***
Если Уилл считал очередь огромной, то внутри ярмарки было в десятки раз больше людей. Все они были разбросаны у разных ларьков: начиная с продавцов панкейков в форме гитар и художественными иллюстрациями, заканчивая очень даже реальными гитарами. Как и говорил Ганнибал, ярмарка представляла собой всю американскую культуру. Уилл был поглощён этой красотой, Ганнибал же старался не отставать от Уилла, пока последний бегал от одного ларька к другому. Смирить свое возбуждение Уиллу удалось только после третьего ларька, где он перетрогал всевозможные глинистые скульптуры. Получив замечание от продавца, пристыженный мальчик поспешил к выходу. — Он меня ненавидит. — Уже снаружи, бурчит мальчик. Ганнибал, будучи великодушным другом, без зазрения совести кивает. — Ты ему лампу испачкал. Думаю, у него есть повод злиться. — Так я думал лампа тоже сделана из глины! Ганнибал ехидно смотрит на Уилла. — Конечно, ведь глинистую лампу так тяжело отличить от обычной. Уилл закатывает глаза, но решает не продолжать этот разговор. Лучшим решением будет просто забыть о последних десяти минутах жизни, чтобы всем жилось легче. В особенности Уиллу. Может, и продавцу с лампой. — У нас еще три часа до начала концерта. — Смотрит на часы и отмечает Ганнибал. Уилл морщит носик. — Я не особо хочу идти на концерт. Там будет слишком много народу, и шумно. Ганнибал понимающе кивает и задумывается. — Дальше ларьков и кафешек есть аттракционы. Их не особо много, но сейчас та часть ярмарки переполнена, — Уилл смотрит в сторону, которую указывает Ганнибал и в самом деле видит, что большая часть народа скопилось там. — Во время концерта мы можем пойти на горки, а до этого пройтись по оставшимся ларькам, а затем перекусить? Уилл выслушивает Ганнибала, а затем начинает энергично кивать. — Да-да и да! Я давно не был на аттракционах! — Глаза мальчика засверкали от предвкушения. Слишком отвлеченный предстоящими планами Уилл не улавливает на себе взгляда Ганнибала — старший смотрит на него и на губах его играет маленькая улыбка. Безусловно Ганнибал не выносит ни рокеров, ни вечно толкающих людей, но он не задумываются ни на секунду, когда берет Уилла за руку и тянет к следующему ларьку со всеми видами мармеладок. Может, он даже скупает часть шоколадных и карамельных бисквитов только потому, что Уилл заглядывается на них. Может, затем он даже пробует один из приторных бисквитов (в которых так откровенно чувствовался дешевый привкус масла), только чтобы вновь увидеть сверкающие глаза своего друга. Может, он все это и делает, но он точно об этом никому не расскажет.***
— Что мы забыли тут? Час спустя друзья так и не обошли все ларьки — это оказалось физически невозможным. Мороз усилился и, хотя Уилл совсем не ощущал холода из-за вечного движения, Ганнибал настоял на том, чтобы они сели в помещении. Уильям очень даже подозревает, что Ганнибал направился в первое кафе, которые им попалось, отнюдь не из-за самого Уилла, как он обещал. Явно уставший вид Ганнибала так и кричал о том, что ему требуется как можно скорее сесть и выпить ромашкового чая. — Я уже сказал, Уилли, на улице холодно. — Да, это я понял. Я имею в виду, почему ты решил поменять кафе? Ганнибал направился в первое попавшемся им кафе; изучив меню, он, как ни в чем небывало, встал и пошел во следующее. Уилл так и не понял, что было не так с прошлым заведением — так же, как и бедный официант, который успел только подойти. — Я думал там будут картофельные блины, либо что-то другое связанное с ними, но увидел картофельную фрикадельку и понял, что они понятия не имеют, что творится на кухне. Уильям кивает понимающе на слова друга и понимает, что понятия не имеет, о чем сейчас идет речь. — А почему нам нужен именно картофель? — Интересуется мальчик. Ганнибал не поднимает своего взгляда с меню, расположенного на его руках, когда отвечает: — Дома мама часто любила готовить такую еду. Я безумно ее любил, и из-за нее я стал интересоваться готовкой. Я хотел, чтобы ты попробовал эти блюда. Ганнибала голос звучит так, словно слова его не несут в себе особо смысла, но Уилл умолкает и вслушивается. Дыхание его перехватывает — Ганнибал рассказывал только о своей сестре, но ни разу не упоминал своих родителей. Только свою тетю Мурасаки и Уилл чувствовал, что эти воды были опасны. Сердце мальчика сжимается от догадок и теорий в голове, но он только кивает в понимании. — Ты мог бы сам приготовить их мне? — Уилл предлагает аккуратно и скорее видит, чем слышит, как Ганнибал делает выдох и откладывает меню в сторону. — Я умею готовить, но боюсь, что у меня выйдет не тот вкус, который подразумевается у блюда. — Я умею готовить, но боюсь, что я пока не готов взяться за то, что было маминым, — читает между строк Уилл. Уилл не обрывает зрительного контакта с другом. Рука его тянется к руке Ганнибала и сжимает в своей. — Ты приготовишь, когда будешь готов. Улыбку на устах Ганнибала Уилл считает собственной победой. На этот раз, когда официант подходит, Ганнибал диктует их заказ — картофельный пудинг «плокштайнис» с поджаренным луком и картофельные блины «жемайчю блинай» с тушеным мясным фаршем со сметаной. Уилл старается не кривить лицо на затейливые названия блюд, но видно у него выходит плохо — Ганнибал подталкивает его голени и время ожидания проходит незаметно. Они играют под столом ногами — кто кого ударит, — пока ждут свой заказ и Уилл чувствуют улыбку на своем лице. Мальчик чувствует счастье и понимает, что прежде такое бывало только рядом с его папой; не часто, но бывало, как на Рождество, когда Брайан проводил свои дни с Уиллом. Сейчас поблизости не было Брайана, Уилл находился в центре оживленной толпы и все, чего так боялся мальчик, больше не страшило его. Он не боялся смотреть на людей, а даже если боялся, то он знал, что он не одинок. С ним Ганнибал — Ганнибал, который не даст его в обиду. Ганнибал, который сейчас смеется вместе с ним и ведет себя как последний дурак. Ганнибал, который был собой. Уилл понятия не имеет, кем хочет стать в будущем; он не знает куда будет поступать и будет ли вообще поступать, не знает, чего ожидать, но теперь он точно видит чего точно хочет видеть в своем будущем. Глаза Ганнибала стали темными зазорами от широкой улыбки и Уилл не может перестать смотреть на них. Он точно знает, чего хочет. — Ганнибал, — Уилл начал говорить тихо, но улыбка его все еще не спадала. — Я хотел спросить- — Ганнибал! Девчачий голос слева от Уилла перебивает его; звонкий, но достаточно приглушенный, дабы не привлечь лишнее внимание (хотя Уилл уже чувствует на себе взгляды других гостей) принадлежит Оливии. Уиллу приходится уговаривать себя от того, чтобы не захныкать. Может, ему так и не удается, учитывая, что Ганнибал, прежде чем сосредоточиться на девушке, смотрит на него со смешком. — Добрый вечер, Оливия. — Ганнибал приветствует девушку доброжелательным тоном. Чересчур доброжелательным, чтобы быть искренним. Не тогда, когда секундами ранее старший смеялся вместе с Уиллом — всякие маски и учтивости были забыты. Ганнибал был просто Ганнибалом. Уилл обходится кивком. Оливия в свою очередь выглядит неплохо: волосы распущены в кудрях, топ и мини-юбка обрамляли фигуру девушки в нужных углах. Поверх накинутое пальто дополняло образ и Уилл на мгновение задумался о правильности выбора простых джинсов и толстовки. Голос девушки вновь привлекает внимание Уилла — звучит он куда холоднее, чем днем ранее. Взгляд Оливии соответствует — брови ее нахмурены и направлены они на Ганнибала (нечасто можно увидеть такой взгляд, направленный на Ганнибала Лектера). — Так ты все-таки пришел. — Как видишь. — Ганнибал пожимает плечами как ни в чем небывало, но Уилл видит сжатость в действиях друга. Уиллу не требуется много времени, чтобы сложить паззлы: Оливия вчера пригласила Ганнибала на ярмарку и последний, без зазрения совести, сказал, что не собирается приходить. Сейчас она видит его не только на ярмарке, но на ярмарке с другим человеком. Впервые с начала года Уилл чувствует жалость по отношению к Оливии. Только вот в недостаточно количестве, чтобы промолчать. — Все в порядке, Оливия? — Уилл нарушает грозовую тишину и тем самым привлекает внимание пары глаз на себя. Ему до безумия хочется сжаться под их напором, но сдерживает порыв. Губы девушки кривятся в усмешке. — Серьезно, Ганнибал, — Взгляд ее направлен на Уилла, но обращается она к старшему. — Из всех людей, ты решил прийти на ярмарку с ним? Слова ее отождествляются в его голове вакуумом. Девушка выглядит довольной вызванным эффектом, но Уилл переводит свой взгляд на Ганнибала и вздрагивает; Ганнибал выглядит устрашающе. Губы сжаты в линию, челюсть напряжены — довести Ганнибала до такого состояния удавалось только Маркусу. Необдуманно мальчик тянется к руке старшего и сжимает ее в своей — Оливия позабыта, главной целью мальчика становится отвлечь Ганнибала. От чего конкретно отвлечь Уилл сам не понимает, но он тянет и аккуратно постукивает пальцем друга по руке, но не получает никакой реакции. Когда Ганнибал начинает говорить, голос его неестественно спокоен. — Я попрошу тебя вновь повторить свои слова, Оливия. Фигура девушки теряет всякую уверенность, и она делает выдох — она явно почувствовала тот переход за грань, который совершила. Она так же, как и Уилл, явно не была уверена, что хочет видеть последствия. Голос ее не дрожит так, как того ожидал мальчик — Уилл должен отдать должное. — Ты прекрасно слышал мои слова, Ганнибал. Ты мог бы прямо мне сказать, что не желаешь со мной идти, я бы пережила это. — Девушка тихо смеется и коротко крутит головой. — Я думала это были только школьные слухи. То, что ты возишься с ребенком, но сейчас я вижу, что ты в самом деле, — Оливия трет свой висок и неопределенно вертит рукой. Уилл вслушивается в каждое слово девушки и чувствует, как кровь застывает в его жилах. — Что я «на самом деле»? Напряжение спало с черт лица Ганнибала и звучит он уставшим. Звучит так, словно уже знает, о чем говорит его одноклассница. — Я не знаю, что происходит у тебя в голове, но то, что я вижу, — девушка многозначительно смотрит на их руки и Уилл запоздало отдергивает свою. Он чувствует, как щеки его краснеют и старается не смотреть на своего друга. — Все это кричит о неправильных вещах. Ты знаешь, о чем я говорю. Не мне говорить тебе об этом. Уиллу хочется запротестовать, сказать, что все очень даже правильно, и что она абсолютно права — не ей судить их. Ганнибал опережает его: — Ты права только в одном — это тебя ничуть не касается, Оливия. — Старший смотрит за девушку, а затем улыбается. — Мне кажется, Мистер Медрано тебя заждался. Щеки девушки вспыхивают — она бормочет себе под нос прощание и спешит покинуть их. Уилл непонимающе смотрит на уже пустое пространство, где секундой ранее была озлобленная одноклассница Ганнибала. Проходит минута-две, прежде чем Уиллу удается собраться с мыслями и повернуться к Ганнибалу; старший же все это время изучающе смотрел на своего младшего друга. Лицо его не выдают никаких эмоций, но старший расслаблен — Уилл замечает по разжатым кулакам и расслабленной фигуре своего друга. — Кто такой Медрано? — Уилл задает первый вопрос, который приходит на ум. — Наш новый учитель испанского. Губы мальчика раскрываются в ‘о’-образной форме, а затем и в улыбке. — Ты серьезно? — Абсолютно. — Это же тот, который делал ей комплименты на испанском? — Именно он. — Но она же его не понимала? — Мальчик хмурится, пытаясь сопоставить факты. — Оказывается, она очень даже неплохо говорит на испанском. Уилл понимающе кивает. — Это было лицемерно с ее стороны. Обвинять тебя в чем-то неправильном, когда она пришла с вашим учителем. Ганнибал соглашается и Уилл не контролирует свой взгляд, когда старший проводить языком по своим губам. Когда мальчик поднимает свои глаза, он понимает, что Ганнибал все видел. Мерзавец только смеется и крутит головой. — Но она в чем-то была права. Уилл старается не ерзать на месте и выглядеть равнодушным. Официант выбирает этот момент, чтобы принести их заказы — Уилл использует эти мгновения, чтобы собраться с мыслями и уговорить себя не быть трусом. Перед Уиллом положили тарелку с красиво размятым картофелем, облитым в соусе и овощами поперек, но как бы мальчик не желал попробовать обед и избежать вопроса, он не мог. В его руках была вилка, с которой он тыкал поверхность ужина — только когда официант ушел, мальчик отложил столовый прибор в сторону. — В чем она была права? Ганнибал не выглядит удивленным вопросу. Наоборот — он словно ожидал. — Люди не так могут понять сорт наших отношений. Голос Ганнибала ровный, и Уилл понимает — это маска. Очередная маска, чтобы не столкнуться с реальными вещами; и кто после этого из нас ребенок, думает мальчик. Он смотрит прямо на старшего друга и задает последующий вопрос: — Какой у нас сорт отношений? На этот раз Уиллу удается удивить Ганнибала — последний сглатывает и делает вдох. Уилл не уверен, стоит ли ему радоваться или спрятаться под столом (кажется, столы стали своего рода убежищем для него). Уилл все же решает, что с него храбрости на сегодня хватит. Руки его начинают нервно играть салфеткой, когда он не дает Ганнибалу ответить своей бессвязной речью. — И не думай говорить, что это очень даже дружескийсорт отношений. Супер-братские отношения друзей, иначе я сейчас встану и очень не по-дружески тебя ударю. Мальчик обрывается только когда чувствует на своей руке другую руку — намного больше своей, теплую. Ганнибал одной рукой держит руки Уилла, а другой откладывают уже изорванную салфетку в сторону. Глаза его смотрят на Уилла и в них последний не видит ни неприязни, ни отвращения — мальчик только затем позволяет сделать себе глубокий вдох и расслабиться. Очень даже зря. Ганнибал не отстраняется от Уилла, голос его действует как успокоительное. — Я и не хотел, Уилл. Как бы я не желал, но я не вижу наши отношения такими уж супер братскими, — передразнивает старший своего друга. — Но Оливия была права в том, что ты еще ребенок, а я выпускник. Я никогда не позволю ни себе, никому либо еще совершить такую ошибку по отношению к тебе. Уилл хочет возразить. Хочет закричать, что его возраст ничего не значит, что его одноклассники уже начали делиться своими первыми поцелуями между собой, но он видит, что Ганнибал не шутит. Он видит, что это последнее решение Ганнибала — решение, которые было принято уже давно, до ярмарки, еще до того, как сам Уилл начал чувствовать притяжение к своему другу. Это было решение, которые не поддавалось изменению. В горле мальчика неожиданно пересохло, а в груди что-то треснуло. Ни вдохнуть, ни выдохнуть не получалось, но легкие его продолжали дышать. Мир вокруг продолжал свою жизнь, и Ганнибал перед ним все еще смотрел на него. Двенадцатилетний мальчик ушел из-под контакта с Ганнибалом и потянулся к столовому прибору. — Еда остывает. Ганнибал кивает, но не тянется к своим приборам — глаза его продолжают изучать младшего. Последний старается игнорировать неловкость, надеясь, что если он прикинется, что ничего только что не произошло, то все чудесным образом забудется. Ночью он проплачется в подушку, а утром они смогут вновь стать лучшими друзьями. — Уилли- — Серьезно, я понимаю твое решение, Ганнибал. Мы можем продолжить кушать? — Голос звучит дрожащим даже для собственных ушей, да так, что от смущения мальчик чуть не съеживается. — Мы можем продолжить кушать, — Ганнибал соглашается, но опять не движется. Что-то в голосе друга заставляет Уилла все-таки поднять свой взгляд и посмотреть на старшего — последний смотрит на него нахмурено, губы его сжаты в линию, но он не зол. Ганнибал запутан. Уилл видит перед собой запутанного подростка. Запутанного в том, что правильно, а что нет. Впервые Уилл сомневается в том, что ему удалось правильно прочитать человека. Прежде люди всегда были предсказуемыми, а шаги их банальными, но сейчас перед ним сидит Ганнибал и Уилл понимает, что не может понять, что происходит в голове его друга. Иронично, ведь именно это пять месяцев назад и привлекло Уильяма в старшекласснике — отсутствие избытка эмоций вследствие чего, что он просто не мог прочесть этого человека. — Ты же будешь со мной? — Уилл отпускает все маски и задает единственный вопрос, который играет роль дня него. Несмотря ни на глупое решение, к которому пришел Ганнибал, ни на возраст Уилла, и ни на мнение людей вокруг, ему важно было знать, что Ганнибал будет рядом, даже если в качестве супер брата. Он предпочтет быть рядом с Ганнибалом как друг, чем не быть вообще. Ганнибал понимает Уилла и наконец улыбается так же, как улыбался до бури в виде Оливии. — Ничто не повлияет на это, Уилл. Я всегда буду с тобой. Большего Уиллу и не нужно — каким бы не было решение Ганнибала, Уилл принимает свое собственное: он дождется того, чтобы срок годность решения Ганнибала истек. Дышать становится в разы легче и теперь Уилл улыбается в ответ. Уилл всегда был терпеливым мальчиком. По взгляду Ганнибала он понимает, Ганнибал тоже очень даже терпеливый.