R. Kelly — Cookie
Всем здравствуйте. Извините, если отвлекаю. Меня зовут Эдди. Эдди Каспбрак. Полное имя — Эдвард Энтони Кевин Патрик Каспбрак. Я родился и прожил всю свою жизнь в небольшом городке, неподалеку от штата Мичиган, тринадцатого сентября 2003 года. Да, Вы, вероятно, и так меня знаете. В течение нескольких месяцев Вы начинали утро с информации в газетах обо мне. Там еще обычно была моя фотография на весь разворот — типичное фото со школьного альбома, такое есть у каждого. Обычно такие фотографии нужны только в двух случаях — для объявления о розыске и для надгробия. Мои фотографии были во всех газетах. Сначала большие, на всю страницу, обязательно с сопровождающей информацией и всеми приметами. Даже о том, что у меня есть шрам на правой коленке, было указано. Потом фотографии становились все меньше, информация обо мне стала появляться все реже и реже, а в итоге мое дело и просто закрыли. Пропал без вести — так было про меня сказано. Я еще помню эти объявления — я их потом нашел в полицейском участке — их вернули туда после того, как дело посчитали официально закрытым. С деревьев и магазинов сорвали объявления. К слову, по тем приметам, что там было перечислено, узнать меня было практически невозможно, а фотографии и вовсе были черно-белыми. Ну, Вы только послушайте эти описания. Пропал мальчик. Рост метр шестьдесят четыре (да, я был самым маленьким в классе), каштановые волосы, карие глаза, веснушки на лице, груди и руках (интересно, кто бы стал меня раздевать и разглядывать, чтобы понять, что встретили именно меня?), на вид пятнадцать лет (мне тогда было почти семнадцать). Одет в синие классические брюки (мама специально погладила с утра, Эдди, ты же идешь на первую взрослую вечеринку!), и белую толстовку. К слову, на толстовке было пятно от сока, но его я получил на той самой вечеринке. Видите? Я совсем не примечательный. Объявление заканчивалось словами о том, что семнадцатого апреля 2020 года я вышел из дома своего друга Стэнли Уриса, расположенного по адресу Мидл-Роуд, 34-21 примерно в одиннадцать тридцать и не вернулся домой. Мне было шестнадцать лет, когда меня впервые показали по телевизору. Конечно, это был репортаж о хронике, но все же приятно. Там все было так же, как с газетами — моя фотография и плачущие родители. Мама смотрела в камеру и говорила: «Эдди, где бы ты ни был, что бы с тобой ни произошло, если ты смотришь это видео, пожалуйста, вернись домой. Мы всегда будем тебя ждать». Были еще и видео, обращенные к моим похитителям. Полиция так и не поняла, было ли это похищение или я сам ушел из дома. Конечно, родители кричали в интервью, что меня украли — такой хороший мальчик, как я, никогда бы не смог добровольно уйти из дома, у него астма, он не взял с собой ни денег, ни запасных вещей, о чем вы вообще говорите?! Что ж, мои родители были правы — я действительно не уходил из дома. Я был таким, как меня описали в объявлении — типичный подросток, типичной внешности. Я никогда не прогуливал школу, хорошо учился, собирался поступать в художественную академию, ни разу не курил, не пробовал алкоголь и наркотики. Не ходил на свидания и помогал родителям по дому. Я был хорошим, примерным мальчиком. Которого похитили.***
В ту пору, о которой я сейчас рассказываю, в нашем городке происходили странные события. За последние десять лет было похищено двадцать семь девочек-подростков в возрасте от одиннадцати до пятнадцати лет. Ни одну так и не нашли живой. Кого-то считали пропавшей без вести и некоторые родители до сих пор ждут их возвращения, кого-то находили по частям. Я помню, когда мне было десять лет, весь город охватила волна паники — по телевизору рассказывали о том, что один мужчина нашел в своем почтовом ящике руку с розовыми ноготками — рука принадлежала Мелани Робертс, девочке тринадцати лет, которую похитили, когда она возвращалась из школы. И опять — никаких следов похитителей. Никто не видел с девочками странных мужчин, они не были замеченными садившимися в чужую машину. Девочки просто исчезали — и все. Единственное, что их объединяло — они все были дочками вполне себе богатых и влиятельных людей. И были девочками, конечно же. Я знал, что в нашем городе небезопасно. Мне даже какое-то время снились лица этих девочек, которых я также видел по телевизору и читал про них в газетах. Я видел их снимки в полицейском участке — я был там всего один раз в жизни, когда пришел забирать своего друга. Он попался на угоне чужой машины. Билл, да, я сейчас говорю о тебе. Но я совсем не думал о том, что мне может угрожать опасность. Как ни крути, я был парнем (ты выглядишь как педик, Каспбрак), мне было почти семнадцать (а самой старшей жертве только пятнадцать) и я был не богат. Мои родители были самыми обычными людьми: отец — швейцар в гостинице, мама — учительница музыки в религиозной школе. Куда еще обычнее?.. Самое главное — я был парнем. Конечно, с этим были некоторые проблемы. Уже тогда я понимал, что я не такой парень как все. Точнее, я уже тогда понимал, что мне нравятся другие мальчики. В шестнадцать лет вообще очень сложно понять, кто тебе нравится, а уж когда два твоих лучших друга — открытые геи, которые готовы сосаться в любом удобном (и неудобном) месте прямо у тебя на глазах — ты начинаешь думать, что это совершенно нормально. Я действительно был примерным мальчиком. Я ни с кем не встречался, даже ни разу не целовался и не ходил на свидания. Я правда был примерным мальчиком. Жаль только… Что был.