"If you know what I mean"

— Вы большой молодец, данное обещание было для вас очень важным, и вы его сдержали, верно? — Я старался, — тихо ответил, сжимая и разжимая кулаки. — Вот только… — Вы его сдержали? — вопрос звучал как начало приговора, и только мой ответ мог изменить ситуацию, но уже поздно. — Нет.       Я не смог…

* * *

      С нашей последней встречи с Сашей прошла неделя, и, если честно, чем дольше я откладывал наше следующее свидание, тем хуже мне становилось. Я хотел знать, что тогда произошло между ними, но пересилить себя не мог. Было в Саше что-то такое, от чего мне становилось не по себе, неуютно, его взгляд пытался что-то мне сказать, но я не могу понять, что именно.       Его сообщения не были чем-то сверхъестественным, — обычные сообщения, в которых он интересовался моими делами, чем занимаюсь, где я, с кем я, что ем, что люблю, а что не люблю. Ладно, хорошо, по отдельности вопросы обычные, а перечисляя — несут весьма странный посыл. Но с другой стороны, человек признался мне в чувствах, хочет узнать получше, познакомиться поближе, правда, похоже, эта его игра работает в одну сторону. В ответ он не давал никакой ответной информации, лишь ловко менял тему или отвечал какой-то ересью по типу: «А где бы ты хотел, чтобы я был?» или «Я всегда буду рядом».       Диме я не говорил об этих переписках, посчитал, что это лишнее, я и так его сильно загрузил мыслями и проблемами, а тут ещё и это. Да и не хочу, чтобы он подумал, что все слова о Тоше были ложью, потому что я до сих пор продолжаю отвечать на сообщения Саши лишь бы узнать правду. Общаться с кем-то не плохо, а вот ходить на свидания — не очень хорошо. Не спрашивать же мне лично у Шаста? Мы и так еле смогли наладить контакт. А мне нужна правда, может, в этом всё дело? Поэтому Антон такой странный в последнее время?       Кстати, о Тоше: переписки у нас с ним вновь перестали быть… хорошими. Нет-нет, мы так же общаемся, говорим о ерунде, он даже пару раз скинул свои фотки, где пытался готовить завтрак Ире и чуть не спалил квартиру. Конечно, мне было тяжело это читать и видеть, хотелось, чтобы это было для меня, что ли… Но его улыбка, смех, заставляли двигаться дальше. Однако что-то вновь изменилось, его сообщения как-то изменились…       По нашим перепискам можно было понять, что я боялся ответить как-то неправильно, чересчур навязчиво или двусмысленно, а он словно к этому только и сводил всё. К разным — иногда не уместным — пошлостям, после дописывая фразу, которая стала мейнстримом: «if you know what i mean».       Правда, я был рад этим странностям с Антоном, но страх сковывал и не давал мыслить иногда здраво. Сейчас я мог сказать точно, что чувствую и что хочу ему сказать, но уже больше месяца я пытаюсь вернуть наше прошлое общение и потерять то, чего так долго добивался, не хочу сильнее. — Что скажешь? — спросил Антон, показывая экран телефона, на котором был чёрный смокинг с весьма интересным покроем. Выглядит очень богато, если честно: думаю, стоимость равна стоимости квартиры Серёжи. — Ну, не знаю, по виду неплохо, но ты цену видел? — спросил, повернув к нему голову. Мы были слишком близко, слишком, чтобы утверждать, что мне хватит сил, чтобы не коснуться его и… — Ты отверг все мои предложения, которые я предлагаю, — проворчал, возвращая внимание на экран телефона, продолжая листать. — Я же тоже предлагаю, — возмутился я, скрестив руки. — Которые отвергаю уже я, — ответил он, как-то по-детски обижаясь.       Мы сидели в офисе и ждали, пока Стас решал какие-то вопросы по предстоящим съёмкам. Поэтому мы с Тошей сидели и искали вариант костюмов, которые ему могут подойти, но, если честно, мне нравился абсолютно любой вариант, который он предлагал. Просто я хотел растянуть эти моменты подольше, чтобы мы могли хотя бы так побыть вместе. Да, эгоистично, но не люблю делиться. — Блин, Арс, ну может хоть это? — спросил и с некой надеждой взглянул мне в глаза. Я не смог удержаться и просто улыбнулся, а после с трудом перевёл взгляд на экран телефона. Белый костюм с чёрными манжетами и вставками на воротнике. Он бы идеально подошёл Тоше, но угадайте, что я ответил ему? — Да бля, ну Арс, я заебался, всё, сдаюсь, — психанул, откидывая головой назад, устало ворча и проклиная всё. — Ха-ха, а ты думал, свадьба — это счастье и неописуемый всеми желанный момент, наполненный лёгкостью и наивностью, как в фильмах? — рассмеялся я, хлопая друга по ноге. — Ну уж нет, это совсем не так. — Какой ты жестокий, Арс, — с улыбкой сказал Стас, отвлекаясь от телефона. — Нет бы помочь мальчику, а ты издеваешься, как только можешь. — А что я? — всё не унимаясь, продолжал смеяться. — Это вообще не я!       Это правда. Не я решил жениться на Ире, не я решил узаконить отношения, не я… — Согласен, ты слишком жесток, — согласился обиженно Антон и пихнул меня в плечо. — Воу, эй, полегче, — продолжая смеяться, взглянул на Антона, широко улыбаясь. — Да я ж любя, о твоей свадьбе же беспокоюсь. — Ага, я вижу… — буркнул он и продолжил лазить в телефоне; как я заметил, ему написала Ира, и Антон сильно изменился в лице. — Всё хорошо? — чуть тише спросил, аккуратно кладя руку на его, но он тут же её смахнул, вставая и уходя из комнаты. — Я сейчас, — лишь бросил парень, закрывая за собой дверь. — Кажется, ты переборщил, — подметил Дима, присаживаясь рядом. — Вовсе нет. — Я не хотел этого признавать, а внутри всё сжалось от адской боли. Нет, это был не я, всё было хорошо, пока Ира ему не написала.       Да что, сука, происходит? — Арс, что ты задумал? — резко спросил Дима, и кажется, у меня на лице всё было написано, но теперь я не мог отделаться от этой навязчивой мысли. — Ничего, — ответил с улыбкой, тут же доставая телефон и выискивая нужного пользователя, набирая сообщение. — Арс, не смей, — попросил Дима, также поднимаясь на ноги. — Что? Ты же даже не знаешь, что я хочу сделать, а сразу не сметь, — возмутился, сильнее сжимая телефон, не решаясь отправить сообщение. — Забыл наш разговор? — серьёзно спросил, скрещивая руки. — Ладно, я понял, — вскинув руки, заблокировал телефон и вновь сел на диван.       Да и хуй с вами…       Между Антоном и Сашей что-то произошло тем вечером, и если сейчас кто-то вскользь его упоминает, то Шаст моментально меняется в лице, хотя и заметно старается вести себя естественно. На вопросы, что с ним, отмахивается и меняет тему или делает вид, что ему написали или позвонили. Даже когда мы случайно видимся с Сашей в офисе, а наши офисы находятся в одном здании, то Тоша ведёт себя так же — отстранённо и тихо.       Также, несмотря на то, что между мной и Антоном всё более или менее хорошо, иногда бывают такие моменты, которым я не могу дать объяснение. Он получает сообщение и происходит именно то, что было сейчас. Отсюда следует всего пара вопросов: что происходит между Антоном и Ирой и что ещё скрывает Антон?       В последнее время Антон стал настоящим комком тайн и секретов, которые, кажется, с каждым днём только сильнее его напрягают и уничтожают. Однако я не уверен, что именно я должен с ним говорить об этом, ведь, видимо, я и есть причина части его тайн, на которые он так резко реагирует. По крайней мере, я так считаю, ведь если собрать в кучу всё, что до этого было, в эпицентре событий были я, Антон и сообщения, или же Саша. Конечно, я не отрицаю, что может быть что-то ещё, но… что именно, даже в голову не приходит.       Спустя ещё пару дней я получил два сообщения, которые поставили меня в тупик, и пусть я был рад, но в то же время в полной растерянности. Саша П.: 12:44 Уже передумал узнать правду о том вечере? Тоша: 12:44 Встретимся сегодня?       Маленький мальчик внутри меня буквально прыгал и плакал от счастья, визжал и истерически бегал по комнате, выкрикивая: «Да! Да! Сука, да!»       А вот параноидальный шизофреник говорил, что надо бежать подальше, не оглядываясь, и не слушать никого. Словно это было сообщение о том, что вот-вот что-то случится и жизнь, которую я знал, изменится навсегда. Арс: 12:46 Да, где? Тоша: 12:47 В пять в нашем ТЦ. Арс: 12:47 Договорились, скоро буду.       Я вовсе не проигнорировал Сашу, просто сегодня меня для него нет.       Я моментально начал собираться, бегать по квартире и волноваться, что могу всё испортить. Поэтому подошёл к сборам максимально строго и серьёзно и даже создал план действий. В первую очередь — душ, дважды за день побрился, убедился, что всё идеально, после начал подбирать одежду. Тоша всегда говорил, что мне нужно быть более современным, но каждая моя попытка заставляла его смеяться и говорить, что это перебор.       Мы даже как-то договорились, что он помогает мне с нормальной одеждой по типу толстовок, а я ему — с рубашками и пиджаками. Именно поэтому в моём гардеробе всего две хорошие толстовки, которые мне нравятся, потому что остальные не одобрил Тоша, и как-то так получилось, что кроме них мне не нравится больше ничего. И, кстати, именно по той же схеме у Шаста есть две рубашки и один пиджак. Как и я, он их носит очень редко, пожалуй, реже, чем я толстовки, но мне нравится его взгляд, когда я в той самой толстовке, которую мы вместе выбирали целый час и спорили, подходит она мне или нет. Не знаю, как для него, но для меня это одно из светлых воспоминаний, связанных с Тошей. — Куда это ты? — поинтересовался Серёжа, с интересом наблюдая, как я старательно пытаюсь застегнуть белую рубашку, но руки от волнения дрожали и пуговицы не поддавались. — Да так, по делам съездить надо, — отмахнулся, уже матерясь в голос и начиная ненавидеть рубашки, но я хотел выглядеть идеально, чтобы Тоша оценил. — И где ты с этими «делами» договорился встретиться? — с усмешкой спросил, мешая ложкой чай. — Прекрати, это не смешно, — буркнул, наконец справляясь с пуговицей и на ходу надевая брюки, прыгая на месте, боясь опоздать. — Ещё как смешно, Антон-то в курсе, что ты ради него уже час мою квартиру разносишь? — посмеялся друг, всё ещё пристально наблюдая, как я в рубашке и трусах скочу по гостиной и пытаюсь засунуть ногу в штанину, но из-за волнения руки дрожат и ничего не получается. — Что? — не понял я, спотыкаясь о чайный столик и падая на пол, ударяясь сильно спиной. — Сука, блять… Матвиенко, блять! — Бля-ять, — Серёжа, хватаясь за живот, начал так ухахатываться в голос, что на глазах выступили слёзы. — Сука, это же надо так… ёбнуться?! — Мог и помочь! — рявкнул я, поднимаясь на ноги и заправив рубашку: он наконец справился с брюками, застёгивая ремень. Свободные брюки не люблю, поэтому большая часть моего гардероба — в обтяг, не считая толстовок, некоторых рубашек и домашней одежды. — С чем? Ты и сам прекрасно справляешься, — более или менее успокоившись, добавил Серёжа. — Надо было заснять видео и отправить Тохе. — Я потом сниму видео, как ты в душе поёшь Пугачёву и выложу на Ютуб! — возмущённо рыкнул я, надевая пиджак. — Ну и выкладывай, я пою очень даже сексуально, — с вызовом бросил Серёжа, допивая чай. — Если ты это говоришь каждый день себе в отражение, это ещё ничего не значит, — усмехнулся я, взглянув на друга. — Ну, что скажешь? — спросил, чуть покрутившись. — Как невеста у алтаря, — с улыбкой ответил друг, усмехнувшись. — Так это свидание? — Я тебе напомню, у него невеста, так что нет, это не свидание, — с грустью в ноте ответил я, тяжело вздохнув. — Ну а хотел бы? — спросил Серёжа, скрещивая руки. — Слушай, Серёг, я понимаю, ты беспокоишься и всё такое, но я правда не хочу говорить об этом. Я рад тому, что у нас с ним всё наладилось, мы можем говорить, переписываться и смеяться над какой-нибудь глупостью, но это не отменяет того факта, что он ненавидит меня за пидорский момент в твой день рождения. — Да, в итоге я и ему рассказал о том, что было. Точнее не так: сначала Дима, а потом я, но он сделал вид, что слышит первый раз и поддержал. В общем, в нашей импровизированной семье все и всё знают, и, кажется, только я, как идиот, ничего не знаю и ничего не понимаю. — Но всё-таки хотел бы? — настаивал на своём Серёжа, пристально наблюдая за каждым моим движением. — Ну конечно, хотел бы, а ты как думаешь? — Просто напоминаю, у него невеста, и он с ней счастлив, — сказал Серёжа, а мне стало больно. — Я понимаю, это тяжело слышать, но… — Но его счастье важнее, я помню. Я хочу насладиться этими маленькими моментами, чтобы потом хотя бы иметь возможность хоть что-то вспомнить хорошее…       Пока в душе буду умирать от каждой совместной его фотки с Ирой, их совместных голосовых сообщений, появлений на публике, просто… буду умирать.       Попрощавшись, я выскочил на улицу, сел в машину и, пока та грелась, читал раз за разом диалог с Тошей. Всё было хорошо, даже идеально, и это только больше помогало мне настроиться на светлое и хорошее будущее, не омрачая реалиями суровой жизни.       В торговый центр я приехал почти за час и никак не мог успокоиться, поэтому, немного погуляв, я купил себе молочный коктейль. Посмотрел пару магазинов, в которых продавались весьма приличные костюмы, и, запомнив, где они находятся, вернулся ко входу, ожидая Тошу. — Привет, — услышав знакомый голос, я обернулся с улыбкой и уже хотел было поздороваться, как увидел на скуле у Антона синяк, причём очень сильный. — Господи, Антон, откуда это у тебя? — взволновано спросил я, протянув к его лицу руку, даже не осознавая как-то, что делаю, но Антон тут же отвернул голову. — Не важно, на косяк напоролся, — ответил он, поправляя кепку и капюшон куртки поверх нее. — А косяк как зовут? — настойчиво спросил я, но, когда Антон вновь посмотрел на меня, как в тот самый вечер, пыл тут же поугас. — Хорошо, прости, так мы идём по магазинам или встреча по другой причине? — Да, пошли, есть идеи куда? — спросил Антон, осматриваясь. — Ну, для начала предлагаю сдать куртки, а потом уже пройдёмся. Не хочется париться в одежде или таскать её с собой, что скажешь? — Да, можно, — без энтузиазма ответил друг и направился в сторону гардероба.       Всю дорогу мы шли молча, я пытался пару раз поднять какую-нибудь тему, но Антон отвечал однотипно — по типу «да, нет, не знаю». Когда мы сдали куртки я приметил, что он был в той самой толстовке, которую мы с ним когда-то купили. Это была первая вещь в нашем «приключении» по магазинам, где мы выбирали мне толстовки, а ему — рубашки. — А ты прям как на свидание оделся, — подметил Антон без улыбки, а мне стало некомфортно и тяжело дышать. Я уже пожалел о том, что выбрал именно эту одежду, но обратного хода не было. — Почему сразу на свидание? Мы же вышли в люди, надо выглядеть соответствующе своему статусу, — попытался выкрутиться я, улыбнувшись. — Не ты ли говорил, что мы популярны и за нами всегда смотрят?       Он ничего не ответил и лишь пошёл дальше, давая понять, что отвечать не собирается.       Я не понимаю, почему он себя так ведёт, что случилось и откуда у него синяк, но чем дольше он молчит, тем больше ощущаю, что виноват я.       Помогите… — Нам сюда. — Кивнув на отдел с мужскими костюмами, я зашел первым. Отдел был достаточно большой с огромным выбором костюмов. К нам сразу же подошёл паренёк лет двадцати пяти, расспрашивая, что мы ищем. Он был очень разговорчивый, много предлагал, бегал вокруг нас и что-то по ходу рассказывал. — А есть точно такое же, но в более… — Я вас понял, одну секунду, — перебил меня продавец и убежал на поиски. — Что скажешь? Тебе бы пошло, — спросил я, взглянув на Антона, который всё это время пристально смотрел на меня, не выражая никаких эмоций. — Неплохо, — ответил он, отводя взгляд на манекен, на котором был классический чёрный костюм без каких-либо лишних деталей.       Я хочу понять, что тут происходит. Это начинает меня выводить из себя…       После тридцати минут примерки Антон явно начинал злиться: он уже просто молча психовал и отвергал абсолютно любой предложенный вариант. — Блять, Арс, просто отъебись, а, — рыкнул он и задвинул с силой шторку.       Очередной костюм ему не понравился, потому что, видите ли, что-то там под пиджаком колется. Ей-богу, это походило на какую-то семейную прогулку с ребёнком на рынок, который капризничает, стоя на картонке, а какая-нибудь тётя Галя любезничает и поддакивает, приговаривая: «Да у меня все в таких штанишках ходят, вы посмотрите, как попа в них смотрится, все девочки твои!». — Может быть, я могу предложить другой вариант? — неуверенно спросил парнишка, смотря то на примерочную, в которой был Шаст, то на меня. — Оставьте нас, пожалуйста, одних, мы, если что, позовём, — ответил я, провожая парня взглядом.       Во время всех этих психов я максимально пытался не бесить Шаста и не оскорбить поведением кое-кого продавца. Пытался быть любезным, чтобы нас в какой-то момент из магазина не послали нахуй, потому что я бы уже давно этот сделал.       Неужели тебя не задели его слова?       Вовсе нет, он просто устал, да, он просто устал.       Я с минуты стоял и не знал, что делать, как себя повести, но, глубоко выдохнув, проскользнул за шторку к Тоше. — Какого хуя, Арс? Я же сказал… — сразу же взбесился он, но я поспешил его перебить. — Если не хочешь, чтобы нас отсюда выгнали, а потом прославили, как психов из импровизации, не кричи так, ладно? — как можно спокойнее попросил, стоя от него в полуметре. — Уйди. Нахуй. Из примерочной, — прорычал Антон буквально мне в лицо, но я и не шелохнулся. — Тош… я… — Никогда меня так не называй, ты понял? — произнёс, хватая за рубашку на груди. — Антон, пожалуйста… успокойся, — от моих слов он только сильнее сжал рубашку, припечатывая к стенке примерочной. — Почему, блять, ты понимаешь всё, только когда я начинаю срываться, блять?! — Мне больно, Антон… пожалуйста, — умолял я, смотря в его бешеные глаза, наполненные болью и тяжестью. Буквально на свой страх и риск, я поднял руки и положил аккуратно на его, из-за чего Тоша лишь сильнее вжал меня в стену, дергаясь, давая понять, чтобы убрал их.       Он был близко, настолько близко, что я ощущал его одеколон в полной гамме, шоколад буквально окружил меня, одурманивания. Внутренний голос твердил совершить ошибку, поддаться эмоциям, чувствам, сделать то, о чём так долго боялся себе признался, но голос Димы буквально орал в голове, что я дал обещание, что я обязан был сделать правильный выбор сейчас, иначе я не просто потеряю Антона — я потеряю семью.       Нельзя… я не должен, сейчас важно ему помочь… Я должен… но как? — Прошу, успокойся, всё будет хорошо, — начал тихо говорить я, немного поглаживая его руки. — Не успокаивай меня… — Эй, Тош, я же рядом, всё… будет хорошо, слышишь? — Я продолжал держать его руки и немного поглаживать, ощущая, как хватка слабеет, а мне становится более спокойно дышать. — Просто расслабься, я рядом, — я повторял это раз за разом как мантру, пока не получилось взять его за ладонь и ощутить, какие ледяные у него руки. — Господи, ты ледяной… Всё будет хорошо, слышишь? — прошептал я, смотря ему в глаза и словно ощущая всё, что он испытывает, почувствовал, как с каждым вдохом тяжелее дышать. — Уйди, — прошептал Антон, а я не смог… не смог и слова сказать. И по закону жанра в этой ситуации всего два варианта развития событий: я, как настоящий идиот, целую и, возможно, убью себя и всё, чего я так боялся потерять, всего одним действием, или же я ухожу, давая ему возможность утонуть в собственных чувствах, которые буквально убивали его изнутри.       Я выбрал третий, который не давал никаких гарантий, но и точно не должен был усугубить ситуацию.       Не должен был…       Всё ещё держа его ладонь в своей, осторожно и аккуратно, обращаясь как с чем-то хрупким, сцепил наши пальцы, всё ещё стараясь держать зрительный контакт. Антон чуть опустил голову, касаясь лбом моего. — Почему ты никогда не делаешь того, о чём тебя, блять, просят? — прошептал он, прижав резко наши сцепленные руки с соответствующим ударом к стене. — Потому что я не хочу бросать своего друга в беде, — ответил так же тихо я, наконец убирая его руку от своей рубашки. — После всего я до сих пор тебе друг? — и в этот момент я просто забыл, как дышать, как дышать воздухом, а не каждым его словом, его одеколоном, эмоциями… не Антоном. — Не отвечай, — добавил ещё тише и положил голову мне на плечо, а я не нашёл ничего лучше, что мог сделать, и просто обнял, позволяя стоять вот так, как два идиота. — Друг в беде не бросит, лишнего не спросит… вот что значит настоящий, верный… друг, — пропел я, чуть улыбаясь, ощущая, как его плечи начали подрагивать, кажется, от смеха. Отпустив его руку, я обнял его обеими руками, слабо поглаживая по спине. — Только ты мог сейчас такое сказануть, — с улыбкой ответил Антон, наконец обнимая в ответ, не поднимая головы. — Простите, вам не нужна помощь? — послышался за шторкой голос того самого паренька, который, кажется, волновался. — Нет, всё хорошо, я думаю, мы возьмём эту модель, — громче отозвался я, молясь, чтобы он не зашёл к нам. — Не могли бы Вы подобрать несколько галстуков? Штук десять сойдёт, — попросил я и, услышав тяжёлый вздох, улыбнулся. Мы и так перемерили костюмов двадцать, так что не странно, что галстуков всего десять. — Он нас ненавидит, — сказал Антон, когда шаги парня уже не были слышны и мы точно остались вновь одни.       И вот тут бы я съязвил сейчас, добавил остринку, но ситуация и так была неоднозначной и очень шаткой, поэтому я просто молча кивнул, продолжая его обнимать, просто стараясь запомнить все эти ощущения как можно лучше. — Антон… — Тоша, — перебил тут же он, и я просто не смог сдержать улыбку, радуясь, как ребёнок. — Тош, боюсь, ещё немного и нас разоблачат. — Не хотелось мне этого, как и разрывать эту связь, но пополнения матерного запаса от учителя Стаса я бы не хотел получить, если вдруг он узнает из сети. — И портить ты тоже всё любишь, — произнёс Антон, отстраняясь и выпрямляя спину. — Я не это люблю, — ляпнул я, уже ожидал трёхэтажного мата в свою сторону, но… — «If you know what I mean»? — спросил Антон, кажется, вспоминая наши последние переписки, где неоднократно эта фраза была сказана крайне не вовремя, и, чуть посмеявшись, я ответил: — If you know what I mean. — Тогда я переодеваюсь и мы уходим, — добавил Антон, прикусывая нижнюю губу, а я, не найди вновь слов, просто кивнул и покинул примерочную. — С Вами всё хорошо? — спросил только что подошедший продавец, удивлённо на меня зыркая. — Вы красный. — У вас тут очень жарко, — ответил я, а парень понимающе кивнул. — Да, у нас кондиционеры всегда странно работают, либо жарко, либо очень холодно. Знаете, однажды… — и вновь продавец начал что-то рассказывать, а я выбрал парочку галстуков из его рук, якобы «внимательно» слушая, изредка кивая.       Через пять минут Антон вышел из примерочной, мы оплатили покупку и вскоре наконец вышли из отдела. Мы вновь ничего друг другу не говорили, никто из нас не рвался объясниться или высказаться о произошедшей ситуации. Мы просто молча шли рядом в неизвестном мне направлении, потому что гардеробная была в совершенно другой стороне. — Уже поздно, может, поужинаем? — спросил Антон, а я лишь удивлённо на него посмотрел, кивая. — Уже родную речь забыл, а я думал, ты и Поз самые умные. — Просто никак не забыть этот великолепный силуэт в свадебном костюме. Эх, теперь в кошмарах снится будет, — посмеялся я, толкая слабо его в плечо. — Какая честь, — ответил Антон. Мы наконец дошли до небольшой кафешки и, усевшись за свободный столик, заказали себе по парочке бургеров, коле, картошки фри и наггетсы. Такой себе ужин, конечно, но я был готов пожертвовать желудком ради такого момента.       За таким импровизированным ужином мы говорили о всякой ерунде. Сначала было о работе, а потом о фильмах, играх, затронули каким-то образом порнозвёзд, из-за чего на нас косо смотрела рядом сидящая парочка. Вряд ли можно было понять сейчас всю иронию сложившейся ситуации, но я сидел и видел, как недовольно и сердито на меня бы смотрели Серёжа и Дима.       Они говорили его поддерживать, но, кажется, когда я это делаю, то уже после того, как накосячу и испорчу человеку настроение. Такая себе поддержка, если честно, но, что бы у него не произошло, я всегда буду рядом, пускай это и не назвать должной поддержкой, — видимо, я умею только так.       И, кажется, влип я по уши…