+++
Осторожно открываю дверь, взмахиваю рукой на прощанье, отчего мой начальник усмехается, почёсывая густые чёрные усы, и выхожу в коридор, где случайно сбиваю Челси. Опешив, девушка хлопает ресницами и крепко прижимает к груди папку с бумагами, будто я хочу силой забрать их у неё. — Прости, — опустив ладонь ей на плечо, виновато улыбаюсь, — не знала, что ты идёшь. — Всё нормально, — встряхнув головой, она поправляет волосы и поднимает подбородок. — Ты уже уходишь? — Да, мой рабочий день закончился. А что? — Эм… — Волкова опускает взгляд вниз, заправляет рыжие волосы за ухо и вовсе усмехается. — Не подождёшь меня? — она трясёт папкой. — Я быстро. — Ладно. Девушка скрывается в кабинете, прикрывая дверь, а я иду вдоль коридора и присаживаюсь на кожаный диванчик у окна. После неожиданного поцелуя Челси будто подменили: она ведёт себя очень тихо, обычно избегает встреч с кем-либо, а в первые дни вообще не появлялась в офисе, как и на экскурсиях, попросив Нелли выйти за неё. Я стала замечать, что Волкова часто извиняется передо мной за любую мелочь, будь то «неправильный» взгляд в мою сторону или громко сказанное слово. Самое удивительное — это то, что Челси начала чувствовать вину передо мной, и, пусть я нахожу этому некоторое логичное объяснение, — я лучшая подруга Лиама и в данной ситуации встала на его сторону, — для меня это выглядит странным. Челси ходит с видом, будто разрушила себе и всем вокруг жизнь, а мне становится неловко от того, что я была не такой эмоциональной, когда бросила Найла. Я даже подумать не могла, что она может быть такой: тихой, слишком застенчивой и чересчур молчаливой, что слова можно вытащить лишь клешнями. Могу предположить, что реакция Лиама сильно ударила по её самолюбию, но я не утверждаю точно, потому что Волкова ничем не делится и ни с кем не разговаривает. Последний раз она завела со мной разговор именно в тот день, когда девушка почувствовала прилив смелости, чтобы сделать такой уверенный первый шаг, а после закрылась, словно она заперла саму себя за семью замками и спряталась в тёмном уголке. Когда Челси выходит из кабинета, то с облегчением выдыхает при виде меня и дарит вымученную улыбку, с трудом поднимная края губ. Девушка перекидывает через голову ремешок сумочки и смотрит на меня так, будто я обещала поделиться секретом, а теперь молчу. — Может, — Волкова крутит на среднем пальце золотое колечко, — спустимся вниз и купим в автомате кофе? — Тогда я возьму себе горячий шоколад. Вниз по лестнице мы спускаемся молча, и эта тишина очень давит, отчего хочется сказать хоть что-нибудь, но в голову кроме бурных пошлых анекдотов ничего не приходит. Я пропускаю мужчину, который берёт себе стаканчик зелёного чая, хотя здесь он на вкус как помои, и выбираю горячий шоколад, забрасывая в автомат вечно валяющуюся в кармане мелочь. Держа горячий стакан за самый край, отхожу в сторону, и Челси механически нажимает нужные кнопки, смотря куда-то дальше этого коридора. Когда она выбирает кофе, в окошке должен появиться стакан, но должного эффекта не происходит, поэтому девушка нажимает ещё раз, а автомат будто продолжает её игнорировать. — Когда нажимаешь, — останавливаю Волкову прежде, чем она продавит кнопку, — нужно зажать. Автомат уже старый, ты же знаешь. — Да, точно, — девушка качает головой и потирает переносицу. — Я задумалась. — Не люблю ходить вокруг да около, — делаю мелкий глоток шоколада и опираюсь плечом на автомат. — Ты хотела со мной поговорить? Челси поднимает на меня озадаченный взгляд, испуганно вскинув брови, и неподвижно стоит, хотя уже прозвучал сигнал о том, что кофе готов. — Я не знаю, — она забирает свой стакан и выходит на улицу, молча уводя меня за собой. — Я вроде бы и хочу поговорить, но я даже не знаю, что хочу сказать и что хочу услышать. — Тогда можно я с тобой поговорю? Мы садимся на ту самую скамейку на стоянке, где я в прошлый раз успокаивала Челси и позволяла ей лить слёзы на моё плечо. Она двигается в сторону, чтобы мне досталось больше места, и неуверенно кивает. — Ты всё ещё грызёшь себя за то, что поцеловала Пейна? Грея ладони о горячите стенки, Волкова осторожно дует на кофе и смотрит поверх стакана. Я могу видеть, как она напрягается при упоминании имени моего друга и стискивает зубы то ли от злости, то ли от чувства вины. — Да, — девушка отвечает шёпотом, — не могу избавиться от этой мысли. Я постоянно думаю о том, что если бы поступила иначе, то всё было бы нормально. — Ты в этом уверена? Допустим, ты бы не решилась на такое, что тогда? — Лиам бы не ненавидел меня, мы бы могли дальше вместе работать. В конце концов я бы могла с чистой совестью смотреть ему в глаза. — Но то, что у тебя внутри, никуда бы не делось, понимаешь? Ты бы так же мучилась из-за неразделённых чувств, злилась на Ли и мысленно насылала на Бейли порчу на понос. Волкова грустно усмехается, поджимая губы, делает глоток кофе, из-за чего обжигается, и опускает стаканчик на колени. — Я просто хотела общения с ним, обычной дружбы, потому что мне этого было достаточно. Мы работаем с ним здесь почти с самого начала. Когда Лиам устроился сюда водителем, я уже работала полгода на пеших экскурсиях по городу. У нас никак не получалось найти общий язык, а потом появилась ты, и в первый же день вы стали лучшими подружками, которые любят сплетничать про коллег, обсуждать менструальный цикл и выкладывать совестные фотографии в социальные сети. — Так произошло, потому что мы с тобой по-разному относились к Лиаму, — пью горячий шоколад, а Волкова непонимающе смотрит на меня. — Ну, ты сразу делала вид, будто он тебе не нравится, вы ругались, грызлись как собаки, а потом ты стала требовать от него большего, а если не получала, то злилась. Я понимаю это, Челс, он тебе нравится, а в такие моменты очень сложно совладать со своими эмоциями. Но дружба тебя не спасла бы. — Почему? Это как раз то, чего мне всегда не хватало. — В дружбе, когда ты влюблён, сначала тебя всё устраивает, затем ты начинаешь требовать больше, чем просто дружеские посиделки, вдруг ревнуешь его к девушке, хотя не имеешь на это права, и хочешь, чтобы его обычные объятия на прощанье значили для него намного больше, чем просто вежливость. Это френдзона, а находиться в ней — полное дерьмо. — Неужели ты была в ней? — Нет, я очень влюбчивый человек, поэтому если мне был симпатичен парень, то через пару дней я находила нового, а потом поняла, что мне нужно всего лишь переспать с ним, чтобы понять, что он не в моём вкусе, — киваю сама себе, допивая сладкий напиток, и облизываю губы. — Я не шлюха, такое было всего пару раз, и я этим не горжусь. — Ты крутая, — после долгой паузы говорит Челси. — У тебя всегда всё так просто и легко, тебе удаётся любого человека расположить к себе. Да что там, все в компании обожают тебя. — Только не говори, что ты завидуешь. — Не говорю, ты просто немного бесишь меня. Смеясь, выбрасываю в урну пустой стаканчик и зажимаю ладони между ног. Волкова пьёт свой кофе, наблюдая за автобусом, что паркуется на стоянке, и Питом, который до сих пор проводит диагностику дабл-декера после смены. — Есть планы на то, что будешь делать дальше? — Я думала уволиться, — вот так просто, без эмоций выдаёт Волкова. — Хочешь бросить то, что тебе так нравится? — Хочу съездить к родителям в Санкт-Петербург, а после навестить бабушку в Польше. Да и кто сказал, что я фанат своей работы? — Ну, — пожимаю плечами, — ты с таким удовольствием проводила экскурсии, что казалось, ты обожаешь это дело. — На самом деле, я нашла место в резиденции Виндзорского замка, тоже экскурсовод. Им понравилось моё резюме. — Значит, ты решилась перебраться к нашим конкурентам и в место покруче, чем автобусы. — Наверное, можно так сказать, — чтобы скрыть улыбку, девушка потирает щёку. — Но я ещё не уволилась, так что рано об этом говорить. Я сначала увижусь с семьёй, хотя уже написала увольнительную, нужно лишь положить её на стол начальству. — Он привяжет тебя к батарее, чтобы ты отсюда не сбежала. — Пускай довольствуется тем, что у него есть ты. — А как же Нелли? — Ну, она, — Челси морщит нос, будто понюхала вспотевшую подмышку, — ответственная. Положив руку на живот, беззвучно смеюсь и мотаю головой. Сейчас этот смех больше как защитная реакция, потому что внутри зарождается тяжёлая грусть, которая обхватывает лёгкие и сжимает их, не давая свободно дышать. Нельзя назвать нас командой мечты, но мы так долго работали вместе, что я уже не могу представить, что место Челси может занять кто-то другой, даже если это будет Нелли. Я представляю свою работу только под недовольства Волковой и её перепалки с Пейном, вижу свою смену только как очередное закатывание глаз девушки на дурацкую реплику Лиама. Мы слишком долго работали под одной крышей, что я успела прочно привязаться к каждому из них, и теперь, когда Челси думает уйти, я чувствую, как вместе со связывающей нас нитью отрывается кусочек меня. — Я рада за тебя, — стараюсь улыбаться естественно, чтобы показать настоящую поддержку. — Нужно двигаться дальше, для тебя это будет новым этапом в жизни и дальнейшим развитием. Надеюсь, ты не влюбишься в работающую там копию Лиама, у которого есть девушка. — Ох, заткнись, — девушка пихает меня в бок, — но спасибо. А ты… — она запинается, сглатывает, и уголки её губ начинают нервно дёргаться. — Лиам что-нибудь говорил тебе? — О том, что случилось, или в принципе о тебе? — Второе. — Он тебя не ненавидит, как ты сказала, — опускаю ладонь на плечо Челси и слегка сжимаю. — Пейн злился, но это прошло, и теперь он с некоторым пониманием смотрит на эту ситуацию. Ли не проклинает тебя, не поливает тебя грязью, пару раз даже пошутил, так что ты можешь спокойно отпускать эту ситуацию. — Передай ему, пожалуйста, что мне жаль. Наверное, говорить ему, что я не хотела, будет глупо. — Я передам всё в лучшем виде. — Спасибо большое, Габбс, — отталкиваясь руками, Волкова встаёт со скамейки и поправляет ремешок сумочки. — Но не думай, что эта ситуация всё исправила, ты меня всё ещё бесишь. — Хорошо-хорошо, — поднимаю ладони, сдерживая усмешку. — Я даже не думала об этом. — И раз уж зашёл разговор, то твой юмор слишком, — она жестом руки подтверждает свои слова, проводя ладонью линию перед горлом. — Возможно, поэтому вы с Лиамом и подружились. — Спасибо за честность, — говорю уже вслед девушке, когда она покидает стоянку, и тихо усмехаюсь. Беру свой телефон, проверяя, находится ли брат онлайн, и вспоминаю, что отправила Стайлс в игнор, из-за чего мне не приходят уведомления на его сообщения. В нашем диалоге накопилось уже пять непрочитанных, но я не горю желанием открывать переписку и что-либо отвечать. Когда вижу, что Луи сидит на Фейсбуке через телефон, набираю его номер и жду его ответ после пары гудков. Ну к кому я ещё могу обратиться за помощью, как не к старшему брату? — Привет, малышка, Луи на связи, — он всегда так говорит, когда включает громкую связь, а его слышно немного приглушённо, будто он стоит за километр от телефона. — Привет, Лу, — ставлю одну ногу на скамейку и обнимаю колено. — Тренировка уже закончилась? — Да, только что отпустил ребят в раздевалку. Ты позвонила очень вовремя, я хотел поговорить с тобой. — Я тоже хотела поговорить, — вытянув ладонь вперёд, смотрю на свои ногти. — Давай ты первый. — Ладно, — Луи усмехается, затем доносится неразборчивое шебаршение. — Надеюсь, ничего серьёзного, Габбс. Я просто хотел предложить вместе съездить к Лотти на днях. Например, послезавтра. — Чёрт, это отличная идея, — подскочив на ноги, бью себя по лбу. — Я давно у неё не была. А разве её не выписывают? — Ещё нет, её хотят подержать неделю, пока все анализы не придут, ей ведь назначили полное обследование. Запускаю пальцы в волосы и брожу вокруг скамейки, как ребёнок вокруг рождественской ёлки, призывая Санту. Я так сильно была увлечена своими делами, что даже не подумала приехать к сестре и просто узнать о её самочувствии. Почему-то мне казалось, что передать привет через Одри — это неплохой вариант, а теперь понимаю, что повела себя как самая ужасная младшая сестра, какими нас отписывают старшие братья и сёстры. — Теперь твоя очередь. — Да, — вдобавок киваю, словно мы говорим по видеосвязи. — Как скоро ты будешь свободен? — Я уже переоделся, осталось проверить команду и закрыть детскую раздевалку. Дам им немного наставлений и установку на следующую тренировку. — Это значит, что ты можешь меня забрать? — Эм, Габби, мне немного не в ту сторону ехать. Может, сама, на такси? — Нет, Лу, — трясу ладонью, как бы протестуя, — я бы хотела поехать к тебе. — Тебя опять затопило? — Нет. — Тебя выселили? — Нет. — Пожар? — Господи, Луи, — вроде злюсь, шумно выдыхая, но всё же усмехаюсь, — всё в порядке, не могу находится дома одна, а ты сам сказал, что свободен. Может, Одри оставит на вечер свои дела, и мы посидим втроём. — Она уехала к родителям на пару дней, но я заеду. Где ты? Говорила ли я, что таким образом пытаюсь избегать всего, что напоминает мне о Гарри? Моя квартира является самым большим напоминанием о нём, потому что каждый раз, когда я оказываюсь на кухне, вижу его образ у плиты, мне кажется, что стены даже сохранили его запах, а дурацкий список так вообще высвечивает мне его имя, словно рекламный баннер над оживлённой трассой. Я очень злюсь на него, меня переполняют ревность и раздражение, хотя эти чувства никогда не были свойственны мне. В моей голове крутится вопрос, будто назойливая муха, которая летает по комнате, не давая спать: почему он не отошёл, не попросил Френни отстать или свалить, не сопротивлялся? Для меня эта ситуация кажется самым большим предательством, поэтому я поступаю так же подло по отношению к нему.+++
— Одри уехала сегодня утром, — Томлинсон паркуется на стоянке возле своего дома, — поэтому никто не готовил. Прости, я не думал, что ты захочешь заехать. — Всё в порядке, — проверяю свой внешний вид в зеркале над головой и отстёгиваю ремень. — Сейчас что-нибудь приготовим. А пиво есть? Брат беззвучно смеётся, явно предсказывая окончание нашего вечера, если я немного выпью, и, вытащив ключи из замка зажигания, забирает с заднего сиденья огромную спортивную сумку с формой. — Пиво есть. — Тогда даже не думай передо мной извиняться! Мы поднимаемся на лифте, Луи открывает для меня дверь квартиры и удаляется в спальню. Помыв в ванной руки, отправляюсь на маленькую экспедицию по холодильнику Томлинсонов и из продуктов мысленно вычисляю, что можно приготовить на вечер под пиво. Пока брат принимает душ и занимается стиркой, я жарю бекон и гренки с чесноком, хозяйничая на кухне, как на своей. Когда Луи выходит из ванной в одном полотенце, направляясь в свою комнату, я, не поворачиваясь к нему лицом, показываю ему средние пальцы, чем вызываю у него смешки. Он прячется в спальне, и я мечтаю, чтобы при следующем его появлении он был одет. Полностью. Лежащий на кухонном столе телефон начинает вибрировать и играть известную мелодию, и я отвлекаюсь от плиты, кидая взгляд на экран. От одного вида имени Гарри и идиотского смайлика радуги я вздрагиваю и несколько секунд стою неподвижно, будто разучилась отвечать на звонки, и пытаюсь вспомнить, как пользоваться мобильным. Спохватившись, выключаю звук, чтобы не сбрасывать вызов и Томлинсон не думал, что я кого-то игнорирую, и с максимально непринуждённым видом возвращаюсь к готовке. — Я никак не пойму, — Луи появляется в дверях и опирается плечом о дверной проём, — почему тебя ещё никто не забрал замуж. — Может быть, потому что я не хочу, — пожав плечами, подмигиваю брату и выкладываю гренки на салфетку. — Ну да, точно, — усмехаясь, он кивает и останавливается рядом. На нём тёмно-серая футболка, чуть растянутая сверху, отчего видна его татуировка на груди, и чёрные спортивные штаны. — Всё в порядке? Луи чувствует меня как никто другой, мне не нужно делать намёки или жаловаться, чтобы он понял, что меня что-то тревожит. Брат всегда говорит, что знает меня как облупленную, и нет слов правдивее, чем эти. В любой другой ситуации я бы выложила всё перед Луи и даже попросила дать совет или просто успокоить, но не в тот момент, когда мои проблемы касаются любовных дел. Это то же самое, что просить ставшего брата посоветовать тампоны или узнать, какие стринги лучше подчёркивают формы моей задницы. Но всё же самой главной причиной моего нежелания обсуждать эту тему является то, что я не хочу сейчас говорить о Гарри и думать о его встречах с одной блондинистой особой. — Достань, пожалуйста, нам тарелки, — снимаю бекон с огня и размешиваю в тарелке чесночный соус с зеленью. — Лично у меня всё хорошо, Лу, просто в жизнях других происходит какая-то неразбериха, а это, естественно, касается и меня. — Хочешь об этом поговорить? Томлинсон достаёт на стол две тарелки и вилки, находит в холодильнике пиво и открывалкой на магните с дверцы избавляется от крышек. — Может, ты хочешь поделиться тем, что происходит у тебя? — накладываю нам порции. — Например, как дела на тренировках? — Габбс, у меня есть жена, — улыбаясь, Луи треплет мои волосы на макушке, — она любит доставать меня этими вопросами. Каждый раз после работы я чувствую себя как на интервью. — А если серьёзно? — Скоро чемпионат, мы усердно готовимся. Парни молодцы, показывают хороший результат, и я горжусь ими, но я не говорю им об этом, чтобы не разбаловать. — Значит, Одри нужно шить тебе новый костюм, — беру свою тарелку и соус и несу ужин в гостиную. — Побеждать нужно красиво. — Мы уже говорили об этом, — брат с пивом и своей тарелкой следует за мной. — Мы оставим прошлый костюм, но изменим пиджак. И вообще, почему этот разговор звучит так, будто ты переводишь тему? — Лу! — Что? — Бесишь ты меня, когда пытаешься строить из себя идеального брата. — Почему пытаюсь? Я и есть идеальный. Усмехаясь, ставлю наш ужин на столик перед диваном, делаю глоток пива прямо из горла и устало плюхаюсь на подушки. Луи, расставляя тарелки по фэн-шуй, садится рядом и берёт пульт, чтобы включить первый попавшийся канал. — Кстати, — он отпивает пива и щёлкает пальцами, — ты разговаривала с отцом после того неудачного ужина? — Напомни, какого из, потому что все семейные ужины были неудачными. Томлинсон пытается побороть смех, убирая со лба чёлку кончиками пальцев, и, наткнувшись на спортивный канал, закидывает руку на спинку дивана. — Значит, он решил не мириться. — Ты же знаешь его, Лу, он просто сделает вид, будто ничего не было. Так что можно считать, что мы и не ссорились. — Я разговаривал с ним в тот вечер после того, как ты уехала. — И тоже поругался с ним? — Нет, — брат мотает головой, смотря вроде бы в телевизор, а вроде бы и нет. — Он сказал, что не хотел быть таким грубым, и признал, что перегнул палку, но отец вечно уходит от вопроса, поэтому мы толком не выяснили ничего. — Стабильность — это главное. Люблю стабильность, — закидываю в рот полоску бекона, а затем обмакиваю гренок в соусе. — Это полное дерьмо, Габбс, — Луи повторяет мои действия. — А мама что-нибудь говорила? — Конечно же, нет, — я даже фыркаю от абсурдности его вопроса. — Она на стороне папы, знаешь, я никогда не рассчитывала на поддержку от неё. Ведь если стоит выбор между дочерью и любимым мужем, выбор всегда падает на мужа. — Я всегда говорил, что нам нужно устроить семейные переговоры, где мы все вместе обсудим этот беспредел. — Давай запишемся на приём к семейному психологу и нашей дружной семьёй доведём его до белого каления. Мне даже интересно, он продержится до того момента, когда я смогу высказать свою проблему, или папа заставит его сменить рубашку на более белую раньше? — Я по сей день задаю себе вопрос, почему отец никогда не требовал так много от меня, почему я не попадал под раздачу и ни разу не страдал от его наездов за каждую мелочь. — Потому что в семье может быть только один нежеланный ребёнок. — Габби, — Луи посылает укоризненный взгляд, хмуря брови, — я ударю тебя по губам, если ты ещё раз это скажешь. — Я же отшучиваюсь, чтобы не разрыдаться. — Малыш, ты же знаешь, что я бить тебя не буду, — он закидывает руку на моё плечо и притягивает к себе. — На самом деле я рад тому, что ты относишься к этому с юмором. Я бы очень не хотел, чтобы ты убивалась или пыталась подстроиться под требования отца. Ты единственный человек в нашей семье, кто осмелился пойти против него. Как же я горжусь тобой, родная. Брат выставляет бутылку, чтобы я ударила по ней своей, и мы выпиваем, будто он произнёс тост. По телевизору идёт баскетбольный матч, который завершится через пару минут, звук приглушён, поэтому на нашем фоне звучит лишь шёпот и редкое тихое ликование зрителей на трибунах. Моя голова покоится на плече Луи, я кручу в руке бутылку и так сильно прижимаюсь к брату, будто он растворится в воздухе, если я отпущу его. Он тянется за гренком и, макнув его в соус, протягивает мне. Я смеюсь, но всё же открываю рот и принимаю угощение. — Спасибо, — благодарю и за гренки, и за слова поддержки. — Самое большое спасибо, которое только может быть. — За такое не благодарят, Габби, это то же самое, что я буду благодарить тебя за то, что ты моя сестра. — Но ты это делаешь. — Хорошо, один-один, — Томлинсон мягко смеётся, отчего я чувствую слабую вибрацию в его грудной клетке. — У тебя вот тут пятно от соуса. Опускаю голову, высматривая след на толстовке, куда показывает Луи, и он неожиданно щёлкает по моему носу. — Это детский розыгрыш. Два-один. — Господи, со мной это всегда будет работать, потому что удивительнее то, что я не оставила пятен. — Вообще-то, — брат прокашливается, скрывая смешок, и указывает на мои джинсы, — ты капнула сюда, а потом ещё и размазала. — Чёрт, ну и почему ты молчал? — выбираюсь из-под его руки и начинаю растирать высохший соус. — Тут только стирка поможет. — Я не хотел создавать неловкости. — Плевать, — отмахнувшись, падаю на спинку дивана и делаю глоток пива, — будто со мной такое впервые. — У нас, кстати, в морозильнике есть мороженое. — Клубничное? — Нет. — Мороженое и пиво! Мчусь на кухню, словно там раздают бесплатные пробники духов «Lacoste», и ищу в отделениях морозильника банку мороженого. Переворошив отдел с замороженными овощами, нахожу банку ванильного и из кухонного ящика достаю столовую ложку. — Габбс! — зовёт меня Луи из гостиной. — Почему мне пишет Гарри и спрашивает, где ты? Замерев с ложкой у рта, медленно перевожу взгляд на телефон, который оставила на столе, и шёпотом выдаю «ой». На экране светятся три пропущенных от Гарри, и я пальцем стираю строку, делая вид, что ничего не было. — Напиши ему, — отправляя в рот ложку мороженого, возвращаюсь в гостиную, — что ты меня не видел и мы не созванивались сегодня. Хотя нет, это будет подозрительно. Подхожу к дивану и, подхватив со столика бутылку, делаю щедрый глоток напитка. — Лучше напиши, что я заезжала к тебе и недавно поехала домой, а после этого мы уже не списывались. — Ты что, — брат вскидывает брови, — избегаешь его? — Пф, не-ет, — качая головой, сажусь рядом и запиваю порцию мороженого пивом. — Никого я не избегаю. — Ты такой взрослый ребёнок, — усмехаясь, он качает головой. — Вы поругались? — А что ты имеешь в виду? Поругались как пара или как два друга, которые не поделили порцию хлопьев? — Это ты мне скажи. Психую и залпом выпиваю остатки из бутылки, падая на мягкую подушку. Луи поворачивается вполоборота, подгибая колено, и терпеливо ждёт, когда я отвечу на его вопрос. Поставив банку с мороженым на колени, ковыряюсь в нём ложкой, пока в голове пытаюсь построить логичное предложение, из-за которого не буду звучать глупо. — Мы не ссорились, — отчаянно вздыхаю и запихиваю в рот слишком много десерта, отчего сводит зубы. — Просто я хотела немного отдохнуть от Стайлса. — Понимаю, его бывает слишком много. — Правда, ничего такого не случилось, я просто не хочу сейчас с ним видеться, потому что тогда нам во многом придётся объясняться. Позволь мне побыть ребёнком, который избегает серьёзных разговоров и думает, что в жизни всё легко. — Хорошо, Габбс, как скажешь, — Томлинсон пишет сообщение, но я не вижу его содержания, а затем, оставив мобильный на столике, ставит тарелку с беконом себе на колени. — Сегодня твой вечер. — Что ты ему написал? — Что мы виделись после твоей смены, а после мы не связывались. — Спасибо, — вздохнув, оставляю ложку в банке и отставляю мороженое. — Не понимаю, почему ты вечно заступаешься за меня. Даже в детстве ты устраивал приколы только для Лотти, ну ещё для наших кузенов Фредди и Тода, но их просто никто не любил, потому что они воровали наши конфеты и приносили в дом червяков. Луи тихо смеётся, запрокинув голову и положив ладонь на живот, и кончиками пальцев поправляет чёлку, которая падает на лоб. — Мне больше нравится придумывать приколы с тобой, а не для тебя, — он специально выделяет это слово, на что я закатываю глаза. — Шарлотта забавно злилась, а потом неудачно пыталась придумать что-то в ответ. — Ты даже не мстил мне за то, что мы с ней сбрили тебе правую бровь. — Потому что это было весело, Габби. — Тебе пришлось ходить без брови! — возмущаюсь слишком драматично, будто это случилось со мной. — Я бы не появлялась на людях. — Я не ходил с одной бровью. — Будто в восемь лет Лотти уже была профессиональным визажистом. Она нарисовала тебе ужасную бровь, я бы даже назвала это обычной полосой под линейку. — Я был слишком мелким, чтобы кто-то из моих одноклассников обратил на это внимание. Я смеюсь, чуть перебарщивая с эмоцией, скорее всего, из-за выпитого пива, и под конец даже хрюкаю, отчего гостиную наполняет и смех брата. Я слишком сильно погружаюсь в воспоминания о нашем детстве, из-за чего меня накрывает ностальгия, и я начинаю грустить. Это не тайна, что до своего совершеннолетия я была полностью зависима от Луи, потому что в любой ситуации именно он решал мои проблемы, защищал меня, выбирал мою сторону и даже покупал прокладки, когда у меня случалась непредвиденная протечка. Возможно, это неправильно, но ему нравилось играть классного старшего брата, который был буквально супергероем в моих глазах, а я никогда не была против. Мне так страшно это признавать, и я никогда не озвучиваю это вслух, но порой в голову забирается мысль, что Луи пытался заменить мне папу, потому что наш отец был сильно увлечён игнорированием того, что я ужасно нуждаюсь в его поддержке и заботе. И что я имею сейчас: бегу обратно к брату в патовой ситуации и получаю ту моральную подушку безопасности, которая мне нужна, чтобы удачно приземлиться. Луи всегда видел, что я самый недолюбленный ребёнок в семье, и осознание этого ощущается как прыжок с самолёта без парашюта. Кажется, слабый градус в напитке уже ударил по мозгам. — Малыш, тебе нельзя пить, — брат осторожно треплет ладонью моё колено, чтобы вернуть меня из мыслей. — Я выпила всего бутылку. — Вот именно, — он разводит руками, — а тебя уже развезло. — Что ж, зато я в той кондиции, когда мы можем говорить о моих сердечных делах. — Хочешь поговорить о Гарри? — Томлинсон тянется к телефону и, кладя руку под голову, укладывается на спинку дивана. — Он, кстати, написал, что волнуется за тебя. Может, тебе стоит ответить ему? — Я не могу, Лу, — прикрыв тяжёлые веки, разваливаюсь на подушке в очень удобной позе. — Мы не были в отношениях, но мне казалось, что между нами есть чувства, типа знаешь, мы оба друг друга ревновали к кому-то третьему. А потом я вижу его с другой… Гарри мне ничего не должен, но мне было так неприятно видеть, как она сжимает своими наманикюренными пальцами его плечо, — на этом моменте я корчу гримасу отвращения и открываю глаза, чтобы посмотреть на свои ногти. — Хотя, с другой стороны, я призналась ему в чувствах… Господи, ну где вы нашли его? Зачем притащили на свадьбу? Как будто вам больше не с кем было дружить. После свадьбы Луи и Одри я сняла маникюр, а теперь хожу с неухоженной кутикулой. Наверное, именно это оттолкнуло Стайлса. На большом пальце появился заусенец, но я постоянно забываю избавиться от него. — Когда ты упала на него с шоколадным фонтаном, я подумал, что это судьба. Луи старается улыбаться, но в его голубых глазах заметна тревога, ведь я наговорила столько всего, но в это же время ничего. — Но я не хотел быть тем родственником, который бы пророчил вам свадьбу и трое детей. — В тот момент я была чертовски пьяна, что даже не вспомнила его на твоей свадьбе. — Если вы познакомились заново, значит, судьба. — Поэтому теперь я мечусь от «переспать с ним» до «послать к чертям собачьим и не вспоминать». — Почему бы тебе не поговорить с ним? — Мы только и делаем, что разговариваем, — наигранно взмахиваю руками и качаю головой. — А я не люблю серьёзные разговоры, и он всегда такой горячий, что я прощаю ему всё и просто думаю о том, как снимаю с него эту дурацкую сексуальную рубашку, которую он вечно не застёгивает! — По ходу, у тебя просто недотрах, Габбс. — Нет, я серьёзно, — вместо того, чтобы сказать что-то в своё оправдание, я зеваю и поджимаю к себе колени, ложась на бок. — Сегодня был тяжёлый день. Баскетбол давно закончился, и началась сводка спортивных новостей, которая совсем не интересна нам с Луи. Сегодня я нашла наркотики и пистолет в бардачке Адама, а потом Челси сказала, что хочет уволиться. И вот я, на грани провалиться в сон, рассказываю Томлинсону о своих любовных проблемах, чего не собиралась делать ещё пару минут назад. У меня шок, хочу, чтобы мне принесли одеяло, как в фильмах работники скорой помощи приносят пострадавшим. А нужно ли говорить о том, что я подозреваю Оллфлрда в продаже порошка? — Утро вечера мудренее, — Луи выключает телевизор. — Обсудим это завтра. У меня хватает сил только на то, чтобы коротко кивнуть, а затем ещё раз зевнуть. Я не вижу, как брат убирается на столе, но чувствую, как он укутывает меня в плед и выключает в гостиной свет. Я засыпаю с мыслью, что нахожусь в полной безопасности, поэтому быстро отключаюсь на моём любимом диване.+++
Я возвращаюсь домой ближе к обеду, после того, как Луи уезжает на тренировку. Первым делом принимаю душ и надеваю чистую домашнюю одежду, словно освежая голову от назойливых мыслей и вчерашнего разговора с Томлинсоном. Сегодня утром за завтраком я попросила его не загружать себя моими проблемами с Гарри, а он напомнил мне, что завтра мы едем к Лотти в больницу. Также после пробуждения я написала Стайлсу, что была чертовски занята и не в настроении. Я почти посвятила его в ситуацию с месячными и ПМС, но вовремя стёрла это сообщение и вместо этого отправила множество бессмысленных и не связанных друг с другом смайликов. Он спросил, может ли набрать мне, но я сказала, что сделаю это, когда появится время. Я решила взять отпуск от Гарри и назвала это безгарристайловские каникулы, как раз за это время мы оба сможем понять, чего действительно хотим. У него будет возможность нагуляться с Френни, потому что сейчас мне не хочется доказывать ему, что я больше заслуживаю это место, чем она. А я пойму, нужен ли мне Стайлс или это была просто временная зависимость и вспышка эмоций, которые он вечно вызывает во мне. Пока закипает чайник, я составляю в заметках график работы на следующую неделю, чтобы понять, когда у меня будет свободное время от детей, и параллельно смотрю фильм с Заком Эфроном. На вечер у меня в планах приготовление пирога с вишней, как любит Дин Винчестер, и прослушивание огромного количества музыки, потому что это мой законный выходной. На самом деле, я делаю всё подряд, чтобы чем-то занять себя, ведь я совершенно не знаю, чем увлечь себя в такой день. Я думала, что этот день я проведу с Гарри, потому что должна была проснуться с ним в одной постели (так я представляла эту ночь), но всё перевернулось и пошло в другую сторону. Зато у одного человека всё действительно хорошо. Лиам выкладывает в истории видео, где он катает Бейли на лодке. А мне бы хотелось оказаться где-нибудь поближе к ним и подальше от всего, что напоминает о моих разрушенных планах и желаниях. У них всё наладилось, судя по счастливой мордашке Пейна на каждом видео, и я безмерно рада за них, поэтому надеюсь, что их мини-отпуск пройдёт успешно, как они того хотели. Габби: Родная, как у тебя дела? Не скучаешь? Переместив кружку с горячим чаем на островок, намазываю на тосты джем, пока на фоне идёт «Красивый, плохой, злой». Лотти: Я в полном порядке. Спасибо. Но здесь смертельно скучно. Габби: Мы с Луи завтра заедем к тебе. Как скоро тебя выпишут? Лотти: Через четыре дня. Придут ещё результаты анализов, за моим состоянием понаблюдает врач, и я домой. Габби: Адам приезжал? Собирался ли Оллфорд когда-нибудь посвятить жену в свои дела? А может, Шарлотта уже давно в курсе и просто покрывает его, чтобы вдруг Адама не упекли за решётку? Я не могу спросить напрямую, точно не в сообщениях, потому что сестра может кинуть меня в чёрный список, и я навсегда останусь без ответа. Мне страшно признаваться ей в своих находках, ведь волноваться ей категорически запрещено, а мои новости могут её напугать. Лотти: Заедет через час. Он обещал привезти мой любимый йогурт с шоколадными шариками. Хоть что-то позитивное может быть в этой ситуации. Теперь я точно не собираюсь писать Лотти правду, чтобы её встреча с мужем не прошла ужасно и не закончилась ссорой. Ну, и ссорой со мной в том числе. Мы начинаем болтать о любимых видах десерта, из-за чего я обещаю привезти сестре кусочек тирамису из её любимой кондитерской, а затем она делится тем, что хочет устроить вечеринку, на которой все узнают пол малыша. Я предлагаю отдать мне результаты УЗИ, чтобы я сделала торт с соответствующей начинкой, но Шарлотта говорит, что я не умею держать язык за зубами и обязательно проболтаюсь. Сделав вид, что меня это не задело, выдвигаю ещё пару вариантов, а сестра всё равно протестует, потому что в каждом из них я буду той единственной, кто будет знать пол ребёнка. Как раз когда фильм заканчивается, я мою посуду и приступаю к приготовлению пирога. По традиции выбираю в «Спотифай» подходящий настроению плейлист, включая громкость почти на максимум, и раскладываю ингредиенты на кухонном гарнитуре. Меня невольно накрывает воспоминаниями, когда я так же готовила на своей кухне под музыку, а мой концерт прервал Стайлс, доставив мне платье и подарок от Луи. Кажется, что это было миллион лет назад и даже не со мной, но на душе так радостно от этих моментов, что я начинаю улыбаться. Создаётся ощущение, что вот-вот мне позвонят в дверь, и сломя голову я понесусь открывать, чтобы вместе с Гарри снова приготовить что-нибудь вкусное, а затем перед глазами появляется образ симпатичной блондинки, и я начинаю заново злиться и ненавидеть парня. Одна песня переключается на другую, и начинает играть «Mr. Brightside» The Killers, которой я готова подпевать во весь голос. Пока я нарезаю свежую вишню и избавляюсь от косточек, моё настроение взлетает всё выше и выше, потому что ничто так не вдохновляет меня, как время наедине с собой за любимым делом. — Now they're going to bed, — подпевая и делая такое выражение лица, будто мне подпевает целый стадион, сбрасываю с доски нарезанные ягоды в тарелку, — and my stomach is sick, and it's all in my head. Если бы не нож в руках, я бы начала прыгать в такт музыки, но сейчас приходится лишь двигать бёдрами из стороны в сторону и дёргать ногами, будто я вообще умею танцевать. Наверное, со стороны кажется, что у меня началась судорога и я до последнего пытаюсь устоять на ногах. — But she's touching his chest now, he takes off her dress now. Let me go. Я на секунду замираю, осмысливая текст песни, и трясу головой, пытаясь выгнать из головы эту навязчивую мысль. Нельзя ассоциировать слова из песни с собой, словно там поётся о твоём личном опыте — это плохо кончится, не говоря уже о том, что песня обретёт совершенно иной смысл. — Jealousy turning saints into the sea, — завывая слова (иначе петь я не умею), я отпускаю всё, что накопилось во мне за последние дни, выговариваюсь и освобождаю мысли, — swimming through sick lullaby, choking on your alibi. Я меньше зацикливаюсь на картинке пистолета и наркотиков, найденных в бардачке Адама, не думаю о вымышленном поцелуе Гарри с Френни, потому что его могло вовсе не быть, ведь я не очень-то и смотрела. Может, мне стоит брать пример с Лиама и взять отпуск на неделю, чтобы отдохнуть от ежедневной рутины и постоянных приключений — посвятить время себе и забыть о существовании своих обязанностей. Сначала была свадьба Луи, и я, не успев прийти в себя и осознать, что произошло, прыгаю в новое дело, нахожу проблемы на свою задницу и лезу именно туда, куда лучше бы мне не совать свой нос. — But when he loves me, I feel like I'm floating, — когда играет «Cloud 9» Beach Bunny — одна из моих любимых песен, — я совсем ухожу в отрыв и на припеве не жалею своего горла, тем временем принимаясь за замешивание теста. — When he calls me pretty, I feel like somebody. Перемещаюсь по кухне, слегка пританцовывая, немного перебарщиваю с эмоциями и экспрессией, но я совершенно не забочусь об этом в данный момент, когда больше концентрируюсь на вишнёвой начинке, куда добавляю крахмал и сахар. Раздаётся звонок в дверь, и я выключаю музыку, оставляя на экране липкий отпечаток. Задержав дыхание, словно пытаясь показать, что в квартире никого нет, стою на месте и прислушиваюсь к тишине, пока не раздаётся повторный звонок. Мне совсем чуть-чуть волнительно, потому что я предполагаю, кто ко мне пришёл. Гарри писал мне что-то до обеда, но я даже не открыла переписку, оставив сообщение на вечер, когда у меня будет желание с ним о чём-либо говорить. В этот раз незваный гость стучит в дверь, намекая, что он никуда не уйдёт, пока я не открою, ведь я подтвердила своё нахождение здесь громкой музыкой и ужасным пением. Чёрт, Стайлс опять слышал мой неудачный концерт под любовную песню. Втянув носом воздух и сжав кулаки, воинственно направляюсь в коридор и готовлюсь к тому, что сейчас отправлю парня обратно, откуда он пришёл. Злость и обида на него вмиг переполняют меня и придают мотивации к нежеланной встрече. Не глядя в глазок, распахиваю дверь и встречаю Гарри, стоящего на проходе в некоторой растерянности. Он как назло мне всегда красивый, и слабая смущённая улыбка с ямочкой на щеке играет ему лишь на пользу. Красная рубашка с коротким рукавом, распахнутая настежь, больше на размер, белая футболка и чёрные джинсы всё ещё остаются главным предпочтением парня в одежде. Если бы меня не было вчера утром в той кофейне, я бы сейчас набросилась на него с поцелуями и много говорила о том, что мне нравится, как на нём сидят узкие джинсы. Но вместо этого я вспоминаю, как его плеча касались тонкие пальчики Френни, как она поднялась на носочки за поцелуем, и переполняюсь гневом. — Наконец-то я добрался до тебя, — Стайлс радостно улыбается и опирается плечом на дверной проём. — У меня уже появилась мысль, что ты избегаешь меня. Мы впервые видимся после нашего первого поцелуя, и мне очень досадно, что это происходит при самых отвратительных обстоятельствах — когда мне совсем не хочется его видеть. — И появилась не зря, — прямо бросаю я, отчего брови Гарри медленно ползут вверх. — Знаешь, Стайлс, это просто несправедливо. Я была честна с тобой и бросила Найла, чтобы это не выглядело так, будто я бегаю от одного парня к другому. А ты в этот момент работаешь на два фронта и думаешь, что я буду к этому равнодушна? Если ты считаешь, что из-за списка я готова на свободные отношения и каждый день менять парня, то ты глубоко ошибаешься. — Погоди, Томлинсон, я не понимаю, о чём ты. — Да ладно тебе, не прикидывайся дурачком. Наверное, я зря думала, что после всего ты прекратишь любые свои интрижки с девушками. Я, по-моему, говорила тебе о Френни и моём отношении к ней, но ты даже не отшил её, когда она буквально висла на тебе. — Габби… — Нет, — я отстраняюсь, когда Гарри протягивает руку, — сначала разберись в себе, Стайлс. Ты так долго просил об этом меня, а сам делаешь всё с точностью наоборот. Я в отличие от тебя не позволяю Коди лезть ко мне целоваться. Думаю, наш разговор окончен. Я настолько неожиданно закрываю дверь перед носом парня, что он не успевает среагировать и воспрепятствовать мне. Только сейчас замечаю, что сжимала руку в кулак, а, когда смотрю на свою ладонь, на ней зияют красные полумесяцы от ногтей. Сильно вздрагиваю, когда раздаётся звонок прямо над головой, но, зная, что за дверью стоит Гарри, просто молчу. Не добившись желаемого результата, он начинает стучать в дверь и громко звать меня, из-за чего на шум могут собраться все соседи. — Габби, открой, пожалуйста, — каждое слово Стайлс сопровождает осторожным стуком. — Давай всё обсудим. Чёрт возьми, Томлинсон. Стиснув зубы, ничего не отвечаю, разглядывая ноги в ярких носках с фламинго и авокадо, и мысленно прошу, чтобы он ушёл. — Габбс, это детский сад какой-то. Неужели ты не можешь меня выслушать? Могу, но не хочу. — Габби, я не знаю, что тебе сказали, но я тебе никогда не врал. Больше нет сил терпеть то, как Гарри уверенно вешает мне лапшу на уши. Махнув рукой, возвращаюсь на кухню и включаю прерванную музыку, чтобы продолжить готовку и концерт. Как только песня начинает играть, вновь наполняя всю квартиру, попытки Стайлса добраться до меня прекращаются. Я с облегчением выдыхаю и завершаю приготовление пирога, выливая на тесто в противене вишнёвую начинку. Надеюсь, он поехал домой. Я не могу вести какой-либо разговор с ним, если Гарри оправдывается и безнадёжно объясняется. К тому же я выяснила, что он не знает о моём присутствии в кафе и думает, что о нём кто-то трепался. Мне хочется дать ему времени, чтобы Стайлс понял и окончательно решил, что ему нужно. От меня и вообще. Может, это жестоко и неправильно, но он либо без меня, либо только со мной — я всегда считала, что это правильная позиция в отношениях, потому что меня этому учили. Из плейлиста начинает играть что-то очень мощное и энергичное, что не совпадает сейчас с моим настроением, отчего мне хочется переключить песню. Но я даже не знаю, какую можно включить на замену, я бы лучше сама сыграла на рояле что-нибудь более близкое сердцу, потому что исполнители, даже очень талантливые, вряд ли знают, что я сейчас чувствую. Но музыка неожиданно прерывается входящим вызовом. Оставляю пирог, на ходу вытираю руки бумажным полотенцем и замираю, уставившись на экран мобильного. Мне страшно взять телефон в руки, словно это бомба, которая может взорваться от прикосновения, хотя мне просто звонит Найл. Да, это очень просто.