*
Эра Парта, 70 000 039 709 год
Туманное созвездие содрогалось от энергетических взрывов. Астероидные острова, на которых ещё недавно стояли целые города, полыхали. Трупы ангелов и хранителей снов сыпались с краёв и улетали в космическую пропасть, словно никогда не были личностями и не имели никакой ценности. Война продолжалась вот уже девять лет. Хранители снов и грёз отважно защищали свою территорию, но полчища ангелов беспощадно наступали. Король Аматии, правитель Эдемского королевства, не считал погибших низших ангелов перед своей целью завоевать независимую территорию Туманных Плеяд. К нынешнему моменту от крупного островного государства остались руины — вереницу тяжёлых сражений выстояли лишь два города, остальные селения были почти заброшены или полностью уничтожены. Плеяда-Мистс и Лунар-Плэйс, два исторических центра, один из которых являлся столицей, потонули в разрухе, но продолжали упорно держать оборону. В одном из разрушенных домов, в сгоревших обломках досок, сверкнул голубой свет. Внутри было тесно, пол скрылся за грудой строительного мусора. — Готов? — раздался голос Лори Энвера. «Нет» — подумал Рин, когда его лиловый взгляд овладел обстановкой военной разрухи. Однако, голова его внятно кивнула. — Держись возле нас, — настоятельно порекомендовал Таддео, как всегда хмурый и сосредоточенный. — С твоей внешностью здесь опасно появляться. Хранители снов примут тебя за противника и атакуют, если ты останешься один. Рин уже пожалел о том, что напросился с ними. У Таддео и Энвера здесь было какое-то дело, а Рин, узнав, что они направляются в эпицентр сражения, по которому ему предстоит написать контрольную, навязчиво вызвался составить им компанию. Он понимал, что здесь идёт война, но не так отчётливо до нынешнего момента. Сейчас же он стоял в останках чьего-то дома, слышал отдалённые вопли вперемешку с прочими звуками схваток и ощущал запах смерти, от которого кружилась голова. Наверняка, раньше этот опалённый чьим-то пламенем дом был уютно обставлен и принадлежал семье, которая ныне, скорее всего, была мертва. Выждав несколько секунд, они вынырнули из укрытия и оказались в мёртвом квартале. Здесь не было ни души. Кругом уничтоженные архитектурные постройки и гнетущий ветер. Космический купол держал на себе миллионы звёздных россыпей, по улицам гулял молочный туман. Необычный климат, впечатляющий. Но сейчас это скорее напрягало, чем восхищало. — Война кончится через восемь лет, — тихо произнёс Энвер, окинув обстановку тяжёлым взглядом. — Ангелы завоюют Туманные Плеяды убийством последней души из королевской семьи и начнут отстраивать здесь всё на свой лад. — Зачем королю Аматии нужна победа такой ценой? — в воздух спросил Рин, ужаснувшись. — Монте-Атлас — обширный сектор, где можно возвести не меньше десятка чудесных городов. Но вместо этого он выбрал полностью разрушить Туманные Плеяды? — Ему нужна не территория, а её жители, — пояснил Таддео холодно, осторожно ступая по разрушенной дороге. — Хранители снов и грёз оказались слишком зависимы от людей. Теперь планета Хакара вместе со всем человечеством уничтожена. Ослабли и ангелы, и демоны. Но хранители грёз стали особенно слабы. Аматии хочет подчинить себе их расу. Для тебя, Рин, сумеречные ангелы — привычное дело, но сейчас, сегодня, их ещё не существует. Ангелы и духи грёз настроены против друг друга. Обстановка накалена до предела. Если ты скажешь кому-нибудь из них о возможности смешения их генов, тебя, мягко говоря, не поймут. — Варинцо Капии, старейшина из Совета Равновесия, бросил все силы на создание нового человечества, пока прочие ангелы, демоны и духи сходят с ума и разрушают свой мир следом за человеческим, — продолжил за него Энвер тоном внимательного профессора, таким сосредоточенным, будто они сидели в чистой аудитории, а не перешагивали через остатки цивилизации. — Они выбрали новую планету и дали ей осознанную жизнь, по уже изобретённому ранее способу, когда человечество пало в первый раз. Сейчас это произошло по вине духов, демонов и ангелов, поэтому ненависть к сородичам вскипает в каждом, но тогда… Тогда это была общая проблема, сплотившая всех. Звезда возле планеты Индуми взорвалась, люди оказались мертвы, и никто ещё не знал, возможно ли спасти ситуацию. Варинцо Капии оказался тем, кто изобрёл способ создать новых людей. — Тем не менее, пройдёт ещё несколько миллионов лет, прежде, чем люди станут такими, какими ты привык их видеть, — в свою очередь, перехватил Таддео. — Эра Аврора сменила эру Парта всего сто семьдесят звёзд назад, когда древние люди начали активно эволюционировать и развивать свою цивилизацию. Когда наш мир почувствовал, что им снова нужно наше покровительство. Примерно тогда хранители грёз окрепнут и свергнут короля Аматии, отрезав ему голову. — К тому времени он и так будет умирающим стариком, пожившим сильно больше, чем следовало. Но духи снов не желали дожидаться, пока Небытие заберёт его, им было важно оживить пословицу «око за око», — закончил Энвер, когда Таддео взглянул на него так, будто хотел передать в его руки повествование. — Впрочем, это уже немного другая ветвь истории… Для контрольной тебе нужно запомнить дату начала и окончания войны. Всего она продлилась семнадцать лет. Остальной материал, который тебе необходим, нет смысла озвучивать. У тебя есть возможность увидеть это своими глазами, пока мы здесь. — Вот, почему хранителей снов и грёз осталось так мало, — вдруг осознал Рин, сочувственно сдвинув брови. — Их массово убивали? — Ангелам был дан приказ брать их в плен и убивать только в самом крайнем случае, — возразил Таддео, проводив безразличным взглядом упавший наземь труп ангела, от вида которого Рин пугливо вскрикнул и схватился за руку Лори. — Так исторически сложилось, что ангелы считаются только с демонами. Духи для них нечто побочное. Они завоевали фениксов в качестве питомцев, пытались подчинить себе и драконов. Несмотря на то, что духи снов и грёз не имеют ничего общего с животными, они тоже попали под удар. Однако, они не хотят сдаваться. Духу снов и грёз проще погибнуть от собственной руки, чем быть пленным. Многие из них идут на отчаянный шаг и умертвляют себя, когда оказываются загнаны в тупик ангельскими воинами. — Но как же можно быть настолько кощунственным… Мне стыдно, что это представители моей расы, — отягощённый беспощадностью предков, Рин плёлся по дороге, глядя себе под ноги, и пинал ногами камушки. — Я не могу оправдать, но могу понять попытки подчинить духов-оборотней. Но духов грёз относят к хранителям. Всем известно, что хранители священны, и нужно быть настоящим безнравственным чудовищем, чтобы покушаться на весь их род. — Сейчас относят, — мягко поправил Энвер. — До того их не ставили и близко в один ряд с хранителями времени, оберегающими нечто такое хрупкое и неуловимое как время, и хранителями душ, ответственными за людскую смерть и переселение. Хранители грёз сделали людей осознанными — подарили им мышление, стремления, мечты, но об этом стали забывать. Очень давно, Рин, они жили в головах людей, чтобы те обладали воображением и строили логические цепочки. Если на человека не приходилось хранителя грёз, он ничем не отличался от животного и жил одними лишь инстинктами. Однако, со временем люди приспособились и стали самостоятельными. Сначала хранители грёз приглядывали за ними, но не вмешивались так, как раньше, а затем перестали делать и это, потому что исчезла всякая необходимость. Их важность улетучилась, потому они стали в глазах ангелов обыкновенной безделушкой. Золотым украшением. — Аматии давно точил зуб на них. Считал, что они не имеют права быть отдельным государством, раз так никчёмны. Когда хранитель грёз решался подарить человеку сон, Аматии принимал это за лицемерие, — повествовал Таддео, приоткрывая для Рина шторку предпосылок к происходящему перед ним сейчас. — Мол, что с того, что одному человеку никогда не снятся сны? Чем же ты поможешь миру, если букашке что-то приснится? На равновесие это никак не действует. Он лишь ждал момента, когда сможет напасть, и когда людей совсем не стало, воспринял это как сигнал к действию. — Король Аматии был непозволительно поздним ребёнком. Настолько, что его отец канул в Небытие, едва Аматии исполнилось девять звёзд. Королева не выдержала скорби по мужу и отравила себя. Аматии остался сиротой, а престол больше тысячи лет занимал регент, что большая редкость в нашем мире. Его отец был жесток и всё, чему учил сына — подчинять и доминировать, — заинтересованно рассуждал Энвер, вороша различные исторические факты. — Наверняка, в этом и кроется основная причина его верности тоталитарным идеям. В изуродованных детских воспоминаниях об отце и желании почтить его память воплощением его низменных моральных ценностей в жизнь. Звуки сражений становились всё ближе. Теперь Рин мог видеть в небе пролетающие фигуры звёздных духов и ангелов, редкие залпы зодиакальных сил и безжалостные бои. Они подбирались к эпицентру сражения, но их словно никто не замечал. Отвлекаться на поле боя всё равно что добровольно отдать победу в лапы врага. И каждый, кто оглядывался на чету хранителей, терял своё выгодное положение, мгновенно оказываясь жертвой. — Лори, мне страшно, — отчаянно прошептал Рин, ощутив сильную слабость в ногах. — Не знаю… Отчего так дурно… Лори, ощутив на себе слабую хватку купидона и услышав его практически беззвучное откровение, обернулся и отравлено взглянул на него. Он несомненно пожалел о том, что дал согласие на участие Рина в этом мероприятии, но не озвучил своих сожалений. — Не бойся, мы с Део рядом. Тебя никто не тронет. В чьём-то истошном вопле Рин едва расслышал адресованные ему слова поддержки. Таддео шёл чуть впереди, не оглядываясь, а Лори переплёл пальцы Рина со своими, чтобы тот не чувствовал себя таким потерянным. Рин не мог определить, из-за чего внутри всё рушилось. В воздухе повис стойкий шлейф мертвечины, который врезался в голову Картера дрожащими воспоминаниями о Небытие. Он постарался отбросить их, но голова неотвратимо кружилась, атакуемая невидимыми видениями. Как бы странно это ни звучало, именно так он это нечто ощущал — он не видел этих пейзажей, но отчетливо ощущал их присутствие где-то неподалёку. Его вдруг посетила странная мысль — король Аматии вместе со своим деспотичным отцом вполне могли оказаться одними из тех тау, что нападали на них в Небытие. У Рина не было никаких сомнений в том, что души этих двоих после смерти стали изуродованными обугленными чудовищами. Но думать об этом точно не стоило именно сейчас. — Кого вы ищете? — Рину заложило уши от разномастных шумов, и он сам не смог расслышать сказанное. Однако, до Энвера вопрос долетел вполне успешно. — Одного колдуна-самоучку, который благими намерениями порвёт временное пространство всей эры, если мы его не остановим. — открыто пояснил Лори. Рин услышал его ответ через слово, но суть примерно усвоил. Становилось всё дурнее с каждой минутой, что они шагали по полю боя, огибая потоки энергетических сил — тут и там вставали сильные волны, пролетали огненные сферы и мелькали громогласные молнии. Рин никогда не видел, чтобы подаренные природой способности применялись в таком ключе. Рождённый в мирную эпоху, полную необходимых правил и этических устоев, которые всеми воспринимались как нечто само собой разумеющееся, он не мог смотреть на необузданную жестокость, ненависть и полное отсутствие каких-либо рубежей дозволенного в головах с виду цивилизованных существ. Потерявшись в рое своих мыслей, выбивающих из души всё живое, Рин пропустил момент, когда остался один посреди поля боя. Он не смог бы ответить, как разминулся с наставниками, но ему вдруг стало невыносимо страшно. Он оглядывался как брошенный малыш, наивно надеясь найди в дыму знакомые силуэты, но их нигде не было. Рин забился в потаённый угол и свалился с ног, оказавшись в груде пыльного мусора. Он глухо закашлялся и оцепенел от слабости. Его тело лежало в куче досок, булыжников и осколков, издалека он походил на раненного солдата. Самочувствие было соответствующим. Почему же ему так дурно? — Поднимайся! Живо! — сзади по горе мусора скатился ангел в военной экипировке, весь от пят до зубов одетый в защитные доспехи, благодаря чему он так спокойно топтал железными сапогами стекло и обломанные доски. — Они сняли с тебя доспехи? Вот уроды. Ранен? Он прикрыл его раскидистыми крыльями, что посерели от пыли, и грубо вытянул из кучи обломков, поставив на ноги. Видимо, солдат, по понятным причинам, принял Рина за своего. Что ж, повезло, что на него наткнулся ангел, а не хранитель грёз. Рин откашлялся чем-то сродни пеплу, наклонившись к земле. — Зачем эта война?.. — обессиленно спросил Картер, будто чувствуя, как эта обстановка сваливается ему на плечи, не позволяя держать спину прямо. — К чему такая жестокость, когда нужно друг друга поддерживать… — Людей больше нет, — прогремел голос солдата, что вечно внимательно озирался, боясь, что откуда-то может прилететь. — Настало другое время. Мы налаживаем порядки здесь. — Порядки? По нашей вине тут творится эпический бардак. Это всё приведёт к тому, что хранители снов и грёз окажутся на грани вымирания, — не выдержав, Рин рассыпался в правдивых предсказаниях, которые показались солдату бредом температурного больного. — И что же будет, когда люди вновь обретут ясное мышление? — Ты на поле боя, купидон. Не время философствовать, — хмуро изрёк солдат. — Воля короля свята. Может, и мне не мило ставить себя под удар вместо того, чтобы качать в колыбели новорожденную дочь, но у всего есть своя цена, так что будь достойным представителем своего рода. С этими словами солдат бросился прочь, приметив ослабевшую звёздочку в окне сгоревшего дома. Скорее всего, там от сражения прятался раненый дух снов и грёз, и солдат намеревался захватить его в плен. Рин не успел обдумать дальнейший план действий, поскольку сражение словно в один миг замерло. Все начали скапливаться возле главной площади, и Рин невольно оказался в гуще событий. Он стоял возле заброшенной часовни, и буквально в десятке футов от него развернулось особое побоище. В схватке столкнулись двое королей — Аматии и Андрос. Молодой низкорослый ангел демонстрировал своей внешностью узнаваемые черты династии Дивина — крупные тёмные кудри, мощные белоснежные крылья и тонкий как золотая нить нимб, гордо держащийся за головой. Недавно коронованный Андрос был даже более молод и чрезвычайно симпатичен, он источал ослепляющий звёздный свет от своей бархатистой кожи, на которую лёг десяток незначительных побоев. Сначала они сцепились силами — воздух боролся с огнём, во все стороны сильным воздушным потоком разлетались золотые искры. От них начала загораться библиотека, но, похоже, что это заметил только Рин. Никто не ожидал увидеть схватку королей. То, что Аматии лично явился на поле боя, было самым непредсказуемым ходом с его стороны. Когда силы начали иссякать, они принялись бороться руками, и в конце концов Аматии прижал измученного Андроса лицом к земле. Хранители грёз будто отрезвели от ступора и бросились на защиту своего короля, но ангелы не позволяли им приблизиться. На каждого хранителя снов находилось три крылатых соперника. Не рассыпаясь в сантиментах, не воспевая себе баллад и не глумясь над поверженным противником, Аматии вытащил из ножен длинный меч и хладнокровно отсёк голову юного правителя. Рин панически вскрикнул, и в его груди почему-то сильнее прежнего засаднило. От нелицеприятного зрелища он постарался закрыться руками, но пустой взгляд убитого короля твёрдо впечатался в его память. Звуки сражений затихли. Многие хранители грёз оказались пойманными и мгновенно обмякли в крепких хватках ангелов, понимая, что это конец. Убийство правителя — проигрыш. Теперь Аматии ничто не помещает захватить их всех. Тут и там доносились скорбные рыдания, граничащие с истерическим помешательством. Ангелы ликовали. Аматии схватил голову Андроса за потухшие вдруг золотые локоны, что искупались в крови, и с пугающей моральной лёгкостью поднял её в воздух. — Война окончена! — выкрикнул Аматии, едва не пошатнув землю своим торжественным возгласом. — Последний наследник из династии Стеллар убит мной, правителем Эдемского Королевства, королём Аматии Дивина Преподобным! Преклоните предо мной свои жалкие головы, звёздные дети! «Как же так… Война должна длиться ещё восемь лет» — обескураженно подумал Рин, ощутив приступ тошноты от вида болтающейся в руке Аматии головы убитого короля, которая очень скоро бесполезно покатилась по площади. Тут его вопрос рассеялся сам собой. — Не так быстро, Аматии! — словно из неоткуда, вперёд выступила высокая фигуристая девушка в роскошных королевских доспехах. Она держала на плече меч так легко, будто он не весил три десятка фунтов. –Моё имя Тори Стеллар, и в связи с кончиной моего брата, короля хранителей снов и грёз Андроса Стеллар, я объявляю себя новой королевой Туманных Плеяд! Война ещё не окончена! — Женщина хочет занять трон? — высокопарно усмехнулся Аматии, посчитав ситуацию настолько нелепой и смешной, что его даже не коснулось удивление от внезапного появления никому неизвестной наследницы. — Раз так, я не стану возражать. Но стоит понимать, что уже через пять минут ты замертво падёшь возле своего брата. Если не скорее… Тори самодовольно ухмыльнулась, посчитав Аматии до смешного самонадеянным. Она была женственна на лик, обладала роскошными золотыми волосами, но по её статной походке, по тому, как правильно и легко лежало в её руках оружие, можно было понять, что король встретил достойного соперника, которого весьма ошибочно недооценивает. Сражение тут же развернулось с новой силой. Духи обрели второе дыхание и отважно бросались на ангелов, готовые растерзать их за падшего смертью храбрых короля. Они бились так, словно не были напуганы и измотаны. Ноги Рина тряслись, он с огромным трудом завернул на узкую улочку, где была возможность спрятаться. Мысленно он звал Лори и Таддео. Было бы уместно поискать их, взлететь вверх или выйти на открытую местность, но Рин чувствовал, что силы его совсем покинули. Только он ощутил относительную безопасность, как сзади его схватили за крылья, повалив наземь. Рин глухо вскрикнул и на миг защурился, но тут же заставил себя распахнуть глаза. Над ним склонился плотный мужчина, в котором он распознал хранителя снов и грёз. Его кожа, ослабевшая от гибели людей и непрерывных войн, почти не светилась, но опустевшие золотые глаза выдали его происхождение. — Вот ты и попался, крылатое чудовище, — он ухмыльнулся, и в его глазах блеснули осколки ненависти. — Какими же будут твои последние слова? — Я не… Я не воин! — испуганно замельтешил Рин и болезненно захрипел, когда его грудная клетка хрустнула под натиском тяжёлого ботинка. — Я вообще из другой эры, я будущий страж времени и… — Во лжи вы иногда изобретательнее демонов, ангелочек, — солдат болезненно рассмеялся, сразу схватившись за раненное ребро. — Но это тебя не убережёт. Каждый захватчик будет гореть в пламени правосудия. Мы не подчинимся вам! Он занёс над Рином остроконечное золотое копьё. В этот момент время для Картера застыло, он прикрылся руками и зажмурился, с ужасом осознав, что пришёл конец. Он должен был стать бессмертным, неубиваемым, пережить бесчисленное количество Вселенных, а в итоге погибнет в чужой войне, оказавшись случайным гостем сложной временной эпохи. И в таком юном возрасте — ему всего-то девятнадцать звёзд, он даже не успел закончить колледж и получить диплом. — Бросьте копьё! — сквозь уже привычно прилипший к ушам шум прорвался бойкий голос Лори Энвера, заставивший солдата испуганно обернуться. — Именем Ордена Стражей Времени заявляю: твоя голова тотчас же покатится по земле, если ты посмеешь тронуть его! — не испытывая воина на благоразумие, как это сделал Энвер, Таддео вцепился в его шею сзади и без особого усилия стащил огромное тело с ноющего от боли Рина. — Если я отсеку тебе голову, смерть не станет облегчением. Попытка убийства хранителя времени или его наследника гарантирует тебе мучения даже в Небытие, сволочь. Живо проваливай отсюда. Габа был в ярости, в какой Рин не видал его раньше. Даже Лори по первой волне шока вкопался ногами в землю — похоже, и он не часто сталкивался с подобным поведением от Таддео. Без особого усилия он отшвырнул тело солдата в сторону и тот, обессиленный, со сломанными костями, опустил голову в очередной груде обломков. — Он мёртв?! — с ужасом предположил Рин, бесполезно пытаясь подняться с земли. — Такого кабана и дробовик не свалит, — пренебрежительно бросил Габа. — А ты, Картер. Тебе было сказано следовать за нами! Ещё бы секунда, и ты стал бы лишней деталью в истории. Он всё ещё был зол, тяжело дышал и постоянно с вызовом оглядывался, будто готов был подраться с первым случайным прохожим. Лори поднял Рина на ноги и заботливо осмотрел на наличие повреждений. Не обнаружив очевидных ранений, он с облегчением выдохнул. — Мы здесь закончили, — исчерпывающе произнёс Таддео. — Уходим.*
Эра Аврора, 16 082 год
Свет Эдемы мягко проливался на мраморные полы коридора сквозь витражные окна, отливая оттенками винно-красного от стёкол. Потолки, держась на золотых колоннах, стремительно отдалялись от пола. В тишине раздавался частый стук, перемешанный с детским топотом. По коридору скакал синий мячик, за ним активно поспевал юный ангел восьми звёзд. Увлечённый игрой, он совсем не следил за тем, куда ведёт его озорной мяч. Только столкнувшись с эхом знакомых голосов где-то за углом, он настороженно схватил мяч руками и с любопытством притаился за пьедесталом, держащим на себе бюст короля Аматии, что давно уже отошёл от трона. — Михаэль, отставьте идею дискутировать со мной! — грозно произнёс голос, принадлежащий Элохиму. — Не гневайтесь, Ваше Величество. Но я не могу. Что за жизнь Вы дарите мальчику, если ему нельзя даже обучиться грамоте и чтению? — свою настойчивость серафим постарался скрыть мягким уважением, но вышло не слишком похоже. — Исаю незачем писать и читать, — настоятельно убеждал Элохим. — Он ещё мал, так пускай тешится игрушками. Когда он подрастёт, мы найдём ему достойное занятие. — Клянусь Вам, его рука не коснётся тех книг, что Вы сочтёте губительными для него, — клятвенно заявил Михаэль, похоже, действительно слепо доверяя своим словам. — Но совсем запретить ему читать!.. Ваше Величество, представьте себя на месте мальчика. Ему уготовано провести свои созвездия в спящем крыле дворца, вдали от всех. Он ведь зачахнет от тоски. Или Вы желаете, чтобы он навечно остался дитём, которого увлекают игрушечные фигурки ангелов, лошадей и карет? — Заберите у него букварь, Михаэль, — непреклонно ответил Элохим, видимо, собираясь завершать неприятный диалог. — Вы не ведаете, что творите. Он становится строптив. Укусил меня, когда я попытался отобрать книгу! Хотите воспитать моего сына так, чтобы он считал меня врагом и строил козни против короны? Подумайте, что сделается с Ноа, когда он взойдёт на престол, и Исай, начитанный непотребными фолиантами, которые у него откуда-нибудь непременно возьмутся, решит с ним соперничать? — Не желаю с Вами спорить, Ваше Величество, — уважительно зазвучал Михаэль. — Но я волей Господа назначен наставлять Вас на светлый путь, ежели Вы сбиваетесь. Я, бесспорно, обдумаю Вашу точку зрения. Но и Вы обдумайте, что это не лучшее Ваше решение. Вы упомянули принца Ноа в своих опасениях, но куда рациональнее было бы поразмышлять над тем, что с ним станет, когда он узнает о том, что у него есть брат, которого заперли ото всех и сделали полоумным. — Не грубите мне, Михаэль. Не смейте так со мною общаться, — уязвлённо бросил Элохим. — Ноа слишком юн, чтобы посвящать его в эти дела. Когда настанет время, всё будет подготовлено для того, чтобы сообщить ему о существовании Исая. И ему вовсе необязательно знать о том, что это его брат. — Однако… — порывался сказать Михаэль, но почему-то не продолжил. Элохим грубо оборвал его, и тяжёлые шаги стали приближаться. Ноа, испуганный и растерянный, ближе прижал к себе мяч и скрылся за тяжёлой пыльной шторой, всеми силами постаравшись не выдать своего присутствия ни физически, ни энергетически. К счастью, ни король, ни серафим не прошли достаточно близко, чтобы почуять, что он здесь. Как только шаги, постепенно отдаляющиеся, затихли за хлопком тяжёлой двери в противоположном конце коридора, Ноа осторожно выглянул из укрытия и завернул за угол, остановившись против запертой двери. Он чуть наклонил голову вбок, пытаясь осмыслить услышанное. — У меня есть ещё один брат… — тихо прошептал мальчик и выронил свою игрушку, чего сам испугался, так как мяч начал шумно отскакивать от блестящего пола. Подхватив за собой мяч, Ноа приблизился к двери и с опаской прислонился к ней ладошкой. На ручках болтался тяжёлый замок. Ноа обхватил его пальцами и наивно дёрнул, впрочем, понимая, что чуда не случится. Не отпуская замка, Ноа напрягся и испытал свою силу. Однако, пламя, коснувшееся замка, нисколько его не тронуло. Быть может, если бы Ноа был старше на пару десятков звёзд и опытнее, у него бы вышло одолеть механизм. Но детской силы, пусть даже более величественной, чем у многих взрослых ангелов, на это не хватило. Его разум заполнился размышлениями. Он во что бы то ни стало должен был открыть эту дверь и увидеть мальчика, которого за ней прятали. Ноа овладело здоровое любопытство. Он догадался, что у Михаэля должен быть ключ от этого замка. В голове промелькнула цепь нехитрых мыслей: за принцем, особенно юным, всегда ухаживает несколько серафимов, но один из них непременно оказывается основным смотрителем, приставленным следить за ребёнком. У Ноа это был Израэль, поэтому подавляющую часть своего времени наследник проводил под его присмотром. Видимо, именно Михаэлю досталась участь следить за тем самым Исаем. Подгадав наиболее удачный момент, Ноа пробрался в покои дремлющего Михаэля и попытался выкрасть с его пояса связку ключей. Один из них точно подойдёт — Ноа просто знал это. Он постарался быть максимально тихим и незаметным, но его маленькую руку быстро схватили вместе со связкой тихо позвякивающих ключей. — Ваше Высочество, Вы намереваетесь обокрасть меня?! — голубые глаза Михаэля мгновенно избавились от сонливости, он поднялся с постели и укоризненно посмотрел на ребёнка, не опуская его руки. — Мне нужен ключ от комнаты, в которой вы прячете от меня моего брата Исая! — испугавшись сложившейся ситуации, Ноа сильно разгорячился. Немного подумав, он решил добавить своей реплике весомости. — Это приказ! Я принц, и Вы должны меня послушаться! — Ноа… — почти беззвучно от изумления произнёс Михаэль. — О чём Вы говорите? Вы увидели незаурядный сон во время тихого часа? — Не дурачьте меня, Михаэль! — гневно выкрикнул малыш, топнув ногой. — Я не спал во время тихого часа, я уже не маленький и ещё не старый! — Быть может, у Вас разыгралось воображение. Но я не знаю, о чём Вы говорите, — уверенно ответил серафим, встав с постели и выпрямившись перед мальчиком во весь рост. — Напрасно Вы оскорбляете дневной сон. Вам стоило бы восполнять силы, чтобы Ваше сознание не выду… — Вы мне врёте! Если бы я был королём, я бы Вас казнил за это! — упёрто продолжил Ноа, не позволив серафиму договорить. — Я всё знаю! У меня есть брат, и Вы его заперли! Вы с отцом прячете его от меня! Я требую ключ, иначе… Иначе… Ноа тараторил на одном дыхании, наполнившись детским возмущением, которое, вместе с тем, готово было вылиться из его глаз слезами. Застопорившись, он тяжело задышал и посмотрел на Михаэля как на предателя. Михаэль поджал губы, опустив взгляд на покрасневшее лицо принца. Он меньше всего был готов к такой ситуации и совершенно не знал, как ему быть. Как лучше всего поступить? Что ответить Ноа, и как дальше сложится ситуация во дворце после того, как ребёнку открылась такая трепещущая тайна? — Мне очень жаль, но я не могу дать Вам ключ… — догадавшись, что беспокоить бурный нрав сорванца отговорками и отрицаниями совершенно бесполезно, Михаэль опустил руки. — Это приказ Вашего отца. Он пока что главнее Вас. — Как Вы можете!.. — разгораясь от чувства несправедливости, Ноа снова топнул ногой и тряхнул крыльями. — Я ненавижу Вас! Найдите отца и передайте, что я его тоже ненавижу! Очень сильно! Вы ужасны! Ужасны! Отравленный скорбью и злостью, Ноа кинулся прочь и запрятался от поспешившего за ним серафима в извилистых коридорах. Михаэль довольно скоро оставил поиски ребёнка, решив, что разумнее будет отыскать короля и доложить ему о случившемся. Поначалу Ноа задыхался слезами, но по мере того, как его маленький силуэт петлял по территории дворца, буря внутри затихала. Будь он чуть взрослее и рассудительнее, сразу бы дошёл до идеи пробраться к мальчику через окно. В той части дворца всегда было тихо. Ноа никогда не увлекался вопросом о закрытом саду и крыле дворца, в которое нельзя было ходить, потому что территория была слишком огромна. Не всякий взрослый из числа прислуги наизусть знал все здешние ходы и помещения, а уж маленький ребёнок подавно не разбирался в таких вещах. Но только не теперь, когда весь разум мальчика был занят идеей проникнуть в покои спрятанного ото всех принца. Ноа летал не слишком хорошо, но полученных знаний ему хватило, чтобы залезть на приоткрытое окно. Это вышло довольно шумно, поэтому сидевший к нему спиной мальчик сразу испуганно обернулся и спрятал что-то, что было у него в руках. Ноа и сам дёрнулся от удивления, увидев мальчишку, одно из крыльев которого было чёрным. Это сбило с толку, но не оттолкнуло. Ноа стало только интереснее, поэтому он влез в комнату и захлопнул за собой окно, встретившись с разноцветными глазами её обитателя — один чёрный как ночь, второй голубой как чистое небо, уставились на него, будто на семиглавого. — Ты Исай? — деловито спросил Ноа и выпрямился во весь свой невысокий рост, скосив набок голову в неустанном изучении его интересной внешности. — Да, — ответил мальчик, странно хлопая глазами. — А ты кто такой? — А я твой брат. Ноа, — промямлил Ноа, но после придал голосу чёткости и твёрдости, чтобы представиться, как его учили. — Моё имя Ноа Дивина, я принц Монте-Атлас и наследник королевского трона. — Ого… — Исай чуть приоткрыл розовые губы в удивлении, и его разноцветный взгляд застыл на нежданном госте. Его ладошки в это время ловко пихнули что-то под подушку. — А кто тебя сюда впустил? — Если бы меня кто-то сюда впустил, я бы зашёл через дверь, — посмеялся Ноа, осмелившись подойди поближе. — Что ты там прячешь? — Ничего. — растерянно бросил Исай, всем своим видом показав, что это «ничего» ему кажется очень важным. Ноа такой ответ не устроил, и он юрко приблизился к Исаю, застав его врасплох. Он схватил его руки своими, намереваясь узнать, что же такое скрыто под подушкой. — Отпусти! Мне больно! — закричал Исай, готовый расплакаться от неожиданности и грубости инцидента, к тому же напомнившего ему неприятную сцену с отцом с утра. Ноа оказался сильнее и использовал преимущество нападающего, чтобы завладеть тайной Исая. У него в руках оказалась тоненькая книга, и Ноа сразу с нетерпением раскрыл её, однако, его любопытство оказалось разрушено увиденным. На страницах книги он нашёл крупные буквы латинского алфавита и правила чтения. — Это всего лишь букварь, — с нотками разочарования озвучил Ноа, и вмиг потеряв интерес к находке, протянул книгу обратно владельцу. — Зачем ты его так прятал, будто там что-то интересное? — Отец говорит, я не должен учиться читать, — пояснил Исай, крепко прижав к себе дорогую сердцу книгу, чтобы никто точно не отобрал её снова. — Он запретил мне трогать эту книгу. — Разве он может так сделать? — Ноа странно посмотрел на него и задумчиво помолчал, похоже, пытаясь справиться с тем, что Исай выдал ему. Ему вспомнился разговор, что он подслушал. — Это же глупо… Все должны уметь читать. — Михаэль и Иисус тоже так говорят, — мгновенно поддержал Исай. — Ты умеешь читать? — Разумеется, — не позволив и сомневаться, бойко влепил Ноа. — Читать, писать, складывать цифры… — Почему же все вокруг умеют, а мне нельзя?! — личико Исая помрачнело и покрылось тенью несправедливости, его губы надулись. — Я не знаю, — тяжело ответил Ноа, и сам задававшийся этим вопросом. Его внимательный взгляд снова осмотрел Исая. — Он хочет, чтобы ты был глупым. Потому что если ты не умеешь читать, тебя все будут обманывать, а ты всему будешь верить. — Неправда, — возмутился Исай, подняв и на него свои глаза, которые очень интересовали Ноа своим различием. — Это звучит странно. — Вот и нет, — в свою очередь перечил Ноа. — Сила в знаниях. А знания берутся из книг. Если ты ничего не знаешь, то тебе будет очень плохо жить! Так серафим Израэль говорит. — Почему отец тогда хочет, чтобы меня все обманывали? — непонимающе спросил Исай, сжимая коротенькими пальчиками букварь. — Я не хочу так. Я хочу много знать и быть умным. — Наверное, это… — Ноа сильно задумался, приставив палец к губам. — Потому что ты не ангел? — Я ангел! — шумливо поправил Исай. — Ты совсем глупый? Кто же я, если не ангел? — Я не знаю, кто-нибудь. Но точно не ангел, — настойчиво спорил Ноа, сгибая бровки. — Вот видишь, тебя уже обманывают! Ты не можешь быть ангелом. — Это почему? — возмущённо уточнил Исай. — Это потому, что у ангелов не бывает чёрных глаз и крыльев! — со знанием пояснил Ноа. — …Бывает! — неуверенно возразил Исай, споткнувшись на собственных словах. — У меня же бывает! — Поэтому ты и не ангел, — продолжал доказывать Ноа, не собираясь отступать. — Потому что не бывает. Так бывает только у демонов. — Кто такие демоны? — вдруг спросил Исай, с любопытством дёрнувшись, и Ноа остолбенел от этого вопроса. — Это… Это почти как ангелы, только… Они… Полная противоположность, — попытался объяснить Ноа, совершенно не понимая, как подобрать слов для определения того, что для него и без объяснений ясно как день. — У них вместо нимба на голове рога, крылья и глаза чёрные или красные. Как у тебя! — Получается, что я демон? — удивлённо осознал для себя Исай, а Ноа снова впал в глубокую задумчивость. — Нет… Не получается. У тебя есть длинные клыки, прямо как у демона. И… Но у демонов не бывает белых крыльев и голубых глаз! — вслух размышлял он, перебивая себя собственными же мыслями, что сваливались в кучу. — Ты как будто что-то посередине, но так тоже не бывает! Демоны и ангелы слишком разные. Нелепо. Я не знаю, кто ты такой, Исай. — Мне всегда говорили, что я ангел… — Исай опечаленно повесил голову, потерявшись от услышанного. — Я, кажется, понял… — внезапно озарившись, Ноа округлил рот и вскинул указательный палец вверх. — Ты наполовину ангел и наполовину демон. — Ты же сказал, что так не бывает. — напомнил ему Исай, взглянув из-под тёмных кудрей, что упали на глаза. Пожалуй, единственное, что было похоже в них, как в братьях — чёрно-каштановые кудрявые волосы. — Видимо, из-за того, что так бывает, отец тут тебя и прячет! — догадался Ноа до простой истины. — С ума сойти! Но это получается, что ты мне не родной брат. — Почему? — спросил Исай пусто. — Потому, что кто-то из твоих родителей ангел, а другой — демон. А мои родители оба ангелы. — наивно сообщил Ноа, не смея и предположить, что кто-то мог оказаться неверным. — Где же тогда мои родители… — ещё более расстроенно промолвил Исай, тоже не допускающий такого варианта. — Я не знаю… Вдруг нам тебя подбросили? — старательно предполагал Ноа. — А сколько тебе лет, Исай? — Семьсот… Семьсот шестьдесят… Я не помню. — обречённо произнёс мальчик, поджав губы. — А тебе? — Восемьсот девятнадцать, — без раздумий ответил Ноа. — Ты точно не можешь быть моим братом. У нас разница меньше шестидесяти лет. — Как ловко ты посчитал, — Исай чуть наклонил голову, понимая, что совсем не ориентируется в цифрах. — Хочу также. Но почему не могу? — Потому что, если бы наша мама была нам обоим родная, она бы вынашивала нас почти одновременно. А так не бывает. — озарив его новым знанием, пояснил Ноа. — Правда? — зачем-то переспросил Исай. — Конечно. Если женщина уже беременна, она не может забеременеть ещё одним ребёнком. Если только их не сразу двое. Но тогда мы с тобой были бы одного возраста. — старательно разъяснял Ноа. Исай похоже очень сильно расстроился. Ноа это заметил и почувствовал вину за то, что разочаровал своего нового брата, который, как он думал, на деле его братом не оказался. «И плевать» — подумалось Ноа. У него может появиться отличный друг его возраста. — Какая разница, кто тебя родил? Мой отец называет тебя своим сыном. Как меня и Иисуса, — усердно успокаивал Ноа. — А ещё у тебя классные глаза и крылья. Я бы тоже такие хотел. — А я бы… — Исай взглянул на него влажными глазами и тихонько всхлипнул. — Я бы хотел нимб, как у тебя. Его можно потрогать? — Спасибо, — кротко улыбнулся Ноа и подошёл чуть поближе. — Нельзя. Ты обожжёшься. — Жалко, — сказал Исай, но уже не так отчаянно. — А расскажи мне побольше про демонов? Какие они? — Крутые, — Ноа улыбнулся шире и прыгнул к Исаю на кровать, удобно устроившись на коленях. — Они такие… Вообще-то, я нечасто с ними общаюсь. Но у меня есть один друг демон, его зовут Хейн, и он тоже принц. — Тоже принц? — Исай распахнул ресницы и огляделся, заговорив чуть тише. — Он живёт где-то здесь во дворце? — Конечно нет, — Ноа чуть усмехнулся, понемногу переставая удивляться настолько глупым вопросам. — Он из Хэлл-Эклипс. Это место, где живут все демоны. Оно далеко отсюда. Я там не был, но слышал, что там есть красное море, на котором стоят все острова, и постоянно идут дожди. А ещё все дома сделаны из обсидиана. Это такой чёрный камень. — Как интересно, — Исай затаённо слушал, оказавшись весь во внимании. — Я бы хотел посмотреть. Я даже не знал, что есть такое место. — Есть мно-ого интересных мест, — завлекающе сказал Ноа, широко раскинув руки, дабы показать всю необъятность мира. — Например, Арканум. Там живут духи. Ты знаешь, кто такие духи? — Нет, — Исай чётко помотал головой в знак отрицания и придвинулся поближе к Ноа. — Расскажи мне о них. — Они о-очень разные, — увлёкшись разговором, Ноа повысил свой тонкий голосок. — Их много. Есть земные духи, духи-оборотни, духи-хранители. Земные духи обладают сразу всеми знаками зодиака, представляешь? И огнём, и водой, и воздухом, и током. А оборотни могут превращаться в больших огненных птиц или драконов. А духи-хранители!.. Они вообще самые классные, потому что очень сильные. — И они все живут в Аркануме? — на лице Исая блестело восхищение. — Нет, не все. Но Арканум — очень большая местность. Там целых четыре королевства. Королевство Лимб, где живут хранители душ, Северное Королевство, где живут драконы, Эзер-Деус… Это место, где встречаются все расы. И ангелы, и демоны, и духи. Там целых две столицы — Эзер-Ярд и Арканум, — торопливо перечислял Ноа, путаясь в своих мыслях. — А ещё есть Королевство Туманных Плеяд. Я дружу с принцессой Айной, она сумеречный ангел. Почти как мы, только она ярко светится как звёздочка. Родителя говорят, что мы поженимся, когда вырастем. — Как здорово, — искренне радуясь за него, Исай хлопнул в ладоши. — Тебе так повезло. Я бы хотел такую жизнь. — Она сложная, — вдруг признался Ноа, немного поникнув. — Меня постоянно заставляют учиться, чтобы я всё-всё знал. Вот чем ты здесь занимаешься? — Играю в игрушки, — ответил ему Исай и махнул ручкой в сторону сундука, что полностью не закрывался от обилия игрушек. — Всё время. — Ничего себе, — глаза Ноа засветились, и он, спрыгнув с постели, помчался к сундуку. — Можно посмотреть? — Можно, — конечно разрешил Исай. — У тебя разве нет игрушек? — Уже почти нет, — грустно произнёс Ноа, раскрывая сундук и пролезая в него ладонями, чтобы достать деревянную лошадку. — Их было много, но мне теперь запрещают играть в игрушки. Отец говорит, что я уже взрослый, и у меня должны быть другие увлечения. Сегодня я впервые за долгое время играл в мячик, потому что очень долго уговаривал Израэля позволить мне отдохнуть от занятий латынью и математикой. — У нас всё так наоборот, — отметил Исай, глядя на то, с каким восхищением Ноа рассматривает его вещи. — Мне отец наоборот сказал не думать о книгах и больше играть. Даже сказал, что подарит мне кучу новых игрушек, если я отдам ему букварь. — Вот бы мы могли поменяться местами, — мечтательно пожелал Ноа, сжимая в ладонях игрушечного коня. — Ты бы читал за меня книжки, я бы играл за тебя в игрушки. И мы оба были бы довольны. Мне кажется, так и должно было быть. Ты ведь младше меня. Значит, ты и должен быть королём! Если бы только ты был настоящим ангелом. Исай задумчиво поник, но не успел погрузиться в пучину своих вопросов к родителям, которые, наверное, даже были не его. Исай увидел, как деревянная фигурка в ладонях Ноа оживает и начинает кружить вокруг него, размахивая крыльями, которые из деревянных резко стали настоящими. — Как ты это сделал?! — Исай удивлённо разинул рот и вскочил с постели, приковавшись взглядом к ожившей игрушке. — Ты не знал, что так можно? — вновь изумился Ноа. — Такие фигурки всегда оживают от нашего воображения. Что с ними вообще можно делать, пока они деревянные и неподвижные? Исай ничего не сказал. Он схватил из сундука деревянную фигурку ангела, сжал её маленькими пальчиками, кропотливо сощурил глаза и попытался представить, что она оживает. Поначалу ничего не происходило, но Дивина чувствовал, как фигурка согревается в его руках и начинает становиться мягче. Когда он открыл глаза, деревянный мальчик, оживший, с одним крылом белым, а другим неожиданно почерневшим, — Исай так представил, захотев, чтобы у него появился похожий на него друг, — вспорхнул из его ладошек и тоже начал петлять вокруг мальчиков, пытаясь догнать лошадку и оседлать её. Исай счастливо засмеялся, а Ноа следом за ним. — Ты представляешь, как он нападает на мою лошадь? — спросил Ноа, заливисто смеясь, пока фигурка ангела отчаянно преследовала улетающего от него коня. — Нет! Я хочу, чтобы они подружились, — растолковал ему Исай, вдруг догадавшись, почему лошадь не поддаётся. — Подожди, а ты представляешь, что она улетает, потому что думаешь, что он хочет напасть? — Ну да. Я думал, они будут драться, — немного виновато проговорил Ноа, скосив взгляд на лошадь, что замедлилась и оглянулась на ангела, как бы давая ему шанс показать свои добрые намерения. — Хорошо, она даст ему прокатиться на себе. Мальчики увлечённо воображали сюжетную линию. Вот лошадь опасливо покосилась на странного ангела с разноцветными крыльями, он потянул к ней руку и погладил её по роскошной золотистой гриве. Лошадь слабо мотнула шеей, но поддалась, и вскоре ангел оседлал её. Вместе они отправились в увлекательное приключение по комнате, и вскоре Ноа присоединил к ним дракона, который, по общей с их Исаем договорённости, был злым и хотел напасть на них. Игрушки шевелились и делали то, что просили их владельцы, но сами не разговаривали — Ноа и Исай наперебой озвучивали происходящее и весело смеялись. — Ужасный дракон хочет откусить наши головы! — завопил Ноа за лошадь, а после заговорил за дракона. — Да, ха-ха-ха! Я заберу всё ваше золото! Сдавайся, ангелок, иначе вы умрёте! — Не-ет! — крикнул Исай, и ангел замахал руками. — У нас нет золота! Оставь нас в покое! — Ни! За! Что! — бескомпромиссно заявил дракон голосом Ноа. — Я не боюсь тебя! Я самый сильный ангел и принц всего мира! — шумливо произнёс ангел. — Не бывает принцев всего мира, — Ноа отвлёкся и повернулся к Исаю. — Мир слишком большой. И тем более, он ангелодемон! — Ой, хорошо, — Исай сразу же прислушался к старшему брату. — Тогда я принц ангелов и демонов, и мне ничего не страшно! Сдавайся, дух-оборотень-дракон! — Да, сдавайся! — поддержал Ноа уже за лошадь. — Иначе мы завоюем ваше драконье королевство и будем там главными! И ты будешь платить нам дань! — Ого, а ты злой король. — отметил Исай, похлопав глазами. — Я не злой, я дальновидный. Ты сказал, что у нас в королевстве нет золота, — объяснялся Ноа прагматично. — Значит, нам нужно золото, чтобы мы хорошо жили. У драконов оно точно есть, а раз они плохие, значит мы можем его забрать! Плохих всегда наказывают. Он же решил ограбить нас первый! — Звучит убедительно, — вдумчиво кивнул Исай и вновь вжился в образ. — Мы тебе ничего не отдадим, потому что у нас ничего нет. Так что отдавай нам ты своё золото, дракон! — Этого не будет! — отвечал дракон громогласно, и вслед за ним говорила лошадь. — Тогда мы нападём на тебя! Исай, в атаку! А-а-а! Лошадь вместе с всадником бросилась на дракона, и они начали напряжённо сражаться. Дракон оказался сильным противником и фатально ранил лошадь. Она упала на ковёр и стала деревянной. Ноа сказал, что она мертва и объяснил это тем, что ему надоело играться с лошадью. В схватке осталось двое — ангелодемон и дракон. Борьба ужесточалась, ангелодемон очень хотел отомстить мерзкому злому дракону за свою лошадь. В конце концов, обессиленный дракон повалился на пол и ангелодемон восторжествовал своей победе. Исай и Ноа дали друг другу пять и подняли заливистый хохот. — Мы выиграли! — торжественно крикнул Ноа. — Теперь королевство драконов наше! Правда лошадь умерла, но ничего. Игрушки затихли и остались на полу деревянными фигурками. Исай попросил Ноа помочь ему с чтением, и они, усевшись на мягких перинах балдахиновой кровати, разделили книгу. Так безмятежно и шло время за пояснением элементарных правил и натужным чтением Исая по слогам, пока принца Ноа разыскивал весь дворец. Никто не мог предположить, что ему всё-таки удалось проникнуть в покои Исая, поэтому это место стало самым безопасным для их игр и разговоров. Когда чтение утомило их обоих, они просто легли на кровать и увлечённо разговорились, желая так много узнать друг о друге. Всю свою жизнь, которая была у них почти одинакова длиной, они находились совсем рядом друг к другу, но сегодня они виделись впервые, и это была встреча двух основательно разных миров. Ноа, в силу своей детской наивности, совсем не страшился того, в ком было и ангельское, и демоническое, вопреки тому, что так не должно было быть. Он не задумывался о том, как Исай мог появиться на свет, если энергия ангелов и демонов была настолько полярной, что длительные прикосновения приносили боль. Ему, напротив, показалось, что это очень здорово, быть сразу и ангелом, и демоном. Исай же впервые общался со своим сверстником и был взволнован тем, насколько интересно такое общение. — Скажи, а ты умеешь летать? — спросил Ноа, не особенно рассчитывая услышать положительный ответ. — Нет, — ожидаемо ответил Исай, перевернувшись на живот и бросив короткий взгляд на своё белое крыло. — А ты? — Меня недавно начали учить, — гордо похвастался Ноа. — Я же к тебе залез через окно, а там высоко. Я сам взлетел. — Я тоже хочу летать, — жадно произнёс Исай и надул губы. — Но мне говорят, что у меня слишком короткие крылья. Что я упаду и разобьюсь, если буду летать. — Что? Чушь! — Ноа подскочил на постели, смерив крылья Исая оценивающим взглядом, будто это требовалось. — Тебе опять врут! Наверное, боятся, что улетишь отсюда, если научишься. Но у тебя уже достаточно большие крылья. Ты расправлял их хоть раз? Каждое из них точно будет с тебя ростом! — Я не улечу. Я слышал, что над садом невидимый купол. Туда можно залететь, а вылететь нельзя, — поделился Исай таинственно. — Но мне всё равно запрещают летать. — Как нелепо, — разозлился Ноа, сжав маленькие ручки в кулаки. — Они не имеют права так с тобой обходиться! Держат тебя здесь втайне от всех, не разрешают учиться читать, не разрешают летать. Тебя хотя бы кормят? — Кормят, — Исай печально кивнул и посмотрел на свои пальчики, что сжимали пушистое серое покрывало, на котором они с Ноа лежали. — Я раньше не думал, что это так несправедливо. Но теперь я знаю, что тебе можно всё, что мне нельзя и не понимаю, почему мне нельзя! Я же не собираюсь делать ничего плохого. — Не верь никому, — серьёзно произнёс Ноа. — Я не знаю, что здесь происходит, и почему отец так жесток с тобой. Но они тебя во всём обманывают! По тебе видно, что ты аристократ. Во-первых, удлинённые клыки есть только у родовитых демонов. Во-вторых, такие длинные крылья тоже только у высших ангелов или демонов. Будь ты низшим ангелом, твои крылья были бы в два раза короче, и ты смог бы учиться летать только к двенадцати или четырнадцати. Ну, в их случае к ста пятидесяти годам, потому что они живут намного меньше нас. — Правда? Об этом мне тоже не говорили, — сильно возмутился Исай и крепче сжал покрывало. — Как хорошо, что ты меня нашёл! Я надеюсь, тебя не накажут, когда узнают, что ты здесь. — Конечно, накажут, — смиренно вздохнул Ноа, совсем не испугавшись этого. — Отец закрывает меня в темнице на пару часов, когда я плохо веду себя. Но я уже привык. Тем более, раз ты говоришь, что над садом купол, который никого не выпускает, то я не смогу вернуться обратно, и придётся ждать, пока кто-то сюда зайдёт. А значит, всё равно они узнают, что я тут был с тобой. И пусть! Я не собираюсь скрывать этого и не позволю тебя здесь прятать. Вот увидишь, я им всем покажу. — Что покажешь? — удивлённо распахнув глаза, Исай немного заволновался. — Всё покажу! — угрожающе воодушевился Ноа. — Я будущий король! И я хочу, чтобы ты обедал с нами за одним столом и ходил со мной на уроки к серафимам, а не сидел здесь до конца жизни, не умея читать и летать. — Ты правда сделаешь так, чтобы я смог ходить по дворцу и учиться? — вне себя от радости, Исай только и дождался от Ноа торжественного «слово принца», прежде чем наброситься на него с объятиями. Ноа встретил эти объятия с радостью, впервые почувствовав себя старшим братом и ощутив от этого невероятное удовольствие. Быть покровителем для кого-то оказалось невероятно приятно. Иисус был намного старше их обоих — он уже давно повзрослел, и иметь такого брата совсем не то же самое, что иметь брата своего возраста. У Хейна тоже имелся младший брат, принц Кипер, который, по словам самого Хейна, был вечной занозой в заднице. Киперу ещё не исполнилось даже пяти звёзд, и он был ещё не совсем осознанным, из-за чего Хейн часто скучал в его компании. Ноа был солидарен с мнением Хейна. Кипер вечно вредничал и мешал своей назойливой компанией. Настолько младшего брата ему самому бы не хотелось. А вот Исай с Ноа замечательно поладили и не хотели расставаться с компанией друг друга. Исаю очень часто бывало одиноко: он только и знал, что наслаждаться своей компанией и редкими визитами серафимов, которые обычно надолго не задерживались и совсем не умели правильно играть в игрушки. Ноа, надо сказать, хоть и был всегда кем-то окружён, тоже постоянно тосковал по схожей причине — все вокруг были взрослыми и требовали от него того же. Если Михаэль обыкновенно старался поддержать настроение Исая и заниматься тем, чем ему хочется, то игривое поведение Ноа никогда не поощрялось. Раньше, лет сто назад, ему ещё позволялось быть ребёнком, но это прекратилось слишком резко. Ноа по сей день не мог этого признать и как мог старался улизнуть, чтобы развлечься наедине с собой, пока никто не видит, как он пинает мяч или оживляет чудом найденные игрушки. Надо сказать, если бы Ноа внимательнее порылся в сундуке Исая, он бы нашёл свои старые игрушки и очень бы разозлился на старших за то, что они обогатили Исая ему в убыток. Исая он бы ругать не стал — в чём он виноват? Разве он знал, откуда берутся эти игрушки? Знал, что они подарены ему для того, чтобы Ноа с ними больше не игрался? А вот на взрослых он бы очень сильно обиделся. Но, впрочем, от того, что Ноа не дознался до этой маленькой тайны, ситуация не становилась лучше. Он всё равно разочаровался в близких, потому что они спрятали от него кое-что важнее игрушек — настоящую живую душу, брата. Может, неродного, да и какая разница? Его маленький разум не мог переварить такой жестокости по отношению к кому-то. — Ты врёшь! — уверенно заявил Исай с недоверчивой улыбкой. — Такого не может быть. — Ещё как может, — настаивал Ноа, честно улыбаясь. — У них нет ни крыльев, ни рогов, ни нимбов, ни каких-то выдающихся способностей. Они просто ползают по Земле как муравьи и почти сразу умирают, как рождаются! — В такое сложно поверить, — сказал Исай, но всё же поверил, зная, что Ноа не станет обманывать. — Зачем им жизнь, если она такая маленькая? Зачем вообще людей придумали? — Ну, это как играть в игрушки, только для взрослых, наверное, — Ноа бездумно пожал плечами. — Ангелы следят, чтобы люди принимали хорошие решения. А демоны — чтобы плохие. И таким образом поддерживается баланс. Когда я вырасту, я буду учиться в колледже Санта-Ни-Лаза и летать в Виа-Лактеа к людям, чтобы подталкивать их на светлую сторону, когда они сомневаются. Мне очень повезло, что с людьми могут работать только ученики этого колледжа, потому что иначе отец бы не согласился отдать меня куда-то учиться. — Люди знают, что кто-то так делает? — поинтересовался Исай внимательно. — Нет. Иисус спускался на Землю давно, когда я только родился, и прожил там тридцать лет, чтобы просветить людей. Но они такие глупые и злые, — рассказывал Ноа впечатлённо. — Они его убили, хотя он им помогал! Лечил их, когда они болели. Создавал еду, когда им было нечего есть. — Какой ужас, бедный Иисус, — отяготился Исай, повесив брови домиком и наполнившись сочувствием к старшему брату. — Почему они так поступили с ним? — Потому что они злятся, что есть кто-то лучше, чем они, — мнительно заявил Ноа и сложил руки на груди. — Люди маленькие, ничтожные и бесполезные и всегда пытаются доказать обратное. А потом, представь, среди них появляется кто-то, кто умеет делать то, что никто другой не умеет! Обычные люди были ему благодарны за то, что он делал их плохую жизнь лучше, но власти, у которой всего было всегда много, это не понравилось, и его сделали преступником. Потому что испугались, что могут лишиться того, что у них есть. — Это очень грустно, — подытожил Исай, сильно размышляя над услышанным. — Но кто знает, как бы мы себя повели, будь кто-то ещё сильнее нас? — Мне кажется, так, как с тобой и поступили, — вставил Ноа не по-детски умную догадку. — Я уверен, что ты сильнее многих. Иначе почему они не позволяют тебе ничему учиться? Они об этом знают и хотят, чтобы ты не знал и не захотел справедливости. А справедливость должна быть. — Точно… — согласился Исай, но оказался не в силах до конца воспринять эту мысль в силу юности и наивности своего мышления. — Иисус не хотел ничего плохого людям. И я никому ничего плохого не хочу. Но мы лучше людей, потому что меня не убили, как Иисуса. Как думаешь, есть кто-то ещё выше нас? — Не знаю… Вряд ли, — Ноа сильно задумался и постарался объяснить свою точку зрения. — Наш мир создал Всевышний, и мы знаем об этом. Никого сильнее него не может быть. А ещё хранители времени. Они умеют выбираться за пределы Вселенной и путешествовать в прошлое и будущее, и их совсем нельзя убить, а так вообще никто не может! Исай хотел что-то ему ответить, но не успел. Послышался щелчок замочной скважины, и тяжёлые двери распахнулись. На пороге стояли выбитые из сил серафимы Израэль и Михаэль во главе с Иисусом. — О, святой Создатель! Ноа! Мы обыскали каждый уголок дворца и послали королевскую стражу в город, чтобы найти тебя, — воскликнул Иисус со смесью облегчения и отягощения, положив ладонь на грудь. — Что же ты наделал… — До встречи, Исай. — тихо сказал Ноа, взглянув на него последний раз, и гордо слез с кровати, чтобы повести свою фигуру на растерзание взрослым. — Я буду скучать… — наивно бросил Исай, наполняясь слезами от пронзившей его горечи. Серафим Михаэль остался в покоях падшего принца, дверь захлопнулась. Иисус и Израэль оба смотрели на Ноа с явным беспокойством. Иисус, растеряв всю стать, приткнулся перед братом на колени и схватил его за плечи. — Ноа, я был охвачен страхом. Мы полагали, что ты учинил побег. У меня сердце разрывалось от мысли о том, что ты мог затеряться за пределами дворца… — Иисус взволнованно посмотрел в лицо мальчика и притянул его в объятия. — Ты знал? — Ноа не оттолкнул его, но и не ответил на его объятия, голос его был непозволительно твёрдым и озлобленным для такого юного существа. — Ты знал и не говорил мне… Тут Ноа скопил всю свою злость на то, чтобы грубо пихнуть Иисуса в плечи и выпутаться из его объятий. Несмотря на то, что Ноа был вдвое с лишним ниже старшего брата и младше него на три тысячи лет, на целых тридцать звёзд, он смотрел свысока. — Меня каждый день это тяготило, — достойно выдержав это наступление, не показав, как больно было оказаться отвергнутым этим маленьким существом, Иисус взглянул на Ноа как на равного ему собеседника. — Воля отца свята для меня, и я не решусь заступить черту дозволенного. Не гневайся на меня, Ноа… — Как ты можешь! — прорычал он подобно маленькому тигрёнку, овладев настоящим гневом к брату после его просьбы об обратном. — Ты должен был поступить правильно! Возразить отцу! Ты глупый трус, Иисус, раз для тебя важнее не получить от него наказание, чем не ломать чью-то жизнь! Голубые глаза Иисуса расширились, губы дёргано раскрылись, но так ничего и не произнесли. Он застыл, глядя на брата, всё ещё стоя перед ним на коленях и оказавшись не в силах подобрать аргументов против сказанной им, неожиданно взрослой речи. Израэль, потупив взгляд, стоял в стороне и не смел вмешаться. — Я требую, чтобы вы выпустили его оттуда! — ощутив власть в своём положении, Ноа решился нарушить тишину. — Держать взаперти можно только преступников, а Исай не преступник! — Ноа… Ты многого не знаешь, — голос Иисуса стал очень грустным, а взгляд — тяжёлым от натиска обстоятельств. — Это всё для его же блага… — Вздор! — непримиримо воскликнул маленький принц. — Для его же блага не позволяете ему выучить алфавит? Для его же блага говорите ему, что весь мир заканчивается за кустами в закрытом саду? Да чтоб с вами так поступали для вашего же блага! — Я этого не одобряю… — совсем тихо начал Иисус, но закончить так и не успел. — Ноа! — по коридору пронёсся разгневанный голос короля Элохима, заставивший всех разом обернуться. Он спешно приближался, придерживая полы одежд, за ним поспевали серафимы Садок и Камаэль. Как только король остановился, Иисус и Израэль уважительно приклонились. Ноа же остался стоять неподвижно, только додумался грубо сложить ручки на груди и уколоть его озлобленным взглядом. — Ты… — процедил Ноа шёпотом, который облетел уши всех присутствующих и вызвал панические переглядывания. Лик Элохима перекосился от гнева. — «Ты»? — переспросил он, скривив губы, и сделал шаг вперёд. — Я твой отец, Ноа! Ты не смеешь обращаться ко мне без должного уважения. — Уважения к тебе больше нет! — крикнул он, топнув ногой и вытянув по швам сложенные в кулаки руки, и репликой своей только сильнее сотряс всеобщее предчувствие чего-то страшного. — Я не буду обращаться к тебе на Вы! Ты не заслуживаешь! На мгновение детский вопль нарушила тишина. Элохим подошёл к нему, отпихнул Иисуса в сторону и схватил мальчика за нимб. Не взирая на то, что рука начала обжигаться, Элохим дёрнул нимб вверх, подняв его в воздух вместе с сыном, что истошно закричал от боли и забрыкался как рыба на крючке. — Отец, нет! — завопил Иисус, впервые за тысячелетия одарив залы дворца таким несдержанным поведением. — Молчать, Иисус! — баритон Элохима почти физически оттолкнул его в сторону, и Иисус, поджав губы, остался на месте с ощущением боли в сердце за маленького принца. Звонкая пощёчина прошлась по хлынувшим из детских глаз слезам. Крик Ноа прокатился по коридорам, все серафимы виновато опустили глаза, чтобы не видеть такой жестокости в сторону крошечного существа. Каждый чувствовал себя соучастником и ощущал вину перед принцем за своё бездействие, но никто не смел осадить короля. — Ничтожное создание! Я породил тебя! — кричал Элохим в заплаканное лицо. — Ты учинил беспредел в стенах своей обители и теперь смеешь осквернять мой лик?! Ты стал бы первым младенцем, что предстал бы перед судом и лишился крыльев и нимба, не будь ты наследником престола! С этими словами он грубо отбросил Ноа в сторону, будто это был не его родной сын, а грязная пижамная рубаха, почему-то оказавшаяся в шкафу. Ударившись о белокаменный пол, Ноа разрыдался пуще прежнего от боли, парализующей тело. Его нимб звенел и дымился, а на ладони Элохима остался ожог, которого он словно бы вовсе не заметил. Иисус бросился к Ноа и прижал дитя к себе, впервые с настоящим отвращением взглянув на отца. — Вы жестоки, отец! — воскликнул Иисус, прижимая к себе плачущее тельце. — Я справедлив, Иисус! — требовательно поправил Элохим, взглянув и на него с тем же укором. — Израэль, запереть Ноа в темнице дворца на двое суток. И впредь не смей спускать с него глаз! — На двое суток?! — Израэль не поверил своим ушам, Садок глухо кашлянул, и одному только Камаэлю с трудом удалось остаться невозмутимым. — Ваше Величество, он же ещё ребёнок! — Вини себя, Израэль, за то, что твой подопечный отбился от рук и влез в неприятности! — осадил его Элохим, и тряхнув плащом, скупо взглянул в его сторону. — Ежели подобное повторится, тяжкое наказание настигнет не только Ноа, но и всех, кто упустил его из виду. — Ненавижу! Ненавижу! — бешено кричал Ноа сквозь слёзы вслед уходящему отцу.*
Эра Аврора, 17 339 год
Стадион колледжа был застелен цветущим мхом. Слабый ветер гнал по горизонту редкие облака и колыхал пушистые деревца, стройно высаженные вдоль территории. Погода стояла относительно знойная для региона, но могучая крона старого дерева прятала студентов от ярких эдемских лучей, отбрасывая тень на трибуны. Прохладный ветерок ласкал волосы, по перилам трибуны скакала маленькая белая птичка, друзья которой, спрятавшись в листве, переговаривались мелодичной трелью. Большая часть студентов была погружена в лекцию. Кто-то рисовал в тетради, делая вид, что кропотливо конспектирует слова преподавателя, кто-то тихо переговаривался между собой. Однако, большинство учащихся действительно внимательно слушали. Некоторые, конечно, не сводили глаз с поля только из-за преподавателя. Кори Хайек — молодой демон, обладатель кованых черт лица, обворожительной клыкастой улыбки и мощной харизмы. Для кого-то он становился единственной причиной посещать спортивные дисциплины. Рин ещё перед началом занятия предупредил профессора о дурном самочувствии, и тот пообещал не вызывать его на поле, поэтому, когда теоретическая часть занятия плавно перетекла к активным действиям, он не переживал. В отличие от Джозу, который прятал глаза всякий раз, когда озорной взор молодого преподавателя выжидающе пробегался по группе после слов «следующим пойдёт…». — Подумать только, — вытянув ножку, чтобы поправить шнуровку на небесно-голубом ботинке, доставшем до колена, произнесла Элмо. — Ему всего-то двадцать девять звёзд… Из него вышел бы такой хороший герцог! — Элмо, успокойся, — скучающе протянул Хейн, что сидел, откинув голову назад, и разглядывал качающиеся на ветру ветки дерева. — Бесполезно точить клык на профессора. — Порываешься сказать, что слушать, как она распинается о красоте студентов увлекательнее? — негромко усмехнулся Ноа, разминая шею. Было видно, что и он утомлён занятием. — С ними хотя бы есть шансы. — аргументировал Хейн весьма логично. — Почему же ты полагаешь, что с Хайеком их нет? — обиженно спросила Элмо, обернувшись на Хейна с таким недовольным взглядом, будто она была серьёзно настроена соблазнить преподавателя. — Я уже на последнем курсе, а он совершенно свободен! У него ни кольца, ни метки соулмейта. Хейн хотел было ответить, но вместо этого только обречённо вздохнул. Он кинул косой взгляд на Хайека, что, закончив с одной из студенток, уронил лукавые кроваво-красные глаза в журнал с именами учеников и принялся подбирать новую жертву. — Джозу Арима! — бойко озвучил Хайек и продолжительно засмеялся, когда названный показательно завыл от нежелания выходить на поле. — Давайте шустрее, Джозу. Где же неудержимая радость в глазах? Я ведь знаю, что спортивные дисциплины — Ваш любимый предмет! — Профессор Хайек, Вы — садист! — обозвал его Джозу, лениво сползая со своего места и выдвигаясь навстречу букету унизительных неудач. — Было бы иначе, никто бы не звал меня профессором. — весело отшутился Кори и сложил длинные тонкие ладони в хлопке, готовый с удовольствием издеваться над учеником. Без предупреждений и каких-либо предпосылок, не считая своей сумасбродности, Хайек разомкнул ладони, в которых инертно сформировалась огненная сфера, мгновенно улетевшая в Джозу. Тот весь перепугался и неуклюже отшатнулся в сторону. Его узкие глаза неестественно расширись, когда провожали взглядом сферу, что вдруг резко развернулась и потянулась обратно в руки профессора, стоило тому призывно махнуть пальцами. Джозу снова отпрыгнул в сторону в самый последний момент — он ощутил пугающий жар в опасной близости от своего плеча и мучительно сглотнул ком в горле. Физические занятия всегда давались ему плохо, особенно с таким молодым и энергичным преподавателем, ярым поклонником всяческих ловушек, которые он ласково называл сюрпризами или курьёзными неожиданностями. Хайек, прекрасно зная, что студент отстаёт от многих своих соучеников по физической подготовке, мучил его пуще остальных. Задания для него всегда были легче, но их было больше. Кори старался подстраиваться под каждого из студентов отдельно. Он вёл журналы особенно подробно, всегда делал пометки о личностных особенностях ученика, о которых стоит помнить в ходе занятия. Постепенно всё это запоминалось, и он действовал по выверенной тактике. Надо сказать, методы у него были свои. Он тренировал в учениках прежде всего выносливость и внимательность. Бесстыдно застигал врасплох и позволял себе незначительно калечить для укрепления духа. Прощали его, как правило, либо за милую внешность, либо за неожиданно высокие результаты, к которым Кори умело приводил своих учеников через вереницу испытаний и неудач. — Джозу, концентрация! — огонь растаял в руках мужчины, а на его лице выросла лукавая усмешка. — Зря Вы мне так доверяете. Последние полторы сотни лет я делал всё, чтобы добиться обратного. — Точно… Вы меня так убьёте, профессор. — Джозу нашёл в себе силы криво улыбнуться и рассеянно почесал чёрную макушку, стараясь теперь не сводить взгляда с преподавателя. — Когда-нибудь обязательно, — с диким воодушевлением протянул Хайек. — Будьте наготове. Ваша задача отражать мои атаки. Постарайтесь не перепутать трактовку слов «отражать» и «избегать». Джозу глубоко вдохнул и напряжённо повёл плечами, искренне пытаясь убедить себя в том, что обычное занятие в колледже не может закончиться его смертью. Хотя утверждать, что спортивные дисциплины не травмоопасны, тоже было нельзя. Всем было прекрасно известно, что устав колледжа разрешал преподавателям спортивных дисциплин чуть ли не нарочно и самозабвенно издеваться над студентами, пока те не теряют сознание. Впрочем, и этот недуг уже практически скинули со счетов: когда Кори Хайек только появился в колледже, было замечено слишком много театральных обмороков среди учениц, что желали таким образом обратить на себя внимание дьявольски симпатичного профессора. Непроницаемо-чёрные глаза внимательно наблюдали за тем, как в руке профессора зарождается маленький огонёк, стремительно разрастающийся и приобретающий форму магматического шара. С лёгкой подачи Хайек отпустил сферу по заданному направлению. Джозу, охваченный ужасом при виде летящего в него сгустка огня, нелепо выставил руки вперёд и попытался извергнуть из них поток воздуха. От волнения у него решительно не получалось не смешить гуляющий по округе ветерок, что и то был сильнее, и в последний момент Джозу снова отскочил сторону. — Ещё раз. — предупредительно произнёс Хайек и атаковал меньше, чем за долю секунды, наивно понадеявшись, что при таком раскладе Джозу только и останется выпустить свою силу на защиту. Сцена повторилась трижды. Арима был глубоко убеждён, что временно лишился своего дара от паники, которую он никак не мог успокоить, поэтому даже не пытался атаковать в ответ. Подсознательно действовал по уже проверенной тактике — уворачивался и пригибался. — Вы потрясающе упорны в своём нежелании услышать, чего я жду от Вас. — беззлобно усмехнулся Кори и легонько покачал головой. — Простите, профессор, — Джозу виновато повесил голову. — Но я не могу. — Не может мертвец. А Вы можете, Джозу, — напористо произнёс Хайек, выгнув брови при виде того, как сильно расстроен и напуган студент. — Джозу, я в действительности могу похвалить Вас. Вы знаете свои сильные стороны, знаете и слабые. И оказываясь под ударом, Вы идёте по пути, в посильности которого уверены, не бросаясь рисковать. При удачном для Вас раскладе, Вы можете рассчитывать на то, что противник измотается и перестанет атаковать, но это сказочный сюжет. По крайней мере, пока Ваш противник я. Вечно уклоняться не выйдет. — Вечно и не нужно, — постарался пошутить Джозу, вытянув губы в слабой улыбке. — Рано или поздно занятие закончится. — Находчиво, но я предлагаю мыслить за рамками того, что это лишь урок, — коротко хохотнул Хайек, повеселившись от слов студента. — Как Вы поступите, оказавшись в западне? И каким образом себя поведёте, если следующая сфера будет самонаводящейся? Станете бегать от неё по кругу как щенок за своим хвостом, пока ноги не отнимутся? — Вполне вероятно, — пробубнил Джозу, и не ожидая от себя других действий. — Я слишком нервничаю, профессор. Из-за этого не могу пользоваться своими силами. — Замените страх другой эмоцией, — предложил Хайек. — Испуг очень легко превратить в злость, а злость беспощадна и бесстрашна. Разозлитесь на меня за то, что я ужасно настырный и не оставляю Вас в покое. Разве Вы не ненавидите меня? — Нет, профессор Хайек, — Джозу покачал головой. — Я не ненавижу Вас. — В таком случае, самое время начать! — с заразительным воодушевлением заявил профессор и вдруг тягостно вздохнул, столкнувшись с полным непониманием со стороны ученика. — Джозу, управлять эмоциями нелегко. Но вы все учитесь здесь именно для того, чтобы ваше тело и ваши силы стали вашими союзниками, а не врагами. Доверьтесь себе. Среди студентов Санта-Ни-Лаза нет слабаков. Даже принца могут исключить, если он абсолютно никчёмен, а Вы доучились до середины пятого курса и вдруг решили пожалеть себя. Хайек подошёл к Арима, остановившись против него, и доброжелательно взглянул с высоты своего роста. С вежливым «позвольте» Кори взял серые ладони Джозу в свои и заглянул в его бездонные чёрные глаза. — Выпустите свою силу, Джозу, — его голос, словно скользнув импульсом из ладони в ладонь, теплом растёкся по чёрным венам Арима. — Я не убью Вас. Даже если мы сражаемся, я — Ваш союзник. Вам нечего бояться. Глаза демона сверкнули, стали чуть ярче и передали Джозу частичку необходимого спокойствия. Возможно, демоническое воздействие было не самым правильным методом достучаться до ученика, но Джозу, зачарованный даром талантливого искусителя, послушно кивнул. Хайек отстранился, отсчитал десять шагов, и в его пальцах, что всего несколько секунд назад сжимали руки Арима, вспыхнуло алое пламя. — Вы видите, что я готовлюсь атаковать, — лениво произнёс Хайек, подарив Джозу непозволительную затяжную фору. — Приготовьтесь напасть в ответ. Арима раскинул ладони в стороны, тем самым практически отзеркалил движения профессора, и старательно сконцентрировался, чтобы призвать то, что внутри него спряталось. В ладонях засвистели послушные завитки ветра. Ладони Кори, словно противоположные полюса магнита, потянулись друг к другу, и два маленьких пламени соединились в одно, закружившись в танце, чтобы превратиться в очередной магматический шар, устремившийся в противника. В считанные секунды Джозу, почти без осознания ситуации, направил в сферу поток ветра, который стремительно столкнулся с горящим шаром. Языки пламени разлетелись в разные стороны, но буквально через несколько секунд снова сшились в единую субстанцию, что двинулась по той же траектории. Арима, уже тянувшийся к заветному облегчению, действительно оказался раздражён и в спешке вырвал из рук ещё несколько воздушных стрел, которые беспощадно атаковали назойливый шар и разбили его на потухающие искорки. Джозу сначала не поверил своим глазам. Он готов был прыгать от счастья — неужели получилось? — Уже гораздо лучше, — снисходительно улыбнулся Кори, искренне порадовавшись успехам студента. — Вас безумно приятно мучить. Однако, я хотел бы, чтобы всем досталось, а время не бесконечно. Так что Вы можете садиться на место. Ваша оценка в журнале — «С». Но в уме с жирным минусом. Услышав долгожданные слова, Джозу захотел воспарить и упасть спиной в облако, хотя полученная оценка не соответствовала надеждам. Ему хотелось бы получить хотя бы «B-», но он знал, что развернувшаяся на спортивном поле трагедия никак не могла быть оценена на балл ниже высшего, пусть даже с минусом. Стоило поблагодарить, что Хайек не оценил его потуги ещё ниже, потому что он имел на это полное право. Джозу шустро вернулся обратно на трибуны и сел рядом с Рином. Руки немного тряслись, и Рин взял одну из них в свою ладонь в надежде утешить. — Ты молодец. — ласково улыбнулся Рин, чем истинно посмешил Джозу. «Молодец» — непозволительно сильное и льстительное слово для обозначения такого провала, но Арима знал, что друг действительно гордится им и не допускает в своих мыслях обратного. — Итак, прежде, чем я разыграю лотерею и случайно ткну пальцем в журнал, — профессор поставил руки в боки и обнял всю группу испытующим взглядом. — Быть может, кто-то желает вызваться сам? Времени осталось не так много, поэтому, если вам важно получить оценку на этом занятии, дайте мне знать. — Позвольте мне, профессор. — раздалось с заднего ряда. — Новенький… Прекрасно, выходите, — с энтузиазмом пригласил Хайек, отыскав владельца голоса в тени дерева. — Гера Дарнелл, верно? — Верно. — подтвердил он, ловко спрыгнув с трибуны, чтобы не тратить драгоценное время на бег по ступеням. Гера вальяжно прошёлся по мягкому зелёному покрову, преследуя профессора внимательным взглядом, чтобы вдруг не оказаться жертвой нежданной атаки, отправленной без предупреждения. — Зачислиться посреди выпускного курса, наплевав на все предписанные правила — это смело и дерзко даже для демона, — уважительно ухмыльнулся Кори, вскинув подбородок и позволив себе оценивающе оглядеть нового ученика. — Ваша фамилия никогда мне не встречалась среди высоко поставленных чинов. Что же в Вас такого исключительного? — Я не укротим, когда иду к своей цели. — гордо заявил Гера, сильно постаравшись не раскраснеться и не выдать своей робости. — Что же, похвально. Жалеть Вас точно никто не станет. Я бы даже сказал, что буду нападать с особым пристрастием, — лукаво улыбнулся Хайек, остановившись возле трибуны, и заранее взял в руки карандаш, чтобы сделать пометку в журнале. — Какими способностями Вы обладаете, Гера? — Проверьте, профессор. — дерзко выкинул парень, и в следующую же секунду поле озарил яркий свет, источаемый мощным электрическим разрядом. Хайек удивлённо распахнул глаза, выронил карандаш и успел только пригнуться, пока над его алыми рогами стрекотала молния. С трибун послышались удивлённые вздохи. Удовлетворившись своей выходкой, Гера забрал молнию обратно в ладонь, легонько тряхнув ею, чтобы избавиться от небольших разрядов, охвативших запястье. — Электричество, так и запишем, — Хайек как ни в чём не бывало поднялся вместе с карандашом и отряхнул брюки. — «Заметка: не поворачиваться к нему спиной». — Разве Вы не должны были отразить атаку? — задорно изрёк Гера и чуть наклонил голову вбок. Вид у него был такой невинный, что его поведение и хамством не назвать. — Каково, профессор? — Я не должен был отразить атаку, — отложив журнал, он снисходительно улыбнулся и размял костяшки пальцев, проводив весёлым взглядом хохот студентов. — Я должен был её послать, Гера. Вы моя жертва, а не я Ваша. — Стало быть, я глупец, профессор. — на бледном лице залегла виноватая усмешка, крайне очаровательная, и парень безвинно сложил руки за спиной, ожидая дальнейших действий преподавателя. Хайек легонько покачал головой, с интересом вгрызаясь взглядом в ученика, вызвавшего у него тёплые воспоминания о собственной юности. — Начнём с простого. — подготовительно произнёс профессор, наскоро собрав в руках слабенькую огненную сферу. Гера щёлкнул пальцами, и меж них блеснул небольшой разряд, который стремительно перерос в молниеносную струю. Гера использовал свою силу как лассо. Взмахом изящной руки таким, как при подаче волейбольного меча, он набросил это лассо на летящую в него сферу, которую оно без затруднений окружило и сжало, уничтожая. Хайек одобрительно кивнул. С более энергетически напитанной сферой Гера обошёлся аналогичным способом и тоже без трудностей. — Отлично. Усложним задачу. — с вызовом вскинув подбородок, профессор Хайек разорвал сомкнутые ладони, между которых плескалась магматическая масса. Эту массу он потянул к ладоням, в разные стороны, и тогда она разъединилась на две крупных сферы. Гера нацелил молнию между двух летящих шаров. Пролетая между ними, единая стрела раздвоилась и схватила обе сферы в свои цепкие электрические лапы. Было видно, что Гера напрягается, стараясь бросить силы сразу на две задачи. Увеличилось не только количество сфер, но и их крепость, потому теперь рассеять пламя было сложнее. После некоторых усилий Гера вышел победителем. Стоило всё же распределить атаку на обе руки — так он подумал, массируя напряжённое запястье. — Теперь посмотрим, как Вы справитесь с этим в движении. Хайек расправил пышные алые крылья и незначительно взмахнул ими, поднимаясь на высоту, не превышающую и тридцати футов. Гордо распахнув чёрное оперение, Гера взмыл в воздух следом за преподавателем и тут же столкнулся с очередной сферой. Не успев сориентироваться, он маневренно увернулся, однако, сфера последовала за ним, дав ему шанс исправить свою ошибку. Огонь едва не опалил край одного из крыльев Геры, тот летел спиной назад, преследуя взглядом магматический шар, пока ладони наэлектризовывали тонкую цепь тока, вцепившуюся в сферу. Понимая, что рассеять удар будет сложно, Гера решил пойти по иному пути. Схватив стрелой тока сферу, он будто заточил её в поводок и взмахом ладони послал атаку обратно отправителю. Хайек не растерялся и поймал шар в руки. Следующий шагом он распутал сферу и устремил её в Геру сплошным потоком. Они ловко вальсировали в воздухе, азартно сражаясь друг с другом. Гера не стеснялся атаковать в ответ, желая испытать нервы преподавателя на прочность, а тот не уступал и неотвратимо укреплял атаки, прощупывая уровень способностей новенького, который был весьма недурным. Наблюдать за этим зрелищем было увлекательно, студенты наперебой шептались догадками о том, чем закончится такое соперничество, выкинет ли Гера ещё что-нибудь эдакое, что наконец пошатнёт невозмутимость профессора и обеспечит всех ярким воспоминанием. Финалом схватки стал звон колокола, оповестивший о завершении лекции. Хайек и Дарнелл практически одновременно опустились на землю. — У Вас достойный уровень, Гера. Ваша отметка — «А+», — похвально подытожил преподаватель, взяв со скамьи журнал и обратив взгляд на группу, что засобиралась покинуть стадион, но всё ещё ждала разрешения профессора. — Вы все сегодня хорошо потрудились и можете быть свободны. Те, кто не успел сдать задание сегодня, будьте готовы к следующему занятию. Профессор Хайек не горел желанием задерживаться на поле и покинул его первым, затем понемногу рассеялась гурьба студентов. Спортивные дисциплины нравились не всем, но никто не посягал на их важность. Занятия помогали развить маневренность полёта, сделать крылья сильными, быстрыми, выносливыми. Также этот предмет позволял познавать себя и свою энергию. Зодиак — так называли четыре стихии, одна из которых дремала в каждом с самого рождения до позднего детства. Искусство полёта малыши начинали осваивать раньше. Крошечные крылья младенцев были едва не меньше их головы, но к шести-семи звёздам они вырастали так, что в раскрытом виде могли превысить рост ребёнка. На каждом этапе развития малыша, будь то взросление крыльев или проявление стихийной способности, предшествующее наступление переходного возраста, было важно научить маленькое существо управлять собой. Обычно этим занимались родители или гувернантки, но правильнее всего развить свой потенциал до предела помогали именно в стенах престижного учебного заведения. — Не нравится мне этот новенький. — опасливо отозвался Хейн, бросив недоверчивый взгляд в сторону Геры, который преспокойно листал учебник, слабо покачиваясь на подвешенной к дереву качели. Ноа невольно тоже на него засмотрелся, но с какими-то другими мыслями. Хейн ожидал, что Дивина может поддержать его точку зрения и задумался над тем, что Ноа совсем ничего не сказал. Элмо с Джозу переглянулись и почти одновременно вздохнули, обменявшись мыслями насчёт неусмиримости Фостера. Рин вовсе плёлся позади, мучаясь со своим скверным самочувствием. — Да тебе вообще ничего не нравится, — напомнил Джозу, закатив глаза. — Я не вижу ничего, к чему можно было бы прицепиться. Самый обычный демон, каких много. — Почему никого из вас нисколько не смущает, что он просто взялся из неоткуда и зачислился к нам посреди учебного столетия? — искренне не понимал Хейн. — Кто он, воротить ангела за нос, такой? — Я полагаю, аристократы могут позволить себе некоторые привилегии, — вдруг вмешался Рин, тоже глубоко заинтересованный сложившейся ситуацией. — Видно, что Гера аристократ. Он очень силён и благороден внешне. Наверняка, он, как и многие дети влиятельных чинов, обучался за счёт приходящих учителей и выразил прихоть общаться со сверстниками. — Что-то я не вижу, чтобы он хоть с кем-то общался, — ядовито усмехнулся Хейн, лукаво прищурившись. — А если ему стало невмоготу одиночество, почему не дождался, пока откроется поступление и не заявил себя на первый курс, как это сделали все «обычные неудачники» вроде нас? — Смею полагать, он блестяще сдал все экзамены, — мысль Рина была продолжена Джозу. — Велик ли смысл начинать с первой ступени, если он на голову выше? — Арима, я — сын Люцифера, — деловито напомнил Хейн, не устрашившись козырять именем отца. — Когда вас вытаскивали из колыбелей, я уже тренировался на износ. Я на триста голов вас всех был выше, но не имел наглости заявиться на порог колледжа и потребовать мгновенно выдать мне диплом. Его папаша, дай Господь, заслужил себе титул Начала, покуда будь он наследником Жрецов или хотя бы Сил, мне была бы известна его чёртова семейка. Он сказал, что уродился в деревне. Раз не крестьянин, что видно, то, стало быть, барон. И какое же право имел отпрыск барона так обнаглеть? — Хейн, никто не виноват, что ты до этого не додумался, — упорно парировал Джозу. — Это ограничение было введено в устав колледжа лишь для того, чтобы не было слишком много желающих перескакивать с курса на курс, и в группах держался какой-никакой порядок. От того, что для кого-то сделали исключение, мир не треснет по частям. Не вскипай от ярости, это никогда не придаёт благородия. — Мне неясна причина твоих гневных недомоганий, — напал на принца и Рин. — Я тоже был новеньким и стал им в порядке исключения. Ты так остро не реагировал. — Ты будущий хранитель времени, вылезший из крестьян. А каким образом он может оправдаться? — без затруднений объяснился Хейн. — Да и ты ведь пришёл в начале четвёртого курса, предварительно окончив три курса сельской школы. Рин слабо хмыкнул. Он понимал, что Хейн обхаживает свою позицию любыми удобными способами. Когда Рин появился, Фостер был также недоволен, просто очень скоро успокоился, услышав, что Картеру предстоит стать стражем времени. Притом Рин по-прежнему считал это несправедливым чинопочитанием. В отличие от Геры, который стойко выносил испытания профессоров и демонстрировал впечатляющий уровень знаний, Картер показывал результаты сильно хуже нормы. Сельская школа и в утопичной сказке не могла тягаться с престижным колледжем, поэтому Рин, вышколенный тремя её курсами, знал едва ли не меньше новоиспечённого второкурсника Санта-Ни-Лаза. Первое время в Санта-Ни-Лаза он помнил словно сейчас. Оно было волшебным и вместе с тем ужасным. Ему открылся неизмеримо огромный мир, который одарил его непозволительными привилегиями. Однако, ему скорее дали в долг, чем сделали подарок. Благосклонность и снисходительность преподавателей Рин оплачивал бессонницей и полным погружением в море учебников и заданий. Вместе со своими наставниками, тогда ещё страшными незнакомцами, он как поезд по рельсам нёсся по программе, на изучение которой его одногруппникам было дано три столетия. И вместе с тем Картер чудом успевал усваивать материал курса. Рин знал, что потом и кровью заслужил своё место в группе, но то был, скорее, айсберг — верхушка была мала, а все его непосильные труды и стенания были скрыты где-то под водой. И при таком раскладе, если сравнить их, Рина и Геру, как двух новеньких, то первого следовало гнать взашей, а второму простить то, что он обошёл какие-то незначительные правила. Однако, покуда Рин готовился стать членом высшей касты, а Гера приехал из всеми забытой деревни, отношение к ним зависело совсем не от результатов, которые они способны были продемонстрировать. — С чего он вообще должен перед тобой оправдываться? — к разговору неожиданно присоединился Ноа, и заимев мнение, противоположное Хейну, всех очень удивил. — Потому что не имеет никакого морального права никому неизвестный вельможа теснить укоренившийся коллектив, — враждебно сверкнув изумрудными глазами, он смерил друга своей гордостью. — Он среди подданных моей семьи и считает себя лучше! Да он чёртово пустое место. — Откуда страсть судить о том, о чём не знаешь ничего? — возмутился Дивина. — Ваше Высочество, Вас охватил жар? — издевательски протянул Хейн, положив руку на сердце. — С какого перепугу ты встаёшь на защиту нищего демонёнка? Ноа беззвучно фыркнул и отвернулся, не собираясь продолжать дискуссию. Посему, следом за тем, как потух возмущённый вопрос Хейна, утихли и прочие разговоры. Элмо решила взять ситуацию на себя, и развернувшись всем телом в сторону Геры, когда они проходили достаточно близко от него, громко прокричала. — Эй, дьяволёнок! — окликнула она претенциозно, будто собиралась сказать что-то обидное. Как только Гера догадался, что позвали его, поднял свои чёрные глаза и заинтересованно уставился на девушку в ожидании продолжения. — А ты ничего! — Я бы сказал «ничто». — выразительно рассмеялся Фостер, попытавшись утопить попытку Элмо подружиться с новеньким. — Хейн, заткни свою собачью пасть! — Элмо оглянулась на него с редким недовольством и толкнула его в плечо, заговорив сильно тише. — Не смей мне всё портить! Гера обаятельно улыбнулся, насытившись своеобразным комплиментом и вовсе проигнорировав весьма сносно долетевшее до него оскорбление принца. Он захлопнул учебник, поднялся с верёвочной качели и сделал пару шагов навстречу, что сделала и Элмо. — Спасибо. А ты очень красивая, — он чуть наклонил голову вбок, тряхнув роскошными кудрями, и растянул добрую улыбку ещё шире. — Ты похожа на куклу. Он старался не разглядывать слишком открыто, чтобы не прослыть бестактным, но из компании Элмо его интересовала не только она. Каждый из новых однокурсников привлёк его внимание. Большой нимб Ноа, светящиеся как лампа за стеклом зелёные глаза Хейна, пустые чёрные глазницы Джозу, белый словно фарфор Рин с нежным розовым оперением. — Ты здорово показал себя на спортивных дисциплинах. Гляжу, держишь себя в форме, — ловко флиртовала Хоффман, решив совместить приятное с полезным. — Меня зовут Элмо. Элмо Хоффман, будущая герцогиня Западного Берега Хэлл-Эклипс. Если, конечно, не выйду замуж за принца. — Кто бы не вышел замуж за принца, — усмехнулся Гера немного стеснительно, впервые столкнувшись с тем, что компания существ разглядывает его вблизи, следит за каждым шагом. — Я рад знакомству с Вами, герцогиня Хоффман. Позволите поцеловать Вашу руку? — Конечно, — изобразив робость, улыбнулась Элмо и деликатно вытянула ручку, которой Гера тут же смазано коснулся губами из чистого уважения. — Только можно на ты. Я пока что не герцогиня. А из какой ты деревни? — Я из… — Гера немного замялся, взгляд его сначала упал на Ноа, который держал на нём холодный взор слишком пристальный, затем на стоявшего рядом Рина. — Простите… Он, не зная, как описать увиденное словами, грубо и невоспитанно ткнул пальцем в Картера, который беззвучно хрипел на дрожащих ногах. В лице Геры отразился такой дикий испуг, что все мигом обернулись на Рина. — Рин! Из-под длинной льняной белой рубахи на шею выползли чёрные ветви вен, которые раньше всегда сливались с его идеально-белой кожей. Чёрная паутина поползла вверх по шее, стремясь охватить лицо. Рин взялся руками за горло, и все увидели, что ладони его также изуродованы чёрными венозными деревцами. Лицо его белоснежное потемнело, пухлые розовые губы почернели вместе с белками глаз, и Рин, задыхаясь, повалился наземь.