Пленник

Arctic Monkeys — Do I Wanna Know?

      Когда я очнулся, я подумал, что все мне это только приснилось. Но стоило лишь мне чуть-чуть приоткрыть глаза, и я понял — сон еще не закончился. Точнее, он превратился в кошмар.       Все тело болело нещадной болью, потому что, как я потом узнал, он тащил меня по гравию в дом, а затем так же спускал в подвал по ступенькам. Когда я попытался выровнять положение, мне сначала показалось, что я парализован — левая рука не двигалась.       Я даже не успел вскрикнуть, когда заметил, что рука не сломана и не обездвижена — на ней были защелкнуты наручники, приковывающие меня к батарее.       Меня похитили.       Эта мысль озарила мозг так же быстро и стремительно, как и удар в машине. Я действительно помнил только это — когда отвернулся на заднее сидение ему за сигаретами, потом тупая боль, и ничего.       Утро сборов на вечеринку, помощь маме по дому, Стэн, Билл, наши одноклассники — все пронеслось так быстро перед глазами, и было будто пеленой подернуто. Я попытался пошевелить рукой, но, конечно, сорвать наручники я не мог.       Так, Эдди, спокойствие. Только спокойствие.       Я огляделся. Я находился в маленьком подвальном помещении, комнате шесть на шесть метров, с грязными стенами в сырых разводах. Из всего, что меня тут окружало — только голые стены, продавленный в пятнах (даже не хочу знать от чего) матрас, и цинковое ведро в углу. Дверь была скрыта под аркой, к ней вела небольшая лестница, и как бы я ни напрягал зрение, казалось такой маленькой, словно сюда мог зайти человек, только согнувшись почти пополам. Над матрасом — маленькое зарешеченное окно. В доме была тишина, только где-то будто капала вода.       Я облизал пересохшие губы.       Меня похитили. Меня похитил тот парень ровесник, к которому я сел в машину. Дико? Глупо? Да! Но факт оставался фактом. Я заставил свои мозги работать.       Наверняка, прошли уже сутки. А может, и больше — удар был такой сильный, не удивлюсь, если я провалялся в отключке целый день. Правой рукой я коснулся волос и нащупал огромную шишку на затылке. Волосы были чем-то измазаны. Я только надеялся, что эта была земля и грязь, а не кровь.       Так, из окна слабо пробивался свет. Уже утро. Может быть, даже день… Мама с отцом уже наверняка начали волноваться, потому что они уже, возможно, приехали за мной к Стэну, либо только еще едут, но факт оставался фактом — скоро они поймут, что меня похитили, и потом…       А что потом? Где они будут меня искать?       Я зажмурил глаза, пытаясь сфокусировать свои мысли на одном только вечере. Я был на автобусной остановке. До дома Стэна — пара километров, я прошел их довольно быстро. Поблизости не было ни души. На остановке, конечно же, нет камер видеослежения. Никто не видел, как я садился к нему в машину. Трасса была пуста.       Горло нервно перехватило.       Мы не проезжали даже мимо заправки, чтобы кто-то мог заметить подозрительную машину с двумя подростками на переднем сидении. Он специально поехал такими путями, чтобы не встретить ни одного человека.       Я забился в угол. Посмотрел на свою одежду — толстовка была не только в пятне от сока, но к ней прилипла еще грязь и сухие обломки веток. Джинсы были порваны внизу, кроссовки тоже были залеплены грязью. Значит, он меня тащил. Тащил от машины в дом, примерно несколько метров. Потом так же стаскивал в подвал…       Телефона, даже если бы он был включен, при мне уже не оказалось. Часов тоже. Бумажника с наличкой в кармане джинсов я тоже не обнаружил.       Как не было и ингалятора.       Он забрал ингалятор. Кем бы он ни был — он забрал ингалятор. Твою мать. Только не это.       Я вдруг резко почувствовал удушающий приступ астмы. До этого я был занят мыслями, а теперь я мог думать только о том, что не могу дышать. Он убьет меня здесь. Заставит задыхаться в пустом пыльном подвале…       Я старательно попытался выровнять дыхание. Дыши, Эдди. Только дыши. Он скоро вернётся, кем бы он ни был, он вернется…       Дышать становилось все труднее, я дёргал левой рукой, и металлический лязг от соприкосновения браслета наручников с батареей действовало мне на нервы. Я был будто в тюрьме, в маленькой одинокой камере, где мне предстояло умереть от нехватки дыхания…       Кое-как я смог успокоить приступ. Я дышал часто и прерывисто, воздух из легких выходил с каким-то скрипом, почти скрежетом. Я кое-как успокоился, но сердце еще бешено стучало в горле.       Что он со мной сделает? Как я здесь оказался? Что ему от меня надо?       В голове стали проноситься все вырезки из газет, все новостные сводки по телевизору, которые я видел, когда говорили про пропавших девочек.        «Говорят, у вас в городе похищают людей?»       Господи, ну конечно. Как я мог быть таким идиотом… Вот только девушки пропадали уже десять лет, а ему было максимум восемнадцать…. Нет, что-то тут не складывается…       Я закрыл глаза и попытался вспомнить, как он выглядел, но образ был смутный, словно я смотрел на него через грязное окно. Нет, он не мог… Не мог… Маньяки, похищающие людей — это здоровенные мужики в татуировках, скорее всего, отсидевшие в тюрьме, которые воруют маленьких девочек, чтобы делать с ними страшные вещи.       Я вспомнил, как мне снилась еще рука с розовыми ногтями, которую нашел тот мужчина, который работал в типографии…       Господи, надеюсь, он меня похитил только с целью выкупа или денег… А не…       Я не успел додумать свою страшную мысль до конца, как услышал, что ключ в замке поворачивается. Я замер на матрасе.       Склонившись почти в два раза, он зашёл в подвал, быстро спустился по лестнице. Это был он. На нем была та же одежда, что и вчера — черная кожаная куртка, черные узкие джинсы, высокие черные ботинки, какие носят рок-музыканты. В одной руке он держал ключ, которым закрыл дверь изнутри на два оборота, в другой — пытался удержать поднос. Я испуганно вжался в угол, почти полностью. Я не мог понять, чем, но он действительно меня пугал. — Очухался? Отлично. Ну, ты, конечно, и тяжеленный, — произнес он, и в голосе его уже не было никакого акцента. Вероятно, вчера он разговаривал со мной так, чтобы я действительно принял его за не местного. Он подошел ко мне почти вплотную.       Он действительно не намного старше меня — максимум, лет восемнадцать… Остроскулое лицо, длинные кудрявые волосы… Он был очень красивым, вот только глаза… Казались какими-то неживыми. Черными-пречерными. — Кто ты? Где я? Как я здесь оказался? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал как можно более грозно, но на деле получился только писк. Парень присел на корточки передо мной, поставил мне на матрас поднос — на нем был полулитровый стакан воды и батон. Мне стало дурно. Я действительно пленник. — Слишком много вопросов, Эдди Каспбрак, — сказал он, и рукой потянулся ко мне. Мне показалось, что он меня сейчас ударит, и я зажмурился. Парень засмеялся, — меня бояться не стоит. Пока что.       Его рука с черными ногтями коснулась моего воротника и оттянула в сторону. — Очень мило, что твоя мама до сих пор пришивает тебе бирки на одежду с именем и адресом, на случай, если ты потеряешься.       От него так сильно пахло сигаретами, будто он выкурил за раз целую пачку. Отпустив мой грязный воротник, он отодвинулся от меня и сел на грязный каменный пол. Я испуганно смотрел на него. — Что тебе надо? Деньги? Пожалуйста, ты можешь позвонить моим родителям, они заплатят, и… Мы правда… Не очень богатые, но… — Нам не нужны деньги, — ответил парень, не сводя с меня взгляда. Я понял, почему его взгляд казался замутнённым и неживым — он был в линзах. Иного объяснения, почему его зрачки заполняли весь глаз, у меня не было. — Вам? — С остальными ты познакомишься позже. А пока веди себя хорошо, — с этими словами он поднялся на ноги, даже не удосужившись отряхнуть джинсы, и достал из кармана куртки мой ингалятор, — а будешь вести себя плохо — я тебе и на другую руку надену наручник. Пока тебе бояться нечего, Эдди.       Произнеся мое имя (немного странно, обычно так произносят незнакомые слова, боясь сделать ошибку в произношении или ударении), он кинул мне ингалятор. Я его, конечно, не поймал, он ударился о стену и упал на грязный матрас. Я не стал думать о том, что или кто лежал на этом матрасе до меня, и откуда на нем взялись эти пятна, и как после соприкосновения с этой грязной тканью подносить ингалятор ко рту… — Будешь вести себя хорошо — тебе здесь даже понравится.       Он начал отдаляться от меня, и уже был почти на лестнице, ведущей к маленькой дверце, когда я, не соображая ничего от страха, окликнул его. — Эй, подожди!       Он замер. Худая спина явно напряглась под кожаной курткой. — Как… Как мне к тебе обращаться? — спросил я первое, что пришло мне на ум.       Не поворачиваясь ко мне, он ответил: — Ричи.       После этого он быстро взлетел по ступенькам, хлопнул дверью и снова дважды повернул ключ в замке.       Ричи, значит.       И он здесь не один.