Давай дружить?

Не сказать, что Уилл был доверчивым ребенком. Удивительно, но мальчишка всегда мог распознать ложь сверстников; встречалась она довольно-таки часто. Но в Ганнибале Уильям не сомневался — он верил, что старший сдержит свое обещание. И оказался прав. На следующий день мальчик минут пятнадцать топтался перед входом на территорию школы. Ссутулился и осматривался вокруг в поисках знакомых лиц (одноклассников) и шарахался, если умудрялся заприметить их в толпе. Благо, сам мальчик оставался в тени деревьев и являлся неприметным лицом для толпы вокруг. И возникало некое чувство защищенности, словно вакуумные стены выстроились вокруг маленького тельца и не позволяли чужакам пройти за ее границы. На пару мгновений мальчишка успел засмотреться на лучи солнца; они проглядывали через засохшие ветки высокого дуба. Словно играли в зайчат — отпрыгивали с одной ветки на другую, а мальчик под ними вынужден был жмуриться в моменты, когда они теплым пластом ложились на его веки. Под теплыми лучами солнца и укачиваемый тишиной, двенадцатилетний мальчик расслабился. Сделал глубокий вдох, но выдох неподъемным грузом застрял в легких. Рука накрыла плечо Грэма. Уильям увернулся из-под чужой ладони, зажмурился и начал отмахиваться всеми конечностями от присутствия лишнего человека. Словом, картина выходила довольно-таки комичной: Уильям добрые секунд пять простоял в оборонительной позе, все так же не решаясь осмотреть противника, в то время как Ганнибал, в двух метрах от младшего, удивленно вскинул брови. А затем уголки губ последнего приподнялись. — И я рад тебя видеть. Уильям, казалось, истратил весь свой боевой дух, стоило ему узнать в «чужаке» вчерашнего друга. Только затем мальчик расслабился, а тяжелый выдох-таки вырвался на волю. — Прости, — сконфузился младший, а затем расплылся в довольной улыбке: Ганнибал сдержал свое обещание — значит, они все еще были друзьями. — Я правда рад тебя видеть. В ответ Уилл получил полуулыбку. — Знаю, Уилл. — Акцент в произношении старшего выделился куда сильнее предыдущего дня, и мальчик свел это к сложившейся ситуации. — Идем? Прежде чем озвучить благоразумный ответ, голубоглазый запнулся об собственные же мысли. Казалось, минутой ранее он под дулом пистолета не был готов к столкновению с ночными кошмарами предыдущей ночи, но сейчас присутствие Ганнибала кардинально меняло восприятие младшего. И осознав это, Уилл не стал более медлить — уверенно кивнул и первым направился в сторону ворот. Ганнибал покорно последовал за младшим, предпочтя умолчать о том, что глубокий мысленный процесс шатена был отражен на его же лице. Первым предметом Ганнибала была химия — как выяснилось, Лектер в старших классах выбрал медицинское направление — и кабинет его находился на пятом этаже здания. Когда младший услышал желание Лектера посвятить себя медицине, то был удивлен; Уилл представлял Ганнибала скорее учителем (и плевать, что он знал старшего только вторые сутки — за это время он успел наложить первое впечатление о русом). Строгим, прилизанным и угрюмым учителем по истории — Уилл так и сказал своему новому другу, на что последний фыркнул и закатил глаза. — Я терпеть не могу историю. — Ганнибал звучал напыщенно оскорбленным. Чрезвычайно, дабы воспринять его всерьез. Уилл и не собирался. — Я тоже терпеть не могу ее, но, как видишь, — мальчик неопределенно махнул рукой перед собой и остановился перед кабинетом истории. Второй этаж, первый кабинет — Уилла от нового друга отделяло три этажа и целый коридор. И осознание этого неясной горечью осело на детских плечах. Ганнибал же окинул кабинет презрительным взглядом, а затем неожиданно выдал: — Я пару раз засыпал на ее опросах, и после них у меня всегда сердце таяло, когда старая Элли в сердцах доказывала всю свою любовь к детям. Уилл удивленно вскинул брови, а затем понимающе кивнул и подавил в себе смех. Старая Элизабет — так покорные ученики прозвали историчку — не отличалась особой любезностью; Уилл еще на первом занятии пришел к выводу, что этого человека будет избегать всеми возможными и нет способами. Холодный нрав и явный старческий маразм по воли возраста (ей уже лет десять пора было покинуть пост учителя) никому не позволяли покинуть ее кабинет со сладким привкусом удовлетворенности. — Пожелай мне остаться в здравом уме. — Проворчал мальчик, заправляя лямку рюкзака за плечо. На этом друзья и распрощались: Уилл удрученный, а Ганнибал довольный. Мальчик почувствовал легкое покалывание на кончиках пальцев, когда переступил порог своего класса. Оно усилилось, стоило ощутить вакуумную тишину в радиусе двадцати метров; абсолютно каждый в классе, даже если и вел секундами ранее диалог, остановился и обратил свой взор на входящего. Учителя в классе не было, и, кажется, это было впервые на памяти Уилла, когда он ему действительно не хватало сгорбившейся фигуры старой Элли. — Срань Господня, вы только поглядите, кто явился! Яички вчера поджал и спрятался за старшеклассником, я-то уже думал, что не увижу тебя неделю. Неужели твои яички так быстро расслабились, Уилл? — ядовитый голос Маркуса развеял тишину класса. Говорил он не изменяя своим манерам — насмехался. Уилл на голос старшего вздрогнул. Неверяще осмотрел блондина, подтвердил собственные догадки и расплылся в улыбке, на что Маркус, конечно, вспылил ярче розы. Только вот мальчик ничего поделать не мог: видно, при вчерашнем ударе блондин приложился нещадно и теперь язык того занимал куда больше пространства в ротовой полости, а губы раза в два увеличились в объеме. Бенджамин благополучно съедал гласные, во время разговора, а речь его звучала так, словно под его языком располагалась горячая картошка. Тем не менее прикушенный язык не мешал блондину продолжать быть ублюдком. — Надеюсь, ты хорошенько отлизал у того парня. Ты же понимаешь, что это была разовая акция милостыни? Сегодня мы с тобой хорошенько повеселимся. Старший должен был внушать страх, но его звучание вызывало откровенный смех. И не только у Грэма — многие одноклассники с трудом отдергивали себя от смешка, что не прошло мимо самого обидчика. Последний пристыженно поджал опухшие губы и на миг встретился со взглядом Грэма; мальчик уловил в них неуверенность. Словно броня дала трещину, и Уильям почувствовал себя сильнее. Более не страшась собственного обидчика, младший фыркнул: — Разберись с лабопластикой для начала, а затем вываливай собственное дерьмо. Не в силах более сдерживать себя, одноклассники предались хоровому смеху, а Маркус остался на месте краснеть со злости. Он всем своим существом источал опасность и предупреждение о грядущих часах расправы, голубоглазый же, стараясь более не наблюдать за своим оппонентом, направился в сторону противоположной от блондина — первая парта, перед самым столом учителя. Благо, старуха явилась вовремя — зашла в класс и у Бенджамина не было иного варианта, как вернуться за собственное место. Уроки прошли спокойно. Несмотря на то, что Маркус всячески старался задеть голубоглазого: на уроках, комментируя неудачные ответы Уилла, либо на переменах, задев плечом — все проходило мимо внимания мальчика. И когда треклятый звон на третью — большую — перемену ударил по ушам учащихся, Уилл ощутил явную опасность, исходящую от как морально, так и физически раненого Маркуса. Опрометчивые высказывания и действия новенького норовили выйти ему же боком, посему, не дожидаясь прямой встречи с оппонентом, Грэм поспешил к выходу из помещения. Главной целью жертвы обезумевшего зверя было смешаться с толпой. И это, казалось, начинало выходить у Уилла. По началу Грэм затерялся у шкафчиков, затем безопасным пристанищем послужила уборная. С каждой минутой это больше начинало походить на игру в прятки: Уилл прятался, а Маркус искал. Очень профессионально, стоило отметить, ведь сам Уилл пару раз чуть было не попал в руки собственной ищейки (и случилось это на иных условиях, Грэм бы определенно получил некое удовольствие от игры). Когда до конца перемены оставались считанные пятнадцать минут, Грэм решил, что было бы неплохо подкрепиться (да и столовая должна была стать последним местом для поиска Уилла — время, по логике вещей, ограничивало последнего в посещении данной части заведения). План действительно сработал лучше некуда в определенный момент времени — мальчик успел подхватить тарелку с куском сэндвича и печеньем, а затем направился к одному из конечных столиков. По началу если Уилл и надеялся встретить среди толпы знакомую русую макушку, то дойдя до последнего ряда, пришел к выводу, что дело это пагубное и старший скорее всего находился уже в кабинете. Во время игры в прятки у мальчика не выдалось возможности встретить Ганнибала на назначенном месте — у кабинета изобразительного искусства, как они договорились часами ранее. Ганнибала тут не было, но вот Маркус, словно на запах перепуганного осла, не заставил себя ждать. Блондин пристроился у входа в столовую; подросток осматривал помещение в поисках Грэма, а последний не нашел более лучшего действия, как нырнуть под стол. Поднос был благополучно забыт на столе, а Уилл, обхватив колени, устроился под ним. Не составило особого труда различить грязные ботинки Маркуса среди десятки других — они на постоянной основе были обмазаны слякотью; сам же обладатель ботов продолжая стоять на месте. И Уилл на добрую минуту почувствовал себя на грани лезвия — неверное движение и последует разрез. Это была та самая фаза, когда человек ощущает точку кипения — адреналин подпрыгивает и непроизвольно начинаются активные действия, когда следует придерживаться состояния тихой амебы, дабы не вызвать интереса к собственной персоне. Ботинки начинают передвигаться. Уилл напрягается, но остается на собственном месте. На сколько странным выглядит его стол, наполненный нетронутой едой? Ботинки проходят к первому ряду столов. Уилл задерживает дыхание и отшатывается было назад, только вот понимает, что занял последний ряд — позади него стул, а за ним стена. Грэм ругает самого себя за сделанный выбор. Ботинки проходят по всему второму ряду и Уилл понимает, что до его ряда — четвертого — как рукой подать и через две минуты он будет как на ладони. Когда же Маркус проходит к столику, что зеркально располагался Грэмовому, мальчик, наплевав на осторожность, начинает переползать из-под одного столика к другому; естественно, ноги учащихся за столом оказываются явственной проблемой. Ребята в лучшем случае — оттряхивают ноги, в худшем — заглядывают под стол и с удивлением обнаруживают грациозно скользящую тушку восьмиклассника. Благо, никто не привлекал лишнего внимания. Столовая была обустроена перфекционистом — директором. Помещение с формой правильного четырехугольника, а столики были расположены в четыре ряда, в каждом из которых было по десять столов. И когда Уилл, под шестым столиком обернулся, то обнаружил Маркуса уже у второго четвертого ряда. Адреналин подскочил в венах, не особо разбирая дороги, Уильям усиленно начал на четвереньках передвигаться к противоположной стороне. О чем минутой позже и пожалел. По собственной неуклюжести мальчик запнулся об косяк одного из столиков и повалился на ногу сидящего. Уильям замер, моля всех Богов остаться незамеченным. Кажется, в тот момент Уилл и стал атеистом. Реакция не стала себя долго ждать. Парень вскочил на ноги и вскричал на всю столовую: — Иисусе блять, ты что там делаешь?! На него смотрела пара зеленых глаз, только вот Уиллу уже было не до пугливого парня. Отвесив тому пинка по голеням — благодарность, так сказать, за оказанную услугу — Грэм не стал более задерживаться и осторожничать. На четвереньках он чуть ли не бежал; краем уха он слышал наступающие твердые шаги. Маркус не мог определить, где конкретно находился младший и отставал на один стол. — Уилл, если ты выйдешь сейчас же, обещаю не трогать твое личико! — Убедительные аргументы Маркуса вовсе не звучали таковыми. Спустя мгновение мальчик остановился, мир вокруг него растерял всякие краски — Уилл столкнулся со стеной, отступать более было некуда. Опершись спиной об стену, Уильям наблюдал за приближающимися ботинками. Казалось, вся столовая замерла, наблюдая за довольно-таки нетипичной картиной; голубоглазый же мог слышать собственное дыхание и стук подошв об паркет. Мальчик явственно ощущал себя скорой лепешкой и на адреналине зацепился за лодыжку сидящего за столиком. Нервно и сильно, да так, что на коже на следующий день точно должен был образоваться один синяк. Голубоглазый краем глаза уловил знакомые классические черные джинсы — не каждый в школе носил такие. Уловил их, а затем с неверием повернулся всем корпусом в их сторону. Карие глаза смотрели на мальчика сверху вниз с не меньшим удивлением. Ганнибал уже хотел было спросить, какого черта происходит, как что-то увесистое хлопнуло по столу, тем самым отвлекая внимание как Уилла, так и Лектера на себя. Уильям, уловив грязные боты в метре от себя, только сильнее прижался спиной к теперь уже своему другу. Ладонь сильнее сжала чужую лодыжку, а спертое дыхание, казалось, отражалось от стен столовой и каждый присутствующий мог уловить его страх. Голова Маркуса оказалась в поле зрения Уилла спустя мгновение; оскалом-улыбкой блондин победоносно провозгласил: — Поймал! Нога мальчика по собственной (рефлекторной) воле поднялась и угодила подошвой кеда прямиком по оскалу одноклассника. Словно в замедленной съемке Уилл наблюдал за изменениями на лице Маркуса: лицо Бенджамина, поначалу удивленное, исказилось в боли — видно, язык мальчик умудрился задеть и во второй раз. Блондин повалился на спину и разразился проклятиями. Уилл продолжал оставаться под столом, чуть более склонившись назад — опора, в виде чужой лодыжки пропала — со стороны наблюдая за терзаниями старшего. Потрясенный, но в некоторой мере удовлетворенный. До поры до времени, как говорится. Маркус очухался довольно-таки быстро; дезориентированный приподнялся и злобно рыкнул в сторону Уилла. Кажется, Грэм успел заприметить капли крови вокруг рта старшего, прежде чем тот, с повадками зверя, поднялся на ноги. — УБЬЮ НАХУ- Договорить блондин так и не смог — Уилл из-под стола мог наблюдать только за передвижениями ног. Колени блондина перекосились, а сам одноклассник голубоглазого оказался прижатым к столу, не ясно шипящим о боли в руке; классические черные джинсы расположились рядом с грязными ботами. Уильям наблюдал с открытым ртом. Наблюдал за каплями крови вокруг места, где минутой ранее лежал блондин, теперь же прислушивался к шипению последнего. Мальчик воспринимал окружающее словно из-под скафандра; слышал и видел все, но был только зрителем. Эта роль по истечению времени перестала его удовлетворять. Уильям, уже уверенный в собственной безопасности, выбрался-таки из-под стола. И шатен не был вовсе удивлен увидеть Ганнибала, скрутившим руку блондина, и прижимающим того к столу. Последний всеми силами извивался и пытался выкрутиться; зубы его были окрашены в красный цвет. Старший не казался особо заинтересованным в происходящем — такое же отстраненное лицо, что было и днем ранее. Действовал Лектер скорее на автомате — так посчитал двенадцатилетний Уилл. Двадцатилетний Уилл поймет, что это была только лишь маска; Ганнибал был более чем заинтересован в происходящем. Даже больше, чем следовало. Неопытный семнадцатилетний мальчик сам не понимал собственных чувств и пытался путем анализа прийти к пониманию совершенных действий. Грэм младший сделал шаг в сторону своего друга и накрыл его плечо ладонью. — Пойдем отсюда, с него хватит. Ганнибал окинул младшего взглядом. Отреагировал он не сразу — поглощенный криками и терзаниями своего ровесника, Лектер не особо интересовался окружающей обстановкой. Перед его взором отыгрывались иные исходы его действий, но спустя время Ганнибал пришел к выводу, что действительно, с этого парня хватит. Но прежде чем отпустить собственного заложника, Лектер сильнее прежнего сжал руку блондина, наклонился и на октаву ниже, дабы до лишних ушей его слова не дошли, прошептал: — Увижу еще раз рядом с Уиллом и ты месяц будешь бегать в гипсе. Лектер расцепил руки и, более не наблюдая за Маркусом, направился к выходу из столовой. Уильям, под всепоглощающей тишиной, последовал за Ганнибалом.

***

— Ты серьезно не мог найти места получше, чем под столами? Они расположились на крыше школы. Последние уроки единогласно было решено пропустить, а охранник у выхода никак не способствовал их уходу; крыша оказалась запертой на ржавый замок, который с легкого удара был снят с петель. И сейчас Уильям ощущал себя откровенно недовольным. В частности, из-за правоты в голосе Ганнибала. — Зато на тебя наткнулся. — С тем же успехом ты мог бы найти меня и на ногах. — Я искал! — Уильям бунтующие возразил. — Тебя там не было. — Но я там был. — Я не мог найти тебя. — Сидел в том же ряду, что и ты. — Нас разделяло десять столов! Ганнибал подавил в себе желание закатить глаза. Уильям, довольный победой, начал растягивать собственные конечности под солнцем. Если верить прогнозу погоды, то это была последняя теплая неделя. За ней шли ежедневные дожди, ветра и в лучшем случае мрачная облачность. — Пойдем сегодня ко мне? — невзначай спросил младший, краем уха сосредоточившись на ответе. А затем разочарованно фыркнул, услышав отказ. — У меня лабораторная на пятницу, Уилл. — А у меня доклад на пятницу, можем позаниматься вместе. Ганнибал, до этого крутящий йо-йо, заинтересованно покосился в сторону младшего. — И ты можешь обещать мне полную концентрированность на уроках? Уильям оскорбленно фыркнул, но в течении минуты обдумывал слова старшего. Прежде ему не приходилось работать с кем-либо. Даже в школьных проектах он брал работу за двоих, дабы избежать лишнего контакта с одноклассниками — абсолютно в каждой школе. Но сейчас, еще со вчерашнего дня, Уилл начал изменять собственным традициям. Его определенно притягивала комфортная тишина, в которой он не чувствовал себя лишним. Даже не так — он ощущал себя молчаливым собеседником. Мальчика это более чем устраивало. — Могу. И Уилл откровенно соврал. Ганнибалу стоило задуматься об этом раньше, но точно не сейчас. Не сейчас, когда он с миской попкорна в руках и довольным младшим сбоку наблюдал за происходящим на экране. Они смотрели киноадаптацию первой части Гарри Поттера; как выяснилось, Уильям был фанатом данной линии книг и умудриться дважды прочесть по каждой части. Лектер не находил данную линейку книг интереснее посредственных сказок, тем не менее лабораторная была отложена до лучших времен. И после завершения сеанса оба парня были в абсолютно смешанных чувствах. — Это было прекрасно! — Терпимо. Уильям стрельнул в Ганнибала взглядом, закинул попкорн в рот и повторил, уже с набитым ртом: — Прекрасно. — Мило. — Решил пойти на компромисс старший. — И что же тебе не пришлось по душе? — Уилл развернулся всем телом, скрестил ноги и ожидающе уставился на Лектера. Последний же, поразмыслив с минуту, ответил: — Милая, может даже поучающая сказка. Только вот даже тут Роулинг не удалось скрыть людскую глупость, — Уильям на этих словах старшего скинул вопросительно бровь, и Ганнибал пояснил. — Тот же Хагрид, по собственной глупости и неуклюжести подверг опасности Гарри, хотя до в конце чуть ли не отцом пришелся ему. — Все совершают ошибки. — Но не каждый осознает последствия совершенных ошибок. Уилл прищурился, а затем недолго думая, буркнул: — Ты просто пессимистичный кусок брокколи. Ганнибал не растерялся и сиюсекундно ответил: — А ты лук. Пока Уилл переваривал сказанное и подбирал слова, дабы атаковать старшего, в комнату вошел отец Уильяма. Оба мальчика отвлеклись на приветствие старшего Грэма, который выглядел не наилучшим образом: мужчина пришел после пятичасовой рыбалки и встречи с друзьями. Помятый, Брайан только кивнул другу Уилла, решив, что ему необходим сладкий сон. Уже перед выходом из гостиной, мужчина приостановился у двери, обернулся и задумчиво предложил: — Ганнибал, что ты думаешь о совместном пикнике завтра? Подросток не сразу вник в предложение, зато Уильям уловил все достаточно быстро. Потянулся и нетерпеливо накрыл запястье старшего ладонью, чуть сжимая его. — У тебя же на завтра не было никаких планов? Младший не стеснялся собственного желания; он видел то же желание в глазах напротив и растянулся в довольной улыбке, когда его мысли подтвердились. — Нет, завтра я полностью свободен. Буду рад составить вам компанию.