневник, как если бы давал понять, что на сегодня пытки закончены, и негромко произнёс: — Мисс Венсан, поверьте, в ваших же интересах оставаться здесь, — наклонился чуть вперёд, чтобы сильнее понизить голос, но остаться слышимым для девушки. — Либо вы проходите лечение, либо прокурор Лоуд привлекает вас к уголовной ответственности. Адель ощутила, как холодная испарина проделала долгий путь по позвонкам и пропиталась в белую сорочку. — За что? — Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью. Адель всё поняла. Она боялась и ждала мести, и она дождалась. Дочки именитых прокуроров припомнили всё: за четыре года им удалось собрать компромат и предоставить всё в извращённой форме. «На первом курсе Венсан напала на меня с ножом. Мне удалось сбежать и спрятаться в комнате подруг». «На втором курсе Венсан угрожала, что если я публично не извинюсь, то она закончит начатое». «На третьем курсе Венсан стала изводить мою лучшую подругу. Она влюбилась в её парня и мечтала избавиться от соперницы». «Она устроила драку, в результате которой я получила ожог, а моя подруга ушибы. Вот, ознакомьтесь со снимками. Мы всё зафиксировали». Адель мысленно передразнивала возможные обвинения Хизер и улыбнулась, понимая, что на этот раз не удастся избавиться от клейма «чокнутая». — Я могу позвонить? — вытерла ладонями слёзы и больше не плакала. — Нет. Все мечты об идеальном будущем разрушились за одну секунду.***
Адель отказывалась признавать реальность своего положения. Отказывалась верить, что светлая комната — тюрьма, а боль в руке — навечная патология. Отказывалась признавать проблемы, которыми кишела её голова. Отказывалась признавать, что она — угроза для общества. Это откровенная ложь, и все знали об этом. Врач со своим ежедневником знал, и медсестра знала, и каждый в больнице знал о невиновности девушки из палаты без окон. В какой-то момент Адель поддалась панике и горько расплакалась. Она вспомнила о сессии, что уже никогда не закроет, вспомнила о каникулах, которые должны были воссоединить с Итаном. Итан… Он же обещал позвонить, и, конечно, позвонил. Ведь всегда выполнял свои обещания! И что в ответ? Адель было страшно представить, какие эмоции овладели им, когда она не ответила на звонок. Страх, волнение? Ему категорически нельзя волноваться! С той же силой, с которой мечтала о свободе, она боялась реакции молодого человека. «Лучше бы ему вовсе не знать о моём заточении!» — решила Адель и боялась, что силой мысли навряд ли огородит молодого человека от неприятных новостей. Кто первый сообщит, что чокнутая Адель оказалась в психушке? Наверное, Хизер, как председатель массового сектора, отправит сообщение в общий студенческий чат. Однако мнение сплетников и раньше не волновало Адель, тем более сейчас не напрягалась по этому поводу. Только реакция Итана. Только Итан. От гнетущих мыслей спасало неизвестное вещество, что вводилось через капельницу и ужасно тянуло руку. Благодаря веществу Адель переставала анализировать происходящее и волноваться о своём заточении. Главное то, что она перестала вспоминать мистера Кинга. Перестала корить себя за время, что изнемогала от его невзаимности, страдала от бессонницы, проводила часы за разглядыванием его фотографий в социальных сетях. Безумие. Может, она правда безумна? По крайней мере, была безумна, потому что иначе не могла объяснить своего помешательства. Да, Генри красив. И Адель ещё с детдомовских лет знала, что красота — обманчивый фактор, по которому не стоит оценивать людей. Сколько красивых мальчишек проживало в детской доме, и почти каждый считал своим долгом поиздеваться над девочкой, что одевалась в старомодные наряды и не вылезала из читательского зала. Адель знала это, но, увидев Кинга, позволила себя обмануть. Когда джентльмен до мозга костей, правдолюб и добряк превратился в предателя? Размышления привели к выводу, что виной подобной трансформации влюблённость. Адель винила чувства, а не конкретного объекта обожания — Лу. Про Лу вовсе не хотелось думать, а если предательские мысли и закрадывались в голове, то быстро растворялись под натиском неизвестного вещества. Девушка не знала, сколько пролежала в светлой комнате: завтрак, обед и ужин слились в единую массу. Только успевала принимать пищу, прибытие которой на тележке перестало озвучиваться медсестрой. Если раньше женщина с показанным воодушевлением провозглашала «Завтрак!», то сейчас в молчании оставляла поднос и удалялась. Адель успела привыкнуть и к такому поведению, потому для неё стало шоком, когда то ли утром, то ли ночью медсестра ворвалась в палату. Дверь громко ударилась о стену, но не закрылась, демонстрируя путь к свободе. Женщина лихорадочно что-то делала с капельницей и с несвойственной ей резкостью вытащила из полусонной Адель иглу. Острая боль пронзила не только физически, но и ментально заставила пошатнуться. Так, дымка сновидений развеялась перед глазами, открывая обзор на творившееся безумие. — Что происходит? — не с первой попытки выговорила девушка, наблюдая, как быстро медсестра забинтовывала изгиб локтя. — Вы уезжаете домой. Адель испуганно дёрнулась: — Мне нельзя домой, — врач, повествующий о скамье подсудимых, всплыл перед глазами. — Я…я вылечилась? — Да! Поздравляю! В руках оказалась её платье, в котором прибыла в больницу, а под ногами ботфорты того дня. Адель неверующе принялась надевать платье, ощущая вселенскую усталость от каждого движения, и едва ли не упала, когда дело дошло до завязывания шнурков. Опустилась на кровать и схватилась за голову, претерпевая сильное головокружение. Рука нестерпимо болела, а ноги дрожали, точно осиновый лист под натиском штормового ветра. — Быстрее! Медсестра схватила за локоть, видимо, позабыв о толстой игле, что собственноручно тыкала в руку девушки. Добилась громкого вскрика, и сама испугалась реакции Адель, чуть не зажав ладонью открытый от крика рот. — Извините, — быстро протараторила и, схватив за другой локоть, с силой потянула к выходу из палаты. — Надо поторопиться, мисс Венсан. К чему такая спешка? Однако спросить девушка не успела, да и не было подобной возможности: только поспевала переставлять ногами, чтобы не оказаться мешком, что волокла женщина. — Меня сейчас стошнит, — пролепетала, когда очередной резкий поворот по коридору вызвал спазмы желудка. Завтрак, обед или ужин слиплись в желудке и кислым комом подступили к горлу. Адель обхватила живот руками и затравлено уставилась на медсестру, которая нисколько не прониклась её положением. Кажется, вовсе не услышала, во все глаза смотря в конец коридора, где трое мужчин вели беседу. Из троицы Адель узнала лишь врача, что предупредил об опасности, поджидающей за пределами больницы. — Это какая-то ошибка, господа. Пациент с такой фамилией у нас не числится. Медсестра быстро сменила ориентир и повела в противоположную сторону: — Нам не сюда! — Подождите-е… — пролепетала Адель, старательно тормозя желе подобными ногами. — Я должна уточнить у врача… — …Адель Венсан, двадцать один год, студентка Кембриджского университета, — эхо голоса одного из незнакомцев заставил девушку умолкнуть и обернуться. — Нам поступил вызов о незаконном удерживании девушки в стенах этой больницы. — Это какая-то ошибка! — Обязательно разберёмся, а сейчас ознакомьтесь с разрешением Министерства о внеплановой проверке. Незаконное удерживание. Удерживание. Удерживание. Эхо ещё долго преследовало девушку, которая не заметила, как оказалась вытолкана за ворота больницы. Впервые за долгое время очутилась на улице и ощутила, как на несколько секунд яркое солнце ослепило глаза. Свежий воздух вовсе заставил поперхнуться и разразиться громким кашлем, пугая птиц, притаившихся на ветках деревьев. Холодно. На улице очень холодно, а платье слишком тонкое, чтобы спасти от пронизывающего ветра. Девушка обернулась, рассматривая большое, серое здание через металлические ворота, и боялась пройти дальше. «Прокурор Лоуд вынесет вам обвинительный приговор». Адель вздрогнула, услышав позади себя рёв двигателя автомобиля, и успела вообразить, как припарковалась полицейская машина, как сотрудники правопорядка спешат сковать её наручниками и закрыть в тюрьме до суда. Вцепилась пальцами в металлические прутья и зажмурилась, наставляя себя на то, чтобы ни при каких условиях, как бы тяжело не пришлось, не разжимать пальцы. Она не окажется в тюрьме из-за прихоти Лу и Хизер. Ни за что! Громкий визг шин и долгожданная тишина немного успокоили нервы. Девушка прислушалась к едва уловимому шелесту листвы и медленно выдохнула. Прислонилась лбом к прутьям и почувствовала, как забытая из-за потрясения слабость с новой силой ударила по телу. Казалось, ещё одна лишняя секунда и ноги подкосятся, тело очутится на земле, а голова встретится с асфальтированной дорожкой, ведущей к автомобильной стоянке. — Адель? Мужской голос прозвучал слишком неожиданно для нервной системы, отчего Адель испуганно ойкнула и резко развернулась. Спина прижалась к прутьям, отчего ржавый металл болезненно поцарапал кожу сквозь тонкое платье. Но боль — это последнее, на что обратила внимание Адель. Смотрела во все глаза на мужчину, чьи виски покрылись уловимой сединой, но которая несказанно подходила ему и придавала шарма. Видела, как широкие брови хмурились, а пытливые глаза сканировали девушку, будто выискивая признаки увечий. Глаза… — Мистер Фоулз… — прошептала и прижала влажную ладонь к воспалённому от трения с прутьями лбу. «У вас растерянное внимание, мисс». Видимо, этот побочный эффект от неизвестного препарата будет преследовать долго, раз Адель упустила момент, когда мужчина приблизился. Быстро снял чёрное пальто вместе с бордовым платком и укутал продрогшую девушку. Накинул платок на русоволосую голову, не позволяя более волосам изнемогать от натиска порывистого ветра, и ладонями растёр хрупкие плечи. — Почему ты здесь в таком виде? — в голосе послышалось недоумение, и мистер Фоулз поспешил подвести девушку к припаркованному автомобилю. «Почему вы здесь?» — норовил слететь с языка встречный вопрос, но Адель проглотила любопытство. Погрязла в пучине непонимания, дикого стыда и волнения. Мистер Фоулз — это Итан в возрасте преклонных лет, потому девушка претерпевала дикий стыд от собственных действий: схватилась пальцами за локоть мужчины и мёртвой хваткой удерживала. Казалось, ничто не могло заставить её отпустить мужчину, который в свою очередь приобнял за плечи так…по-отечески. — Меня быстро вывели из палаты, — пробормотала Адель, — Сказали, что я выздоровела и больше нет смысла оставаться в больнице, — оторвала взгляд от земли и затравленно промямлила. — Мистер Фоулз, это всё ложь. Я-я-я вменяемая. В поле зрения показался знакомый BMW, и Адель едва ли успела выдохнуть с облегчением от осознания, что через считанные секунды покинет проклятое место. Однако воздух на мгновение застрял в горле, когда дверца пассажирского сиденья отворилась, и из салона вышел молодой человек. Адель сама не заметила, как разжала пальцы, что сковали локоть мистера Фоулза, и в беззвучном крике бросилась в объятья любимого Итана. Пять шагов потребовалось, чтобы оказаться дома. Уткнулась лицом в ложбинку между шеей и ключицей молодого человека, и сама не заметила, как позволила слезам выкатиться из глаз и впитаться в куртку. Крепко-крепко обвила руками шею и ощутила ответные объятья. Объятья, способные укрыть от всех невзгод. Вдохнула в лёгкие любимый аромат и зажмурилась, опасаясь, что происходящее — побочные эффекты неизвестного препарата. Если откроет глаза и увидит светлую комнату, то уже никогда не захочет более просыпаться. Отстранилась на дюйм, чтобы иметь возможность заглянуть в любимое лицо, и счастливо улыбнулась. Вот они — карие глаза. Живые. Ощутила на лице прикосновение тёплых ладоней и прислонилась лбом ко лбу молодого человека, едва ли не соприкасаясь с ним ресницами. Только теперь Адель выдохнула с облегчением и по-настоящему задышала. Оказывается, она и забыла, каково это — дышать и не испытывать боли в грудной клетке. Свободно и счастливо. — В база данных больницы Адель не числится, — услышала голос мистера Фоулза и не сразу сообразила, что он разговаривал с сыном. Только и могла, что неотрывно смотреть в тёпло-карие глаза и не мигать, опасаясь, что происходящее — буйство фантазии. — Они оперативно избавились от неё… — от звуков любимого голоса Адель ощутила, как задрожал подбородок. — …в одном платье вывели на улицу! Нельзя это так оставлять, отец! — Подождите меня в машине, пока я проясню несколько моментов. Девушка не только на физическом, но и на ментальном уровне ощутила, что теперь всё внимание молодого человека было приковано к ней. Большие пальцы так знакомо поглаживали скулы, побуждая мурчать, подобно маленькому котёнку. Адель и чувствовала себя маленьким котёнком, что впервые за несколько месяцев познал ласку в крепких руках Итана. Он нежно касался лица, лёгкими поцелуями лаская ямочку над верхней губой, виски, лоб и закрытые веки. Так знакомо. Так приятно. Так необходимо. — Теперь всё хорошо, Адель, — проговорил Итан, и девушка без доли сомнений поверила ему. Приоткрыла глаза, рассматривая родные черты, и указательным пальчиком погладила уголок губ: — Прости-и, — не сдержала дрожи в голосе. — Я доставила тебе столько проблем. — Не «мне», а «нам», Адель. И не ты доставила, а кучка переоценивших свои возможности идиотов. Пальчик проследил путь до висков, невесомо касаясь голубых венок, что просвечивались сквозь бледную кожу. — Тебе не стоило приезжать. Нельзя отвлекаться от терапии. Итан едва уловимо улыбнулся: — Мне остался один день лучевой терапии в конце недели. — Это значит… — наивно предположила девушка. — Ты выздоровел? — По результатам анализов будет известно, — открыл дверь автомобиля и подтолкнул осунувшуюся девушку ближе. — Забирайся в автомобиль, пока окончательно не заледенела. Адель не подумала выпускать из пальцев ладонь молодого человека, потому забралась в тёплый салон и тут же прижалась щекой к твёрдой груди. Упивалась размеренным биением сердца и прикрыла глаза, кутаясь не столько в пальто, сколько в объятья Итана. Не хотелось говорить, потому что тишина с ним — идиллия. Готова была отдать душу, лишь бы вечность наслаждаться близостью парня. За время разлуки убедилась наверняка — только ему могла доверять, только с ним чувствовала себя живой. — Адель, — голос над ухом побудил улыбнуться. — Расскажешь, что случилось? Уголки губ стремительно поползли вниз, и девушка затравлено подняла взгляд на Итана. Его подбородок прижимался к её макушке, потому пришлось отстраниться, чтобы заглянуть в карие глаза. Адель меньше всего хотелось обсуждать «кучку переоценивших свои возможности идиотов», но заметила тень напряжения, что промелькнула на лице молодого человека. Играть с ним в молчанку — жестоко и неправильно, а Адель ни за что на свете не поступит подобным образом. — Генри пригласил меня на студию, — стыдливо пробормотала. — Сказал, что угостит латте и исполнит новые песни. Я не хотела идти, но отказать не посмела. — Почему? Пыталась распознать в голосе нотки злости или ревности, но ничего похожего не услышала. Наверное, именно это пробудило уверенности: — Генри принял мою сторону в конфликте с Хизер и Луизой. Вернее, я считала, что он на моей стороне. — Что произошло между тобой и тупорылыми подружками? Если ранее Адель сделала замечание, то теперь прозвучавшее оскорбление не казалось чем-то вопиющим. Констатация факта. — Они заперли меня в подвале и пугали крысой, — ощутила, как напряглась мужская рука на плече, и поспешила погладить чуть шершавые костяшки пальцев. — Потом был случай, когда я не сдержалась и плеснула в лицо Хизер кофе, а Луизе залепила пощёчину. Ободряющие поглаживания замерли на плече, и Адель успела пожалеть о своей откровенности. Однако вместо осуждения Итан неожиданно рассмеялся: негромко, но очень заразительно. — Я должен сказать, как опрометчиво ты поступила, но чё-ё-рт… — Это стало ошибкой, — согласилась девушка. — После драки они, видимо, придумали план мести и… Вот результат. Итан коснулся губами виска девушки и повторил: — Теперь всё будет хорошо. Да, Адель вновь поверила, что впереди их ждёт самое лучшее. Потянулась губами за нежным поцелуем, однако горькие воспоминания не позволили желанному поцелую продлиться дольше: — Я боюсь, что мистер Лоуд привлечёт меня к уголовной ответственности. Карие глаза в удивлении расширились: — С какой стати? — В больнице сказали, что в моих интересах оставаться в палате, иначе мистер Лоуд не оставит без внимания историю на первом курсе и драку. Итан тихо выругался, и объятия стали крепче: — Они тебя запугали, маленькая. — Запугали? — Если следовать их логике, то все драки, в которых я участвовал с первого курса, тянут на смертную казнь, — видя замешательство девушки, заверил. — Оснований для привлечения к ответственности, особенно уголовной, у них нет. Как и законных оснований на удержания тебя в психиатрической больнице у них нет. Ловушка. Очередная ловушка. Адель прикрыла глаза и громко всхлипнула: — Какая же дура! — уткнулась лицом в плечо молодого человека и сокрушённо простонала. — Если бы не ты… Господи! Успокаивающие поглаживания по спине подействовали лучше любого успокоительного препарата. Адель постыдно шмыгнула носом и, неловко улыбнувшись, подставила лицо для новой порции поцелуев-бабочек. В свою очередь провела ладонью по шее молодого человека и выше, забираясь под капюшон чёрной толстовки. Пальцы замерли, когда вместо привычных волнистых прядей волос нащупали пустоту. Осторожно спустила капюшон и ощутила, как предательски закололи глаза. Итан вовсе опустил взгляд и поморщился, когда почувствовал прикосновение тонких пальчиков к своей гладковыбритой голове. Однако прикосновения быстро сменились россыпью поцелуев, и Адель лихорадочно прижала к себе молодого человека в страхе, что вот-вот он исчезнет. Он не исчез. Напротив, уткнулся в её шею, губами нащупывая пульс, и позволил на этот раз успокоить себя. — Не оставляй меня, Итан, — попросила и зажмурилась, кожей почувствовав улыбку: — Поверь, маленькая, я делаю для этого всё возможное.