+++
Компания четырёх друзей разместилась в конце, полная женщина села в самое начало, а за ней семейная пара и две подруги-норвежки лет за тридцать. Гарри сидит через три ряда от меня, положив руки на спинку кресла перед ним, и с интересом наблюдает. Пока все оглядываются на оживлённую улицу и с нетерпением ждут начала, словно дети — представления с тиграми и клоунами в цирке, парень даже не думает отвлечься на Трафальгарскую площадь, и я чувствую, что всю экскурсию буду ловить его внимательный взгляд, что, честно говоря, мне даже нравится. Не знаю, будет ли тут более заинтересованный человек, чем Гарри, который рвался на автобус, как ярый фанат Марвел на премьеру «Финала». — Рада вас видеть сегодня с нами. За время нашего пути мы увидим великолепные дворцы, интересные музеи, известные памятники и красивые парки, — опираясь поясницей на бортик, начинаю скромно улыбаться и смотрю поверх голов пассажиров. — Начинаем с Трафальгарской площади и едем по Уайтхолл, которая плавно перетекает в Парламент-стрит, а та тянется до самого Биг-Бена. Автобус плавно выезжает на дорогу, я осматриваю дома, стоящие вдоль улицы, и радуюсь летнему солнцу. Люди снимают роскошные пейзажи площади, делают фотографии, кто-то даже прихватил с собой профессиональный фотоаппарат, а я уворачиваюсь от объективов, чтобы случайно не попасть в камеру и оставить кому-нибудь компромат на меня, где виден мой второй подбородок или косят глаза. Осторожно прохожу между рядов, добираясь до другого конца открытой площадки, и стараюсь обращать внимание на Гарри только краем глаза. — Ваш маршрут только начался, а вы уже увидели Трафальгарскую площадь, Королевскую конную гвардию, квартиру премьера-министра на Даунинг-стрит, Биг Бен и Вестминстерское аббатство, — пропускаю вошедших на остановке новых пассажиров и опираюсь на свободное кресло. — Дальше проезжаем к Биг Бену и едем в сторону Вестминстерского моста, а там уже оказываемся у Лондонского глаза. Я люблю углубляться в историю и ничего не могу с этим поделать, но стараюсь затрагивать самые интересные факты и упоминать более значимые и всем известные даты. Не могу не улыбаться, когда говорю о том, чем буквально живу, тем более меня внимательно слушают. Опустив голову на сложенные руки, Гарри с тёплой улыбкой смотрит на меня, а из-за слабого ветра кудрявые волосы щекочут ему щёки. На секунду задумываюсь о том, что я бы хотела коснуться пальцами его мягких волос, но быстро отвлекаюсь на дорогу и горящий красным светофор и мысленно возвращаюсь к сценарию. Стайлс запредельно красив, а это несправедливо по отношению ко мне, ведь я должна думать об экскурсии и как её правильно преподнести. Из головы нужно срочно выкинуть мысль рассказать о Гарри как о лучшей достопримечательности Лондона. — Здесь вы можете сесть на лавочку на The Queen’s Walk, посидеть среди смешных деревьев, слушая уличных музыкантов и наблюдая за огромной очередью туристов к колесу обозрения, которые хотят посмотреть на Лондон сверху. Медленно двигаясь между рядов, рукой придерживаюсь на спинку кресел. Пассажиры задают вопросы, а я мысленно запускаю салют и танцую кан-кан, потому что в этот раз не попалось умников, которые хотят показать, что знают больше меня. Таких бы я скидывала через бортик. Автобус слишком резко заходит на поворот, Лиам вдруг сильно выкручивает руль и меня заносит на сторону. За год работы на дабл-декере я научилась держать равновесие, как когда-то в метро, чтобы не держаться за поручень. Но сейчас я просто падаю, сосредоточившись на сценарии экскурсии, и приземляюсь кому-то на колени. Выдохнув, боязливо открываю глаза, ощущая на своей талии чьи-то руки, и в первую очередь вижу дрожащие губы Гарри, который старается не смеяться. Буквально все в автобусе смотрят на нас, из-за чего меня накрывает волной стыда. Со мной случалось такое только во время первых поездок, когда я чувствовала себя, как страдающий морской болезнью на корабле. В глазах парня вижу смешинку, но не потому, что он хочет рассмеяться надо мной, а потому, что его забавит комичность ситуации. Вставать надо, но не получается, словно мою задницу суперклеем приклеили к штанам Стайлса. Я не против довести экскурсию вот так. — Перевели дух и двигаемся в путь дальше, — аккуратно встаю не без помощи парня и представляю, как шлёпну Лиама за этот трюк. — Мы едем вдоль Темзы, встречаем на пути уличных артистов, музыкантов, книжные развалы, Национальный театр, арт-магазины, песочные фигуры, мыльные пузыри, торговцев сладким арахисом, пабы и кафе. Оборачиваюсь, чтобы увидеть лицо Гарри, и он просто подмигивает мне, всё так же внимательно слушая. Из-за этих игр в гляделки, улыбок друг другу создаётся впечатление, будто я провожу индивидуальную экскурсию для Стайлса и рассказываю лично ему, потому что с его вовлечённостью люди рядом исчезают и мы остаёмся вдвоём. — Мы с вами едем до Тейт Модерн, — отворачиваюсь к дороге впереди, указывая рукой направление, иначе начинаю слишком подозрительно улыбаться. — Те, кто желает, могут пройти чуть подальше и увидеть театр «Глобус» Шекспира. Проехав мимо Скай Гардена, через пару минут оказываемся у Тауэра — одного из старейших сооружений Англии и одного из главных символов Великобритании. Я цитирую герцога Эдинбургского из его книги, посвященной девятьсотлетию Тауэра. Здесь у нас остановка, на второй этаж поднимаются новые пассажиры на места тех, кто решил поближе посмотреть Тауэр и закончил экскурсию со мной. Пока туристы фотографируют достопримечательность, я подставляю лицо тёплому солнцу и замечаю, что меня снимают. Поправляясь, чтобы не сделать неудачных снимков, кидаю на Гарри слегка вопросительный взгляд и читаю по его губам: «Делаю фотографии местной достопримечательности». Незаметно для всех показываю ему средний палец и беззвучно смеюсь, что больше является защитной реакцией на смущение. — Мы едем опять к Темзе и видим последнюю достопримечательность в этом маршруте — Тауэрский мост, большой и величественный, — слегка расслабляюсь, радуясь успешному окончанию пути. — Внутри его башен даже иногда бывают выставки. Желающие могут с важностью пройтись по этому разводному мосту, которому уже сто двадцать шесть лет.+++
— Спасибо, что выбрали нас, — очень неестественно показывает свою искренность Челси. — Для дальнейшего изучения города можете приобрести у нас карту и путеводитель. Замечаю, что парни помогают своему другу спуститься, пока он держится за рот, и с ужасом ищу в сумке бутылку воды. На моём опыте на каждой экскурсии человека сильно укачивает, и один раз мы с Челс вымывали сиденья от непереваренного попкорна и арахиса. Проскользнув мимо пассажиров и спустившись вниз, протягиваю парню бутылку воды, на которую он с отчаянием смотрит. Он сомневается брать воду, а через секунду уже бежит к мусорному ведру и хорошенько прочищает желудок. — Не удивлюсь, если его укачивает в лифте или на эскалаторе. — Срань господня, не могу на это смотреть, — прячусь за спиной Гарри и на автомате хватаюсь за горло. — Хвала богам, что он не блеванул в автобусе. А всё потому, что он выпил. — С чего такая уверенность, собутыльник Дороти Томпсон? — Они под пачкой сока прятали коньяк, уж я-то учую этот запах за милю. Делаю жадные глотки воды, чтобы прогнать подступающую к горлу тошноту, и вытираю тыльной стороной ладони влажные губы. — Кому бы это пришлось убирать, если бы он не дотерпел? — Обычно я скидываю всё на Лиама, — киваю в сторону водительской кабинки, — потому что я сама могу опустошить желудок, глядя на это, но в такие моменты он предпочитает исчезнуть. — Кажется, он закончил, — Гарри делает шаг в сторону, и я выглядываю из-за его плеча, но он тут же меня закрывает собой. — А, нет, этот дрыщ, судя по всему, до этого съел слона. — Отличное окончание поездки, — радостно выбиваю кулак вверх. — Как тебе? Сразу вся суть жизни британцев, невероятно, не правда ли? Кстати, назад мы можем вернуться на автобусе, Лиам едет на стартовую станцию. У ребят ещё одна экскурсия. — С тобой что ни день — сплошные приключения. Мы возвращаемся в автобус, и я пробираюсь к водительскому сиденью. — Что это было, Ли? Я как во время шторма чуть ли не вывалилась в открытый океан. — Я случайно прозевал поворот. Прости, Габбс. — Знал бы ты, что я пережила, — взмахиваю руками. — За это ты должен мне пиццу. Лучше с двойным сыром и оливками. — Да я ни при чём! — если бы Пейн не сидел за рулём, мне бы достался сильный толчок. — Тебе нужно поработать с вестибулярным аппаратом. — Пицца, Лиам, горячая пицца на воздушном тесте. — Захлопнись, Габби, — друг потирает щёку, чтобы спрятать улыбку. — Что за друга ты привела? — Ну… — присев на соседнее сиденье, протираю ладони о штаны. — Он бывший одногруппник Лотти, мы познакомились на её свадьбе, точнее сказать, мы впервые там увиделись, но я была слишком пьяная и не запомнила его. Повторное знакомство произошло на свадьбе Луи, когда он увидел меня голой, правда я прикрывалась полотенцем, потом он привёз мне трусы, которые я забыла в коттедже, конечно, он не знал, что они были в пакете. Мы стали много готовить вместе, потому что он стал постоянным гостем, я рассказала о своей работе… Как-то так. Ничего не понятно, да? — Господи, — Лиам качает головой, — и почему в конце этой истории вы не повенчались по приколу? — Это со стороны выглядит странно… — То есть то, что он приносит тебе трусы и ты бегаешь перед ним голой, — это не странно? — Там всё не так, — хлопаю себя ладонью по лбу. — Всё сложно, Ли. Я даже не знаю, как оправдываться в этой ситуации. — Ты из-за него не решалась на отношения с Найлом? — Сначала нет. — А теперь? — Теперь всё сложно. Пейн снова качает головой, но не осуждающе, а с сочувствием. Он быстро кидает на меня взгляд, и я глазами прошу ничего мне не говорить, потому что я сама каждую минуту читаю себе нотации за свою несобранность. Когда мы возвращаемся на Трафальгарскую площадь, Гарри выходит из автобуса и уходит к своей машине. Я на прощанье обнимаю Лиама, щипая его за бок, отчего он пищит, как поросёнок, и останавливаюсь рядом с Челси, которая грустно стоит на проходе. — Тебя Пейн знакомил с Бейли? — как бы невзначай спрашиваю я, опираясь плечом на вход с непринуждённым видом. — Очень милая и добрая. Эти двое — та ещё сладкая парочка, по Лиаму видно, что он без ума от неё. И его можно понять, Бейли искренняя, открытая, смелая и очень запоминающаяся. — Зачем ты мне это рассказываешь? — Не знаю, — пожав плечами, хватаю с сиденья свою сумку, — мысли вслух. Выхожу на улицу и вдыхаю полной грудью, наслаждаясь окончанием рабочего дня. Машу Челси рукой, на что она закатывает глаза и отворачивается, и направляюсь к серой Ауди. У меня нет цели задеть Волкову её чувствами к Лиаму, если они вообще есть и я себе ничего не придумала. Я просто знаю, насколько крепкие у Лиама отношения, как Пейн добивался Бейли, что они оба любят друг друга, и не могу допустить, чтобы в эту светлую пару, полную тёплых чувств и любви, вторгался кто-то лишний. Лиам пока что ничего не замечает, и меня это настораживает, потому что он не будет давать отпор и продолжит отвечать на подкаты Челси, словно у неё есть какой-то шанс. Открываю переднюю дверь и приземляюсь на соседнее от Стайлса кресло, опуская на колени спортивную сумку. Из бокового кармашка достаю список и закидываю сумку назад. Гарри смотрит на меня в полной боевой готовности, словно мы собираемся на стычку с местной мафией, и поднимает брови, как бы спрашивая о моих делах. — Давай ты не будешь комментировать всё это, и я просто сделаю вид, что приняла твои комплименты, — прикладываю ладонь к груди. — Впереди двое кандидатов, а я у меня предчувствие, что кто-то из них колющийся наркоман или педофил, который любит нюхать детские трусы. Гарри смеётся, покачивая головой, и опирается рукой на бардачок, приблизившись ко мне. — Вообще-то, мне очень понравилась экскурсия, Томлинсон, и я не вру, — он протягивает руку и пристёгивает меня ремнём. — Эта поездка превзошла мои ожидания, и я под большим впечатлением. Это очень удивительно — смотреть на город твои глазами: по-новому влюбляешься в него, начинаешь замечать удивительные мелочи, на которые раньше никогда бы не обратил внимания. Я живу здесь с самого рождения, но не знал даже половины того, что ты рассказала. Вообще, я никогда не видел человека, который любит свою работу так сильно. — Неужели я действительно умею рассказывать? — Конечно, Габбс, — Стайлс тепло улыбается, бегая взглядом от моих глаз к губам. — Мне понравился твой неожиданный трюк с падением. Ловко и грациозно. — Это было запланировано, — мотаю головой, крепко сжимая в пальцах листок. — Я следовала строго сценарию. — Я в этом не сомневаюсь. — Да, я всегда так делаю, просто обычно на том месте никто не сидит. — Я испортил представление? — Ну нет, — поджав губы, отворачиваюсь к окну, не выдерживая напора зелёных глаз, — сделал более эффектным. Гарри возвращается на сиденье, садясь ровнее, и заводит машину. Он на ходу пристёгивается, выезжает с парковки и едет по адресу, который мы узнали вчера вечером. — Вот список и закончился, — озвучиваю мысли вслух, читая взглядом оставшиеся имена. — Не знаю, это хорошо или плохо. — Это абсолютно ничего не значит, Габби, — Стайлс одной рукой пробегает по волосам, а второй сжимает руль. — Разве что все эти ненужные связи остались далеко в прошлом. — Но Найл и Коди, которых ты наотрез отказываешься проверять, есть в настоящем. — Они не считаются, — парень недовольно морщится, будто я заставила его понюхать грязный носок. — Если бы они действительно были в твоём настоящем, всего этого списка бы не было. — Но… У меня не получается возразить, потому что мои веские, как мне казалось, аргументы врезаются в прочную стену правды. Ведь не сомневалась бы я, то не искала бы Хорану запасной вариант. И я никак не могу понять, почему у меня нет этой волнительной щекотки в животе и почему мне не хочется утонуть в его глазах, когда он смотрит на меня. Я никогда не скромничала с парнями, а тут выходит так, что у нас с Найлом было множество свиданий, но до первого поцелуя так и не дошло, к чему я пока не очень яро стремлюсь. Меня это пугает, ведь мне этого хочется, но оно как-то не получается. Я как мелкий девственник, который впервые пытается найти клитор. — У меня как всегда всё сложно, — получается немного грустно усмехнуться. — Будем верить, что Зак Тейлор не станет ещё одним моим поражением. — Нет, Габбс, не «моим», а «нашим». — Точно, мы же команда. Стайлс вытягивает кулак, и я бью своим кулаком, будто мы подружки из клуба Винкс. Ауди заезжает в спальный район в нескольких кварталах от Сити, вдоль зелёной улицы тянутся уютные домики и роскошные коттеджи. Мои ладони начинают потеть, и я без остановок вытираю их о тёмные штаны, нервно и с любопытством высматривая дом Зака. Мы учились вместе четыре года, но никогда не общались из-за разных компаний, в которых находились. Пару раз мы делали совместные проекты по политологии и музееведению, но в дружбу это так и не перетекло. Раньше у меня не было мысли пытаться что-то строить с Тейлором, а сейчас это не кажется абсурдной идеей. Он хороший парень с отличным чувством юмора, душа компании, всегда знает, как завести разговор и выбрать тему, и, что самое главное в этом всём, увлекается историей. — Не слишком ли большой дом? — выглядывая в окно, разглядываю двухэтажное здание за высоким кирпичным забором. — Значит, он живёт с друзьями или семьёй? — Нужно проверить. Спросишь, для чего ему такие хоромы. — Когда знаешь, что он предпоследний в списке, становится так волнительно. — Ты только бейджик свой сними, ведущий экскурсовод дабл-декера Габриела Томлинсон. — Точно, — стягиваю ланъярд через голову и кидаю бейдж к сумке на заднее сиденье. — Но я всё равно одета как-то не очень для внеплановой встречи выпускников. Оттягиваю край оверсайз толстовки, а Гарри оглядывает мой внешний вид, как Карл Лагерфельд. — Ты отлично выглядишь, очень мило и ненавязчиво. — Ты тоже, — само собой вырывается у меня, хотя мы не собирались закидывать друг друга взаимными комплиментами. — Спасибо, — Гарри усмехается. — Выходи уже, не заставляй своё возможное спасение от примет ждать. — Ты не пойдёшь? — вскидываю брови, взявшись за ручку двери. — Нет, Габби, я полностью уверен в том, что ты можешь справиться сама. — Разумеется могу, — выхожу из авто и наклоняюсь, держась за открытую дверь. — А если он попробует меня изнасиловать? — Надеюсь, мой номер уже давно на быстром наборе или ты громко кричишь. Воинственно сжимая кулаки, направляюсь к калитке, перед входом встаю на носочки, чтобы заглянуть во двор, и замечаю Зака за барбекю. Сейчас вторник, что даже не близко к концу недели, а он жарит мясо, как в глупых рекламах мультифруктового сока. Замираю, подняв кулак, и рассматриваю широкую спину в клетчатой рубашке. Мышцы на мужских руках напрягаются от работы над грилем, коротких каштановых волос едва касается ветер и, если сильно не вглядываться, со стороны он напоминает Дженсона Эклза. Мои мечты о том, что здешний Дин Винчестер отменяет барбекю и заводит меня в гараж, чтобы показать Импалу, рушатся вмиг, когда на веранду выходит девушка с ребёнком на руках. В рекламу сока пихают ещё больше клише, и если сейчас на лужайку выбежит золотистый ретривер, то я грохну режиссёра этой семейки. — Если моя семья будет выглядеть так же, — как гром среди ясного неба, раздаётся над ухом голос Стайлса, отчего я отскакиваю, — то я никогда не женюсь. Очень приятная и улыбчивая девушка целует Зака в щеку, после чего передаёт малыша ему на руки. Ещё пару секунд наблюдаю за семейной идиллией и запрокидываю голову назад с тяжёлым вздохом, потому что уже шея болит заглядывать за забор. — По залёту, сто процентов. — А может, — Гарри пожимает плечами, — кто-то из них меркантильная сучка, которая повелась на деньги другого. — Здесь точно не по любви, потому что такого просто не бывает. Слишком идеально, будто зануда решила поиграть в Симс. — Теперь ты знаешь, что не все твои знакомые — фрики и конченные мудилы. — Поскорее едем к Джиму. У меня остался последний шанс. Возвращаюсь в машину, и Гарри снова приходится меня пристёгивать. Стайлс везёт нас на биржу труда, где когда-то я проводила каждый месяц, чтобы Джим предложил мне новое место работы, пока я не нашла свободную вакансию экскурсовода. — Знаешь, — черкая ручкой имя в списке, от стараний прикусываю губу, — это довольно увлекательное занятие. Мы можем посмотреть, насколько поменялась жизнь человека, который когда-то был тебе не чужим. После такого понимаешь, почему судьба не повела вас дальше вместе. Типа всё, что не делается, к лучшему. — И наше знакомство произошло так поздно, потому что так лучше? — Наверное, — пожимаю плечами и вглядываюсь в имя Стайлса на листке бумаги. — У меня в голове не укладывается, что ты столько лет знаешь мою семью, а мы сами никогда не виделись. — Ты для меня всегда была приятной иллюзией, — Гарри усмехается. — Все о тебе говорили, но никто тебя не видел. Мне показывали твои фотографии, делились забавными фактами о тебе. У меня было чувство, что ты моя старая подруга, с которой я не виделся много лет. — Из-за натянутых отношений с родителями, точнее с папой, у меня не было желания приезжать домой. С тех пор, как я покинула родительское гнездо, я виделась с родителями только на семейных праздниках, вроде Дня рождения или Рождества. Я виновата в том, что мы не познакомились раньше. — Если рассматривать эту точку зрения, то да, но ведь я сам мог проявить инициативу и однажды увидеть тебя. — Чем тебе не нравится моя инициатива с шоколадным фонтаном? — Почему-то я именно так представлял нашу встречу. — Заткнись. — Я серьёзно, — Стайлс треплет моё колено. — Я ожидал какой-нибудь выкидон от тебя, а потом ты налетела на меня с этим фондю. — Самое ужасное, что я помню только, как падала и твоё охреневшее лицо, хотя я не знала, что это был ты, потом возле меня бегала мама с салфетками, а Лотти пыталась доказать отцу, что всё в порядке. — Зато я помню всё в деталях. Перед нами знакомое мне задание, парадные двери открыты, гостеприимно встречая посетителей. Я выхожу из машины и поднимаю взгляд на затянутое серыми облаками небо, которое ещё час назад было абсолютно чистым. Хлопает вторая дверца, и я оборачиваюсь. — Пойдём вместе? — Да, чтобы ты не заблудилась в коридоре в поисках кабинета. — Заклеить бы тебе болтливый рот, Стайлс, — вздохнув, иду в сторону входа. — Тогда точно был бы идеальным. Парень смеётся, следуя за мной, а я закатываю глаза. Ситуация с Заком меня совершенно не тронула, как это было раньше. Меня душила обида и добивало разочарование, словно я проиграла золотую корону (так всегда говорила моя бабушка). Сейчас же я уже не воспринимаю это дело всерьёз, потому что оно больше похоже на развлечение для нас с Гарри. И я признаю, что это увлекательное времяпрепровождение, и причина вовсе не в Стайлсе с его ухмылками и сверкающими глазами. Не знаю, меня отпустило после того, как в жизни появился Найл и как я обо всём выговорилась Гарри. В узком коридоре, где уже много лет не делали ремонт, за мнимой стойкой регистрации сидит пышная девушка в прямоугольных очках, Таша. Она смотрит в экран ноутбука, а в стёклах отражается раскладка Сапёра. Меня здесь не было чуть больше года, а ничего, собственно, и не поменялось. — Габриела! — Таша замечает нас и выбегает из-за стойки. — Я соскучилась. — Ага, я тоже, — мнусь, натягивая вообще не приветливую улыбку. — Не думала тебя здесь увидеть. Девушка зажимает меня в крепких объятиях, обхватив шею мясистыми руками. — Я знала, что тебя уволят и ты вернёшься, — тактичность — её второе имя, отвечаю. — Что случилось на этот раз? — Ничего, — нервно усмехаюсь и, оборачиваясь на Гарри, пожимаю плечами, как бы говоря: «Не понимаю, о чём она говорит». — Меня не увольняли, Таша, я по другому вопросу. — То есть ты ничего не принесла? Чтобы задобрить и повысить шансы в поиске работы, я для всех готовила что-нибудь вкусное: слоёные пирожные, шоколадные маффины, эклеры со сгущёнкой, — Таша сладкое обожает, поэтому мы быстро стали подружками. — У меня в бардачке, — Стайлс наклоняется к моему уху, — есть мятная жвачка. Может, этот пончик согласится. Если нужно успокоить Винни-пуха, я могу сбегать в магазин. — Не стоит, — усмехнувшись, подхожу к стойке и опускаю на неё руки. — Скажи, Джим у себя? — Да, — девушка зло смотрит на экран, — но не рассчитывай, что для тебя остались стоящие вакансии. Разве что уборщица туалетов в барбершопе или сиделка для пожилой дамы, у которой проблемы с недержанием. — Как быстро она предала нашу дружбу, — шепчу я, когда мы направляемся в кабинет ведущего специалиста отдела занятости. — Дракону нужно охранять свою пещеру. Прижимаю ладонь к губам, чтобы сдержать смешок, и стучусь в старенькую дверь. Приятный мужской голос приглашает нас войти, и я первая захожу в кабинет. Джим поднимает взгляд, а после и брови от удивления. — Какая встреча, Габби, — мужчина встаёт со стула и через стол протягивает мне ладонь. — Неужели тебе опять нужна работа? — Нет, я просто… Без понятия, что я должна сейчас сказать. Мы даже не репетировали! Как мне сейчас объяснить ему свой приход? «Привет, Джим, я безнадёжная одиночка, будешь моим парнем, чтобы не сбылась тупая примета?» Вдруг он опускает руку, так и не пожав мою, и неожиданно дёргается, принимаясь поправлять серый пиджак и идеально уложенные чёрные волосы. В кабинете появляется Гарри, и Джим начинает наводить порядок на рабочем столе. — Габби, а это?.. — Это Гарри, эм, — потираю щёку, — мой менеджер. Мужчина расплывается в широкой улыбке, оголяя ровный ряд ровных зубов, и я жмурюсь от их белоснежности. Мне будто слишком ярким фонариком посветили в глаза. — Я Джим, — он нервно усмехается, дёргая лацканы пиджака, а я мечтаю, чтобы он больше никогда не улыбался. — Присаживайтесь, чего вы стоите? — Не дашь номерок своего стоматолога? — Стайлс садится на деревянный стул у двери. — Он случайно не был раньше электриком? — А что, так заметно? — Джим присаживается за стол и волнительно проводит ладонью по чёлке. — Вчера был на приёме. — У тебя прямо голливудская улыбка. Бред Питт позавидует. — Спасибо, — мужчина заметно смущается, заливаясь румянцем. — А как ты стал её менеджером? По-моему, должно быть наоборот. Эй! Я должна тут соблазнить Джима, а выходит… Он флиртует со Стайлсом? Гарри тихо смеётся, держась за живот, а я сижу в недоумении, хлопая ресницами. — Габби бывает порой несобранная, нужно следить за её расписанием и попыткой навернуться на ровном месте. Они подозрительно долго и многозначительно смотрят друг на друга, Стайлс изгибает губы в игривой улыбке и подмигивает. Перевожу взгляд на Джима, а он уже плывёт в экстазе. Меня позорят без причины, за что я хочу врезать Гарри. Мы больше не команда. — Габби, ты что-то хотела? — мужчина неотрывно смотрит на Стайлса с заворожением, чем напоминает маньяка в момент агрессивно-активного домогательства. — Не понимаю, зачем тебе менеджер. Гарри, может, тебе будет лучше поработать у меня? Я точно предложу зарплату выше. — Дело далеко не в деньгах, — Стайлс специально соблазнительно проводит ладонью по волосам, если бы мы находились не тут, я бы даже клюнула. — Я преданный. — Конечно, я всё понимаю, — Джим по-хозяйски устраивается на компьютерном кресле и опять улыбается, отчего у меня болят глаза. — А я люблю преданных сотрудников. Он же раздевает Стайлса глазами! Ещё пару минут в этом кабинете, и я стану свидетелем изнасилования. Нужно срочно валить. И вместе с Гарри! — Джим, а есть что-нибудь из сферы обслуживания? Может, в какой-нибудь дорогой отель нужны люди на ресепшен? Ты же знаешь, я владею многими языками: русский, французский… — Нет, Габби, — ослепляя зубами, мужчина игриво ухмыляется. — К сожалению, сейчас ничего такого нет. — Как жаль! — драматично взмахиваю руками и встаю. — Что ж, тогда мы пойдём. — Спасибо, что уделил нам время, — Гарри явно издевается над ним. — С тобой приятно иметь дело. — Я могу чем-нибудь помочь тебе? — Джим выходит из-за стола. — Что угодно, я сделаю всё, что в моих силах. Да не улыбайся! Предлагаю заклеить ему рот скотчем или повесить его над стадионом, чтобы освещал поле. — Я возьму это на заметку. — У меня кое-что есть для тебя, — мужчина трясёт указательным пальцем, ища на столе ручку и бумажку. — Вот, держи. — Была рада тебя видеть! — выталкиваю Гарри в коридор. — Зубы просто класс! Спешно закрываю дверь, не давая Джиму напоследок вставить слово, и устало выдыхаю. Я, конечно, не думала, что у меня модельная внешность, но я никогда не задумывалась, что могу быть менее симпатичная, чем парень. — Прости, Томлинсон, что увёл у тебя парня. — Он всего лишь подумал, что ты можешь быть полезным у него в конторе. — Я так не думаю, — с довольной улыбкой Гарри показывает мне бумажку. — Он точно запал на меня. На маленьком обрывке написан номер телефона и «Позвони мне, красавчик» с подмигивающим смайликом. Рву бумажку и выбрасываю в урну в углу. — Пора признать, что я отвечаю за красоту в нашей команде, я явно симпатичнее. — Ты противнее, Стайлс. Таша делает вид, что не видит нас, когда мы выходим на улицу, на что я бы усмехнулась, если бы не была чуток зла на судьбу, которая дала Гарри больше харизмы, чем мне. На улице по лицу бьёт мелкий дождик, заставляя неприятно вздрогнуть. Обнимаю себя за плечи и быстрым шагом преодолеваю расстояние до машины. Погода как никогда идеально передаёт моё настроение. После щелчка открываю дверь и плюхаюсь на сиденье. — Я, наверное, ослеп от сияния его зубов, — парень садится за руль. — Дай на тебя посмотреть. Гарри обхватывает моё лицо ладонями, вынуждая меня замереть, и вглядывается в глаза. Проходит всего мгновение, а мне кажется, я уже вечность тону в зелёном омуте. От мягких ладоней исходит приятное тепло, которое уходит прямо к сердцу, а после сладкой тяжестью опускается в животе. Я забываю обо всём, что находится за пределами этой машины, даже забываю, как дышать. По крыше начинает стучать сильный ливень, что водопадом обрушивается на Ауди, но я почти не слышу, всё звучит как-то приглушённо и очень далеко. — А, нет, я всё ещё зрячий, — Гарри гладит мои скулы, не собираясь отстраняться. — Я думал, что его лампочки во рту лишат меня зрения. — Мне хотелось взять пассатижи и вытянуть грёбаные прожектора из его рта. Стайлс усмехается и обжигает дыханием кожу, из-за чего вдоль позвоночника бегут мурашки. — Заедем ко мне? — он последний раз проводит по моим щекам и отстраняется, отчего я облегчённо выдыхаю. — Под таким дождём не прогуляешься. — Ты предлагаешь ехать к тебе домой? — Да, я так и сказал, Габби, — парень заводит машину и выворачивает руль. — Будешь чай или кофе? — Давай кофе. Гарри одобрительно кивает. Я сижу тихо, затем издаю смешок и вовсе начинаю смеяться, накрывая лицо руками. До меня только сейчас доходит осознание произошедшего, злость ушла, и приходит понимание. — Ужас, — качаю головой, не убирая руки от лица. — Какой кошмар. — Ты о своей болтливости? — Нет. Он действительно подкатывал к тебе, смотрел так, будто ты его любовь всей жизни. — Габби, ты смотришь на меня так же. — Молчи, — отмахиваясь, утыкаясь в окно с дождём. — Не могу поверить, что я хотела понравиться парню, а он запал на тебя. — Это моя жизнь, Томлинсон. — Почему я никогда не замечала, что он даже не кокетничает со мной? Хотя я пыталась! Он же симпатичный и очень даже приятный. Думаешь, я бы просто так готовила ему хворост и булочки с корицей? — На мой взгляд, это видно сразу. Уж слишком он ухоженный. — И тебе пора задуматься. — Над чем? — Выглядишь ты по-гейски. Гарри протягивает руку и пытается меня ущипнуть. Я пищу, смеюсь и прижимаюсь к двери, шлёпая парня по руке. Когда мы подъезжаем к дому Стайлса, дождь только усиливается, и за окном уже не видно улицы. Чтобы попасть в квартиру Гарри нужно взбежать по лестнице и быстро заскочить внутрь, но промокнуть всё равно придётся. Взяв свою сумку, вываливаюсь из машины и бегу к двери, укрываясь от дождя своими вещами. Стайлс быстро вставляет ключ, отпирает замок и пропускает меня в коридор. Бросив сумку на пол, вытираю капли с лица и оглядываю намокшую одежду. Гарри запускает длинные пальцы в волосы и хорошо взъерошивает их, чтобы избавиться от влаги. — Погода, как в типичных фильмах про Лондон, — усмехаясь, он оставляет намокшие ботинки у входа. — Хочешь, я могу дать тебе переодеться? — Дашь свою футболку? — Могу посмотреть что-нибудь из вещей сестры. — Спасибо, — качаю головой, — не стоит, сейчас всё высохнет. Стайлс уходит в свою комнату, чтобы переодеться, а я поднимаюсь наверх в поисках ванной комнаты. На одной стороне две одинаковые двери — я узнаю, что это ванная и туалет, — а справа от лестницы другого цвета дверь остаётся входом в неизвестную комнату. В маленькой светлой ванной пахнет душистым мылом, мужскими духами и дезодорантом. На удивление здесь очень чисто, словно каждый дюйм старательно чистили щёткой и полировали до блеска: уходовые баночки ровно стоят на полочке в душе, полотенце висит на сушке над стиральной машиной, а на раковине стоит одинокая зубная щётка в керамическом стакане. Заглядываю в зеркало и прижимаю пальцы к губам, чтобы не вздохнуть от увиденного ужаса. Собранный хвост растрепался, и во все стороны торчат волосы, будто меня ударило молнией в этом ливне, под глазами размазалась тушь, и кожа выглядит совсем бледной. Привожу себя в порядок, смывая чёрные разводы и расплетая волосы, и снимаю влажную толстовку, оставаясь в белой майке на бретельках. Волосы приходится расчесать пальцами — а на стиральной машине стоит плетёная корзинка с разными видами расчёсок для шевелюры Стайлса — и оставить распущенными, чтобы они высохли. Спускаюсь вниз, а на кухне уже начинаются заботы. Замерев на входе, наблюдаю за парнем, который ходит вдоль кухни и делает для нас кофе. Длинные волосы собраны в небрежный пучок на затылке, Гарри переоделся в широкую чёрную футболку и серые спортивные штаны. Прикусываю ноготь на большом пальце и улыбаюсь от того, насколько он выглядит домашним. — Сахар нужен? — Мгм, одну ложку, — несмело прохожу к столу и сажусь на стул. — И побольше молока, пожалуйста. — Любишь латте? — Оно мягче. Гарри достаёт две кружки и наполняет их кофе из кофейника. Он ставит одну передо мной, на что я благодарно киваю, а вторую для себя — напротив. — Я не повар, как ты, — Стайлс выдвигает ящик и достаёт глубокую тарелку, — поэтому печенье готовил какой-то завод. Усмехнувшись, беру овсяное печенье и делаю осторожный глоток кофе. Сев напротив, парень обхватывает ладонями горячую кружку и, отпивая дымящийся напиток, пристально смотрит на меня. Поправляю волосы, заправляя их за ухо, и смотрю на исходящий от кружки пар. — Список закончился, — начинаю я, чтобы завести диалог и не краснеть в тишине. — Непонятно, начала работать примета или нет. — У тебя ещё остались двое, — Гарри поднимает брови, — разве они плохие варианты? Ты убедилась, что начать с кем-то отношения возможно, теперь можно оставить это список в покое. — Ты имеешь в виду Найла и Коди? — откусываю печенье, стараясь крошить себе на руку. — Наверное, глубоко в подсознании я ждала другого результата с этими проверками, но нужно было помнить, что и я уже не та популярная девочка школы, которую звали в группу поддержки и тащили на конкурсы «Мисс школы». — Ты о чём? Говоришь так, будто ты уже пенсионерка, которая пытается привлечь внимание молодых парней своим нескромным состоянием. — Да нет же, — улыбнувшись, прячу губы за ободком кружки. — Ушла моя былая уверенность в себе. Я никогда не была ангелом «Виктории Сикрет», но и сейчас я запустила себя ещё больше. Из-за постоянной готовки я стала набирать вес, но ничего не делаю, чтобы это остановить. Не говорю, что я толстая, но бока уже есть, и в какой-то момент я впаду в истерику, когда не влезу в любимую юбку. Ещё я слишком много говорю не по делу, как ляпну лишнего, так у всех пропадает желание со мной разговаривать. Уверена, со стороны я выгляжу придурковатой. Не подумай, что я сейчас ною и жалуюсь, нет, просто для начала нужно заняться собой, чтобы искать кого-то достойного. — Не знаю, насколько тебе нужно моё мнение, но я скажу, — Стайлс откидывается на спинку стула и вытягивает под столом ноги, из-за чего они переплетаются с моими. — Ты очень сильно себя недооцениваешь, Габбс, ищешь в себе какие-то недостатки, которых вовсе нет. События прошедших выходных мне подсказывают, что дело в отце, из-за которого ты постоянно сомневаешься и сравниваешь себя с кем-то, чтобы сделать лучше, чем он. Ты такая, какая ты есть, и ты чертовски классная, Томлинсон. А то, что затея со списком провалилась, не проблема твоей внешности или чудачливости, а вина придурков, которые слили свою нормальную жизнь в унитаз. — Ты порой такой умный, что аж бесишь. Издав смешок, Стайлс пьёт кофе и специально дёргает ногой, чтобы соприкоснуться с моей. Опускаю кружку, качаю головой и прячу лицо руками. — Ты постоянно говоришь мне такие слова, убеждаешь меня в этом, заставляешь верить, и я очень тебе благодарна за это, Гарри, правда. Ты как лучший друг-мозгоправ, ментор, мудрый советник. Честно, я не знаю, что бы делала после свадьбы Луи. Наверное, совсем бы отчаялась и начала пить, точнее, стала бы употреблять больше. — Я говорю обычную правду, за неё не благодарят. Странно, что тебе не говорили этого раньше. Я сияю, как рождественская ёлка, мне становится так тепло, словно внутри натопили печку и подкидывают туда всё больше дров. Я полностью осознаю, что не просто привязалась к Гарри, а конкретно врезалась в его феноменальность. У меня начинается ломка без его прикосновений, мне некомфортно, когда он не вторгается в моё личное пространство, и только его слова действуют на меня так сильно. Если бы кто-нибудь мог разобраться в моих чувствах и объяснить, что со мной происходит и почему тело остро реагирует на его присутствие. Убираю со штанов невидимые пылинки, прокручивая в голове различные вопросы, но не решаюсь задать хотя бы один из них, потому что они либо странные, либо не формируются в одно полноценное и логически-завершённое предложение. Мы с Гарри играем в переглядки, каждый раз отводя взгляд, как два незнакомца в метро. Разговор так быстро оборвался ни на чём, но мне так комфортно и хорошо с ним молчать, ведь я разговаривать почти не умею, а так я могу передать все свои чувства без слов. Мне очень спокойно, тепло и уютно, словно мама укутала меня в ватное одеяло и предлагает выпить столовую ложку вкусного сиропа, как в детстве. Вот мы просто молчим и смотрим друг на друга, как два придурка с взаимной влюблённостью, а всё самое плохое и страшное остаётся за дверями квартиры под дождём. Я ощущаю себя в нужном месте, и это так странно, будто я неожиданно открыла для себя, что дико обожаю жареных кузнечиков или тараканов — настолько мне непонятны мои чувства. Гарри сидит весь такой красивый напротив, с идеальной причёской, хотя он даже не использовал для этого расчёску, сверкает изумительно чарующими зелёными глазами и пьёт любимый кофе, а мне становится не по себе, жарко, что хочется снять с себя всю одежду, и щекотно в животе. Как он может быть таким? Таким красивым? Ещё и говорит красиво, что у меня мозги едут набекрень. Тянусь за ещё одним печеньем, чтобы допить, кстати, очень вкусный кофе, но Гарри делает то же самое, и наши руки соприкасаются. Кожа на тыльной стороне ладони обжигается, на кончиках его пальцев ощущается электрический ток, и мы тихо смеёмся. Мои щёки вспыхивают, я чуть опускаю голову, чтобы волосы спрятали предательский румянец, и поджимаю губы. Стайлс берёт из тарелки овсяное печенье и протягивает мне. Наши пальцы соприкасаются, когда я принимаю угощение, и мы неосознанно продлеваем дольше нужного это простое прикосновение. Смотря на парня, зачем-то в этот момент делаю неаккуратный глоток, и весь кофе течёт от подбородка к майке. Ахнув, ставлю кружку на стол и руками вытираю мокрую шею, оттягивая майку у горла. Гарри пытается сдержать смех, прикусывая нижнюю губу, и в этот момент кажется ещё более прекрасным. — Прости, у меня рот дырявый. — Ничего, — он тянется за салфетками на кухонном гарнитуре и обходит стол. — Ты всегда была немножко неуклюжая. Твоя изюминка. Стайлс осторожно касается салфеткой шеи, подбородка, а я чувствую сильнейший пожар, который уже нельзя потушить. Его рука покоится на моём колене, а второй он вытирает влажные дорожки прямо на открытых ключицах. Мне страшно пошевелиться, я даже боюсь дышать, потому что грудная клетка будет вздыматься под его ладонью. — Вот тут остались коричневые пятна, — Гарри дотрагивается до круглого выреза, — но они маленькие и незаметные. Даже кивнуть не могу. Не знаю, что на меня нашло. Меня будто огрели битой по голове, а может, с потолка упал кирпич или кусок штукатурки. — Что? — Ничего, — не узнаю свой голос, выдавливая ответ. Стайлс усмехается, покачивая головой, и, скомкав салфетку, выбрасывает в ведро под раковиной. — Ты смотришь так, будто я зарезал всю твою семью, а теперь прошу провести экскурсию в том лесу, в котором всех закопал, — опираясь руками на спинку стула, он поднимает брови. — Хочешь что-то спросить? Да! Что со мной, чёрт возьми, происходит и почему оно случается, только когда рядом Стайлс? На самом деле меня с ужина волнует вопрос, на который меня подтолкнула Лотти, но я не уверена, что могу такое спрашивать. — Просто хочется узнать о тебе чуть больше, чем о друге моей сестры, — пожав плечами, обнимаю себя за талию. — Ты знаешь обо мне практически всё, знаком со всеми членами семьи лично. А я знаю только о существовании твоей сестры Джеммы. Гарри хмурится не потому, что не хочет рассказывать, а потому, что пытается подобрать нужные слова, чтобы начать. — Ты как-то обмолвился о своей маме, потом Лотти сказала, что тебе важно находится среди близких людей… Не хочу бередить какие-то старые раны или просто лезть носом не в своё дело… Но… Мне не всё равно. Вот. — Старые раны зажили, Габбс, — Гарри забирает пустые кружки и ставит в раковину. — Я не рассказывал, потому что это неинтересно. — Если ты считаешь это неинтересным, то это не значит, что я думаю так же. — Лотти вообще любит преувеличивать, — он принимается мыть посуду. — Я рос почти без родителей, меня растила Джемма. С одной стороны, я понимаю тебя и твоё нежелание не появляться на семейных посиделках, а с другой — я бы каждый день ездил домой к родителям, даже если они будут много ворчать и жаловаться на мою никудышнюю жизнь. — Гарри… — Нет-нет, я уже начал рассказывать. Слушай. Быстро поднимаю уголки губ и пересаживаюсь на стул поближе к нему, опуская голову на спинку, чтобы показать свою вовлечённость. — Мне было шесть, я должен был идти в первый класс, когда моя мать умерла от передозировки таблетками. У неё была депрессия из-за работы, постоянного стресса и болезни её отца, который скончался от цирроза печени через полгода, как мы похоронили её. В общем, она наглоталась антидепрессантов, а у мамы был рецепт на очень мощный препарат. Сердце остановилось. Замечаю, что Стайлс уже слишком долго натирает одну сторону кружки губкой, поэтому опускаю руку на его предплечье, отчего он вздрагивает. — Габби, я даже не плакал, — парень ставит вымытую кружку рядом и берётся за другую. — Я ничего не понял, не знал, что такое смерть, а мне говорили, что мама в лучшем месте. В моём детском понимании это значило, что всё правильно и я должен порадоваться, ведь я люблю маму и хочу, чтобы ей было хорошо, а я видел, как она каждый день мучается. Честно, я и помню только эти муки, в голове только мутный образ усталости, изнурения и нежелания бороться. Если бы не фотографии, я бы не знал, как она выглядит, а мама была красивой. Гарри выключает воду, вытирает руки о полотенце и опирается на раковину. Я же держусь рядышком и не отхожу. — Отец с горя начал пить, бабушки жили слишком далеко, одна — вообще в Штатах, поэтому за моё воспитание взялась Джемма, пусть ей и было на тот момент всего тринадцать. Год мы выживали на последние деньги и на то, что отправляли нам родственники, а в четырнадцать сестра начала работать после школы неполный рабочий день. Джемма очень старалась заменить мне маму, и у неё почти получилось, — Стайлс показывает вымученную улыбку, а я накрываю его большую ладонь своей маленькой ладошкой в знак поддержки. — Отец вроде пробовал взять себя в руки, но, даже устроившись разнорабочим, он возвращался со смены к бутылке. Пожав плечами, Гарри разворачивается и, опираясь боком на столешницу, крепко сжимает в ладонях мою руку. — Уже когда я заканчивал школу, алкоголизм ударил по его почкам. Врачи запретили отцу пить, и это спасло его. Я сделал всё, чтобы поступить на бюджет, с детства мечтал стать спортивным журналистом или редактором в известном журнале. Не скажу, что у меня было плохое детство, отрочество, нет, просто рядом не было мамы. Были трудные моменты, мне даже приходилось разгружать грузовики с углём, чтобы собрать деньги на обеды в школе, но это было весело: мы большой компанией шли туда, как на вечеринку. После поступления жизнь вообще наладилась, а сейчас я могу назвать себя вполне счастливым. — Мне очень жаль, Гарри, — накрываю наши переплетённые ладони свободной рукой и прижимаю к груди. — Мне страшно представить, особенно, когда семья всегда рядом, каково это, и я тебе сочувствую, искренне. Но ты стал прекрасным человеком, Джемма приложила немало усилий и воспитала тебя хорошим чутким парнем с большим сердцем. Ты очень сильный, Гарри, ты буквально мой кумир. У меня в голове не укладывалось, как ты можешь постоянно быть в хорошем настроении, улыбаться, вечно шутить и быть таким простым, будто жизнь — это лёгкая игра для чайников. Наверное, я бы не справилась, а ты принял на себя все удары судьбы и выстоял. Да, рядом была Джемма, но с самых пелёнок и до сих пор мои проблемы решал Луи, а ты каждый день сражаешься в одиночку. Извини меня, я совсем не умею что-либо говорить, если хочешь, могу каждые выходные устраивать какие-нибудь семейные ужины, чтобы мы собирались все вместе. Гарри, не удержавшись, издаёт смешок, а у меня будто тяжёлые горы падают с плеч. — Наконец-то ты осмелилась выговориться мне, Габби, — показывая ямочку на щеке, Стайлс ставит руку на столешницу чуть позади меня, отчего он почти нависает сверху. — А если я расскажу, что у меня был колли и его сбила машина, то ты признаешься, что я нравлюсь тебе не «чуть-чуть»? — Нет, жесткий ты человек, — деланно выпячиваю губу и дуюсь, — ты получишь за спекуляцию. — Я грустил, слепой водитель лишил меня друга. — Видимо, и совести. Ты пытаешься нажиться на смерти своей собаки. — Ну, ему было девятнадцать лет, и он хромал на заднюю лапу. Поддавшись смеху, утыкаюсь лбом в плечо Гарри и крепко зажмуриваюсь от мысли, что я больше никогда не отстранюсь. — А я уже много лет мечтаю о собаке, — поднимаю взгляд и вижу два глубоких лесных озера, которые манят и зазывают меня своей глубиной. — Отец не любит животных в доме, а после переезда совсем не было времени. — Напомни, когда у тебя день рождения. Кажется, у меня появилась идея для подарка. — Я уже уломала Одри на этот подарок, — ужасно хочется коснуться его ямочки и уголка губ, но я просто улыбаюсь до боли в щеках. — А я помню, когда у тебя день рождения! — Когда? — Первого февраля. — Ладно, — Гарри наклоняет голову, сощуривая глаза, — ты сделала меня. Между нами какие-то жалкие дюймы, наше дыхание смешалось, потому что мы буквально дышим одним воздухом. Я веду внутри себя сражение с желанием коснуться парня, но, кажется, с крахом проигрываю, потому что уже крепкой хваткой держусь за свои штаны. В голову врываются воспоминания с веранды, когда Стайлс пытался меня успокоить и подбодрить, а я так хотела его поцеловать. Сейчас это необузданное чувство лишь сильнее и заставляет моё сердце отбивать азбуку Морзе: удар, тишина, два удара, тишина. Мне щекотно и волнительно от мысли, что я могу подняться на носочки и достигнуть своей цели. А Гарри как на зло делает из меня вялое желе, смотря на меня своим убийственно-ласковым взглядом. Я будто дом для бабочек, которые безжалостно порхают и рвутся наружу. — Двадцать седьмого апреля, — зачем-то перехожу на шёпот. — Я смотрела, у водолеев и тельцов часто возникают сложности в силу различий в мышлении, отношении к дому, работе и ко всему окружению. — И какой звездочёт тебе это сказал? — Первая ссылка в Гугле. Стайлс беззвучно смеётся, а у меня в груди взрывается мощная граната радости и эйфории. Боже, он такой прекрасный. Можно, его смех станет моей самой любимой мелодией? Когда Гарри заглядывает мне в глаза, я лечу с обрыва в бесконечную пропасть, испытываю чувство полёта, дух захватывает, дыхание спирает, и сердце начинает сходить с ума, разрываясь от бешеной скорости. Разве такое вообще возможно? — Койнойокан. — Что, прости? Давлю глупую улыбку, следя за такой же на манящих, красивых губах парня. — Койнойокан, — повторяю я, — в Японии это означает чувство, что вот-вот влюбишься в человека. — Коно… Кайо?.. — Кой-ной-о-кан, — говорю медленно, метаясь взглядом по лицу Гарри к глазам, а затем губам. — Интересное слово. — Койнойокан, — он округляет глаза и тянет края губ до ушей, радуясь, как маленький ребёнок, который получил на Рождество желанную игрушку. — Очень знакомое чувство. — Мгм. Стайлс опускает на мою щеку тёплую ладонь, парализуя меня и воруя всякую способность здраво мыслить, и большим пальцем проводит по скуле. Мне резко не хватает кислорода, я сгораю от прикосновения и так болезненно хочу прильнуть сильнее к ладони, попросить большего, что сейчас начну недовольно стонать и хныкать. Гарри наклоняется, и я прямо сейчас закричу: «Поцелуй меня, ради всего святого!» Если от таких нежностей можно получить оргазм, то я уже кончила. Прикрываю веки, подаваясь навстречу губам Гарри, и оглушительным громом звонок телефона возвращает меня в суровую реальность. Широко распахнув ресницы, отскакиваю в сторону, будто ошпаренная, и несусь в коридор за своей сумкой. На дне среди кучи барахла нахожу мобильный и, накрыв губы дрожащими пальцами, получаю мысленную пощёчину. Имя Найла горит как предупреждение, что я грязная потаскуха. Я ещё ничего не сделала, а мне стыдно так, словно я поимела Гарри на его кухонном столе. Кое-как смахнув пальцем по экрану вверх, подношу телефон к уху и тупо дышу в динамик. — Привет, Габби! Ты сегодня совсем не отвечаешь на мои сообщения, — очень жизнерадостный голос Хорана безжалостно убивает меня. — Хочу тебе предложить вариант времяпрепровождения. Дерьмовое дерьмо. С этим нужно покончить. Я должна порвать с барменом. Присев на дрожащих ногах на пол, опираюсь спиной на стену и закрываю глаза. — На выходных приезжает мой брат, у него есть катер, и я бы хотел с тобой покататься. Как ты на это смотришь, Габбс? Мне пытаются дозвониться на вторую линию, и я оцениваю это как помощь от Бога. — Ни, прости, но мне звонят по другой линии. Повиси, пожалуйста. Отвечаю на второй звонок, который удивляет меня не меньше, потому что он от моего соседа Коди. — Да? — Габриела, я очень надеюсь, что ты сейчас не занята. — Скорее нет, чем да. А что? — Срочно приезжай домой, тут… Эм, — Коди в ужасе запинается. — Тебя сильно затопило. Твою мать?