отпущение грехов

«Неужели смерть твоего отца действительно не вызывает у тебя никаких чувств?» — говорит Арчер позади, расплываясь в улыбке. — В конце концов, он был убит. Ты мог бы хотя бы попытаться выглядеть немного грустным». Кирей не повернулся, чтобы взглянуть на него, зная, насколько опасно смотреть в глаза змею. Это было бы неразумно, особенно учитывая, насколько близко Токиоми все еще находится — прямо за этой дверью, в нескольких шагах от него. «Я», — отвечает Кирей, не двигаясь — даже если бы он захотел, он обнаружил бы что не в состоянии сделать и шагу. «Я безмерно разочарован». «О, конечно же, — смеется Гильгамеш, его голос волнами омывает Кирея. Ему хватило сказать всего несколько слов, и Кирей почувствовал, что поддается тому бесформенному удовлетворению, которое всегда приходит, когда он разговаривает с Королем героев. «Но мне интересно, все ли это. Ты все же выглядишь немного рассеянным… как будто у тебя на уме что-то еще, что перевешивает даже смерть твоего отца». Кирей почувствовал, как его бровь дернулась. У Гильгамеша есть манера говорить так, будто он знает больше, чем показывает, и это довольно неприятно. «Что вы имеете в виду?» Голос Гильгамеша приближался, хотя Кирей все еще стоит на месте. «Может быть, ты нашел новую игрушку, чтобы поиграть, пока я не видел, Кирей? Интересно, останемся ли мы одни в следующий раз, когда я приду.» «Он знает», — думает Кирей, чувствуя напряжение. Он надеется и молится, чтобы Токиоми не подслушивал, потому что не уверен, что сможет перенести лишнюю головную боль. Не знаю как, но он знает. Почему он должен поднимать это здесь, из всех мест — «Мне интересно встретиться с Хозяином этой бешеной псины лицом к лицу», — послышался голос в его ухе, губы коснулись его уха. «Котомине Кирей». Прежде чем Кирей успевает произнести слово, Арчер возвращается в свою духовную форму и исчезает в ливне золотого света, оставляя Кирея изо всех сил пытающегося отдышаться. Проведя рукой по лицу, он глубоко вздохнул и продолжил путь по коридору. У него оставалось только время до полудня, чтобы проверить, как там Кария. Токиоми становится беспокойным, он падает так низко, что просит Айнцбернов о союзе. Кирей уже знает, что все может пойти плохо; зная, что гомункул является мастером Сэйбер, о союзе не может быть и речи, как только она увидит Кирея, стоящего рядом с Токиоми. Она может даже захотеть, чтобы его убили или исключили из войны за Святой Грааль. Он полагает, что не может ее винить. Хотя это неприятно, он знает, что это так, Кирей… не волнуется. Во всяком случае, это дает ему прекрасную возможность. Чтобы избавиться от Токиоми раз и навсегда. Чтобы стать намного ближе к поиску ответа, который он искал. Однако… в этом плане есть одна проблема. Мато Кария. Возможно, это тоже можно обойти, — Кирей толкает входную дверь поместья Тосака, утренний ветер целовал его в щеки. Его враждебность к Токиоми может сработать в мою пользу, если мне удастся сохранить ясную голову… но сначала я должен убедиться, что его разум не полностью потерян. Эти черви были одновременно и благословением, и проблемой. Благословение, потому что наблюдение за корчащегося Карии наполняет Кирея странной теплотой. Проблема, потому что ему не придется долго с ним играть, если он позволит червям полностью поглотить его. «Трахни меня», — говорит Кария, корчась на подушках дивана. «Пожалуйста, священник… Кирей, мне это нужно, я так сильно тебя хочу… ааа…» Он запрокинул голову, поджав губы, чтобы сдержать стон. «Чего ты ждешь, Кирей?» Арчер тоже сейчас здесь, он стоит на коленях рядом с Карией, крепко сжимая подбородок рукой. «Покажи мне свой интерес. Я хочу это увидеть, и он тоже. И если ты будешь хорош, я мог бы дать тебе кое-что сам». Кирей стучит костяшками пальцев по воротам, когда тянется к ним, боль посылает ударные волны в его все еще покалывающую правую руку. В последнее время его воображение было слишком активным, вызывая в воображении подобные образы, продолжения событий, которые он действительно не хотел бы осмыслять. Богохульство, возможно, и раньше волновало его. Однако сейчас его не особо заботил этот факт, и вместо того, чтобы испытывать отвращение при таких мыслях, Кирей может только почувствовать раздражение из-за того, что они не могут дождаться, пока он вернется в церковь. Рассеянно потирая костяшки пальцев, Кирей продолжает идти по дороге. Он надеется, что Кария еще не проснулся. По шлему Берсеркера проходит трещина. Кария, поднятый обеими руками, чувствует, как его трясет при виде его истинного лица. Обрамленный длинными темными волосами, если бы его вызвали как обычно, он был бы поразительно красив. Но теперь это искаженное безумием и яростью лицо, его зубы острые как бритва, а глаза выпучены, непрерывно дергаясь. Кария чувствует, как его сердце сжимается от страха, но что-то еще — что-то странное — захватывает и его. Он вызвал его как Берсеркера по велению Зокена. Он не думал, что это сделает со Слугой, которому он давал Усиление Безумия — черт возьми, все, что его волновало, это Сакура, к черту всех остальных. Но он чувствует… непреодолимую печаль из-за слов, которые он извергнул, слов, которые были столь же красноречивы, сколь и ненавистны. Он призвал Берсеркера не для того, чтобы завести друга или узы на всю жизнь, но по мере того, как жара заливает его вены, внезапное чувство страсти пронизывает его. Освобождая запястье Берсеркера, Кария протягивает руку. Он нежно обнимает Берсеркера ладонью, наблюдая, как его черты дрогнули от нежного прикосновения, в остальном сдержанного Мастера. «Вы поддались любви, и она уничтожила вас. Неудивительно, что я вызвал такого Слугу, как ты, — большим пальцем Кария провел по выпуклой щеке, чувствуя, как хватка Берсеркера на его горле ослабляется. «Ланселот». Произнесение его настоящего имени пробуждает свет в его глазах. Возможно, именно здесь, и только здесь, Ланселот дю Лак может по-настоящему проявить себя как гордый рыцарь, которым он когда-то был. Ланселот отпускает шею Карии, его руки скользят по лицу своего Мастера, отражая действия Карии. «Мой… хозяин», — выдавливает Ланселот сквозь пелену безумия. Его голос — глубокое ворчание, обрамленное мучительным бульканьем. Слезы выступили в уголках его глаз, все его тело начало дрожать теперь, когда его гнев не имел выхода, теперь, когда его ярость перетекала обратно в печаль. «Я…» Кария притягивает его к себе, прижимая лицо Ланселота к голой шее. «Я знаю.» Ланселот вздрагивает перед Карией, а затем, получив безмолвное согласие своего Мастера, вонзается зубами в шею Карии. Кария резко просыпается, чувствуя, как червяки неторопливо поедают его. Это не так безумно, как обычно, но все равно чертовски больно, достаточно, чтобы разбудить его. Он пытается успокоиться, но безуспешно. Стиснув зубы, Кария проводит рукой по лбу, его ладонь вся в поту. Где… да ладно, мысли Карии медленно приходят к нему. Церковь Фуюки. Этот священник привел меня сюда после того, как исцелил меня, и я… Остаток предыдущей ночи вернулся к нему. Он смотрит вниз и видит темное пятно спереди на штанах, и Кария чувствует, как его лицо становится горячим. Он старается не волноваться, но то, что он сказал, то, что он делал перед человеком, которого только что встретил — «Боже мой, убей меня», — вслух говорит Кария, закрывая глаза. «Это должно было произойти прямо сейчас, да, черт возьми, тьфу». Есть несколько причин, по которым Кария не любит оставаться в доме Мато; одина из них, кроме Сакуры, которой он не хочет показываться в таком состоянии, семье он не нравится. Чувство здесь очень взаимное. Другой — черви; поскольку кажется, что съесть его живьем недостаточно, иногда в перерывах между приступами боли его поражает волна непреодолимой похоти. Этот старый ублюдок. Кария скрипит зубами, шипя сквозь них. Он, вероятно, надеялся, что я когда-нибудь так себя поставлю в неловкое положение. Кария благодарит всех богов за то, что священник, кажется, отсутствует, потому что он не уверен, что сможет смотреть ему в глаза после этого. Хотя тут возникает хороший вопрос — почему он чувствует себя намного лучше, чем раньше? Обычно после этих приступов возбуждения Кария чувствует себя значительно хуже, что гораздо ближе к его неминуемой смерти. «Не говори мне, что исцеление лучше всего, когда я такой», — ворчит себе Кария. «Я умру». «Вы можете если оставите все так как есть». Кария чуть не подпрыгивает, вскакивая на внезапный голос. В дверях стоит Кирей, глядя на него своими пустыми глазами. Кария не может встретиться с ним взглядом, предпочитая вместо этого смотреть ему в макушку. От внезапного движения по его спине пробегает приступ боли, но Кария подавляет стон, который угрожает вырваться наружу. «Т… ты вернулся…» — срывающимся голосом говорит Кария. «Я не слышал, как ты вошел». Кирей мягко фыркает, продолжая смотреть. Он сидит за столом, упираясь локтями в поверхность и сцепив руки, глядит на Карию поверх своих переплетенных пальцев. «Я не ожидал, что вы так скоро проснетесь. Ваши раны были довольно серьезными. И все же я вижу, что ожоги на вашем лице полностью зажили.» Удивленно моргая, Кария поднимает руку, чтобы коснуться своего лица. Если не считать обычных выступов, кожа там нормальная, полностью зажила. «Они… я не…» «Но вы еще не полностью излечились, верно?» Кирей говорит с нажимом. «Вы были обожжены с головы до ног». Кария снова смотрит на Кирея, сузив глаза. «Ты не проверял меня, пока меня не было, не так ли?» «Конечно нет.» Кирей усмехается. «Я нахожу удивительным, что вы обвиняете меня в этом, учитывая ваше собственное поведение. Вы знаете, что находитесь в доме Божьем, не так ли?» Чувствуя, как его щеки снова горят, Кария снова смущается. Сглотнув, он расчесывает волосы рукой. Что, черт возьми, он должен сказать? Извини, что начал дрочить перед тобой? Или, что еще лучше, извиниться за осквернение вашей святой церкви моими червями, отец? Что бы он ни сказал, все получится неловко. Но священник пристально смотрит на него, ожидая от него ответа. Испустив стон, Кария неохотно смотрит в ответ. «Мне правда, очень жаль, что вам пришлось это видеть, отец Котомине. Я… не могу контролировать, когда это произойдет. Но, тем не менее, я не собирался неуважительно относиться к церкви или к вам. Вы понимаете…» Кирей поднимает бровь, глядя на него. Дерьмо. Означает ли это, что он хочет, чтобы Кария уточнил? Нет-нет, пожалуйста, боже. «Гм… когда я сказал тебе эти вещи, они были… я… я был не в своем уме, и ты был единственным человеком здесь, я… боже, пожалуйста, не заставляй меня говорить больше». Теперь на лице Кирея появилась странная ухмылка, и Кария не знает, как к этому относиться. «Не о чем беспокоиться, Мато Кария. Все прощено. В конце концов, ты все повторял мне что я должен принимать все это всерьез, поэтому я подозревал, что ты не контролируешь себя». Его покидает настолько тяжелый вздох, что Кария чуть не сдувается вместе с ним, облегчение захлестывает его волнами. «Спасибо за понимание. Это… я имею в виду, ты же маг, ты, наверное, видишь, что я… пронизан паразитами». Кирей встает — на этот раз медленно, замечает Кария — и подходит к нему, садясь в кресло справа от него. «Я как раз хотел узнать об этом. Является ли это уже существующим условием?». При нормальных обстоятельствах Кария почувствовал бы необходимость сказать ему, чтобы он не занимался чужими делами. Но бедняга смотрел, как он кончает, пока он кричал, требуя большего, поэтому он чувствует, что, по крайней мере, должен дать ему больше объяснений. «Не совсем. Ну вроде как. Около года назад мне имплантировали несколько гребневых червей, и иногда просто съесть меня бывает недостаточно для них…» «Гребневые черви?» На этот раз Кирей приподнял брови. «Это…» «Да, звучит довольно противно, правда?» Кария плюхается обратно на диван, чувствуя себя слишком взвинченным, чтобы заботиться о том, чтобы оставаться в вертикальном положении или о сохранении секретов семьи Мато. «Это семья Мато. Я уверен, что вы слышали слухи об их магии, но правда намного уродливее.» Кирей наклоняется вперед, упираясь локтями в колени. Он снова скрещивает руки, подперев подбородок костяшками пальцев. Кария задается вопросом, переходит ли он в более удобную позу из-за него — эта жесткая поза длилась недолго, это точно. «Разве семейная магия Мато не должна быть секретной?» — спрашивает Кирей. Кария клянется, что слышит странный тон восторга в его голосе, когда в следующий раз говорит: «Ты — наследник семьи, не так ли?» Кария смеется безрадостным, мерзким смехом. «Да правильно. Я не мог бы выбраться из этой дерьма быстрее — мне наплевать на то, что я раскрыл секреты их дьявольской магии. Я не борюсь ради них, так или иначе». Он не уверен, почему он так разговорчив с этим мужчиной. Пока он был один все это время, ему было не с кем поговорить, кроме Берсеркера (и давайте посмотрим правде в глаза, он в любом случае не особо разговорчив) … он не осознавал этого раньше, но Карие стало очень одиноко. В такие времена, когда он был в пути по работе, он мог хотя бы позвонить Аой, но на этот раз… об этом не может быть и речи. Нравится вам это или нет, но Котомине Кирей разговаривает с ним. Слушает его. И он не ругает и не унижает его, как Зокен или Бьякуя. Это дает ему то позитивное взаимодействие, которого ему не хватало последние несколько недель. Но это все равно… Кария снова чувствует, как напрягается. Что, если слухи верны, и он… «Не возражаете, если я задам вам вопрос, отец?» Кария говорит, не останавливаясь, чтобы подумать, эй, может быть, сформулируешь это немного менее враждебно, идиот. Он ничего не может с собой поделать; от одной мысли, что у этого человека была какая-то связь с Токиоми, у него во рту появился неприятный привкус. Если это правда, он вполне может умереть, прежде чем достигнет Грааля. Кирей обнаруживает, что немного удивлен внезапным изменением отношения Карии. И он думал, что все это время держал его на ладони… похоже, что другой мужчина немного сообразительней, чем он думал. «Конечно», — отвечает Кирей, слегка наклонив голову набок. «Что вас беспокоит?» Кария покосился на него, его губы сжались. «Верно ли, что Святая Церковь находится в союзе с семьей Тосака?» Намного резче, чем я думал, Кирей изо всех сил старается не реагировать внешне, но он все же немного напрягается. И быстро к делу. Он не поверит мне, если я скажу очевидную ложь. И если я солгу… Арчер может что-то сказать… это будет неприятно. Кирей вздыхает. «Да. Это правда. Мой отец, Котомине Рисей и Тосака Токиоми заключили соглашение до начала войны за Святой Грааль, и я, соответственно, сотрудничал… до определенной степени». Как и ожидал Кирей, Кария хмурится, садится и отклоняется от него. Это заставляет Кирея чувствовать себя странно, и не в хорошем смысле. Он надеялся, что это в какой- то мере развеет беспокойство Карии, но, похоже, это не сработало. «Тогда у меня есть еще вопрос», — говорит Кария, понижая тон. Его правая рука сжимается в кулак, его плечи трясутся от усилия. «Почему ты действительно спас меня? Ты собираешься передать меня Токиоми? » Что теперь? Кирей обнаруживает, что стискивает челюсти. Если я не придумаю что-нибудь быстро, он обязательно вызовет Берсеркера и убьет меня. Я не хочу этого, не сейчас. Я все еще не… «Нет», — губы Кирея шевелятся сами по себе, давая голос инстинктивным мыслям. «Я хотел спасти тебя, потому что не хотел, чтобы ты умер». Хотя Кирей собирается забрать слова обратно и попытаться уточнить, похоже, что эти слова произвели куда лучший эффект, чем что-либо еще. Глаза Карии смягчились, его рука медленно разжималась, и он постепенно расслаблялся — не из-за облегчения, а из-за полного шока, как будто он не ожидал такого ответа. Он не говорит, позволяя Кирею продолжить. «Мой отец был убит в этой самой церкви одним из Мастеров», — говорит Кирей, чувствуя, как при воспоминании об этом по спине пробегает холодная вспышка ярости. «Как новый Смотритель этой войны, я просто использую более действенные средства для выполнения своего долга». Кария стиснул зубы, приоткрыв левую часть рта. «Даже в этом случае это не меняет того факта, что вы работаете с семьей Тосака. Или ты говоришь мне, что, спасая меня, ты даже готов…». Сердечный смех прерывает его, и Кария вздрагивает, когда его прерывают. Кирей знает кому принадлежит этот смех. «Какая проницательность», — напевает этот новый голос, слегка перекликаясь с проявлением его владельца. За диваном появляется Арчер, опираясь руками на спинку, и смотрит на Карию так же, как хищник смотрит на свою добычу. «Ты позволил ему блуждать по пути твоего собственного разума, Кирей. И точно на моем месте». Кария почти прыгает, делая это во второй раз за сегодня. Кирей быстро встает, протягивая руку, чтобы обхватить тело Карии, прежде чем оно полностью упадет с дивана. Он снова делает это не задумываясь. Гильгамеш медленно шагает вперед, собираясь сесть, не обращая внимания на ноги Карии. Кирей позаботился и об этом, заставив безвольную левую ногу Карии согнуться и дать Королю героев место, чтобы сесть. Кария бросил на него быстрый взгляд, которому Кирей не может дать название. Это странное сочетание возмущения и благодарности… Есть ли для этого слово, задается вопросом Кирей. «Открытый акт братания и предательства моего Мастера», — беспечно говорит Гильгамеш, откидываясь назад и скрещивая одну ногу с другой. Он запрокидывает голову, приподняв бровь, глядя на странно задумчивые действия Кирея. «Все из-за этой бродячей дворняги, которую ты подобрал… Я в трепете, Кирей». Кария, к счастью, теряет дар речи от внезапного появления Арчера, а также от того, насколько он расслаблен в присутствии Кирея. «Арчер», — говорит Кирей, отойдя от Карии. «Вы действительно так удивлены?» Гильгамеш ухмыляется про себя, явно довольный тем, что ему открыли эту особенно опасную тайну. «Может быть, немного, Кирей. Я никогда не думал, что ты будешь так активен в поисках настоящего удовольствия, — он снова обращает внимание на Карию, встречая его глаза. Кария по-прежнему молчит, пот стекает по его лбу. «Разве тебе не повезло, дворняга?» Закрыв рот, Кария быстро прерывает зрительный контакт с Гильгамешем, снова глядя на Кирея. «Эм-м-м…?» «Арчер уже некоторое время навещает меня вот так, — говорит Кирей, его голос удивительно спокойный для его собственных ушей. «Не обращай на него внимания, он здесь только из-за моих винных коллекций». «Давай, дай мне больше похвалы!» — говорит Гильгамеш, притворно прижимая руку к груди. «Я так же прихожу из-за твоей компании, не так ли?» Кирей смотрит на него пустым взглядом, который, кажется, только еще больше развлекает Гильгамеша, из его горла вырывается глубокий смешок. Несмотря на все эти подшучивания, Кария все еще не удовлетворен ответом. «Нет, я… я имею в виду, да, я думаю, это… хорошо знать», — на долю секунды он перевел взгляд на Гильгамеша. Он, кажется, еще больше обеспокоен самодовольным видом Гильгамеша. «Но нет, я имею в виду, о чем он говорит, когда говорит об удовольствии?» «О, Кирей», — отвечает за него Гильгамеш, глядя на Кирея с жалостью в глазах. «Не говори мне, что ты еще ничего с ним не сделал?» Кирей прищуривается, чувствуя, что на этом его гнев созревает. Он пытается подарить Карие сочувствующий взгляд как можно ближе, но уверен, что это не сильно отличается от его обычного пустого взгляда. «Я был бы признателен, если бы ты не сделал таких зловещих выводов от моего имени, Арчер». Закатив глаза, Гильгамеш обращает все свое внимание на Карию, наклоняясь к нему через диван. Он кладет руку на левое колено Карии. «Ну же, дворняга, конечно же, ты… а, я вижу… ты стесняешься, не так ли? Сбитый с ног красивым мужчиной Божьим, ты выглядишь таким же несчастным, как и ты… тебе не о чем беспокоиться, он такой же пассивный любовник, как и они. Хотя я намерен это изменить, так что постарайтесь не привыкать к этому». Чем дольше это длится, тем больше Кария кажется похожим на выброшенную из воды рыбу. Кирей зажимает переносицу и вздыхает. «Мы не по теме, Арчер. Ты собирался отругать меня за братание или что-то в этом роде». «Ага, да. Что ж, ругать может быть слишком сильное слово. Гильгамеш отпускает свою хватку на коленке Карии (к чрезвычайно очевидному облегчению Карии, если вздох, который он испускает, может считаться чем-то особенным) и откидывается назад, снова глядя на Кирея. «Но я уверен, что вы уже знаете, что Токиоми не обрадуется, если узнает, что вы соскребли Хозяина бешеной собаки с тротуара и спрятали его в нейтральной зоне». Кирей позволил своим глазам блуждать по Карие, видя, как его лицо инстинктивно выражает недовольство при упоминании имени Токиоми. «Я в курсе, Арчер, — мягко говорит Кирей. «И он не узнает об этом». Гильгамеш при этом приподнимает брови, но этот краткий взгляд растворяется в его обычном самодовольстве, его голова поднимается, вызывающе. «О, он не узнает? Знаешь, я вполне мог бы позволить ему расспросить меня… счастливый случай… и тогда он заставит меня прийти и закончить работу. Как, скажите на милость, вы собираетесь этого не допустить? " «Но ты не позволишь», — Кирей скрестил руки за спиной, глядя в глаза Гильгамешу с прохладной отстраненностью. «Такие мелочи ниже Короля героев, не так ли?» Кария немного корчится на месте, похоже, он хочет быть где угодно, только не здесь, в этот самый момент. Кирей не мог не наблюдать краем глаза, как его кровь закипала от этого вида. Он вздрагивает от неистового смеха, который затем издает Гильгамеш, и снова, когда он падает на диван, схватившись за живот. «Разве ты не смелый, Кирей!» Гильгамеш говорит между приступами смеха, гладя одной рукой свои золотые локоны, пытаясь успокоиться. «Да, это правда — мне ничего не будет, если я сообщу об этом. То, о чем Токиоми не знает, не убьет его… хотя я уверен, что твоя домашняя дворняга не желает большего, да?». Даже когда он не смотрит прямо на него, Кирей видит, как у Карии вздымаются волосы. Прежде чем Кария успевает сказать что-то, что убьет его, Кирей говорит: «Твои шутки оставляют желать лучшего, Король героев». Мягко фыркнув, Гильгамеш встает и направляется к шкафу рядом с его столом, где, как он знает, Кирей хранит свое вино. Кирей вздыхает, снова глядя на Карию. Опальный наследник Мато в плохом настроении, хмурится и натягивает капюшон на голову. Внезапно Кирею приходит в голову идея. Он не особо хочет пытаться исцелить Карию, пока Гильгамеш находится в комнате — одному Богу известно, что произойдет, если Кария снова взбесится, — но он также знает, что не уйдет, если его попросят. Кирей вдыхает через нос и улавливает запах спортивного костюма Карии, теперь, когда капюшон поднят. «Мато Кария», — Кирей наклоняется вперед, возвращая внимание Карии на себя. «Полагаю, вы давно не мылись». Кария чувствует, что готова призвать Берсеркера и позволить ему сравнять церковь с землей за считанные секунды. Очень плохо, что Слуга Токиоми здесь, он неприятный, все те намеки, чередующиеся с приставанием, а теперь священник намекает, что он воняет. На самом деле нет, он не намекает, он просто это говорит. Кария сердито смотрит: «Я живу на улице последние несколько недель, и нет, я не мог заставить кого-нибудь разрешить мне пользоваться своим домом, чтобы они не задавали вопросов». Священник приподнимает бровь. «С этой целью вы могли использовать магию. Простой гипноз вам не по силам, не так ли? Повернувшись к нему лицом, Кария усмехается. «Я не такой, как другие маги. Я не буду использовать магию на невинных людях для чего-то такого глупого». Кирей смотрит на него, прежде чем протянуть ему руку. «В таком случае, пойдем со мной. Вы можете воспользоваться ванной, которая есть у нас в доме приходского священника. Я могу использовать эту возможность, чтобы продолжить сеанс лечения». Так что он не только говорит ему, что воняет, он еще и предлагает искупать его, как будто он какой-то старый ублюдок, который не может позаботиться о себе. Вот что это такое, не так ли? Он жалеет его. Если то, что говорит Слуга Токиоми, правда и Кирей привел его только в качестве «домашнего питомца», то он, должно быть, спас его только из жалости. «Я прекрасно могу мыться», — Кария свешивает правую ногу с дивана, толкая вместе с ней и левую. Он избегает смотреть Кирею в глаза. «Просто покажи мне, где это, а я позабочусь об остальном». «Я не сомневаюсь, что ты сможешь», — настаивает Кирей, все еще протягивая руку. «Но я все еще хочу помочь тебе». Это по- прежнему не звучит как хорошая идея, но, Кария ничего не хочет больше, чем сбежать из этого ада, подальше от Арчера. По крайней мере, Кирей не так противен и не склонен смеяться над собственными шутками — если у этого парня даже есть чувство юмора, думает Кария. Вздохнув, Кария берет Кирея за руку, чувствуя, как его живот сжимается, когда Кирей даже не двигается с места из-за дополнительного веса Карии, тянущего его руку. «Ты не хочешь видеть меня голым, я могу сказать тебе это прямо сейчас». «Учитывая то, что вы мне уже показали», — говорит Кирей с пустым лицом и монотонным тоном. «Я думаю, что видеть тебя голым — это малая часть того, что должно тебя беспокоить». Вся комната замолкает. Кария чувствует, как черви начинают набирать скорость из своего неторопливого темпа, и теперь прокладывают себе путь до безумия — или, что еще хуже, пытаются вернуть его к той неудобной похоти, которая время от времени преследует его. «Давай», — хрипит Кария, уже хромая к двери, чувствуя, как горят кончики его ушей. «Пойдем, больше ничего не говори». Кария толкает дверь, слыша, как Кирей позади него разговаривает с Арчером: «Не стесняйтесь угощать себя в свое удовольствие, Арчер. Прошу извинить нас». (Кария считает себя счастливчиком из-за того, что он не задержался достаточно долго, чтобы увидеть понимающую ухмылку, которую Гильгамеш дал Кирею в ответ.) Кирей ведет Карию по коридору в ванную комнату. Это не то, чего ожидал Кария; сочетание современного и традиционного, с более современной ванной, раковиной, туалетом и душем, явно современной плиткой, но с приглушенными свечами, выступающими из стен, а не с электрическим освещением. Дизайн странный, но практичный, хотя баланс между ними явно смещен в сторону традиционного. Дверь за ними закрывается. Кария чувствует, как нарастает беспокойство, наблюдая, как Кирей проходит мимо него, чтобы запустить воду для ванны. Должен… он должен раздеться, повернувшись спиной? Вероятно, это лучше, чем ждать, пока он обернется и посмотрит, или неловко прикроет глаза, пока он это делает. Когда Кария пытается расстегнуть свой спортивный костюм, он с опозданием понимает, почему не пытался переодеться с начала Войны Грааля. Раздеваться только одной здоровой рукой было занозой в заднице. Так же потому что кнопки гладкие и покрыты грязью, и неловкость ситуации не помогает ему, когда дело доходит до сохранения устойчивости. Какая жалость, он даже не может справиться с этим. Он видит, как пара ступней входит в его поле зрения с того места, где опущена голова. Кария оглядывается и видит Кирея, глядящего на него неразборчивым взглядом. Эти глаза, в них нет света, холодные, как лед, пронзают его… К нему подходит пар, поднимающийся от горячей воды. Так и есть. Вот почему он, конечно же, позволяет своей руке опуститься, позволяя Кирею подойти ближе, чтобы помочь ему расстегнуть куртку. Он ничего не говорит, просто покорно расстегивает пуговицы одну за другой, его пальцы ловкие и непоколебимые. У него такие большие руки, что мысли Карии начинают бурлить, кипеть, его зрение начинает затуманиваться. Он внезапно обнаруживает, что не возражает, если Кирей прикоснется к нему этими руками. Он старается не дышать через рот, пытаясь прояснить мысли. «Просто чтобы помыть меня», — настаивает последний оплот рациональной мысли Карии. Ничего больше. Ничего сверхъестественного. В этом нет ничего плохого, правда? Верно? Ага. Даже это объяснение быстро исчезает, когда руки Кирея гладят плечи Карии, снимая с него куртку и позволяя ей упасть на пол. Его нос едва морщится при виде водолазки Карии, помятой и залитой кровью и потом. «Я их постираю». — бормочет он, в основном про себя. «Ага», — слышит Кария себя, его голос надломился. «Конечно.» Кирей резко поднял глаза, изучая лицо Карии. Кария не уверен, настолько ли он покраснел, как чувствует, но, если так, Кирей не комментирует это. «Ты можешь поднять руки?» Руки. Верно. Ему нужно снять рубашку, если он хочет попасть в ванну. Он действительно предпочел бы не позволять никому видеть, в какой плохой форме находится его тело, но похоже, что это не вариант. Кирей не выглядит так, будто готов торговаться, насколько это возможно. Кария поднимает правую руку, пытаясь успокоить дыхание, прежде чем ответить. «Я не могу сильно двигать левой рукой, не думаю, что смогу ее поднять». «Ясно…» Кирей теперь пытается схватить край рубашки Карии, осторожно приподняв ее над животом. Кария кусает себя за щеку, вытаскивая его правую руку из рукава и позволяя Кирею снять его с левой руки. Чувствуя, как его сердцебиение слегка стучит в ушах, Кария может взглянуть на Кирея, и, конечно же, он смотрит на то печальное состояние, в котором он находится; ожоги, оставленные атакой Токиоми, выглядят не так плохо, как могли бы выглядеть прошлой ночью, но кожа все еще свежая. Что до ран… Взгляд Кирея не задерживался. Некоторое время они стояли так, Кирей держал в левой руке смятую водолазку Карии, Кария бессознательно поднял правую руку, чтобы схватить его больную руку под локоть. Он чувствует, что с него снимают не только одежду — глядя на него этими глазами, Кария чувствует, что взгляд Кирея оставляет за собой следы тепла. Все плывет пере глазами, его губы приоткрываются, чтобы втянуть влажный воздух. «Вам понадобится помощь с остальными?» — спрашивает Кирей странно мягким, задумчивым тоном. «Да», — губы Карии шевелятся без его разрешения, его голос звучит в отчаянной икоте. «Пожалуйста.» Действительно? 'Пожалуйста? ' Слава богу, вы используете свои манеры, пытаясь удовлетворить себя, объяснение Карии сейчас лишь шепот в его подсознании, неспособный удержаться от осознания того, как быстро он выбросит свою гордость в окно. Это не похоже на прошлую ночь, это не так внезапно — оно медленно надвигается на него, медленно разжигая кровь. Кирей не смотрит на него, когда он дает свое согласие. Вместо этого он берет ногу под коленом, и Кария чувствует, как кровь в его венах закипает. Отпустив левую руку, Кария прикрывает рот, пытаясь заглушить легкий вздох, который грозит покинуть его. Он чувствует, как его штаны стягиваются из-за последствий, и, поскольку Кирей уже там, он уверен, что видит это, и… «Я… мне… прости», — бормочет Кария сквозь пальцы. Кирей смотрит на него, делая паузу там, где он начал расстегивать ремень Карии. «Это происходит снова-» «Все в порядке, Мато Кария», — отвечает он ровным тоном, продолжая раздевать его. «Я прекрасно понимаю, что это непроизвольно, и не из-за меня». Нет, но это так, думает Кария, его мысли теперь совершенно неуместны. Это было тоже из-за тебя прошлой ночью, но теперь это потому, что ты такой близкий и теплый, и пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, прикоснись ко мне, никто не прикасался ко мне так долго, и мне это нужно, мне это нужно. Карие требуется весь самоконтроль, чтобы не озвучить эти мысли, вместо этого он издал высокий стон, когда Кирей вытаскивает пояс из штанов. Он расстегивает их, а затем расстегивает ширинку. Большие пальцы Кирея скользят за пояс его брюк — этого прикосновения, даже прикосновения тыльной стороной больших пальцев к бедрам, даже сквозь ткань боксеров, достаточно, чтобы вырвать у Карии стон. Кирей делает паузу. Он медленно смотрит на Карию, и Кария чувствует, что умирает. Но он медленно стягивает брюки, все еще глядя на него, пока они не достигают его лодыжек. Он демонстративно не смотрел между ног. «Вы можете двигать левой ногой?» Да, совсем немного. «Нет», — лжет Кария, все больше и больше желая его прикосновения. «Немного.» Что Кария не смог вспомнить в своем наполненном жаром тумане, так это то, что его левая нога, в основном бесполезная, служит ему якорем. Как только рука Кирея оказывается на его лодыжке, поднимая ее с земли, чтобы снять штаны, Кария чувствует, как его правое колено сгибается, теряя равновесие, когда он наклоняется влево. Черт, дерьмо, дерьмо, дерьмо — Кария вскидывает руку, пытаясь хотя бы остановить падение. Отличная гребаная работа, засранец, теперь ты собираешься расколоть свой череп на полу ванной этого парня, потому что ты не мог держать его в своих штанах… Счастье, Кирей уже здесь. Сильные руки бросаются под Карию и обвивают его лопатки, его нога выскальзывает наружу, чтобы выдержать удар их совокупного веса. Он ловит Карию, как будто он ничего не весит, как будто он легкий, как кукла. Он, вероятно, смог бы сломать Карию, если бы действительно захотел. Кирей что-то говорит, но Кария не слышит этого из-за звона в ушах. Его лицо прижимается к плечу Кирея, к его широкому телу, и прежде чем Кария успевает остановиться, его правая рука поднимается, чтобы схватиться за спину рубашки Кирея. Он прижимается всей линией своего тела к священнику, весь его вес ложится на него, скользит одной из ног Кирея между его бедрами. — Ма… — говорит Кирей так близко к удивлению, насколько это возможно в его голосе. Кария теряет равновесие, отправляя Кирея на пол. Тот приземляется на задницу, колени Карии тяжело упираются в пол, когда он приближается еще ближе, цепляясь за Кирея, как будто он его единственный спасательный круг. Руки Кирея все еще обнимают Карию, сжимаясь от шока. «Вы…» «Я…» Кария прижимается к плечу Кирея. Он трясется против него, дрожит, потому что черви скользят под кожей, наводняя его разум мыслями о том, что он такой теплый, такой жесткий, и он такой сильный, я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне, я хочу, чтобы он целовал меня, пока я не могу дышать, засунуть его язык мне в горло и прижать мой член к нему, хочу засунуть мой член ему в глотку, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. «Я не могу… я не могу… помочь… пожалуйста, помогите мне». Кирей слегка поворачивает голову, но Кария может только чувствовать это, но не видеть. «Помогите… вы имеете в виду… «Пожалуйста, — умоляет Кария. Он чувствует, как его глаза начинают слезиться, дыхание рваное. «На этот раз это действительно сильно, я не могу ясно мыслить, мне просто… нужен кто-то… я… я наверстаю это после, клянусь, клянусь, пожалуйста, просто… помоги мне». Когда Кирей обдумывает это, наступает тишина, кажется продолжительность в годы. Наконец, тихим голосом Кирей говорит: «Что бы ты велел мне сделать, Мато Кария?» Услышав его голос так близко и согласившись на это, Кария всхлипнула ему в плечо. «Просто прикоснись ко мне, и… и… могу я использовать твою ногу? Я не буду снимать боксеры, а потом постираю тебе штаны, я просто… " Его голос не лучше, чем бессвязные рыдания, но, как ни странно, он чувствует, как Кирей крепче сжимает его. Священник глубоко вздыхает и начинает гладить руками вверх и вниз по спине. «Тебе легко угодить, Мато». «Не называй меня так», — Кария шаркает бедрами, упираясь членом в выпуклость бедра Кирея. Он трется о него, чувствуя плотно сжатые мышцы там, и стонет. «Меня не волнуют формальности, просто назови меня по имени». Руки Кирея теперь двигаются в тандеме, одна скользит вверх и вдоль его шеи, а другая опускается вниз по выступам его позвоночника. — Тогда Кария. Все его тело дергается, влажное пятно на передней части его боксеров растет с каждым рывком его бедер. Кария тяжело дышит, его слезы впитываются в рубашку Кирея, его голос то и дело заставляет его ныть и стонать. Голос Кирея такой глубокий и богатый, что Кария чувствует, как он стучит по его костям. Он хочет слышать это все больше и больше. «Скажи это еще раз — мое имя, пожалуйста, скажи это». Проведя рукой по волосам, Кирей глубоко вздохнул, и его голос звучал как-то странно запыхавшийся. «Кария», — говорит он, а затем, чтобы усугубить ситуацию, прижимается губами к уху Карии и снова шепчет его имя. И снова, и снова, и… « Бля», — ругается Кария, каждый вздох обрамлялся длинным стоном, усиливающимся по мере приближения к кульминации. Он начинает лепетать, его бедра все быстрее и быстрее скользят по бедру Кирея, его движения становятся отрывистыми и неточными. «Да, да, да, боже мой, я… » « Кария». Он так и кончает, дрожа от лица человека, которого почти не знает, когда он шепчет его имя, как молитву, ему на ухо, его руки медленно блуждают вверх и вниз по его спине. Кария плачет в плечо Кирея снова и снова, его член прижат к бедру Кирея, когда он кончает в боксеры второй раз за последние два дня. Он падает без сил в руках Кирея. «Спасибо…» — сухо выдыхает Кария. «Отец Котомине… Прости…» Невероятно, —Кирей смеется. Его рука мягко перебирает волосы Карии. «Я считаю, что сейчас ты можешь называть меня по имени». «Бля», — Кария высвобождает руку, упираясь ею в плечо Кирея и оставляя между ними некоторое расстояние. «Конечно. Кирей-сан, как насчет этого. Кирей снова хихикает, приподняв одну сторону рта. «Достаточно хорошо». Подняв Карию на руки, Кирей поднимает их обоих на ноги. Оглянувшись назад, Кирей повернул ручку ванны; ни у кого из них не хватило духа закрыть кран для горячей воды во время всего этого, и теперь ванна была всего на несколько сантиметров близка от переполнения.