Arctic Monkeys — I Wanna Be Yours
19 апреля
Я нашел в углу подвала, рядом с матрасом, который заменил мне постель, кусок обвалившейся штукатурки. Он был весь черный, словно в копоти, но им я смог делать пометки на стене. Первая вертикальная палочка — день здесь. По моим подсчетам, уже начался второй день моего заточения в грязном подвале, а мне казалось, что прошла целая вечность. Щека все еще болела от пощечины, хотя стоило признаться, что Ричи ударил не сильно, скорее, чтобы просто меня отрезвить. Это подействовало, в каком-то роде. Я постарался сохранять спокойствие и холодный ум ровно до того момента, когда понял, что безумно хочу в туалет, а рука все еще была прикована к батарее. Мне. Нужно. В. Туалет. Жестяное ведро возле двери так и бросалось в глаза, я даже был готов им воспользоваться… Я боялся смотреть на свое запястье под рукавом старого свитера — мне казалось, что рука там вся посинела и пошла красными пятнами. А если ее придется отрезать?! А если у меня уже началась гангрена?! Думай, Эдди. Спокойно. Только спокойно. Тише, все хорошо. Наверняка весь город уже стоит на ушах и меня все ищут. Меня точно найдут, моя мать находила даже самые потерянные вещи, которые я уже и не надеялся увидеть. Неужели они не найдут меня? Отец как-то говорил, что у него есть знакомые в полиции… Они уже все меня ищут… Мне главное не злить их… И тогда со мной ничего не случится. Я вспомнил, что нормально ел в последний раз в день похищения, на вечеринке у Стэна. При мыслях о Стэне сердце болезненно кольнуло. Он хоть переживает? Или они снова т р а х а ю т с я с Биллом, и думают, что я решил спрятаться или сбежать, чтобы заставить их переживать? Нет, нет, конечно, они бы так не подумали, Стэн слишком хорошо меня знает… Я старался думать о Стэне, о чем-то хорошем, связанном с ним. Представлял, как он переживает за меня и как обрадуется, когда я вернусь живым и невредимым, как поймет то, что Билл ему не пара и будет со мной… А потом он меня поцелует, и… — Эй, — вдруг услышал я, и мои мысли разбились об этот низкий хриплый голос. Я открыл глаза, отпуская образ Стэна, и увидел, что Ричи стоит передо мной с рюкзаком в руке. Он, слегка склонив голову к плечу, молча наблюдал за мной, пока я мысленно целовался со Стэном. Мне вдруг показалось, что Ричи прочитал мои мысли, и мне стало стыдно. Я чуть было не начал извиняться, но потом вспомнил о пощечине, и попытался принять злобный вид. — Что тебе надо? — резко спросил я. Мне бы не стоило так с ним говорить, но я старался не показывать, что мне страшно. Хотя напуган я был до полусмерти. Ричи пугал меня даже больше, чем его Папашка. — Принес тебе пожрать, — сказал Ричи самым будничным тоном, бросая к моим ногам рюкзак. Он говорил и вел себя так, словно я был его давним знакомым, которого он пришел навестить в больнице. Я демонстративно посмотрел в сторону. — Не хочешь есть? Странно, ты ведь здесь уже два дня, — сказал Ричи, но его голос не выражал никаких эмоций — я был даже не уверен, задавал ли он вопрос или говорил утвердительно. Именно этим он меня и пугал, как я понял намного позднее. — Я не чувствую руку, — произнес я, и даже не стал специально бить ею об батарею, — сними наручник. Я не убегу, правда. Но я боюсь, что тебе потом придется что-то делать с моей рукой, как-то лечить ее, потому что я правда ее уже не чувствую. Ричи задумчиво посмотрел на меня. Клянусь, я видел сквозь его бледный мраморный лоб, как в голове у него копошатся мысли. — Отец не разрешал тебя отстегивать. — Мне как минимум надо в туалет, — прошипел я, — твою мать, Ричи, как я, по-твоему, должен это сделать? Он явно опешил от такой дерзости, да я сам не ожидал от себя подобного. Просто вдруг резко вспомнил, как Билл начал ссориться в кафе с официантом, который забыл принести ему вилку. «Я что, руками должен есть, мать твою?». Помню, тогда я впервые восхитился его смелостью. Особенно, когда узнал, что потом Билл и Стэн не просто отошли вдвоем в туалет, а чем они там еще занялись, пока я ковырял в тарелке свой салат. При этом обидном воспоминании давление у меня резко подскочило. Я решил выместить весь гнев на Ричи. — Я сказал, отстегни этот сраный наручник. Пожалуйста. Ричи моргнул так медленно, что мне показалось, будто он сейчас заснет. Потом пожал плечами и достал и кармана ключ. — Ладно. Только решишь дернуться… — Я помню. Ричи наклонился надо мной, полы его кожаной куртки мазнули меня по щеке, я дернулся. От куртки, как и от самого Ричи, сильно пахло дешевыми сигаретами. Билл всегда курил только дорогие марки. Но Ричи подходил этот запах. Он щелкнул ключом, наручник раскрылся, и моя рука, слегка опухшая и безвольная, упала мне на колени. — Дай посмотрю, — сказал Ричи, присаживаясь рядом со мной на матрас. Я ждал подвоха. Ждал, что он снова меня сейчас ударит. Ждал, что он сейчас начнет кричать. Но он просто взял меня за руку и поднес запястье почти к самым глазам. И только тут я понял, почему он так странно смотрел на меня сегодня — он был без линз, и его глаза больше не казались такими странными и пустыми. — Жить будешь, — сказал Ричи, отпуская мою руку. Это замечание выглядело до крайности странным в моей ситуации, но я внутренне прыснул. Ричи за или против меня? Я не знал этого. Ричи отвернулся от меня, начал копошиться в рюкзаке. Когда он наклонился над рюкзаком, с его плеча сползла куртка (она явно была ему не по размеру), и я увидел у него на плече огромный синяк. Я не мог отвести от него взгляда — синяк в виде пальцев, как будто Ричи кто-то долго и сильно держал за плечо… Он почувствовал на себе мой взгляд, пожал плечами и поправил куртку, натягивая ее обратно. — Это за разбитый стакан. Пришлось признаться, что я его разбил. Хотя мог сказать, что это сделал ты, и тогда мой отец избил бы тебя. Язык прилип к небу. Так значит, он все-таки за меня? Может, все же, он поможет мне сбежать? Может, еще не все потеряно? — Мне жаль, — ответил я, стараясь не думать, от чего меня спас Ричи. Рука у того мужика явно была тяжелая… — Это ерунда, — ответил Ричи. Он достал из рюкзака пластиковую бутылку воды и хлеб в пакете. А еще большую плитку шоколада. Я смотрел на это, не веря своим глазам. — Ричи? Может, ты тогда хотя бы объяснишь мне, что происходит? — Не могу, — он повернулся ко мне, — не могу, правда. Я ничего не знаю… Точнее, не хочу знать. Но я правда ничего не делал с теми девочками… Я их и пальцем не тронул… Они сами… Сами садились в машину. Отец говорил, что они плохие. — Я тоже плохой? — спросил я первое, что пришло мне в голову. — Нет. Ричи отвел глаза, пододвинул мне еду. Он присел на матрас, сложив ноги по-турецки. Я стал растирать потемневшее запястье. — Меня убьют? — тихо спросил я. — Не знаю. Мой отец не рассказывает мне про это. Если будешь хорошо себя вести… — он потряс головой, будто сам устал от этой фразы, — но он сказал, что пока ты побудешь у нас. Может быть, несколько дней. Или недель. — Меня найдут, — слабо возразил я. Запястье действительно ныло. — Это вряд ли. Ведь здесь никого не находили, — Ричи пожал плечами, — я буду приковывать тебя наручником на ночь. Попытаешься ударить меня — я действительно выстрелю. И извини за пощечину. Я правда хотел тебе помочь. Но я должен слушаться своего отца. — Помочь? Ты действительно можешь мне помочь? Ричи отвел глаза. — Ричи, пожалуйста. У меня есть родители. Они не очень молодые, они себе места не находят… Дай мне хотя бы позвонить им и сказать, что со мной все в порядке, и я жив… — Нет, — Ричи покачал головой, — нет, не сейчас. Может быть, позже. Если ты будешь хорошим. — Что же я должен делать? — спросил я. Язык бился где-то в горле. Лучше бы я этого не спрашивал. Лучше бы я не знал, что он мне предложит… И что самое страшное, что я на это соглашусь. — Я потом тебе скажу. Сейчас еще рано. Но я… Я не такой, как мой отец. Тебе не стоит меня бояться, — сказал Ричи. Ложь. Наглая ложь. Мне стоило бояться его куда сильнее, чем его отца. Мне вдруг показалось, что Ричи хочет положить руку мне на колено, и я поспешно поджал под себя ноги. Он облизал губы, и начал мять бутылку с водой в руках, не смотря на меня. Мне стало не по себе. Я какое-то время молча рассматривал его профиль, скулы, губы… Я боялся его. Я до безумия его боялся. — Я хочу в туалет, — сказал я, отводя глаза от лица Ричи. Чем дольше я на него смотрел, тем более странное чувство испытывал. — Ведро там, — он махнул рукой, не вставая с места и не отодвигаясь от меня по матрасу. Он снова начал смотреть на меня слишком внимательно. — Ты не выйдешь? — спросил я, чувствуя, как свитер прилипает к спине. — Ты меня стесняешься? Брось, — Ричи едва дернул губами в некоем подобии улыбки, — ненужное чувство. По крайней мере, не в твоей ситуации, — но увидев мое выражение лица, он добавил, — но я могу отвернуться. Он даже чуть подвинулся в сторону, чтобы пропустить меня к ведру. Я мельком глянул на дверь. Закрыта, конечно, закрыта. Даже если я попытаюсь дернуться в сторону лестницы и выбить дверь плечом, Ричи выстрелит быстрее, чем я даже успею подняться на пару ступенек. Мне надо обхитрить его. Мне надо придумать план. Мне надо… Подружиться с ним. Чтобы он стал мне сотрудником. — Хорошо. Как бы мне ни было стыдно и странно, я все-таки воспользовался ведром, потому что терпеть я больше не мог. Ричи действительно сидел ко мне спиной, но я прямо кожей ощущал его присутствие. Я прикрыл ведро крышкой, не думая о том, что Ричи придется его выносить. Твою мать, я даже не думал, что это будет так унизительно. Пока я делал свои дела, и старался делать это как можно тише, мне вдруг показалось, что Ричи все же обернулся и смотрел на меня. Нет, не хватало только, чтобы он видел меня в такой момент… Эдди, тебе кажется. Он на тебя не смотрит. Я вернулся на матрас, потрясая затекшей рукой. Ричи все еще сидел ко мне спиной, и повернулся, только когда я сел рядом с ним. Кожа на запястье действительно посинела, но я надеялся, что это пройдет. Он скривил губы, смотря на мою руку. — Сегодня можешь не пристегиваться. И поешь. Не хочу, чтобы ты упал в голодный обморок, пока меня здесь не будет, — сказал он, пододвигая мне хлеб и бутылку с водой. — Ты будешь приходить ко мне? — спросил я. Я старался подсчитать в уме, какой сейчас час и в какое время Ричи заходил ко мне в эти два дня. Вечером? Утром? Днем? Света из окна было недостаточно, чтобы понять, какое время суток было, а тусклая лампочка под потолком делала пребывание в этом подвале вечным полумраком. Ричи пожал плечами. Он начал водить пальцем с накрашенным ногтем по матрасу. — Постараюсь приходить к тебе почаще. Пока отца не будет дома. — Он где-то работает? — с ужасом спросил я, думая о том, что он действительно может работать на обычной работе, а по ночам воровать детей. Ричи снова неопределённо качнул головой. — Понятия не имею. Мне не стоит об этом знать. Обычно… Неведение сохраняет нервы. Тебе тоже советую не пытаться узнать больше, чем тебе надо. — Хорошо. Я решил во всем с ним соглашаться. И, может быть, со временем я склоню его на свою сторону, и он даже поможет мне… Сбежать. — Ты, наверное, думаешь о том, как отсюда можно сбежать? — Ричи вдруг поднял на меня голову, и я замер, даже дыхание затаил, подумав о том, что он действительно читает мои мысли. Рука моя замерла над пакетом с хлебом, не в силах взять его, — хочешь, я скажу тебе, как отсюда можно выбраться? — Ричи? — горло сжалось от волнения, — ты действительно скажешь? — Конечно, скажу, — Ричи улыбнулся, и это была первая добрая улыбка на его лице. И последняя. Он наклонился почти вплотную к моему лицу, обдавая сигаретным дыханием, — я скажу тебе, как отсюда сбежать, Эдди. Никак.