***
— Ты куда собрался, Уильям? Был второй час дня, второго дня каникул — Брайан устроился удобно на диване перед телевизором и наблюдал дневное комедийное шоу. Уилл тем временем, вооружившись рюкзаком, направлялся в сторону выхода из дома и остановился, пойманный с поличным. Мальчик открыл рот — затем закрыл и решил обдумать ответ. Уилл собирался наведаться к Ганнибалу. Старший за утро так ни разу и не отвел ни на один из звонков, а неуверенность в младшем с каждой секундой все больше возрастала. Он нуждался в подтверждении, что между ними все было в порядке. Сказать папе об этом казалось правильным решением, но язык заплелся, а в желудке что-то ухнуло и он передумал. Прежде чутье мальчика никогда не подводило. — Договрился встретиться с Ганнибалом в парке. Ложь сошла с губ Уилла легко. Слишком-подозрительно легко. Его это не смутило. — О, так у вас все в порядке? Мужчина поднял голову с дивана и удивленно вскинул брови. Сердце в груди Грэма младшего застряло где-то в горле. Может ли быть, что Уилл на самом деле ошибся и его отец очень даже внимательный родитель? — Уилл? — А? Да-да, пап. У нас все в порядке. — Передавай парнишке привет — пусть зайдет к нам потом. хочу отблагодарить его как следует за помощь. — Мужчина откинулся на диван обратно и на прощание махнул рукой сыну. Уилл сглотнул и направился в сторону выхода.***
За все месяцы дружбы мальчики научились часами сидеть в компании друг друга. Порой они играли, а в других случаях, когда старшему нужно было сосредоточиться на уроках, находились в тишине. Уильяма это не особо беспокоило — пока был со своим другом, его все устраивало. Сейчас, стоя напротив огромного дома с забором, мальчик осознал, что все это время они проводили у младшего. Уилл ни разу не был у Ганнибала. Да что там — он понятия не имеет, как выглядят опекуны старшего. Дыхание то и дело сбивалось, а по спине пробежал мороз — Уильяму было страшно до коликов в животе и дрожания пальцев на руке. Пожалуй, ему перед тестом по математике не было так жудко, как сейчас, когда его ноги самопроизвольно понесли его вперед по лужайке. Все происходило словно в дыму — Уилл Грэм не управлял собой. Все действия совершались на автопилоте: ступени террасы остались позади, кулак его три раза приземлился на твердой оболочке двери. Все звуки сошли на нет, когда за дверью начали доноситься шаги. Первый шаг — мальчик сжал руки в кулаки. Второй — ногти впились в кожу. Третий — зубы вонзились в нижнюю губу. Дверь открылась Уильям сделал выдох. Затем вдох и еще один выдох, прежде чем открыть глаза. Перед ним стояла женщина. Азиатка. Руки ее оставались на двери, когда она выглянула за нее и вопросительно осмотрела мальчика. Уилл прикусил язык и не смел пошевелиться под взглядом незнакомки. — Малыш, — Голос ее был пропитан фальшивой сладостью. Людям он мог показаться милым и забавным, но Уильям своими фибрами мог чувствовать ее раздражение и нетерпение — рука сжимала дверную раму. — Чем я могу тебе помочь? Уилл прикусил губу, прежде чем ответить: — Я друг Ганнибала… Мог бы я с ним увидеться… пожалуйста? Грэм самому себе показался на слух побитым щеночком. Отвратительное чувство, которое преследовало Уильяма столько, сколько он себя помнил. Люди всегда по этой причине не воспринимали его всерьез; по смягченному взгляду незнакомки, парнишка понял, что и этот раз не обошел репутацию стороной. Женщина в самом деле расслабилась: осанка ее сгорбилась, а подбородок, что минутой ранее гордо был вздернут вперед, припустился. Даже глаза не казались больше копьями. Она мило улыбнулась и спросила: — Так это ты с самого утра нам звонил? Уильям был готов провалиться сквозь землю. Он точно не отказался бы сейчас от шайки зомби, которые сожрали его со всеми потрохами и не позволили матушке Земле более носить на себе такое недоразумение в его собственном лице. В самом деле, как он мог не подумать о том, что своими звонками он мог докучать не только Ганнибалу? — Возможно. Но мне никто не ответил на звонок в первые разы, и я подумал… — Что лучше будет попробовать еще пятнадцать раз позвонить на номер, что не ответил первые три раза? Мальчик на мгновение умолк, а затем пораженно кивнул. — Не тревожься, малыш. Твой номер телефона не был у нас записан и я не знала, кто звонил. Поэтому не отвечала тебе. Сейчас голос женщины лишился фальшивых ноток сладостей; он был спокойным и убаюкивал зародившиеся в желудке мальчика страхи.Под каждую ударную гласную Уилл расслаблялся все больше. Даже последующие ее слова о том, что Ганнибала сегодня нет дома, показались Уильяму нежным. Они почти его даже не расстроили. Почти. — Меня зову Мурсаками Сикибу. А ты, должно быть. Уилл? Мальчик кивнул головой. Он покачивался на своим ногах из стороны в сторону и когда мороз ударил в спину мальчика, он заставил Уилла попятиться вперед — ближе к Мурасаки. В следующую секунду парнишка неловко вскинул голову и отпрыгнул на шаг назад; не хотелось показаться полноценным дураком в глазах родственника своего лучшего друга. Прыжок назад оказался далеко от удачного — скользкий пол решил сыграть злую шутку и в следующую секунду Уильям сидел расплющенным, как омлет, на террасе, а перед его глазами вертелась пара-тройка воробьев. Если ранее Грэм младший мог претендовать только на роль ходячего куска недоразумения, то сейчас горсть оставшейся его гордости шлепнулась об то же крыльцо. Единственной разницей являлось то, что гордость провалилась сквозь землю. Уилл только мечтать об этом смел. — Ты в порядке? — Сквозь голоса в голове дошло до слуха мальчика: женщина вышла за порог дома и чуть согнулась вперед — пыталась лучше разглядеть его. Уилл с нежеланием поднял голову на голос — ему чертовски не хотелось встречаться с жалостливым взглядом. Может, со смесью негодования — люди частенько смотрят на него так. Они могут с жалостью взглянуть на его вещи, но в то же время мальчишка со вздрагивания мизинца на левой руки поймет, что человек перед ним торопится, а он сам является прямой преградой, а преграды люди недолюбливают. Эта женщина так не смотрела. Уголки ее губ приподнялись — морщинки вокруг глаз прибавляли ей шарма. Челка спала на глаза, но она не мешала Уильяму разглядеть озорные огоньки в глазах Мурасаки. Ее взгляд напоминал взгляд его отца: по утрам, годами ранее, когда Брайан еще будил Уильяма в школу. Мальчик никогда не был жаворонком и посему отцу приходилось ставить будильники на пятнадцать минут раньше. За это время Уилл должен был обойти пять стадий принятия неизбежного: отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. Спустя годы, Уильям повзрослел и воспоминания о собственных капризах и детских истериках причиняли физическую боль его эго. Брайан же не забывал вспоминать о тех же самых детских капризах при любой удобной возможности. В те самые моменты Уильям может наблюдать такие же искорки в светло-карих глазах отца. Морщинок вокруг глаз у Мурасаки чуть меньше, чем у его отца, но они такие же искренние. Мальчик выдохнул. Улыбнулся и начал подниматься. — Все в порядке. У меня часто такое бывает зимой, если быть честным. Папа не любит обувь с толстой резиной, а с кедами я скольжу по американскому снегу, как по горке. — Мальчик на мгновение замялся, но морщинки вокруг глаз не пропали и дали ему храбрости продолжить. — И я впервые вижу так много снега за один раз. — Не местный? — Неа, мы с юга, переехали в начале сентября. — Из Техаса? Мальчик нахмурился.— Неа, из Вирджинии. В Техасе мы останавливались два года назад. Люди там странные. Леди Мурасаки понимающе кивнула. Губы женщины сжались в линию, и мальчик поспешил опустить взгляд вниз, к ее руке — мизинец мирно покоялся напротив ткани брюк. Вздох облегчения вырвался с уст мальчика, когда он вспомнил о причине своего пребывания. — Я пришел к Ганнибалу… Он же дома? Женщина покачала головой. Сердце Уилла пропустило удар, а затем с новой силой забилось. Голос на загвоздках сознания шептал о надвигающейся проблеме. Другой голос нашептывал, что виновата в этом только его наивность и назойливость — Уильяму не стоило навязывать свое общество старшему. Ведь, он его навязывал? Иначе бы Ганнибал уже давно объявился. Уилл сжал кулаки, и кивнул в знак признательности. — Передайте ему, пожалуйста, что я его искал. — Обязательно, Уилл. Зайдешь на чай? Только лишь мысль о том, что он зайдет в дом, пропитанный Ганнибалом, но без его самого , вызывала негодование в области живота. Нет, Уиллу сегодня определенно стоило бы подлечиться. Верно — все эти мысли надуманы, а старший просто занят. Завтра-то Уилл его точно найдет и мальчики вернутся к своему прежнему образу жизни. Сейчас же Уильям вернется домой и начнет читать Джека Лондона (Ганнибал давно советовал познакомиться с этим автором).***
Джек Лондон оказался не по вкусу Уиллу так же, как и отвратительный завтрак отца и очередные проигнорированные звонки в дома Лекторов (что начинало казаться странным, ведь его домашний телефон Мурасаки уже должна была знать?). Уильям не поленился отправиться к дому старшего вновь. Ганнибала, как и вчера, дома не оказывается и леди Мурасаки вновь, с сожалением, предложила зайти на чай. Уилл помотал головой и, бурча о папе, который ждет его дома, покинул террасу, но свернул с дороги, что вела к его дому. Вместо дома он посетил игровой центр, затем площадку и остановился только перед школой. Двери ее, как и следовало ожидать, были закрыты — никаких шансов того, что Ганнибала можно там найти. Уильям старался оставаться спокойным. Он сделал глубокий вдох, затем выдох. Вдох-выдох. Младший верил, что все в порядке, что Ганнибал сам выйдет на связь через часы, может, сутки — время значение не имело. Он обязательно должен выйти на связь, а затем и расскажет причину, по которой исчез. Уилл поймет - всегда понимает. Может, пару раз ударит, но простит и затем они забудут о последних событиях как о плохом сне. Все обязательно должно было прийти в норму. Вдох-выдох.***
Шел шестой день новогодних каникул. В углу его комнаты пылился том о трех мушкетерах. День назад эту книгу ему дала Молли — одноклассница. Неожиданный звонок от нее, на четвертый день безделья, удивил Уилла, но не неприятно. Наоборот: Молли, спустя две минуты с разговора по домашнему телефону, успела уговорить Уилла на встречу в ближайшем парке. Там они провели часы, пытаясь слепить подобие снеговика, а затем Уилл по чистой случайности (нет) скинул голову снеговика на плечи одноклассницы. Молли, как выяснилось, была довольно-таки боевой и не осталась в долгу. Носки Уилла были пропитаны водой, а из ноздрей лился Ниагарский водопад — Господи, с красными щеками и снежными бровями Брайан его не сразу узнал. Дети были в снегу, но Уильям, после той встречи, весь вечер провел с глупой улыбкой на лице и горячим какао в руках. На пятый день Уилл сам позвонил однокласснице. В этот раз мама Молли не пустила их играть в снегопад и, вместо того, пригласила мальчика к ним. Поначалу ему было непривычно и, чего уж греха таить, чертовски неловко разговаривать с мамой Молли. Мария — именно так и звали ее — тем не менее смогла уговорить Уилла прийти в гости. Спустя десять минут с разговора, Уилл уже стоял у соседнего дома; раньше он понятия не имел, что они с Молли, фактически, приходились друг к другу соседями. Кажется, Мария, в отличие от него, была уже давно знакома с Брайаном — вопросы о нем посыпались мгновенно, стоило Уиллу присесть за стол к чаю. Мальчик старался отвечать по мере их поступления: Мария казалась слишком энергетичной (Молли явно характером пошла в эту добрую женщину). Одновременно с тем, ее морщинки вокруг глаз так и кричали о доброте своей хозяйки. О ласке и материнской любви. По ночам, порой, Уилл свою маму представлял именно такой: с улыбкой на губах, вечно теплым чаем в руках и множествами интересных историй. Именно такой Мария и оказалось и Уильяму вообще не хотелось покидать ее. Ему пришлось. Молли не оставила шанса — девочка в буквальном смысле слова схватила за запястие и направила в сторону своей комнаты. Бонусом стал хлопок двери — тогда-то Уилл понял, что оказался в берлоге хищника. Довольно-таки иронично вышло: единственная девочка с его класса, которая помогала избежать встреч со зверями, сама теперь предстала в глазах Уилла хищником. Тигром, если быть точнее. Может, цветом своих волос, а может походкой и повадками она напоминала этот род пантер. Иногда дремлющие, как на уроках по математике Молли пускала слюни, иногда игривые, как за день до этого на площадке. Сейчас она казалась Уиллу тигром, который зажал в угол олененка и облизывался от предвкушения трапезы. Он ни на мгновение не ошибся. Молли посадила Уильяма на край кровати, пока сама расположилась у изголовья. Она теребила подушку под своими пальцами и губы успели покраснеть от силы, с которой девочка их прикусывала. Могло показаться, что та нервничала. Может, даже пыталась найти правильные слова, чтобы начать тему, так как чувствовала себя неловко. Это было не так. Уилл чувствовал это по взгляду — Молли смотрела ему в глаза. Она знала, чего хотела, а интерес сжирал изнутри. Уильям не стал дожидаться вопроса — начал сам рассказывать о том, что произошло на самом деле днями ранее. Как встретил Маркуса после игры и как последний привязал его на ночь в школьном подвале. Мальчик рассказал ей о своих страхах, но умолчал только об одном — голосе. Сидя в теплой комнате, он осознавал, что этот кошмар окончен. Уилл более не находился на ледяном полу, руки не сбухли от натяжения веревок и было легко говорить о пережитом. Но ему казалось, что на задворках подсознания, на периферии мальчик мог разглядеть тот самый силуэт. Тень. Голос. Они все еще были рядом, преследовали и стоило бы только заговорить или показать как-либо, что он думает об этом , как видения появлялись вновь. О них Уилл промолчал, но Молли заметила это, как и рассказ, который оборвался, а затем напряжение в плечах одноклассника. Уильям был ей премного благодарен, когда та накрыла его руку своей. — Это все закончилось, Уилл. Никто тебя больше не побеспокоит и ты не один, слышишь? — Она сжала его руку чуть сильнее и наклонилась вперед. — Ты не будешь больше один.Девочка шептала эти слова уверенно и Уильям поверил ей. Слезы скопились в глазах и он поддался слабости — через мгновение спрятал свое лицо в плечах Молли и приглушенно всхлипывал. Она гладила Уилла по волосам и говорила, что будет рядом и не допустит никакого Маркуса близко. Что теперь будут сидеть вместе на уроках по математике и даже поможет с географией. Девочка пообещала, что будет другом и Уильям разрыдался еще сильнее. Она протирала его слезы и покрасневшие щеки, а тот смотрел ей в глаза и видел карие.