Bridal Bouquet

Напоминание 25 июля: «В этот день ты умрёшь, помянем!». Сижу на полу кухни, вытянув ноги и прислонившись спиной к островку, прямо над головой стоит торт, который я закончила готовить этим утром, — простая шутка Гарри застряла в голове, и я сделала чизкейк с голубикой. Как бы я ни хотела пойти против папиных вкусов, чтобы показать свои гордость и независимость, моя рука не поднялась даже купить шоколад. На всякий случай я приготовила ореховый тарт, ведь вчера была на удивление сильно вдохновлена и мысли постоянно кружили голову, что у меня не получалось оторваться от плиты. Полчаса назад написал Луи и сообщил, что они с женой приехали в аэропорт и направляются домой, чтобы привести себя в порядок после перелёта. Чемодан Одри по ошибке отправили во Францию, поэтому она осталась без косметики и половины одежды. В общем, брат заранее извинился за то, что они опоздают, потому что бывшая Янг будет ныть, что ей нечего надеть. Я только обрадовалась, ведь застолье начнётся чуть позже, из-за чего у меня будет больше времени собраться с духом, и спрятала торт в красивую коробку, которую мы с Лиамом выбрали вчера. Вот-вот приедет Стайлс, чтобы забрать меня, мне несколько раз звонила мама, а я морально убиваюсь из-за страха перед предстоящим разговором с отцом. Я только усугубила ситуацию и сейчас заявлюсь на порог родительского дома, пока нахожусь с папой в ссоре, да ещё и в компании с Гарри. Уж я не представляю, какая будет реакция на такое сопровождение у членов семьи. Каждый раз перед семейным сбором у меня появляется апатия ко всему в этом мире, я залипаю в одну точку и таю в груди маленькую надежду, что Стайлс украдёт меня на затерянный остров и мы будет доить жирафа, как в той самой рекламе Скитлса. Звонит телефон, что лежит у холодильника, и я лениво поднимаюсь на ноги, протягивая к нему руку. На экране светится номер Гарри, отчего я против воли улыбаюсь, словно мне звонит начальник, чтобы сказать о прибавке к зарплате. Подношу мобильный к уху и начинаю пальцами теребить нижнюю губу — надо же, как быстро я перестала волноваться и думать о плохом. — Прежде чем ты будешь визжать от радости, что тебе звонит твой спаситель, я могу предложить тебе заманчивую альтернативу ужину, если ты вдруг снова передумала ехать. — Мы будем доить жирафа? — Что? — вместе с его недоумением я слышу тихий смешок. — Тебя настолько мучает факт встречи с отцом, что ты уже накидалась? Неплохой вариант, но я думал предложить тебе страстный секс со мной. — Отличное предложение, но я, пожалуй, откажусь, потому что ещё абсолютно трезвая как стёклышко. — Значит, мы едем? — Едем, — киваю с дебильной улыбкой и закрываю пластиковой крышкой ореховый тарт в контейнере. — Мы устраиваем протест или ты всё же решила одеться так, как бы потребовал отец? Если что, я сниму рубашку и достану из багажника толстовку и джинсы с дырками. Вздохнув, дёргаю пуговицу белой блузки и выставляю ногу, чтобы осмотреть замшевую юбку. — Мне нужно подстраховаться, поэтому я в боевой форме. — Понял. Мне нужно подниматься? — Нет, — выключаю подсветку подвесных шкафчиков и ставлю коробку с тортом на контейнер. — Я уже выхожу. У зеркала в коридоре проверяю, не потекла ли тушь, пользуюсь блеском, чтобы освежить губы, и с огромной коробкой выхожу из квартиры. Дверь закрываю бедром, а затем мне приходится поставить всё на пол, чтобы запереть квартиру на ключ. Спускаюсь вниз с каким-то непонятным трепетом в груди, отчего даже начинаю идти быстрее, но, когда оказываюсь на крыльце, замираю. Гарри стоит, опираясь на капот серой Ауди, и встречает меня улыбкой. Ноги облачены в чёрные зауженные брюки, рукава белоснежной рубашки закатаны до локтей и демонстрируют чернильные рисунки на предплечьях, а верхние пуговицы, скорее всего, по привычке расстёгнуты, не скрывая серебряный крестик. Длинные волосы рукой уложены на сторону, поэтому они выглядят немного небрежно, но так и должно быть. Если бы я не знала так хорошо Стайлса, то влюбилась бы бесповоротно в эту же секунду. — Отлично выглядишь, — отталкиваясь от машины, Гарри потирает ладони. — Давай помогу. — Всё утро возилась с причёской, — отдаю парню коробку и контейнер. — Кажется, я спалила фен и розетку. — Я удивляюсь, как ты до сих пор выжила, — Стайлс ставит десерты на заднее сиденье, — судя по тому, как тебе вечно везёт. Я бы цокнула или закатила глаза, но выбираю вариант игнорировать и в отражении окна поправляю передние пряди, накручивая их на палец, чтобы они были более кудрявыми. — Это всё больше похоже на свидание. — А я предлагал тебе заняться сексом, — парень открывает для меня переднюю дверь, помогая сесть. — Ну а я говорю про свидание. — Это одно и то же. На этот раз закатываю глаза и, держа Стайлса за руку, сажусь на пассажирское место. Он обходит машину со стороны капота, садится за руль и в зеркале заднего вида укладывает волосы, чуть взъерошивая их пальцами. Кидаю взгляд назад, проверяя сладкое угощение на ужин, и замечаю на сидении букет крупных белых роз в бежевой крафтовой бумаге и с ленточкой. — Букет? — спрашиваю я, кивая на цветы, когда Гарри отъезжает от подъезда. — Да, это букет, Габбс. — Зачем? — вскидываю брови. — Хотя правильнее будет спросить кому. — Твоей маме. Ещё выше поднимаю брови и даже открываю рот, но Стайлс внимательно следит за дорогой, поэтому не видит моего сильного изумления. — Зачем? — Томлинсон, ты задаёшь странные вопросы, — он мягко усмехается и краем глаза оглядывает меня. — Не нужно дарить ей цветы. — Почему? Гарри сидит рядом, двумя руками сжимая руль, на пальцах множество колец, которые привлекают внимание, и выглядит он даже лучше, чем идеально. Я тоже вроде как нарядилась, и в сумме это напоминает поездку на семейный ужин, где я буду знакомить родителей со своим парнем. А ведь это первое, о чём все подумают, потому что я всегда приходила одна. — Потому что я не вижу в этом надобности. — Габби, это простая вежливость и приличие, — Гарри тянется ко мне одной рукой, а затем пристёгивает ремень безопасности. — Ты чересчур сильно нервничаешь. — Откуда ты знаешь, что она любит розы? Опять Лотти? — Я узнал это ещё до свадьбы Шарлотты и Адама, потому что тоже дарил твоей маме цветы. — Ну да, конечно, — взмахиваю рукой и отворачиваюсь к окну, — я должна была помнить об этом. Достаю телефон и открываю сообщения с Найлом, чтобы предупредить его о моей готовности, ведь я окончательно решила, что пора больше внимания уделять Хорану, а не левым парням из списка. Габби: Я уже еду. Найл: Желаю удачи. В нашей семье ужины — крайняя редкость, поэтому я почти завидую. Габби: Мне нужно соболезновать, Ни. Найл: Тогда я соболезную. К своему сообщению парень прикрепил красное сердечко, что заставляет меня немного вспыхнуть от радости, поэтому я кусаю губу, чтобы не быть такой очевидной. — С кем ты переписываешься? — Стайлс пытается заглянуть в мой телефон, а потом хмуро смотрит на меня. — С барменом. — Ясно, — Гарри вдруг выхватывает мобильный и блокирует экран, — займёшься этим позже. — Но мне нужно ответить на сообщение, — тянусь за своим устройством, но парень прячет его в отделении своей двери. — Он же написал мне. — У тебя сейчас важное событие, Томлинсон, тебе нужно думать об этом. — Но я же определилась, что не хочу больше динамить Хорана, а сейчас получается, что я его игнорирую. — Семейный ужин, Габби. — А если он напишет и что-то спросит? — Спросит, какое аниме ты любишь? — Гарри лишь на секунду кидает взгляд, ухмыляясь уголком губ, и снова отворачивается к дороге. — А может, куда ты хочешь поехать с ним на выходные, чтобы выпить пива? Найл любит смотреть футбол и является большим фанатом гольфа, по выходным он смотрит стэндап и иногда проводит марафон по просмотру фильмов Марвел. Хоран не любит ужастики, как и заевшее у Стайлса аниме, предпочитает комедию и фэнтези, а больше всего слушает музыку: что-нибудь от Simple Plan, Snow Patrol или Arctic Monkeys. Но почему-то не поворачивается язык сказать об этом Гарри, поэтому я поджимаю губы и не отвечаю на его язвительные вопросы, которыми он пытается простебать Найла и зацепить меня. На полпути Стайлс включает радио, а после одной прослушанной песни незаметно для себя начинает подпевать. Я, подперев щеку рукой, наблюдаю за необычной картиной: играет песня, прекрасно подходящая под поездку на машине, Гарри тихо поёт, вытягивая даже высокие ноты, а его рука покоится на коробке передач, но мне бы хотелось, чтобы та находилась на другом месте. Например, моя нога идеально для этого подходит. Когда мы подъезжаем к дому моих родителей, во дворе уже стоит машина Оллфордов, значит, мы не приехали слишком рано и Лотти уже занимается сервировкой стола. Первая выхожу из авто и вытираю о юбку чуть вспотевшие ладони, словно я собираюсь прийти на экзамен, который заранее знаю, что завалю, потому что отшила препода, когда он приставал и лапал меня. Забираю из машины торты, а Стайлс достаёт букет, чуть поправляя бумажную обёртку. — Нас в любом случае будут спрашивать про отношения, — ровняюсь с Гарри, пока мы по дорожке идём к крыльцу, — поэтому нужно нормально объяснить ситуацию. — Конечно, я скажу, что, кроме дружеского перепихона, нас ничего не связывает. — Стайлс, я же серьёзно. — Габбс, я понимаю, как на это будут реагировать твои родственники. Мы всё объясним им. А я шучу, чтобы ты перестала нервничать, у тебя уже пальцы посинели от того, как ты схватилась за коробку. — Она просто тяжёлая, — вру, заставляя себя немного расслабиться. — Нажми, пожалуйста, на звонок. Стайлс улыбается очень мягко и тепло, пытаясь меня успокоить, хотя это и помогает, но очень слабо. Он нажимает звонок справа от двери и проверяет целостность цветов, слегка отгибая края крафтовой бумаги. Мысленно молю, чтобы на порог вышла мама или Шарлотта, и одновременно перебираю варианты моих косяков, за которые возьмётся отчитывать меня папа, потому что заранее нужно придумать себе оправдание. Дверь открывается, и на пороге появляется Лотти в свободном бирюзовом платье на бретельках и мамином сером фартуке. Её крашеные, светлые волосы уложены аккуратными локонами, а на лице естественный макияж без её обожаемых стрелок и красной помады. Сестра широко улыбается при виде меня, а затем удивлённо вскидывает брови и выпучивает глаза, глядя на Гарри, но тут же прячет своё замешательство. — Привет, Габбс, — она осторожно протягивает руки и обнимает меня за плечи, чуть сбоку из-за коробок, которые я пытаюсь удержать. — Рада тебя видеть, честное слово. У меня были мысли, что ты не придёшь после очередной ссоры с отцом. — Это были правильные мысли, я думала не приходить. — Привет, Гарри, — Лотти встаёт чуть на носочки, обнимая Стайлса, и целует его в щёку. — Очень неожиданная, но приятная встреча. И кто кого привёл? — Я его. — Я её, — одновременно говорим мы с Гарри и показываем друг на друга. — Ясно, — Шарлотта усмехается и жестом руки приглашает нас войти. — Проходите. Стайлс сразу уходит вглубь по коридору в поисках остальных членов семьи, а я чуть задерживаюсь, оставляя коробки с десертами и свою сумочку на комоде. Сестра тоже не спешит возвращаться к готовке, которой явно занимается, судя по её внешнему виду, и топчется рядом со мной, словно ожидая, когда мы останемся наедине. — Ты пришла с Гарри. — Да, — поджав губы, смотрю в пол, будто на паркете есть что-то интересное, и убираю волосы за спину. — Лотти, пожалуйста, не начинай. — У вас что-то есть? — Конечно нет! — возмущаюсь и качаю головой, но избегаю встречи взглядом с сестрой. — Что за детские вопросы, Лоттс, мы не в первом классе. — Знаешь, Габби, сначала ты устраиваешь мне допрос о Гарри, а потом вы вместе приезжаете на семейный ужин. Нет абсолютно ничего такого в том, что между вами есть химия. — Нет никакой химии. Я тебе честно говорю, между нами ничего не было. Кстати, у меня почти есть парень. — У тебя? — Шарлотта говорит почти с издёвкой и даже издаёт смешок. — Ты и отношения? — Его зовут Найл, и у нас всё очень хорошо идёт. — У вас был уже секс? Не хочется говорить правду, но и врать сестре я не могу, поэтому очень тихо и неохотно признаюсь: — Нет. — А, теперь всё ясно. Как только вы переспите, ты пошлёшь его на луга собирать ромашки. — Неправда, в этот раз такого не будет. — В прошлый раз ты говорила мне то же самое, а что в итоге? Ты слила парня, везде добавив его в чёрный список. Против этого у меня нет никаких аргументов, потому что правда есть правда, и я сама знаю, что постоянно бегала от серьёзных отношений. — По крайней мере сейчас я не боюсь начинать что-то серьёзное и сама к этому склоняю моего бармена. — Да, но послушай меня, Габбс, — Шарлотта опускает ладонь на моё плечо и с сестринской лаской заглядывает в глаза. — Я сказала Гарри приходить, только если ты сама его попросишь или же будешь в этом нуждаться, но говорить об этом вслух не будешь. А теперь он сидит в нашей гостиной. Если дело не в Стайлсе и тебе просто нужна была чья-то поддержка сегодня, ты бы позвала своего бармена Найла. Ведь так? Смотрю на сестру, немного потерявшись, и не верю, что попалась в её ловушку. Она любит устраивать мне проверки, и я как обычно их проваливаю, потому что это мой стиль жизни. — Теперь послушай меня, — поднимаю ладони. — Гарри — друг семьи, и мне ничего не стоило привести его на ужин. А, если бы я привела Найла, это бы выглядело так, будто я знакомлю семью с моим парнем. Я пока не хочу для нас с Ни такой официальности, потому что знакомство с родителями — это очень серьёзный шаг, а у нас отношения ещё не на том уровне. — Что думает Найл о компании Гарри? — Габриела, — словно чтобы спасти меня от этого неловкого разговора, выходит из кухни мама. — Привет, милая. — Привет, мам, — крепко её обнимаю и неосознанно вдыхаю сладкий запах её волос. — Как у вас дела? — Всё просто отлично. Знаю, что ты вряд ли хочешь об этом говорить, но я надеюсь, ты не будешь сердиться весь вечер на отца? — Не буду. Я уже и забыла о том не очень приятном разговоре. — И всё же ты не будешь извиняться перед Янгами, как он просил? — Не буду. Губы мамы трогает мягкая улыбка, и она нежно проводит ладонью по моей щеке. Лотти незаметно ретируется на кухню, унося торты, а в коридоре возникает Гарри с букетом роз. — Миссис Томлинсон, я вас искал. — Гарольд, какая неожиданность. Они начинают ворковать, как старые подружки, мама благодарит Гарри за чудесный букет её любимых цветов и говорит, какой он внимательный и заботливый джентльмен. Проскальзываю мимо них и прохожу в гостиную, ловя на себе внимательный взгляд Стайлса, который провожает меня в другую комнату. На большом столе уже стоят тарелки и лежат столовые приборы, кто-то идеально симметрично разложил салфетки и расставил бокалы. Посередине стоит бутылка красного вина, а рядом — сервировочная ваза с нарезанным хлебом. На большом диване напротив телевизора сидят папа и Адам; парень что-то рассказывает, держа бутылку «нулёвки», такая же стоит на маленьком столике для отца, а тот беззвучно усмехается, следя за игрой в футбол. Адам первый замечает меня, потому что сидит на диване, чуть повернувшись в мою сторону, и несколько очень долгих резиновых секунд мы прожигаем друг друга взглядами. Не могу сказать, что я всегда считала Оллфорда идеальным мужем для Шарлотты, — она слишком много мучилась и плакала из-за него, в их отношениях были страшные периоды, когда я думала, что они навсегда расстанутся, — а теперь он вызывает во мне только подозрения. Надеюсь, мой взгляд не кричит: «Я видела тебя! Ты теперь наркодилер?» — Привет, Габриела, — папа оборачивается ко мне, проследив за взглядом Адама. — Сегодня как обычно главным блюдом будет твой торт? — Да, — оттолкнувшись от дверного проёма, несмело подхожу к дивану, и папа протягивает мне ладонь. — Могу обрадовать тебя — он не шоколадный. Обхватив большую ладонь отца, медленно её пожимаю, и он с задержкой убирает руку, возвращая на своё колено. У папы это обычный жест, который показывает, что он идёт на контакт и не настроен ругаться. Папа часто так делает, когда мы проходим мимо или заходим к нему что-то спросить. В данный момент меня это очень сильно успокаивает, будто отец дал клятву не трогать меня весь вечер, но с другой стороны, всё опять повторяется — отец делает вид, словно ничего не было, потому что, по его мнению, виновата только я и, если кому и нужно извиниться, так это мне. — Но я и не уверен, что он лимонный. — Он не лимонный, пап. Отец усмехается, и от этого моё сердце очень больно сжимается. Я так перенервничала, что сейчас готова расплакаться от облегчения, упав на колени перед диваном. Скорее всего, мой приезд не прошёл даром, и мои громкие слова как-то подействовали на отца, заставив его переосмыслить наше общение и вечные его придирки ко мне. — Уверен, Шарлотте нужна помощь, — папа кивает в сторону кухонной арки, — она весь вечер справляется сама, нас с Адамом выгнала из кухни и сказала не приходить, пока не позовут. — Хорошо, пап, я поняла. Салютую двумя пальцами от виска, но не могу быть уверенной, что отцу понравился этот жест. Уже на кухне вижу букет Гарри в любимой маминой вазе на столе, салаты на любой вкус в хрустальных салатницах, мясную нарезку и бутерброды с красной икрой. У духового шкафчика возится Лотти, прокалывая зубочисткой запечённую корочку курицы, и облегчённо выдыхает с довольной улыбкой. — Я пришла помогать, — подхожу к раковине, чтобы помыть руки, и оглядываю кухонный гарнитур с небольшим разгромом. — Что ещё осталось сделать? — Нет, Габби, я справлюсь сама, — сестра оставляет на крючке прихватку и снимает крышку с кастрюли с вареной картошкой. — У меня всё под контролем. — Ты пытаешься одна приготовить грандиозный ужин. Лоттс, я помогу. — То, что я беременная, не означает, что я беспомощная. Я хочу, чтобы хотя бы один ужин был приготовлен исключительно мной. Мне нужно показать, что я тоже могу быть хорошей хозяйкой. Не только тебе и Одри быть хозяйственными. — Ты же готовишь обеды и ужины дома своему мужу, — опираюсь на столешницу рядом с сестрой, пока она солит картошку. — Нет, мы обычно заказываем еду из ресторана. Мне лень готовить, — со смущённой улыбкой признаётся Шарлотта, — а Адам постоянно на работе. — Когда ты уходишь в декрет? — Думаю, ещё полтора месяца, а потом буду заниматься статьями и рубриками из дома. — Поэтому сейчас ты нагружаешь себя работой? — Я не нагружаю, всё нормально. Твоя работа, Габби, встречать гостей, а скоро приедут Янги. Поэтому будут готова. Пусть этот ужин не будет для тебя геморроем с едой и сервировкой. — Ладно-ладно, — вскидываю ладони и пячусь к арке. — Мне так даже больше нравится. Куда делись мама и Гарри? — Мама увела его, чтобы что-то показать, я не в курсе подробностей. — Кое-кто нашёл себе подружку. Перехожу порог кухни, направляясь в свою комнату, но меня окликает сестра, и я разворачиваюсь. — Я шипперю тебя со Стайлсом, — заявляет Шарлотта, вытирая руки о полотенце. — Делай с этим, что хочешь. — Хватит употреблять эти подростковые словечки, напоминаешь мне папу. — Я серьёзно, Габбс. Но я уже ничего не отвечаю, уходя к лестнице. Когда закрываю дверь, в комнате становится крайне тихо, словно здесь установлена шумоизоляция, свет не включаю, оставляя лишь освещение, тянущееся с улицы. С неестественным интересом оглядывая родное помещение, подхожу к окну и без задней мысли залезаю на подоконник, не беспокоясь, что в любую минуту может зайти отец. Моё внимание привлекает домик на противоположной стороне улицы, где возле калитки стоит Стелла и, сложив руки, высматривает кого-то на дороге. К ней подъезжает машина, чёрный Рендж Ровер, и девушка душевно обнимает прибывших. Они заходят в дом, но Стелла на секунду задерживается на крыльце, словно ожидая ещё кого-то встретить, и скрывается за дверью. Господи, как же я надеюсь, что она не заявится сегодня к нам на ужин, зная, что там будет Луи. Сначала раздаётся стук, а затем без ожидания моего приглашения дверь медленно открывается. В маленьком промежутке появляется голова Стайлса, и он, замечая моё радостное выражение лица, улыбается в ответ. В приглушённом свете, который попадает в комнату от слабых лучей заката, зелёные глаза Гарри будто светятся, словно на свету переливаются два ярких изумруда. Опускаю ноги вниз и хватаюсь за край подоконника, что Гарри расценивает как приглашение войти. Он явно в этой комнате впервые, пусть и много раз бывал в этом доме, поэтому осторожным взглядом осматривается, даже кажется, что он пытается найти что-то такое, что расскажет обо мне чуть больше, чем он знает. Парень останавливается напротив плаката Джонни Деппа, касается уголка, где уже отклеился кусочек скотча, и переводит на меня вопросительный взгляд. — Я не была его фанаткой, — закидываю ногу на ногу, так как сижу в юбке, — просто нужно было спрятать дырку. Стайлс пальцем давит на середину плаката и не сталкивается с твёрдой поверхностью. — Мы с Одри баловались, всё дошло до драки подушками, в какой-то момент я решила на неё напасть, Одри ловко увернулась, а я влетела в закрытый шкаф. — Это так похоже на тебя, — Гарри тихо усмехается, всматриваясь в фото Джонни, и проходит дальше к столу. — Если бы это сделала Одри, я бы удивился, а с тобой… Было бы странно, если бы это было не твоих рук дело. Прикрыв веки, опускаю голову и чувствую, как горят мои щёки. В очень подходящий момент, конечно, и непонятно почему. Две накрученные пряди спереди не спрячут мои красные щёки, но я искренне надеюсь, что при плохом освещении Гарри ничего не увидит. — Как сейчас обстановка? — Стайлс проводит подушечками пальцев по корешкам книг на полке и берёт в руки пухлый блокнот с торчащими из него закладками и вкладышами. — Всё хорошо, — пожимаю плечами, а мысленно молюсь, чтобы он не додумался открыть мой детский личный дневник. — Папа в отличном настроении, первый со мной заговорил, поэтому пока я рассчитываю на спокойный вечер. Гарри возвращает блокнот на место, и я мысленно выдыхаю, хотя самое интересное, что можно найти на страницах, — мои жалобы на родителей и нытьё об очередной ссоре. — А ты так не хотела идти. — Я уверена, это всё твоя аура, — обвожу пальцем круг в воздухе, как бы имея в виду Гарри. — Сразу все какие-то добрые. — Разумеется, я всем нравлюсь. — Ну нет, я хотела сделать что-то вроде комплимента, но ты всё испортил, самодовольный пуп земли. — Я говорю очевидные факты. — Это далеко не факт, — фыркаю и скрещиваю руки на груди, — это, скорее, твои мечты. — Тебе же я нравлюсь, — Гарри подходит очень близко, стоит напротив, но ещё не касается моих колен. — Нет, совсем не нравишься. — Не ври хотя бы себе, Габбс. — Разве что чуть-чуть, — двумя пальцами показываю своё малюсенькое «чуть-чуть» и изгибаю брови. — Ты неплохой напарник. Стайлс прищуривается, но сдаётся и беззвучно усмехается, опуская голову. Непослушные пряди падают на лицо, и я неосознанно протягиваю руку, чтобы убрать их, но вовремя себя отдёргиваю, крепко цепляясь за край подоконника. Гарри же этого не замечает либо делает вид. — Кстати, об этом, — парень из переднего кармана брюк достаёт телефон. — У меня во вторник выходной. — Ты предлагаешь закончить проверку кандидатов из списка? — Правда у меня было назначено свидание на вторник… — Стайлс закусывает нижнюю губу и хмурит брови, глядя в экран. — Пару секунд и больше у меня никаких планов на вторник не будет. — Ты отменяешь свидание? Хотелось бы мне добавить, что он отменяет ради меня, но это будет звучать с некой надеждой и очень наивно. Разве и так не понятно, что Гарри так поступает, чтобы помочь мне? Зачем ещё и вытягивать из него прямой ответ? — Ага, — он кивает, набирая сообщение, и произносит вслух то, что пишет: — Френни, к сожалению, у меня появилось неотложное дело. Может быть, в другой раз. Прости. Спасибо за уделённое время. — Ты сказал «Френни»? — Как думаешь, стоит добавлять смайлики? — Стайлс поднимает вопросительный взгляд, когда я, вскинув брови, уже смотрю на него с застывшим в глазах вопросом. — Её зовут Френни? — Да. — Не добавляй смайлики. И вот я пришла к тому моменту, когда могла бы рассказать Гарри о моём необычном знакомстве с его подружкой. Я бы рассказала, насколько она ревнивая и как может ударить, если видит в тебе конкурентку, что мы не раз пересекались и даже провели очень анекдотичную беседу. Только тогда мне нужно будет упомянуть о своей ревности или нет? Уму непостижимо, откуда она взялась, но внутри что-то неприятно щёлкнуло от одного только имени. — Почему? — Гарри отправляет сообщение. — С таким именем она не заслуживает обычных смайликов? — Может быть, и заслуживает, но это будет подразумевать, что ты придаёшь значимость своему сообщению, то есть тебе не всё равно и ты хочешь сохранить то, что между вами. Молюсь всем богам, что я не звучу как ревнивая сучка, прямо как Френни во время её припадков. — А ты не хочешь, чтобы оно было таким, — Стайлс не задаёт вопрос, он констатирует факт. Я не нахожу, что ответить, потому что меня слишком неожиданно застали врасплох. Парень с победной ухмылкой наклоняется вперёд и опирается двумя руками на подоконник по обе стороны от меня. Он ещё не касается моих ног, держит расстояние между нами, но мне уже становится жарко и даже слишком горячо, словно я села голой задницей на раскалённую сковороду. — Я тут ни при чём, — невольно сглатываю и до боли сжимаю пальцы, отчего костяшки начинают белеть. — Не переводи на меня стрелки, ведь это не так. — Хорошо, — Гарри облизывает губы, а я из-за абсурдной близости чувствую его дыхание. — Согласна пойти на экстравагантное свидание, где мы будем искать тебе парня? — У меня во вторник смена, я ещё не знаю, какая это будет экскурсия. Если классическая, то это надолго. — Я куплю билет. — Что? Нет. — Да что же такое? — Стайлс покачивает головой и невесело усмехается. — Представляешь, Габби, как оно бывает, я ради девушки отменяю все планы, чтобы провести с ней время, иду на мучения, чтобы помочь ей на семейном ужине, а она отказывает мне в простом свидании. — Ещё минуту назад ты собирался пойти на свидание с другой. Этот разговор можно было бы назвать серьёзным, если бы мы не краснели от того, что пытаемся сдержать улыбки, буквально выглядим как два придурка, которые неудачно флиртуют друг с другом, когда за дверью, возможно, происходит конец света. — Кажется, это ревность, Томлинсон. — Нет, — чуть отстраняюсь и, прислоняясь спиной к стеклу, скрещиваю руки. — Нет, Стайлс, это у тебя неконтролируемые приступы ревности. — Габбс… Раздаётся сильный автомобильный гудок, и я резко оборачиваюсь, высматривая машину из окна. К дому подъехал белый Шевроле, а в боковом окне авто замечаю Янгов. Слезаю с подоконника, проскакивая под рукой парня, и выхожу из комнаты, чтобы встретить родителей Одри. Если бы не их приезд, наш разговор мог уйти не в то русло, куда он уверенно и направлялся, и я даже думать не буду, чем бы это закончилось. Спускаюсь по лестнице, когда в дверь настойчиво звонят, и встречаю гостей уже вместе с мамой. Джули и Говард стоят на крыльце с угощениями и подарками, чему заметно радуется мама. — Здравствуй, Габриела, — миссис Янг первая обнимает меня, пряча у меня за спиной небольшую картонную коробку. — Как у тебя дела? — Всё в порядке, миссис Янг. Как Вы? — Ой, — Джули отмахивается, — если бы не старческий маразм моего мужа, было бы лучше, чем у Агнесс в доме престарелых, которая трижды в день получает пудинг. — Я в самом расцвете сил, Джулс, мне до старости дольше, чем Леонардо ДиКаприо до «Оскара». — Видишь, Габби, он думает, что ему до сих пор тридцать, а ДиКаприо только вчера снялся в «Титанике». Мы с мамой издаём тихие вежливые смешки и проводим Янгов в гостиную, где Шарлотта предлагает им напитки и угощение в виде сэндвичей и тарталеток. Джули ставит на стол лазанью, приготовленную по её домашнему рецепту, и вручает маме булочки с глазурью из «Синнабон». Пока мужчины устраиваются на диване, а женщины обсуждают домашние дела, жалуясь на мужскую половину, Лотти в паре с Адамом накрывает стол и бегает из кухни в столовую. Мою помощь она упорно игнорирует, будто я не стою здесь и не пытаюсь вставить хотя бы слово, открывая и закрывая рот. Снова звонят в дверь, и в этот раз лечу в коридор почти с радостным визгом, потому что знаю, что это явились молодожёны. Открываю дверь и налетаю на Одри, которая позвонила в дверь, пока брат тащит вещи из машины. — Я тоже соскучилась, Габбс, — она смеётся и также крепко обнимает меня в ответ. — Мне тебя правда не хватало. — Теперь всё встанет на свои места, — ещё сильнее обнимаю подругу и даже не боюсь её придушить. — Одри, пока не поздно, — специально громко шепчет Луи, опуская пакеты на ступеньки, — прыгай в машину и сваливаем. Девушка ещё больше смеётся, я целую её в щёку и наконец отпускаю. Она чуть отступает в сторону, а Луи расставляет руки для тёплых братских объятий, в которые я падаю, крепко зажмуривая глаза. — Привет, малышка, — Томлинсон гладит меня по волосам, а мне кажется, что я оказалась в самом комфортном и родном месте. — Как ты тут без нас? Надеюсь, нашла новые приключения на свою маленькую задницу. — У меня задница большая, ты плохо смотрел, — трусь щекой о мягкую ткань белой футболки и захлёбываюсь от приятного запаха парфюма и геля для душа. — Ты немного удивишься, когда зайдёшь в дом. — Ты умеешь заинтриговать. — Тогда пойдём, — Одри забирает один из пакетов и первая переступает порог. Сначала мама тискает их в крепких объятиях, а затем Джули целует их в обе щёки и без умолку восхищается. Итальянское солнце подарило ровный бронзовый загар, они выглядят свежими и отдохнувшими, а у Одри в её новом летнем платье видна татуировка на плече, которой прежде не было. Видимо, их медовый месяц настолько хорошо проходил, что Луи разрешил жене сделать первое тату. Томлинсон замечает стоящего в коридоре Стайлса и первым делом озадаченно смотрит на меня, будто я сказала, что приведу сегодня на ужин загадочного жениха. Я прячу руки за спину и отвожу взгляд, делая вид, что я не при делах и просто разглядываю обои. — Рад видеть, Гарри, — Луи пожимает руку другу и хлопает его по спине. — Хороший сюрприз. — А загар тебе к лицу, Томмо, — Стайлс плывёт в радостной улыбке, — теперь ещё больше похож на модель нижнего белья. — Ты сильно не возбуждайся, я тебе пока что фотки с пляжа не показал. Начинается шумиха, все бросаются обниматься, Луи и Одри закидывают вопросами, словно они герои «Шоу Джерри Спрингера». Брат обнимает Лотти, а Говард просит дочь покрутиться, но так и не замечает её новую татуировку в виде бубновой дамы, которая курит сигарету и держит в руке человеческое сердце. Я покидаю семейный круг и проверяю накрытый стол из-за желания что-нибудь поправить и передвинуть на нужное место. В глаза бросаются такие неочевидные и негрубые, но всё же ошибки: сыр натёрт на слишком крупную тёрку, огурцы нарезаны тоньше листа бумаги, в пюре есть комочки. Правда, это больше меня умиляет и вызывает улыбку, ведь я знаю, как старалась сестра, чтобы всем угодить. — Хлеб нарезала не я, — за спиной слышится оправдание Лотти. — Не все косяки мои, если что. — Я ни одного не заметила, — сцепляю руки за спиной и поворачиваюсь. — Всё идеально. — Как убедительно ты врёшь, Габбс, — Шарлотта оставляет на столе штопор и ещё раз пробегается взглядом по расставленным блюдам, — но спасибо. — Лоттс, всё выглядит очень аппетитно, это самое главное. Сестра дарит мне благодарную улыбку, двигая стулья поближе к столу и выравнивая их, и замирает с противоположной стороны стола. — Возможно, я была очень настойчивой и резкой, — вдруг начинает она, держась за спинку стула. — Ты молодец, что позвала Гарри. Я знаю, как ему приятно оказаться среди близких людей. — Что ты имеешь в виду? — Ну, — протягивая, Лотти пожимает плечами, — просто ему важно знать, что он нужен. Оборачиваюсь на коридор и нахожу Стайлса в мужской компании, когда он смеётся над забавной историей Луи. Шарлотта подразумевала что-то конкретное, но точно не собирается рассказывать мне подробности, потому что, я уверена в этом больше, чем в своих кулинарных способностях, она хочет, чтобы я сама вывела Гарри на очень личный разговор — очередная попытка нас свести. Когда брат удаляется наверх, а остальные принимают подарки от Одри (магниты, сувениры, сладости), я поднимаюсь на второй этаж, чтобы найти Томлинсона в его комнате, где он раскладывает свои вещи на ночёвку. Медленно подхожу к открытой двери и стучу по деревянному корпусу. — Ты была права, когда сказала, что я удивлюсь, — брат аккуратно складывает футболку и вешает на спинку компьютерного стула. — Неожиданный тандем. — Если смотреть на ситуацию с другой стороны, то его пригласила Лотти, я просто с ним приехала. — Я очень надеюсь, Габбс, что ты знаешь, что делаешь. Смотрю на брата неотрывно в ожидании продолжения его речи. Луи подходит к шкафу, открывает дверцу и, достав необходимое, прячет это за спину. — Я ни на что не намекаю, — он поднимает одну руку. — Не знаю, что значит для тебя этот ужин с присутствием Гарри, это не моё дело, но верю, что ты поступаешь так, как подсказывает тебе сердце. — Ты говоришь, что не намекаешь, но я отчётливо слышу, как ты пытаешься указать на что-то непонятное между мной и Стайлсом. — Нет, я хочу сказать, что ты не зря теряешь время и делаешь всё правильно, а как правильно, — Томлинсон делает шаг навстречу и указательным пальцем указывает в центр груди, — у тебя вот здесь. — Не буду тебя разочаровывать тем, что я вообще без понятия, что я делаю, поэтому соглашусь с каждым твоим словом. Усмехаясь, Луи качает головой, а я просто рада, что он снова ведёт себя как самый лучший старший брат. Он подходит ещё ближе, внимательно оглядывая меня, и опирается плечом на стену. — Ты очень любишь, — Томлинсон протягивает коробку моего любимого шоколада, а я сдерживаю себя, чтобы не повиснуть на его шее. — Не мог не купить. — С цельными орехами! — радостно вскидываю ладони, затем прижимаю их к губам. — Лу, спасибо большое! — Пожалуйста, малыш. Забрав коробку, загребаю Луи в свои тиски и утыкаюсь носом в его грудь в надежде не расчувствоваться до слёз у него на глазах. — Только не испачкай мне белую футболку своим макияжем. — К твоему сожалению, — мой голос звучит приглушённо, — я не приготовила тебе подарок, поэтому я скажу, что чертовски сильно по тебе скучала. У меня даже кактус в гостиной умер, который поливать не нужно. Луи ласково смеётся, отчего содрогаются его плечи, и нежно перебирает мои волосы. Честно, я бы простояла так целую вечность, рассказала бы всё, что приключилось со мной за эти три недели и слушала, как брат до боли в животе смеётся из-за моих казусов. Я бы обязательно поделилась тем, как Гарри залез по пожарной лестнице к окну, чтобы разведать обстановку, как мы убегали от охранника престижной строительной фирмы, как показывали друг другу средние пальцы в храме и как встретили скурившегося учителя гитары, который коллекционирует прокладки, но… Но Гарри стало слишком много в моей жизни, чего пока лучше не стоит знать Луи. — Ты там не плачешь? — Нет, — мотаю головой и всё ещё говорю неразборчиво, потому что уткнулась в его футболку, — заметила, что ты поменял гель для душа. Теперь он с мятой. Прикольно. — Может, пойдём за стол? — Луи чуть отстраняет меня и заглядывает в глаза. — Нас уже ждут. — Да, конечно. — Как думаешь, у отца есть повод придраться к тебе? — Он всегда может его придумать. Пока мы спускаемся по лестнице, брат закидывает руку на моё плечо, а затем заводит в гостиную как раз в тот момент, когда все занимают места за столом. Я оставляю на столике у дивана шоколад, подхожу к своему привычному месту рядом с мамой и встречаю довольный взгляд голубых глаз Лотти. — Миссис Оллфорд сегодня нет, так что, Гарри, — она обращает внимание парня на себя и указывает на свободный стул, — садись рядом с Габби. — Как неожиданно и приятно, — растягиваю губы в самой неестественной улыбке, которую показываю Стайлсу. — Не смей воровать у меня еду. — Чёрт, а я именно этим думал заняться. Вся семья садится за стол, отец разливает вино по бокалам, а Оллфорд наливает жене в стакан апельсиновый сок. Мама просит, чтобы все положили себе гарнир и не забыли про салаты, а Джули ворует с тарелки уже четвёртый бутерброд с икрой (я не считаю и не жадничаю, оно получается само собой). Вижу, что Гарри не стесняется наложить себе порцию побольше, а я сижу перед пустой тарелкой и понимаю, что кусок в горло не лезет. Хотя потом я буду очень сильно жалеть, что не поела. — Хочется попробовать всё, — наклоняясь ко мне, шепчет Стайлс, — но также хочется оставить место для твоего чизкейка. — Мы всегда делаем небольшой перерыв перед десертом, чтобы нагулять аппетит. — Тогда я могу положить ещё курицы. Беззвучно смеюсь, прикрывая рот ладонью, и до меня доходит, что Гарри просто пытается отвлечь меня от съедающих мозг мыслей и развеселить. — Если вы не брали на постоянку номер в отеле, значит, много куда ездили? — Говард поддерживает разговор, начало которого я случайно прослушала. — Мы с самого начала планировали покататься по Италии, — отвечает Луи, вилкой и ножом разделывая куриную ножку. — Мы прилетели в Рим и после нескольких экскурсий отправились в Венецию через Флоренцию, Болонью и Верону. — Вы пробовали их пиццу или пасту? — интересуется Джули. — Мы только этим и питались. Одри до сих пор ноет, что она из-за этого поправилась. Девушка задевает его локтем, но Томлинсон только усмехается. Мама расспрашивает о магазинах и ценах на товары, Луи рассказывает случай в Венеции, когда Одри почти навернулась с гондолы прямо в воду, а после она вспоминает, как муж чудесным образом вынес в плавках маленькую рыбку на берег. — Сначала он кричал, что у него что-то шевелится в трусах, а затем устроил нудистский пляж. Тарелки на столе постепенно начинают пустеть, а разговоры только сильнее затягивают нас. Гарри спрашивает, получилось ли у ребят покататься на яхте, как они хотели, и просит показать фотографии красивых мест и знаменитых пейзажей Италии. В какой-то момент бурных обсуждений раздаётся звонок в дверь, и все отвлекаются, оборачиваясь на шум. — Я схожу, — первая поднимаюсь со стула. — Миссис Оллфорд пришла, что ли. — Милая, сиди, — мама останавливает меня, опустив руку на мою ладонь, — я посмотрю, кто там. — Нет, я проверю сама. Я рассматриваю это как возможность сбежать, ведь чем меньше я нахожусь за столом, тем меньше шансов у отца зацепиться за меня — проверенный способ, но главное не накосячить при госте. Когда я выхожу из гостиной, разговоры снова возвращаются, и я спокойно открываю дверь, не удосужившись посмотреть в глазок. На моё искреннее удивление, я бы даже назвала это охреневанием, на крыльце стоит Стелла с пирогом в руках и чересчур мило улыбается, словно у неё свело мышцы лица. Приходит мысль просто закрыть перед её носом дверь, но опасение, что девушка может без остановок стучаться в закрытую дверь, останавливает меня. — Привет. — Добрый вечер, — её мимика напоминает Барби из мультика — настолько это неестественно. — Я надеюсь, он добрый. Уже все собрались за столом? — Уже все места заняты. К сожалению. К твоему сожалению. И мы почти закончили. — Нет-нет, — Стелла мотает головой и наигранно усмехается, а меня уже раздражает её противно-милый голос, — я не хотела присоединяться. Можешь позвать Луи? Я могу тебя толкнуть, а ещё меня кое-кто научил бить по лицу. Я не позволю брату выйти на порог. — Он сейчас со своей женой, — специально выделяю это слово, — и очень занят. — Я отвлеку его ненадолго, хочу передать угощение. Сама испекла, он шоколадный. Откуда она может знать, что Луи любит всё шоколадное, особенно пироги? Разрешите ткнуть её носом в этот пирог. — Стелла, он только с самолёта и… — У вас всё в порядке? — за мной появляется Гарри, опираясь рукой на дверной проём. — Да… — запинаюсь, не в состоянии объяснять ситуацию. — Просто… Стелла уже уходит. — Гарри, может, ты позовёшь Луи? — Прости, ему сейчас неудобно говорить, кажется, он отошёл в туалет. — Ох, отлично, вы ещё и знакомы! — взмахиваю руками от возмущения. — Все обо всём знали, даже ты, Стайлс, а я как всегда отрыжка общества. Это настоящая дискриминация меня, протестую. Стелла непонимающе хлопает наращенными ресницами, выпучив большие голубые глаза, а Гарри просто дышит мне в затылок. Слава богу, я не вижу его лица. — Вот нечего было скрывать от меня это, теперь я буду действовать своими методами, — переступаю через порог, из-за чего девушке приходится пятиться назад. — Луи не выйдет, надеюсь, это понятно и тебе не нужно объяснять на другом языке. Он с женой, Стелла, со своей женой, чёрт возьми. Тебе нечего стоять тут и ждать рождественского чуда. Христос воскрес. Захожу в дом, чуть подталкивая Стайлса в коридор, и резко вспоминаю последнее. — О, — поднимая указательный палец, оборачиваюсь, — спасибо за пирог. Я тоже люблю шоколадный. Стайлс закрывает дверь перед носом ошарашенной девушки, которая вовсе перестала моргать, и с необъяснимой мне гордостью смотрит на меня, будто я победила в конкурсе по поднятию арбузов вагиной (мне нужно запретить смотреть Ютьюб). — Ты даже не дала ей вставить слово. — Если бы ты знал, как я люблю, когда последнее слово остаётся за мной. Всегда так делаю. Возвращаюсь в гостиную с угощением к столу, но Стайлс меня окликает: — Габбс. — М? — Воистину воскрес. Прыскаю от смеха, и мы возвращаемся за стол под наши смешки. Все в ожидании и с немым вопросом смотрят на нас, но по лицу Одри понятно, что она в объяснениях не нуждается. — Приходили соседи, — поясняет Гарри. — Да, и угостили нас пирогом. — Значит, пора сделать перерыв, — мама встаёт со стула. — Кто поможет убрать немного со стола и принести чашки? — Мам, я помогу, — Шарлотта поднимает руку, — а Габби пусть сидит на месте. Поднимаю ладони, будто я не при чём, и сажусь на свой стул. Говард предлагает устроить перекур, на что соглашается Адам, и они забирают моего папу просто за компанию. Луи отказывается идти, когда Одри с мамой берутся помогать Шарлотте. — Что вы ей сказали? — Я просто смотрел, — Стайлс прикладывает ладонь к груди, — а Габби словесно уделала её. — Лу, она такая настырная, я сдерживалась, чтобы не плюнуть в её кукольное лицо. — Ты лучшая, Габбс, — брат с усмешкой улыбается. — Я никогда не принимал участие в этих потасовках, Лотти не подпускает меня к Стелле. — Как ты вообще мог довести девушку до такого? — Да я ничего не делал, Хазз. Пару раз оказал помощь по дому, помог её маме донести тяжёлые пакеты от машины до двери, и как-то всё понеслось. — Ты слишком добрый, Томмо. Вот я никогда не наступал на эти грабли. — Да ладно тебе, Стайлс, не прибедняйся. Ради тебя девушки дерутся. — И кто участвовал в драке? — Томлинсон по очереди смотрит на нас, но Гарри даже не догадывается, о чём идёт речь. — Мальчики, — в дверях появляется Одри, — выберите себе кружки. Лу, твою забрала Шарлотта. — Так, с этим нужно разобраться. Мама и Джули расставляют маленькие тарелочки для тортов и приносят нарезанные десерты. Одри ставит на центр стола заварник, а для меня — одну из моих любимых кружек в доме, которую я забронировала себе ещё много лет назад. Брат возвращается довольный со своей кружкой, судя по всему, отжав её у сестры, а Стайлс приносит вторую мою любимую кружку для себя и мычит очень знакомую мелодию. Одри занимает своё место, и Луи опирается руками на спинку её стула, отчего девушке приходится запрокидывать голову назад, чтобы увидеть парня. Улыбнувшись, Томлинсон наклоняется и целует в губы, а затем что-то шепчет сквозь поцелуй, вызывая у неё широкую улыбку. Я отворачиваюсь и будто с интересом разглядываю фарфоровый сервиз за стеклянными дверцами буфета, ведь ещё немного и меня стошнит от ванильности этих двоих. — Про какую драку шла речь? — Стайлс тоже чувствует себя неловко рядом с воркующими голубками, поэтому решает вывести меня на диалог. У меня нет желания рассказывать про встречи с Френни — в итоге точно ляпну что-нибудь такое, что будет похоже на ревность, — а перед глазами стоит моя любимая кружка, которая идеальна в размерах, чтобы попить чай. Почему из огромного количества чашек, что мы с Лотти покупали почти каждые выходные, он выбрал именно эту? — Да я так, — отмахиваюсь, накидывая непринуждённый вид, — образно. Видно, что Гарри не верит, отчего хмурит брови и пристально смотрит на меня, словно под напором его взгляда я могу сдаться и всё выложить. Мама зовёт мужчин обратно за стол, наливает желающим в кружки чай и предлагает начать с чизкейка, потому что он является главным блюдом сегодняшнего стола. Говард отказался от чая и пьёт вино, а я кидаю взгляд на свой пустой бокал и ужасаюсь тому, сколько сегодня выпила. Мне вообще нельзя брать в рот алкоголь, потому что пить я совсем не умею и меня уносит от одного бокала — возможно, так я смогла настолько смело отшить Стеллу. Пока я пытаюсь отрезвить себя крепким чаем, а Стайлс жалуется мне на то, что хочет кофе, разговор за столом заходит о браке: Луи и Одри делятся своими первыми впечатлениями о женитьбе, изменениях после свадьбы и излучают так много любви друг к другу, что в комнате становится тесно. Янг, которая теперь Томлинсон, рассказывает о том, как она долго мечтала об этом и всё ещё не разочаровалась, а до меня только сейчас доходит, что Луи стал мужем. Мы все уже давно выросли, никто из нас больше не ребёнок, которому нужна опека: Лотти замужем и уже на третьем месяце беременности — внутри неё живёт будущий человек, — она родит, а я стану тётей (тут вообще может крыша поехать); у Луи есть жена, и, может, в будущем он захочет стать отцом, потому что очень любит детей; а я давно сама по себе и больше не нуждаюсь в постоянной заботе старшего брата. Вот не знаю, это вино так бьёт по мозгам или в кругу семьи я становлюсь мыслителем о жизни. Мне нужно благодарить то самое рождественское чудо или святого духа за то, что ещё никто не затронул тему моей холостяцкой жизни и «несерьёзной» работы. — Как же удивительно, — папа касается салфеткой уголков губ, — сегодня нет моего нелюбимого шоколадного торта. — Чтобы ты меньше придирался. Идиотка. Никто не заметил, наверное, потому, что никто не услышал, а отец, подняв брови, смотрит так, будто хочет убить меня взглядом. Кто тянул меня за язык? Сама же всё испортила, когда всё было так хорошо. — Хочешь сказать, — папа перебивает Джули, которая вспомнила историю про шоколадный торт, — я сильно к тебе придираюсь? Теперь в гостиной повисает абсолютная тишина, все неожиданно перестают есть, Одри застывает с кружкой у рта, а Луи встревоженно смотрит на меня, понимая, что сейчас будет. Но я ещё надеюсь, что из этой задницы под названием «Недовольства отца» ещё можно выбраться. — Не то чтобы сильно… — Габриела, я к тебе ещё благосклонен. — Ты? — внутри меня происходит взрыв, который я из последних сил держу в себе. — Если бы мне не было с кем сравнить, я бы поверила в эти слова. — Габбс, чизкейк бесподобный, — Шарлотта отламывает ложкой кусочек и внимательно его рассматривает. — Никогда не перестану восхищаться твоими способностями, это очень вкусно. — Соглашусь, — Гарри опускает ладонь на моё колено, — у Габби талант. Она умеет идеально совмещать несочетаемые ингредиенты и из обычного рецепта делает шедевры. — По-твоему, я слишком строг к твоему образу жизни? — как бы ребята ни пытались спасти меня, уже поздно — папа на взводе, и это не остановить. — Я ничего не говорю насчёт твоей разгульной жизни, побегов с одной работы на другую и халатного отношения ко всему. — Серьёзно? Вот ты сейчас говоришь серьёзно? Ты не доволен всем, что я делаю, мне иногда кажется, что ты будешь отчитывать меня за то, как я дышу. Я не понимаю, почему ты вообще взъелся, мы сидели спокойно, всё было хорошо. Тебя так задела правда? Иначе я не могу объяснить эту вспышку раздражения. — Потому что ты неблагодарная дочь, Габриела, — отец комкает салфетку и оставляет её на пустой тарелке. — Мы с твоей мамой столько для тебя сделали, а ты не прекращаешь дерзить и жаловаться. Ты посмотри на брата и сестру. Они никогда не посмеют упрекнуть нас, потому что знают, сколько мы сил и энергии потратили на вас. Луи и Шарлотта всегда относятся с пониманием и слушаются… — Не надо меня сравнивать с Луи и Лотти, — перебиваю папу, а к глазам подбираются слёзы. — Я ненавижу, когда меня сравнивают. Я не они, я другой человек, с другим характером и со своими взглядами на жизнь. Я не хочу быть их копией, пап, мне хочется быть собой, такой, какая я есть. — Пап, успокойся. В этот раз ты перегибаешь… — Не лезь в чужой разговор, Луи. Ты просто испорченная, Габриела, — отец складывает руки на столе, переплетая пальцы, и всё никак не соизволит посмотреть мне в глаза. — Не следишь за своей личной жизнью, плюёшь на всё, что дали тебе родители, ведёшь себя безответственно и нагло. Ты бы хоть поблагодарила нас за свободу выбора во всём. Самое ужасное, что всё происходит на глазах у Адама, Янгов и на глазах у Стайлса, который сжимает моё колено, напоминая, что он рядом. Глаза застилает прозрачная пелена слёз, что мешает чётко видеть картинку перед собой, а мои руки так сильно дрожат, что эта дрожь передаётся по всему телу, когда я обнимаю себя за плечи. Это тот вид ссоры, когда я не в силах что-то ответить, убегаю и плачу, закрывшись в своей комнате. Такого не было со времён университета, и это ещё сильнее меня добивает. — Боюсь, что Вы чертовски не правы, — обращаясь к моему отцу, Гарри смотрит прямо на меня, с лаской и теплом. — Габби — самый ответственный человек, которого я встречал в своей жизни. Вы бы хоть раз увидели, с каким подходом она занимается любым делом, как серьёзно она берётся за готовку. Перед выходом из квартиры она проверит каждый уголок, чтобы знать, что всё в порядке. Габби ведёт заметки и цветными стикерами заклеивает холодильник, чтобы ничего не упустить. У неё всегда всё под контролем, и она всегда держит ситуацию в своих руках. Знали бы вы все, как горят её глаза, когда она занимается любимым делом. Он начинает мягко улыбаться, а я тихо всхлипываю, кусая губы. Стайлс гладит большим пальцем по бедру и пытается успокоить. Мне кажется, что мы разговариваем наедине, потому что, когда его зелёные глаза смотрят на меня так, остальной мир исчезает. — Я никогда не видел, чтобы человек так сильно любил свою работу. А как красиво она умеет об этом рассказывать, я бы каждый день посещал её экскурсии, чтобы просто слушать. Вы говорите, она неблагодарная? — парень разворачивается и встречается с диким взглядом моего отца. — Габби очень переживает из-за ваших отношений, она очень сильно Вас любит и только и думает о том, как порадовать Вас, избежать очередной ссоры и найти с Вами общий язык. Я искренне не понимаю, как Вы можете говорить такие ужасные вещи самому милому, любящему и светлому человеку. Габби просто хочет, чтобы её любили так, как она этого заслуживает. Папа виновато опускает глаза и ничего не отвечает. Всем за столом ужасно неловко, отчего никто не знает, куда себя деть. Мама пробует вставить слово, но осекается и поджимает губы. Я даже не замечаю, как по щеке катится слеза, смотрю на Гарри и пытаюсь поверить, что все эти невероятные слова он сказал вслух. Он встаёт из-за стола, осторожно двигая стул, и протягивает мне раскрытую ладонь. — Идём, Габбс, — Стайлс подзывает меня коротким жестом руки. Кидаю взгляд на отца, потом смотрю на ладонь Гарри и аккуратно вкладываю в неё свою. Он крепко сжимает мои пальцы и, помогая выйти из-за стола, уводит из гостиной. До последнего в комнате царит тишина, а затем от Джули слышится: «Джаред, зачем ты так с ней?». Стайлс без лишних слов понимает, что мне нужно, и открывает входную дверь, пропуская меня первой. В коридор за нами выходит Луи, но Гарри всё равно выпускает меня, решая самому поговорить с Томлинсоном. Выхожу на улицу, чтобы остыть на свежем воздухе, и прохожу по веранде, зарываясь пальцами в волосах и глубоко дыша. Наедине со своими мыслями я только больше начинаю злиться, хотя со мной такое впервые. Скорее всего, из-за того, что на этом ужине был Гарри и слышал все натянутые и выдуманные упрёки в мою сторону. Отец как всегда повторяется, потому что больше не может придумывать причины, чтобы придраться к своей неудачной дочери, которая так упрямится и не может подчиниться. Не верю, что он может при всех заявлять, что я неблагодарная и такая ужасная. Что он может на глазах чужих мне людей опустить меня, сравнивая со старшими братом и сестрой. Когда-то же должна была быть последняя капля, и мне кажется, что это она и была, потому что сейчас меня очень сильно разрывает от обиды, предательства и свалившейся на меня несправедливости. Глаза слезятся, но больше от злости, которую я пытаюсь сдержать в себе. Ещё чуть-чуть, и я закричу во весь голос, чтобы меня услышали где-нибудь в Ирландии и забрали навсегда. Я знала, что всё так закончится, знала, что мне не стоит сюда идти, и сомневалась в словах Гарри, что всё пройдёт хорошо — никогда такого не было. В нашей семье есть два упрямых человека, которые всегда будут стоять на своём: это я и папа. Никто не пойдёт на перемирие, никто даже не попробует понять точку зрения другого, но я не собираюсь ему уступать, потому что мы спорим из-за моей жизни, о том, как мне нужно жить. Если отец не хочет идти на компромисс, решать всё спокойным и мирным путём, то я подавно не собираюсь что-то менять, подстраиваться или уступать — я уже говорила, что упрямая. Входная дверь медленно и почти бесшумно открывается, но я слежу лишь боковым зрением, замерев у перил. Смотрю вперёд, где уже зажглись уличные фонари, и обнимаю себя за талию, терзая зубами нижнюю губу. К ограждению подходит Стайлс, прослеживает за моим взглядом и, опираясь на заборчик, смотрит на меня. Шмыгнув носом, поворачиваю голову, и он замечает в моих глазах застывшие слёзы. — Габбс, если тебе нужно поплакать, — парень запускает пальцы в длинные волосы, — я могу подставить своё плечо. — Спасибо, но, — грустно улыбаясь, стараюсь сморгнуть влагу, — я не хочу плакать, только не из-за этого. Я опускаю глаза, а Гарри продолжает сверлить меня встревоженным взглядом, словно подбирает в голове подходящие слова, но пока на ум ничего не приходит. — Я понимаю, что сейчас произошёл ужасный монолог твоего отца, — парень делает осторожные шаги ко мне и останавливается совсем близко, — но ты не должна из-за этого падать духом. Всё, что я там сказал, — это чистая правда, Габбс, и я действительно в неё верю. — Гарри, всё в порядке. — Я вижу, что ты не в порядке. Поднимаю голову, встречаясь с ним взглядом на несколько долгих секунд, и отворачиваюсь. Больше всего я не хочу, чтобы именно Гарри видел во мне эту слабость, чтобы видел, насколько я подавлена и сломлена. Он точно не должен был видеть это всё и лично убеждаться в моих словах о семейных разладах. Оттолкнувшись от ограждения, Стайлс подходит ко мне со спины, становясь так близко, что я могу чувствовать всем телом, как вздымается его грудная клетка от спокойного дыхания. Я вся сжимаюсь, обнимая себя за талию, а он опускает руки на забор по обе стороны от меня. Остро ощущаю его горячее дыхание на щеке и замираю, опуская глаза вниз на его татуировки и кусая нижнюю губу. — Габби, может быть, это сложно, но подумай о хорошем, — его пальцы крепко сжимают деревянную перекладину, а я вижу, как напрягаются сильные руки, усыпанные чернильными рисунками. — Приехал твой брат, он тоже был там, всё видел и выбрал твою сторону. Твоя мама очень старалась, чтобы сегодня было уютно и по-семейному, но, к сожалению, она не может остановить твоего отца. — Нет, Гарри, — прикрыв веки, качаю головой, — мама просто не хочет выбирать кого-то из нас, она согласна с отцом и поддерживает его, но молчит, чтобы не задеть мои нежные чувства. Мама молча отстаивает позицию отца, и я её не виню, потому что у нас в семье всегда был главным папа, а она очень любит его. Но я никак не пойму, почему он настроен против меня. Если бы Гарри не был так близко, я бы позволила эмоциям выйти наружу, но сейчас я могу лишь шумно выдохнуть. — Папа всегда докапывается до меня, как бы сильно я ни старалась. Я изо всех сил пытаюсь показать, что я благодарная дочь, что люблю родителей, семью, что я готова для них расшибиться в лепёшку. Но отец даже на ужине в честь приезда Одри и Луи может устроить скандал, словно мы собрались, чтобы в очередной раз сказать, что я нежеланный ребёнок в семье. Я ничего не делаю ему на зло, Гарри, никогда не начинаю первая, а он… Я издаю что-то похожее на всхлип, потому что не могу нормально дышать, пока Стайлс держит меня в этой ловушке и едва ощутимо проводит носом по моим волосам. — Малыш, — он опускает голову и прижимается губами к моему плечу, — не накручивай себя так. Отец тебя любит, это видно, любит тебя как родную дочь, но совсем не умеет это проявлять. Родители всегда думают, что они знают, как будет лучше, к тому же отец у тебя очень консервативный, поэтому просто не понимает многих вещей и выступает против них. Он поступает так по отношению к тебе не потому, что считает тебя неудачной дочерью, а потому, что пытается помочь тебе, ведь Луи и Лотти пошли по тому пути, который он считает правильным и единственно верным. Он думает, что ты сбилась и не знаешь, что тебе нужно. — В таких случаях нужно разговаривать, а если я и попытаюсь, то отец сразу меня перебьёт и скажет, что я ничего не понимаю. — Он человек старой закалки, его уже не изменить, — Гарри перемещает одну руку на мой живот и чуть прижимает меня к себе. — Ты должна продолжать жить своей жизнью, даже если весь мир против. Ты у себя одна и должна жить в первую очередь для себя. Я хватаюсь двумя руками за перила, чтобы держать себя под контролем и не упасть, а Стайлс крепко обнимает меня за талию и прижимает к своей груди. От него исходит приятное тепло, его простые прикосновения вызывают стаю бабочек в животе, и я не могу думать ни о чём, кроме его объятий и максимальной близости. — Что бы ни случилось, малыш, я буду на твоей стороне, — он опускается подбородок на моё плечо и кончиком носа касается щеки. — Я верю в тебя и знаю, что ты всё делаешь правильно. — Спасибо большое, Гарри. Правда, спасибо, — прикрыв веки, льну к нему, отчего его кудрявые волосы щекочут мне кожу. — Я не могу подобрать сейчас нормальных слов, но я очень тебе благодарна за всё. — Тебе не нужно мне что-то говорить, Габбс. Я не мог сидеть рядом и ничего не делать, когда ты в беде. Тихо усмехаюсь от его сравнения и сильнее сжимаю пальцы на перилах. Гарри рисует невидимые круги у меня на животе, посылая будоражащие мурашки, и очень тепло обнимает, словно хочет забрать часть моей грусти. Мне так хорошо в его руках, будто они были созданы, чтобы обнимать меня, я чувствую себя в мягком облаке, которое согревает меня и убаюкивает. Если я сейчас обернусь, я поцелую его. Я вложу в этот поцелуй все слова, которые не могу сейчас сказать, всю благодарность и те чувства, что он вызывает во мне своим присутствием. Я же действительно поцелую его, если просто повернусь. Впиваюсь пальцами в дерево, до боли и белых костяшек, крепче зажмуриваю глаза и стараюсь размеренно дышать. У меня ещё никогда не было такого желания кого-то поцеловать. — Ладно, но всё равно я очень благодарна, что ты пришёл. — Куда бы я делся? Даже если бы ты не звала, то я бы всё равно пошёл, потому что знаю, как ты тащишься от меня. — Это всё наглая ложь. Сейчас бы был где-нибудь в ресторане и разводил доверчивую бедняжку на минет. — А ты ревнуешь? — Гарри бархатно шепчет мне на ухо, а моё дыхание сбивается ко всем чертям. — Нет, ещё чего, не ревную я. Стайлс беззвучно смеётся, спиной чувствую вибрацию в его грудной клетке, и внутри всё сладко сводит и сжимается. Он проводит носом по моим волосам, а затем оставляет поцелуй на макушке. Нас обволакивает полное спокойствие, висящее на пустой вечерней улице. Из дома не слышны разговоры, хотя они могут сидеть в полной тишине из-за неловкости произошедшего. Поначалу Гарри снова тихо мычит знакомую мелодию, а после начинает мелодично шептать слова: — I'm a thousand miles away. But girl tonight you look so pretty, — его шёпот щекочет душу, отчего я по-идиотски улыбаюсь. — Yes you do. — Видимо, «Hey There Delilah» тебе очень понравилась. Эта песня играла по радио, когда мы ехали сюда, и именно её Гарри решил напевать за рулём. — Заела, и теперь весь вечер она сидит у меня в голове. — Ребят, у вас всё в порядке? — Лотти открывает дверь и ищет нас возле дома. Последний раз прижав меня к себе, Гарри осторожно отпускает и делает шаг назад, а меня накрывает странное разочарование. — Всё хорошо, — глажу себя по плечу и выдавливаю улыбку. — Мы дышим воздухом. — Обстановка за столом разрядилась, — сестра прикрывает дверь. — Говард начал рассказывать смешные истории из школы. — Мы уже не вернёмся за стол. — Да, — киваю, соглашаясь с Гарри, — мы собирались домой. — Ага, — посмотрев на меня, он тоже кивает. — Хорошо. Гарри, ты ничего не попробовал, я могу сложить тебе что-нибудь с собой. — Спасибо, но у меня есть личный повар, — парень закидывает руку на моё плечо, — она прекрасно говорит. — Габби, а ты? — Ты очень любишь ореховый тарт, поэтому я оставлю его тебе. — Ладно, ваше право, — Шарлотта открывает дверь. — Скажу маме, что вы уезжаете. Сестра скрывается за дверью, а я вспоминаю про свою сумочку на комоде в коридоре. — Гарри, можешь принести шоколад из гостиной? Забираем его и едем. — Хорошо. Захожу в дом следом за Стайлсом, у входа смотрю в зеркало и вместо заплаканных глаз вижу широчайшую улыбку. Когда я, повесив сумочку на плечо, разворачиваюсь, передо мной стоит брат и сверлит обеспокоенным взглядом. — Прости, Габбс, всё прошло как обычно. — Всё в порядке, Лу. У меня есть огромная плитка любимого шоколада, я почти самая счастливая. — Я рад, что тебе ничто не может испортить настроение, — Луи треплет за плечо и с тёплой улыбкой наклоняет голову. — Я соберу нас без родителей, и мы нормально проведём время. Ненавижу это всё. — Я скучала по нам. Для меня идеальный вечер — я, ты, Лотти, Одри, Адам, ведро крылышек и пиво. — Стайлса брать не будем? — Нет, ты всё-таки говоришь с намёком, — шутливо бью кулаком по плечу брата. — Отвали. — Я тебя понял, — Томлинсон загребает меня в родные объятия и слегка покачивает. — Люблю тебя. — И я тебя. Брат гладит ладонью по спине и выпускает меня. Поправляю волосы, откидывая их назад, и пячусь назад. Гарри выходит из гостиной с моим шоколадом и пожимает Луи руку, прощаясь. Когда Стайлс открывает машину, нажимая кнопку на ключах, я забираюсь на переднее сиденье и пристёгиваю ремень. — Твой телефон, — парень протягивает мне мобильный, вставив ключ в зажигание. С этой суматохой я совсем забыла о телефоне и о том, что я могла кому-нибудь понадобиться. У меня висит куча непрочитанных сообщений и пропущенных, но я обращаю внимание только на самое важное в данный момент — переписка с Найлом. Последнее его сообщение, которое я прочитала, отредактировано, потому что Хоран убрал смайлик сердечка, а дальше светятся непрочитанные: Найл: Надеюсь, у тебя там всё хорошо. Найл: Ты молчишь. Может быть два варианта: либо тебя убили, либо всё отлично. Слишком хреново я взялась за отношения с Найлом, потому что это полный провал. Если бы я не совладала с собой, я бы наделала сегодня много ошибок, но ещё не поздно всё исправить. Габби: Мне есть что тебе рассказать, Ни. Вечер был очень насыщенным, и я бы не сказала, что в хорошем смысле. Блокирую телефон и всю оставшуюся дорогу до дома еду в тишине. Никто из нас не пытается начать разговор, но это и не нужно, потому что нам обоим комфортно и есть о чём помолчать. Смотрю на красивые руки Стайлса и сдерживаю вздох восхищения, когда он поворачивает руль раскрытой ладонью. Гарри останавливает машину у подъезда и разворачивается ко мне, опуская одну руку на руль. — Весёлый был вечерок. — Даже слишком, — опустив голову, он улыбается, и на щеке появляется ямочка. — Давай не будем повторять? — Ни за что на свете. Мне жаль, что наше первое свидание, не знаю, как ещё это назвать, времяпрепровождение было неудачным. — Мы можем это исправить во вторник. Ты же согласна? — Я всё ещё работаю во вторник. — Для меня это не помеха, — Гарри опускает голову на подголовник, повторяя мою позу, и ухмыляется. — Наконец я услышу твою русскую речь. — Я договорюсь, и тебя не пустят на автобус, — сдерживая смех, выхожу из машины, и Стайлс опускает окно с моей стороны. — У меня связи с водителем. — Ты забавная, Томлинсон. — До вторника, Стайлс. — Спокойной ночи, — улыбается он. — Увидимся во вторник. — Спокойной ночи. Парень ещё несколько добрых секунд смотрит на меня, а затем поднимает окно и отъезжает от подъезда. Стою возле крыльца, пока машина не скрывается из виду, и получаю новое сообщение. Найл: Это отличный повод, чтобы встретиться завтра.