Давай дружить?

Коридоры были пусты, только парочка учеников слонялись между коридорами без определенной цели. Учителя закончили свои уроки на день и тоже были на пути к выходу из здания. Уилл шагал не спеша к своему шкафчику с рюкзаком. Он не оглядывался, но моментами чувствовал чужие взгляды на себе — теперь он понимал, почему он продолжал быть главной темой сплетен. Просто потому что он имел непосредственную связь с пропажей главного хулигана школы. Высокая фигура перед его шкафчиком заставляет Уилла остановиться и позабыть о том, что поведала ему Молли еще двумя уроками ранее. Ганнибал выглядел более живым, в сравнении с самим же собой часами ранее: хотя рубашка его все так же не была разглажена, губы его были согнуты в улыбке. Он облокотился на стену и улыбался. — Ты выглядишь не особо счастливым для человека, воссоединившемся с единственным своим другом. — Ганнибал отмечает все с такой же улыбкой на губах. Уилл отфыркивается и спешит скорее собрать свой рюкзак и двинуться к выходу — желание поговорить со старшим было, но желание покинуть стены этого здания было сильнее. Лица школьников начинали вызывать рвотные позывы, а это были только первые дни после каникул. Прежде, когда Уилл с Брайаном не засиживались на одном месте и мальчику приходилось чуть ли не две школы в год менять, он не успевал освоиться с атмосферой школы: не успевал найти друзей и не познавал, каково это — иметь компанию, но и так же мальчик не успевал ознакомиться со всей гнилью, которую несло в себе роль учащегося старших классов. Палка с двумя концами, с которыми Уилл за полгода успел успешно ознакомиться. Ганнибал покорно последовал за Уиллом к самому выходу со школы. Только лишь у лестниц Уилл запинается о собственные ноги, когда ощущает пропажу груза со своих плеч; мальчик оборачивается, и не способен сдержать улыбки: Ганнибал, с двумя рюкзаками, как ни в чем небывало продолжает свой путь. Дальше уже Уилл идет с румянцем на щеках. — Так как прошли твои уроки? — Голос Ганнибала звучит спокойно и Уилл честно не понимает, как Молли могла отзываться о нем так дурно. Уилл пожимает плечами. — Уроки так уроки. Проходили новые темы, была одна лабораторная. Тоже скучная. — Мальчик сморщивает носик от воспоминаний утомляюей лекции. — У тебя как? — Новые темы, и учитель психологии вел дебаты с самим собой, на тему религии. — Ганнибал сделал паузу, явно обдумывая сказанное. Как-то раз они с Уиллом обсуждали тему религии — точнее, один из одноклассников Уилла сказал, что на неделе он не сможет присутствовать на воскресных молитвах и потому чувствовал себя виноватым. Ганнибал на это только фыркнул, а чуть позже, оставшись наедине с Уиллом, добавил «Ничто так сильно не кричит о невежестве человека, как его вера». С тех пор Уилл старался избегать столь щепетильной темы, просто потому что не знал, во что веровал сам, но был уверен, во что не верил сам Ганнибал. Ганнибал, после недолгой паузы, продолжает говорить хрипло: — Я так и не понял, атеист он или просто безбожный монах, — Уилл хмурится на противоречивую фразу, но никак не комментирует. Ганнибал, даже если и заметил, не акцентирует свое внимание и пожимает плечами. — Зато было забавно. — А не противоречит ли это правилам школы? — Что именно? — Тема о религии. Ну, учителям, запрещено выдвигать свои идеи и идеалы перед нами? — Им еще много чего запрещено, но когда их это останавливало? Уиллу не удается скрыть сомнения и Ганнибал, тяжело вздыхает, прежде чем податься в подробности: — На прошлой неделе новый учитель испанского флиртовал с Оливией. Она, конечно, ничего не поняла, учитывая что он говорил на испанском, но теперь я знаю, что он находит ее ноги очень даже… — Ганнибал перестает говорить резко, но интерес в младшем успел пробудиться и теперь лицо Уилла заиграло чеширской улыбкой и он подталкивает Ганнибала, дабы узнать продолжение. Старший на детские манеры своего друга только смеется — тихо, но Уиллу этого достаточно, чтобы возгордиться своими действиями. — Спросишь конец этого предложения, когда тебе будет восемнадцать. — А ты не начинай того, чего не сможешь докончить. — Учту в следующий раз, — Обещание вылетает со смехом, и мальчики продолжают идти к дому, плечо к плечу. Уилл наконец-то рассказывает о том, как прошло его Рождество с папой, об индейке и о том, как им пришлось готовить ужин под диктовку по телефону. Ганнибал в свою очередь рассказывает, как он эти дни использовал для более детального изучения анатомии. Солнце над их головами продолжает печь и в какой-то момент Уилл расстегивает свою куртку и начинает ускоряться, подначивая своего друга идти быстрее — Ганнибал скептически смотрит на младшего и продолжает идти в том же замедленной темпе. Успокаивается Уилл только когда поскальзывается на замороженной луже и падает на задницу. Смех Ганнибала слышен на весь квартал и мальчик забывает о боли и смеется вместе с другом. Только вот ему потом приходится оправдываться перед отцом за огромное пятно на заднице своих джинс. Ганнибал в этот момент скрывает свой смех за кашлем, а Брайан пораженно наблюдает за всей картиной. Он не задает вопрос о том, где все это время был Ганнибал, а просто принимает все заданное и покидает квартиру, обещая вернуться к десяти. Он вернется только к трем ночи — Уилл это знает, но улыбается и желает повеселиться. Паузы между друзьями словно никогда и не было: мальчики, как прежде, устроились в комнате Уилла — каждый за своим учебником. Как прежде, никто из них не был способен сосредоточиться на предмете больше пяти минут, словно была потребность в их недовольных бурчаниях и комментариях. Вещи были разбросаны по всей комнате — Уилл утром опаздывал на занятия, а шторы были раскрыты настежь, открывая дорогу лучам солнца освещать комнату естественным светом. Уилл чувствовал себя в самой что ни на есть своей тарелке: на кровати, с Ганнибалом, расположившемся на полу, и предметом, который вызывал интерес у мальчика. На тт момент Уилл неосознанное и нашел свое понимание «приятного времяпровождения» со своим другом, и в последствии никакие тусовки с компаниями не будут его привлекать. В какой-то момент мороз начал проникать в комнату и Ганнибал заметив, как Уилл начал поджимать ноги по себя, направился закрыть окно. Когда же он обернулся, Уилл был явно занят не чтением — мальчик был погружен в свои мысли. Подросток смотрел на него пару минут, погружённый в свои собственные мысли, прежде чем направиться и сесть рядом с мальчиком на кровати. — О чем думаешь? — Читаю. Не видишь? — Он вертит книжкой перед лицом Ганнибала, намекая на «очевидность» сей факта, но Ганнибал только качает головой. — Неа, ты не читал. — Читал. — Вверх ногами? — В смысле, — Мальчик запинается на слове, когда понимает, что да, Ганнибал оказался правым: книгу он держал верхом вниз. — Так о чем тринадцатилетние мальчики думают в эти дни? Уилл хмурится и ногой толкает Ганнибала — последний не сдвигается с места, но теперь его карие глаза бегают по лицу младшего в непонимании. Голубые же нахмурены и они смотрят друг на друга, смотрят и в какой-то момент Уилл не выдерживает паузы. — Прекращай уже отмечать мой возраст каждый раз. Мне тринадцать, но я не маленький, Ганнибал. Уилл говорит с обидой и смотрит, словно ожидает услышать в ответ смех. Он не приходит, однако Ганнибал качает головой и с полуулыбкой говорит: — Ты маленький, Уилл. Каким бы умным ты не казался, тебе только лишь тринадцать лет. Не желай, чтобы с тобой обращались как со взрослым — потом тебе это надоест, а людей не переубедить. Пока есть возможность, оставайся ребенком. Как никогда прежде сейчас Уиллу хотелось возразить — сказать, что он сам себе порой готовит, сам себя укладывает и что давно он уже не ребенок. Что не нуждается он ни в родительской любви, и что понимает он людей лучше, чем всякий взрослый. Взрослые, даже если и захотели, не смогли бы пройти через то, что мальчик проходит ежедневно. Он не говорит ни слова. Ему и не нужно — Ганнибал все это знает уже. Вместо того, мальчик отвечает с долей негодования в голосе: — Ты тоже ребенок. Ты ненамного старше меня, а ведешь себя, словно мой родитель. — Не я виноват, что за тобой нужен особый уход. В ответ старшему прилетает подушкой по лицу, которая и заглушает смех Ганнибала. Уилл в то время старается отодвинуться от Ганнибала как можно дальше, поджимая ноги под себя — он уже знает трюки старшего, а особенно хорошо знаком с одним из тех, в котором Ганнибал хватает его за голень и тянет к себе, дабы защекотать мальчика до умопомрачения. Далеко уйти ему не удается и все происходит как по сценарию: Ганнибал хватает мальчика и тянет к себе, а затем комнату заполняет дикий смех Уилла. Он пытался оттолкнуть от себя старшего, но все без толку — Ганнибал только усиливал свою хватку и продолжает. В какой-то момент Уилл все же выскальзывает из-под Ганнибала — он не уверен, ему ли это удалось или Ганнибал его отпустил — и приземляется на пол, голову откинув на край кровати. В комнате вновь настает тишина, но она несравнима с теми ночами, когда Уилл гадал, вернутся ли потерянные дни с его другом. Сейчас он готов благодарить все высшие силы за это теплое чувство (несмотря на то, что дыхание его сперло и ему требуются минуты, чтобы отдышаться). За его спиной Ганнибал устроился уже на бывшем месте Уилла. Паузу нарушает Уилл через пару минут: — Ты спрашивал меня о моих мыслях, — Голос его звучит неуверенно, только потому что Уилл не знает, стоит ли ему сейчас говорить об этом. Ему не хочется омрачать столь яркий день своими мыслями, но Уилл чувствовал, что Ганнибал тот, кто сможет ему помочь. Слова старшего всегда имели тенденцию успокаивать Уилла. Может, именно поэтому Уиллу так не хотелось расставаться со своим другом — Ганнибал был единственным, кто умел правильно распоряжаться словами. Уиллу это было необходимо. — Спрашивал, — подтверждение звучит мягко и становится для Уилла хорошим знаком для продолжения. — На самом деле я никак не могу прекратить думать о Джордже, — Откровения никогда не были сильной чертой Уилла, потому он говорит не спеша, пытаясь подобрать слова аккуратно. — И о Маркусе. Он же сдался полиции, ты знал об этом? Ганнибал кивает и поворачивает голову к Уиллу: — А откуда ты знаешь об этом? — Мне Молли сказала. — Вы с ней стали довольно близки. Уилл неопределенно жмет плечами и подтягивает колени к себе. Говорить о том, что Ганнибал — точнее, его отсутствие — стало причиной их сближения мальчику не хотелось. — Еще она сказала, что его могут выпустить раньше срока. Намного, из-за того что ему нет восемнадцати. — Возможно, — Ганнибал соглашается и Уилл чувствует себя словно под лупой — взгляд старшего ощутим физически. Он разглядывает все потайные мысли и от этого взгляда некуда убежать, но мальчик не переводит своего взгляда, вовсе нет: Уилл смотрит упрямо в карие глаза напротив. — Тебе не о чем беспокоиться, Уилл. Уилл отводит свой взгляд. Ганнибал, как и стоило ожидать, прочел его как открытую книгу. — Я не боюсь его. — Нет, конечно нет, — миролюбивое соглашается старший. — Но за тебя с Маркусом разберется полиция. Уилл долгие секунды молчит — обдумывает свои последующие слова. Он покусывает нижнюю губу и погруженный в свои мысли, не замечает на себе такой же изучающий взгляд карих глаз. — Мне кажется, что его подставили. Тишина настает неоднозначная и Уилл сосредотачивается на Ганнибале. Последнему требуется пару секунд, чтобы вновь сфокусироваться на разговоре. — С чего такие мысли, Уилл? — Мне Молли сказала, — ложь, сладкая ложь, которая вылетает необдуманно. — Значит, Молли сказала. Ганнибал с минуту молчит, прежде чем вновь откинуться на спину. — Она многим с тобой делится. Не знал, что тебя интересуют сплетни школы. Кровь в жилах мальчика застывает и он пристыженно отводит свой взгляд в сторону. — Маркуса больше нет, Уилл. Ты в безопасности, я обещаю. Ганнибал говорит уверено — чересчур уверенно для старшеклассника, но Уилл не замечает этого, либо предпочитает не замечать. Через пару лет, будучи уже молодым парнем, Уилл будет с горечью смеяться над иронией всей ситуации. Сейчас же голос и слова Ганнибала приносят тепло и то самое чувство безопасности, в котором Уилл так и нуждался — он тянется к теплу и забывает обо всех проблемах. В самом деле, чего ему страшиться, когда единственная его проблема сидит за решеткой? Мальчик возвращается к своему домашнему заданию, но теперь его плечи выглядят куда расслабление. Он не замечает чужого взгляда на себе, и не знает о том, как он в тот день получил, сам того не зная, обещание. Обещание, которое еще не раз спасет его.