___________________
Он почувствовал себя лучше, когда Саю врезалась в него, подбежав к его постели. Это было больно, но он улыбнулся и обнял её в ответ. — Я не могу в это поверить, — воскликнула она. — Разве ты не тот, кто научил меня смотреть в обе стороны, прежде чем переходить дорогу? Кто научил меня безопасному вождению? Как ты мог попасть под машину? Уйти, ничего не сказав, а затем попасть под машину? Лайт моргнул, глядя на неё, а затем поднял взгляд. Его отец стоял дальше, в дверях, и выглядел стоически — как и всегда. Его голова склонилась в лёгком кивке. Дыхание перехватило. Лайт закашлялся. — Это был просто несчастный случай. Я не хотел этого. В глазах Саю вспыхнуло возмущение: — Я знаю! Тебе повезло, что я сама тебя не ударила. Настоящая улыбка Лайта была давно мертва, но он воскресил её призрак. — Думаю, да, — согласился он. — Эй, — Саю, нахмурившись, прикоснулась к нему. — Ты правда в порядке? Тебе не больно? Немного, подумал Лайт, но проблема не в этом. — Нет. Я в порядке. Отец шагнул ближе, положив руку дочери на плечо. Она обернулась. — Саю, — произнёс он несколько нараспев. — Не могла бы ты попросить одну из медсестёр принести что-нибудь для Лайта? — О! Конечно, я скоро вернусь, — она улыбнулась им, а затем выбежала из палаты. Лайт остался наедине с отцом — тот разместился аналогично Эл, когда он был здесь. Он тяжело вздохнул, скрестив руки на груди. — Лайт, — его голос слышался исполненным этой же тяжести. — Ты очнулся. Лайт почувствовал себя неуютно. — Да. Прошлой ночью я тоже ненадолго пришёл в себя. — Эл сказал мне об этом, — кивнул отец. — О. Отец переместился ещё ближе. Он сидел на таком же стуле, на котором сидел и Эл, большего размера, но каким-то образом занимающем меньше места, чем в случае с Эл, полулежащим поперёк него. — Мне очень жаль, что это случилось. Твоя жизнь была напрасно подвергнута опасности прошлой ночью. Лайт ценил эти слова, хотя ему было трудно искренне поблагодарить отца за извинения. — Ничего подобного, — ответил он. — Хигути мог направить пистолет на кого угодно. Мы все были в одинаковой опасности. — Полагаю, это так, — отец опустил голову, сложив руки вместе. — Это то, что сделал бы и ты, — продолжил Лайт, — верно? Отец на мгновение посмотрел на него, поджав губы, а затем тяжело вздохнул. — Это правда. Знаешь, я горжусь тобой. Лайт был поражён этим выражением похвалы; он хотел что-то ответить, но в этот момент к ним вернулась Саю, на ходу прощебетав: — Медсестра идёт с завтраком! Тебе необязательно есть в кафетерии, потому что… — она указала на аппарат на полу. Лайт проследил за её рукой, всматриваясь в него; он гудел, опустошая содержимое его грудной клетки. К этому времени Лайт дышал намного легче, чем раньше, сразу после выстрела, и даже чем прошлой ночью, поэтому он предполагал, что это работает. — Спасибо, — Лайт слабо улыбнулся Саю. Он не был голоден.___________________
Эл больше не приходил к нему. Лайт не знал, почему он этого ждал; в конце концов, Эл никогда не покидал штаба расследования, если только это не было связано с чем-то важным или с чем-то, что он считал важным, по какой бы странной метрике он ни оценивал вещи. Совершенно очевидно, что Лайт не был настолько важен, чтобы посетить его дважды. Однако его навещали; спустя несколько дней его пребывания в больнице к нему постучала медсестра. Миса влетела в дверь вслед за ней. — Лайт! — она заплакала, спеша к его постели. — Я так волновалась за тебя! Они не сказали мне, где ты был и что с тобой случилось. Саю сказала мне только сегодня! Лайт моргнул, сбитый с толку разрушением спокойствия и тишины, всё это время окутывающих его. — Послушай… — начал он. — Мне очень жаль, Миса. Я не знаю, почему они тебе не сказали. Она взяла одну его руку в свои. — Не извиняйся! Это они должны извиниться. Но теперь, когда я здесь, всё это не имеет значения! Миса бросилась осматривать его, исследуя его грудь на предмет повреждений. Она подняла его одеяло — в этот момент щёки Лайта слегка покраснели. — Миса. Миса, — позвал он, привлекая её внимание, и прикрыл ноги халатом. — Я в порядке, правда. — Что с тобой случилось? — она наклонилась, прошептав это заговорщицки. — Это сделал этот садист? Я всегда знала, что он мерзавец… — Нет, — осторожно прервал Лайт. Очевидно, она говорила об Эл. — Это не он. Мы поймали Киру. Только спустя мгновение он в полной мере осознал собственные слова. Непривычное чувство гордости разлилось в его груди впервые с тех пор, как он стоял перед Хигути, слушая, как Эл говорит ему сдаться. — Это правда? — глаза Мисы расширились. — Это сделал Кира? Лайт кивнул: — Да. Миса сердито фыркнула. — Не могу поверить, что он так поступил. Он отомстил за моих родителей. Зачем ему пытаться убить тебя? Идеалы Мисы вовсе не так высокоморальны, отметил Лайт не впервые. Он вздохнул, и радость от осознания победы над Кирой рассеялась. — Он не пытался застрелить меня, — признал Лайт. — Кира хотел убить Эл. Я оттолкнул его и поэтому пострадал. — О, — невозмутимо ответила Миса. — Это имеет смысл. Кира не хотел убивать тебя. Но почему ты так поступил? — Эл не так плох, каким ты его видишь. Он мой друг. — Он полный подонок! И он меня мучил! — Это не так. — А как тогда? — в голосе Мисы звенело непонимание и несогласие. Лайт обдумывал свои следующие слова, пытаясь защитить Эл. — Я имею в виду… Он делал это, потому что это было единственным выходом. Всё указывало на нас. Я сдался ему. Если бы мы были Кирами — если бы мы ими были, — это было бы оправдано, это было бы необходимо. — Но никто из нас не был Кирой, — возразила она. — Мы с тобой невиновны. Разве мы не должны быть защищены от его истязаний? Вырвав ладонь из рук Мисы, Лайт покачал головой. — Просто оставь это, Миса. Ты не поймёшь. Мы поймали Киру — вот что важно. Она вздрогнула, когда Лайт повысил голос. — Хорошо, Лайт, — пробормотала она, явно недовольная ходом разговора. — Да, наверное. Лайт смягчился. — Послушай, всё, что случилось, очень хорошо в том числе для тебя. Скоро мы сможем вернуться к нормальной жизни. Нам просто нужно поймать Второго Киру, и это будет нетрудно, когда мы узнаем, как именно Хигути убивал. Эти слова оживили Мису — было несложно её подбодрить. Казалось, она почти постоянно светилась. — Хорошо. Больше никаких дурацких расследований? И никакого L? Лайт ощутил, как внутри что-то сжалось, когда он снова подумал о том, что Эл больше не появлялся, а значит, Лайт не стоил потраченного на него времени. Действительно ли они друзья или Эл вновь исчезнет, как только дело закроют, и никогда больше не встретится с Лайтом? Что будет, когда всё закончится? Сейчас он мог себе это представить: возвращение в университет Сугинами, лекцию за лекцией, размышления о деле Киры и догадки, приедет ли когда-нибудь Эл к нему снова. Возвращение в паб Ёносукэ после учёбы и опасение, что он проведёт остаток своей жизни в ожидании столиков. Миса смотрела на него широко раскрытыми, полными надежды глазами. Он решил, что не будет ждать Эл. — Хорошо. После того, как мы поймаем Второго Киру. Больше ничего.___________________
Дни протекали, сменяя друг друга, а Лайт оставался в больнице, находя безумную скуку в том, чтобы смотреть десять каналов, которые предлагал телевизор в его палате. Он практически умирал от желания вернуться к оперативной группе или хотя бы домой в свою спальню, но врачи настаивали на наблюдении за ним с целью предотвращения любых осложнений, и поэтому он находится в стационаре. Через четыре дня ему удалили дренажную трубку. Пока трубка находилась внутри, было просто ужасно: она прижималась к нервному окончанию. Это было ещё более болезненно, чем выстрел, особенно в тот день, когда он пытался переместить кровать в горизонтальное положение и трубка сдвинулась, оцарапав внутреннюю часть его грудной клетки, в результате чего он выл от боли в течение пяти минут, пока не начал двигаться в правильном направлении, перемещаясь обратно. Он был рад, что теперь это исчезло. После того как её удалили, необходимо было убедиться, что его раны хорошо заживают и его лёгкое не может вновь повредиться. Очевидно, это было тем, чего ему придётся опасаться и в будущем, как сказал ему врач. Ему придётся быть осторожным ещё долгое время после того, как его выпишут из больницы. В итоге его госпитализация длилась примерно две с половиной недели. Когда его наконец отпустили, его встретили Саю и Миса. Они обе каждый день к нему приходили. Ни Эл, ни его отец не навещали его после того, как сделали это впервые. Он забрался в машину Мисы — чёрный Фольксваген с цветочными узорами по бокам. По правде говоря, это было ужасно безвкусно — и очень похоже на Мису. В машине было всего две двери, поэтому им пришлось ждать, пока Миса впустит Саю на тесное заднее сиденье. Девчонки болтали ему на ухо всю дорогу до дома, но он не возражал. По крайней мере, это было приятное изменение его ритма жизни по сравнению с тем, что происходило до этих пор. Миса высадила их двоих у их дома. — Я бы хотела зайти, — улыбнулась она, — но у меня сегодня концерт. Позвони, если тебе что-нибудь понадобится! Комната Лайта выглядела такой же, какой он её оставил. На самом деле он не был уверен, чего ждал, но прошло так много времени с тех пор, как он был дома, разрывающийся между заключением, делом Киры и, наконец, госпитализацией, что какая-то его часть ожидала, что должны произойти какие-то большие перемены. Единственное, что выбивалось из привычного порядка вещей, — тонкий слой пыли по всей его комнате. В конце концов сев за стол, он остановился на том, чтобы проверить свои социальные сети: ему было отправлено множество сообщений от родственников и, в частности, от его бабушки, живущей глубже в Токио, и все они желали ему всего наилучшего после автомобильной аварии. У него не было сил поддерживать эту ложь больше, чем нужно, поэтому он оставил на стене расплывчатую, но вежливую благодарность, не отвечая этим ни на какое обращение в частности. Он почти закончил, но одно сообщение привлекло его взгляд; оно было не от кого-нибудь из семьи, но имя отправителя было очень знакомо: Камода. Оно гласило: «привет. хотел навестить тебя в больнице, но это было бы странно. надеюсь, у тебя всё в порядке. придерживайся пешеходных переходов :)» Камода не разговаривал с Лайтом с тех пор, как узнал об их отношениях с Мисой, — этот факт по какой-то причине заставлял Лайта чувствовать вину перед ним. Тогда это не казалось настолько важным, чтобы он попытался примириться со своим другом, лучшим другом со школы, и сейчас Лайт не понимал, почему считал это незначительным. Это сообщение много для него значило. Он хотел ответить, но что-то бросилось ему в глаза. Профиль Камоды был стеной сплошной пропаганды в поддержку Киры. Все последние записи касались недавней смерти Хигути Кёскэ, подозреваемого в расследовании по делу Киры, и внезапного прекращения убийств перед этим. Все записи критиковали виновную в этом полицию, утверждая, что она становится на пути истинного правосудия. Лайт почувствовал кислый привкус на языке. Он оставил сообщение Камоды без ответа.