Давай дружить?

Под конец третьего урока Уиллу уже не терпелось покинуть пределы кабинета, но он стойко отсидел до последней официальной секунды, прежде чем пулей вылететь. На задворках сознания проскочила мысль предупредить Молли о своем отсутствии, но он ее откинул, стоило ему увидеть Ганнибала за углом. Старший, хотя все так же и был помятым (что было не свойственно его школьным, белоснежным рубашкам) выглядел лучше. Уилл сам чувствовал, что начинает светиться изнутри и он даже не старался скрыть, что причиной был сам Ганнибал. Ведь, не смотря ни на что, Уилл все еще считал Ганнибала своим другом. Ведь только друзьям не нужны бывают слова, чтобы понять друг друга? Так они без слов разворачиваются и в полном молчании поднимаются все три этажа. Они проходят на крышу без всяких трудностей; видно, охранник после перекура забыл запереть дверь на замок. Уилл делает пару шагов вперед и оказывается ослеплен солнцем — рука его сразу спешит прикрыть глаза и мальчик оборачивается на месте. Зрение возвращается не сразу, но первым, что Уилл видит — это усмешка Ганнибала. Поганец стоял с солнцезащитными очками. — С каждой минутой я все больше хочу уйти отсюда. — Уилл говорит без толики злости. Он смотрит на старшего, пока парень напротив него не отзеркаливает улыбку и качает головой. — Мои очки — это меньшее, что должно тебя раздражать. — И все же сейчас меня волнуют именно они. Ты же купил их, рассчитывая на то, что будешь выглядеть как Джеймс Бонд? Жаль тебя огорчать, но ты блондин. Ганнибал смотрит на него пару секунд; глаза его широко раскрыты и, Господи, как же Уилл скучал по этому. — Как непредусмотрительно с моей стороны. А ведь я уже заказал и смокинг, и галстук отыскал. — Ты врешь, — Уилл качает головой и делает шаг вперед. — У тебя уже был красный галстук, а смокинги для тебя как воздух. Ты каждый день носишь стрелки, а пиджаки не одеваешь, чтобы не вызывать возмущения у учителей. Кто бы что ни думал, но тебе важно мнение других людей. Уилл заметил это еще в начале года: брюки Ганнибала всегда отличались особой гладкостью и стилем — они были далеки от потрепанных джинсов, которые предпочитал сам Уилл. Все же, Ганнибал никогда не упрекал младшего в безвкусности. Уилл обрывается с потока мыслей в минуту, когда его взгляд вновь встречается со взглядом старшего — плечи последнего неожиданно упали и улыбка ослабла. Уилл на мгновение хмурится и пытается понять, что же не так было сказано. Он не успевает прийти к выводу и Ганнибал начинает говорить на октаву ниже. — Вот в этом-то и проблема, Уилл. — Старший делает глубокий вдох, прежде чем сделать шаг назад и облокотился об стену. — Ты знаешь мой гардероб, мои предпочтения… Ты знаешь обо мне больше, чем я знаю о себе, но… Ганнибал останавливается так же резко, как и начал говорить, но в этот раз Уилл понимает в чем же дело. Перед его глазами встает картина того дня, когда он впервые побывал в доме своего лучшего друга; тогда он, стоя перед дверью и женщиной, которая является матерью для Ганнибала, осознал, что никогда не был тут. Он понятия не имел, кто такой Ганнибал без Уилла. Было странно осознавать, что человек, которого, как он думал, знает, оказался ему белым листом. Спроси его любой незнакомец о том, откуда Ганнибал пришел и почему Уилл не смог бы ответить. Еще страшнее было осознание, что этот же человек знает о нем абсолютно все. Уильям никогда прежде не желал так спрятаться от людей, как тогда, стоя у дома лучшего друга. Уильям отгоняет от себя эти воспоминания и сосредотачивается на реальности. Вопрос дается ему легко — он множество раз уже задавался им у себя в голове. — Но я ничего не знаю о тебе? Ганнибал кивает. — Из-за этого ты избегал меня все эти дни? Но почему тогда ты убежал из больницы? Я уверен, что тогда тебя точно не съедала совесть, Ганнибал. Ганнибал сморщивается и снимает очки с себя. Неожиданно, он начал выглядеть на пару лет старше. — Почти, но не совсем. Давай медленней, Уилл? — Давай. — Хорошо, — старший словно для убеждения себя кивает, прежде чем продолжить: — Тогда в больнице, когда ты еще был в палате и мы уже знали, что вот-вот должны будем тебя увидеть, я… Испугался? — Он качает головой и словно бы над собой насмехается. — Я струсил, Уилл. Я сидел и ожидал, что вот сейчас-то подойдут врачи и сообщат о том, что что-то пошло не так. Ганнибал останавливается резко и поднимает свой взгляд на младшего. В глазах его Уилл видит тот самый страх, сбившееся дыхание и… слезы? Ганнибал не плакал, но глаза его были стеклянными и Уилл знал, чувствовал, что он абсолютно не желает заканчивать этот разговор. Подсознание кричит ему убегать, но он продолжает стоять на месте и ожидает продолжения. — Моя сестра, Уилл, ты же помнишь? Да, Уилл помнил. Пол года — в первые дни знакомства — Ганнибал как то упомянул ее, и по одному его взгляну было понятно, что воспоминания эти одни из тех, о которых хочется в один день забыть. Воспоминания, которые не позволяют жить дальше и тянут назад — назад в прошлое, чтобы ты каждую ночь переживал их снова и снова. Ломался снова и снова, пока последняя твоя косточка не треснет под их натиском и от тебя не останется ничего большего, чем пыль. Такие вещи не забываются. — Да, помню, — голос его звучит неуверенно даже для собственных ушей, но мальчик продолжает. — Ганнибал, ты не обязан… Старший качает головой. — Она умерла, пару лет назад. — Он опускает свой взгляд вниз и продолжает на октаву ниже. — Ее похитили точно так же, как и тебя. Поиски шли более трех дней, прежде чем найти… Подтверждение того, что ее больше нет. Они нашли ее тело, оно было… Ганнибал замолкает. Концы губ его подрагивают и Уилл не желает дослушивать это предложение. Ему не приходится. — Я не спас ее, Уилл. Меня не было в момент, когда она больше всего нуждалась, и эти монстры отобрали ее у меня. Они отняли ее так, словно она была ничем, хотя она была ребенком… «Таким же ребенком, как и я», мысль доканчивается в голове сама и Уилл более не способен сдерживать слезы. Одна, вторая, затем третья и мальчик делает шаг вперед — вперед, к Ганнибалу. В его глазах слишком много печали и боли, и Уиллу не под силу справиться с ней в одиночку. Он понимает, что не может спасти однажды утонувшего от воспоминаний, но он может быть рядом в реальности, чтобы в один день отогнать эти кошмары вместе. Ганнибал, словно ждал — прижимает Уилла к себе и прячется в копке кудрявых волос. Рубашка его намокает от слез младшего, а Ганнибал только сглатывает и смотрит в пустоту. Они стоят в тишине. На фоне слышно ребят этажом ниже, но они являются не более шума на фоне. — Меня не нужно было спасать, Ганнибал, — голос Уилла заглушается одеждой, но мальчик не отстраняется. Мальчик начал приходить в себя и влажность под его щекой — единственное доказательство его слабости. — Я способен сам за себя постоять. — Конечно, — Ганнибал отстраняется на немного и заглядывает в глаза младшего. Ухмылка играет на его губах и Уилл заранее знает, что старший собирается сказать. — Ты меня убедил в этом еще во время первой нашей встречи. — Их было пятеро! Против меня! Уилл закатывает глаза и отталкивается от Ганнибала полноценно. Солнце продолжает светить под всеми девяносто градусами — сегодня был довольно-таки яркий день, — и мальчик спешит спрятаться от лучей под тенью. Садится и облокачивается спиной на стену, когда до его ушей доносится звонок на урок. Никто из мальчиков не реагирует на него. — Тебя не хватало. После больницы… Я ждал тебя. Я даже уже приготовил тебе подарок, он у меня все еще лежит в тумбочке. Он небольшой и я сделал его сам, но папе и Молли он понравился. — Я уверен, что он и мне понравится. — Да, может, — Уилл кивает, — только кто тебе сказал, что ты его получишь? Смех Ганнибала Уиллу доводилось слышать нечасто, потому он готов забросать яйцами человека, который решил выбрать этот момент, дабы подняться на крышу. Молли появляется неожиданно. Она осматривается вокруг, сначала останавливается взглядом на Уилле — черты лица ее затачиваются. На Ганнибале она не скрывает серости, но и Ганнибал, если Уиллу не чудится, не особо рад ее появлению. Честно сказать, Уилл сам не особо счастлив. — Молли, — — Уилл, — — Ганнибал, — Они заговаривают все в унисон и умолкают. Напряжение ощущается в воздухе, хотя Уилл и не способен найти причины. Он смотрит сначала на Ганнибала, затем на Молли и старается понять, с каких пор его два близких друга стали недолюбливать друг друга. Молли, которая всегда старалась казаться улыбчивой, и такой же Ганнибал сейчас смотрели друг на друга с откровенным презрением. Остается только Уилл для выхода из сложившейся ситуации. Как же он в тот момент желал спрятаться в тени и притвориться одной из пожелтевших стен школы. Он откашливается, прежде чем начать говорить в пол голоса: — Молли, все в порядке? Девочка повернулась в его сторону и говорила она резко. — Все отлично. Тебя искала старая Элли, насчет последнего теста хотел с тобой поговорить. Срочно. Уилл кивает. — Я подойду через пару минут. — Уилл, что конкретно ты не понял со слова «срочно»? Молли начала говорить с агрессией, щечки ее стали алыми, губы сжались в линию. Уилл замер. Рот его приоткрылся, и он поспешил его закрыть, только вот он понятия не имел, что нашло одноклассницу. Прежде она никогда не говорила с Уиллом в таком тоне. Ганнибал заговор тихо, но голос его просачивался холодом, да так, что Молли на фоне его казалась добрейшей феей. — Мэри, следи за своим языком. Это было грубо. Уильям никогда прежде не слышал, чтобы к Молли обращались ее полным именем. По ее реакции ему стало понятно, что она сама не привыкла к такому обращению: девочка вздрогнула. Она хмурилась и жевала нижнюю губу, явно ощущения подобие неловкости — Уилл видел это по ссутулившим плечам. Когда она начала говорить, плечи ее расправились. — Я не единственная тут, кому стоило бы поучиться манерам, Ганнибал. В тот момент Уилл решил, что с него хватит — он поспешил встать на ноги и обратился к старшему: — Думаю, мне стоит поспешить к историку. Мы увидимся же позже? — Уильям надеялся, что голос не выдавал того, как он желал этого. Ганнибал кивнул. — Конечно. Уильяму не хотелось покидать крышу. Будь его воля, он бы пропустил оставшиеся уроки и устроился бы либо в библиотеке, либо на той же крыше с Ганнибалом, дабы поговорить. Он чувствовал, что разговор не должен был так резко обрываться и Ганнибалу было еще что-то сказать. Вместо того, Молли взяла его под руку и потянула к выходу. Боковым зрением мальчик видел, как Ганнибал до последнего провожал их взглядом и мурашки прошлись по его спине. Ступени они преодолели быстро и Уилл понятия не имел, как ему вести себя. Тишина между ними никак не подстрекала его к действиям и он решил, что наилучшим решением будет направиться в сторону кабинета истории. — Куда ты это? У нас урок в другой стороне. — Меня же хотела видеть Элизабет. От внимания Уилла не ускользнуло то, как девочка вновь сжала губы в линию. — Молли, что-то произошло? — Нет, ничего. — Девочка вертит головой и продолжает тише: — Джонсонс тебя не ждет. Я соврала. Если прежде Уилл не понимал действий своей подруги, то сейчас он смотрел на нее так, словно она отрастила себе вторую голову. — Почему? — Если бы я тебя попросила спуститься без повода, ты пошел бы? — А зачем тебе нужно было это? — Уилл сморгнул изумление, брови его нахмурились. — Что это было там наверху? Уилл не был уверен, в который раз за последние десять минут девочка закатила глаза, но это его начинало играть на нервы. — В чем твоя проблема? — Ох, Уильям, у меня-то как раз нет никакой проблемы. Я только ради тебя и увела тебя с крыши. — Агрессия сочилась через ее слова. — Ганнибал пропал без повода когда тебе было плохо, потом появляется и ты забываешь обо всем на свете! Ты не можешь как ни в чем не бывало плясать под его дудку когда ему угодно. Да и он какой-то странный, ты не замечаешь этого? Скрытный, молчаливый. Такие больше всего притягивают неприятности. Слово лилось за словом, и Молли под конец сделала глубокий вдох с выдохом. Повисло молчание, только на этот раз Уилл смотрел девочке в глаза и нечто свернулось у него в желудке, а может и выше. Уильям не так хорошо знаком с анатомией тела, но он точно уверен в том, что глаза его начали слезиться. — Такие больше всего притягивают неприятности? Он говорит тихо, но Молли его слышит. Зрачки ее расширяются и как же он в тот момент благодарен всем высшим силам, что в коридоре они находятся одни. — Уилл, это тебя не касается, ты же знаешь… Ты не такой, как он. Комок в горле то ли следствие печали, то ли гнева — Уилл не распознает, но знает, что не станет более молчать. Глаза его смотрят точно в душу одноклассницы и последняя под ним стушевалась. Она хочет еще что-то сказать, но Уилл слышать больше не желает. — Ты ничего не знаешь, Молли. Это не твое дело и только мне решать, что мне делать или нет. Понятно? Ответ не приходит, но Уиллу он и не нужен. Сколько бы злостных слов Уилл сейчас не выговорил бы, ему всего будет мало. Лучше будет сейчас просто уйти — останавливает его только лишь голос Молли. Говорит она тихо, и его цепляет суть. — Я вчера видела Боба и он мне рассказал, что Маркус вчера сдался полиции в том, что похитил тебя, а потом и Джорджа. Родители Боба и Джорджа уже наняли адвоката и Маркусу светит минимум двадцать лет тюрьмы, если ему не удастся доказать свою невменяемость. Им будет не тяжело ее доказать, еще и учитывая, что Маркус несовершеннолетний. Мне так сказал Франклин. Сказанные слова оказались последними, которые Уилл ожидал услышать. Сердце мальчика забилось в быстром ритме, а тишина в ушах стала звонкой. — Я просто хочу, чтобы ты был осторожным, Уилл. Уильям кивает головой и губы девочки выдают нечто улыбки. Мальчик направляется на уроки с той же звенящей тишиной в ушах и не способен сосредоточиться ни на одном из уроков. Уилл мог думать только о человеке, который чуть не погубил Джорджа и сейчас находился на свободе. О человеке, который специально подставил Маркуса. Кто мог подставить Маркуса так сильно? Маркус всегда находил себе врагов и недругов, но чем этот раз отличался от всех предыдущих? Уильям не желал знать ответа.