Карта души

      Ким почти смирился с тем, что Рики от него практически не отходит. Нишимура ходит к нему в класс почти на каждой перемене, пишет в соцсетях каждый час, присылает столько мемов и видео, сколько Сону за всю жизнь не посмотрел. Конечно же, он все это не смотрит, просто не успевает и лишь удивляется, как это успевает делать Ники.       Киму это неприятно осознавать, но ему даже нравится, что японец присылает ему это все. Рики быстро прощупал почву и по реакции понял, что Сону увлекается романтичными сюжетами, любит смотреть на то, как танцуют люди, любит милые истории и смешные картинки, а еще щенков и котят. Кажется, он за эти две недели понял о Киме больше, чем он сам о себе за всю жизнь.       Сам же Сону вообще не понимает, что с ним происходит. Две недели назад он хотел умереть, а сейчас вроде бы не так и хочется, можно это сделать позже, ведь на следующей неделе выйдет новое танцевальное видео, завтра Ники расскажет какую-то смешную историю, на которую Ким среагирует, как всегда, лишь легкой улыбкой.       Ким начал понимать, что именно Рики показывает ему то, что жить все-таки стоит, однако Сону еще не убедился в этом до конца. Жить ради новых видео, жить ради того, чтобы провести эту жизнь в интернете ему не охота, так что Ким был уверен, что скоро ему это все надоест, и он снова вернется туда, откуда пришел.       Ему не нравилось, что приходится разрываться на две части, ведь это было довольно мучительно. Одна сторона души говорила, что можно еще пожить, а другая говорит очнуться и посмотреть на мир без розовых очков, направленных лишь на Нишимуру и интернет.       Все-таки японец ничуть не лучше тех же самых соцсетей. Разница лишь в том, что соцсети могут разонравится Сону, а в другом случае Сону разонравится Ники. Да даже не разонравится, просто надоест, ведь Нишимура делает это все, нянчится с ним только, пока Ким проживает свой затянувшийся суицидальный период. Сону это понимал и осознавал, что к Рики ни в коем случае не стоит привязываться, ведь все это временно, а потом может быть еще больнее, но… ничего не мог с собой поделать.       Вы бы видели глаза Кима, когда он осознал, что рад прогулке с японцем. Это был страх, чистейший ужас, весь оставшийся день он ходил с неоднозначным выражением лица, говорившем о том, что что-то пошло не так. Даже Ники заволновался, расспрашивая Сону, все ли нормально, каждые полчаса.       Ким впервые начал что-то чувствовать. Эти эмоции были очень слабыми, но настолько непривычными, что парень конкретно испугался. До этого из эмоций он чувствовал лишь отрицательные, не приносящие ничего, кроме еще большего желания умереть, и то последний год все притупилось. А тут… счастье. Пусть и капля, пусть оно еле ощутимо, но это оно. Как бы долго Сону не чувствовал его, парень не мог просто забыть это ощущение.       Ощущение того, что может быть, жить и правда стоит ради чего-то настоящего.       Парень стал ждать каждой прогулки, каждого похода в уютное кафе, которое раньше ненавидел, с нетерпением ждал нового сообщения от Нишимуры, вся его жизнь буквально начала зависеть от высокого паренька со светлыми волосами.       Да, Ким сейчас не мог ничего дать взамен, потому у него просто ничего не было, но Рики ничего и не требовал. Ему было достаточно того, что Сону начал чем-то интересоваться, пусть все еще и был достаточно пуст изнутри, но искра есть. Он был рад этому, искренне улыбался каждый раз, когда Ким рассказывал о его любимых каверах или показывал фото с щенками, которое нашел где-то на просторах инстаграма, со словами «Смотри, на тебя похож, тоже лохматый».       Обычно Нишимура не показывает свои танцы никому из школы, а тем более вживую, но он заметил интерес Сону к ним. Каждый раз, когда Ким видел какую-то понравившуюся ему хореографию, которую с мастерством исполнял какой-то талантливый танцор, парень со вздохом говорил, что хотел бы так же. Рики ловил каждое слово, поэтому сразу понял, что это то, за что нужно цепляться.       А чем же еще зацепить Сону, кроме как собственным танцем? Ким много раз спрашивал японца, в каком стиле он танцует, хорошо ли у него получается, любит ли он танцевать с кем-то или один. Нишимура видел, что тот хочет увидеть его в деле, но, скорее всего, стесняется спросить.       Именно поэтому Рики, когда говорил Сону о том, что они снова идут туда, где Ким еще ни разу не был, сказал прихватить спортивную форму и кроссовки. Сону сначала ныл, потому что думал, что они пойдут в спортзал, но Нишимура убедил его в том, что ему понравится, поэтому Ким, хоть и с большим сопротивлением, но согласился.       Сону вяло шел позади Нишимуры с рюкзаком на плечах. Перспектива заниматься спортом его вообще не привлекала, но, скорее всего, именно это они сегодня и будут делать. Рики впереди бодрым голосом говорил Киму, не строить из себя мученика и, хотя бы, дотерпеть до места, а уже потом, когда они доберутся, ныть. Однако Сону только от мысли о физической нагрузке тошнило, так что настрой у него был так себе.       Ребята зашли в здание и прошли в раздевалку. Переодевшись в спортивную форму, Сону сел на лавку и стал ждать Нишимуру, откровенно пялясь на него. Возможно, он ведет себя как влюбившаяся девчонка, но что поделать, если японец такой красавец. Тело у него было и правда потрясающее: подтянутое и худое, как и полагается танцорам, а на прямой спине красовалось целое созвездие родинок. Интересно, что получится если их соединить?       Что за мысли? Соберись, Сону. Ким похлопал себя по щекам и встряхнулся.       Тем временем Ники уже оделся и подозвал его к себе. Парни прошли по длинному коридору и остановились около невзрачной двери. Все это время Рики вел Сону с закрытыми глазами, пару раз чуть не повалив их обоих. — Ну что, можно открывать? — Почти… — Нишимура открыл дверь и завел Кима в зал. — Открывай.       Сону открыл глаза и увидел… зал? Но не спортзал, а танцевальный, с огромным зеркалом, блестящим паркетом и огромными колонками в углу. — Ого… Почему ты мне сразу не сказал, не пришлось бы со мной так мучаться. — Хотел сделать сюрприз. — сказал Рики и легко улыбнулся, наблюдая за реакцией парня.       Сону прошел в глубину комнату. В зеркале был виден Рики, настраивающий колонку. — Ты обычно здесь занимаешься? — Да. В основном я здесь с друзьями, но в одиночку тоже бывает.       Сону продолжил оглядывать помещение. По углам, на потолке легко светили лампы. Зал был в полумраке, освещение достаточно приятное, создающее особенную атмосферу.       Казалось, будто Ким вернулся во времени на 8 лет назад. Туда, где он оставался в залах с друзьями, туда, где не было проблем, кроме несделанной домашки. Кроме этого зала больше ничего не существует, а потом ты выйдешь и застанешь кровавый закат, окрашивающий все в ярко-алый, поедешь домой на велосипеде и будешь много смеяться. Мама встретит тебя и разогреет ужин, а после будет спрашивать о тренировках, поглаживая по голове. И она здесь. Жива. — Эй. Все хорошо? — Спросил подошедший к Киму Рики и положил ладонь на плечо. — Да, все нормально. — Сону снова встряхнул головой. — Тогда давай, я включу музыку, и мы разомнемся. — Но я не умею танцевать. — Чтобы получать от танца удовольствие, необязательно уметь это делать. — сказал Рики, устремляя взгляд на парня. — Тем более, я могу тебя немного научить.       Сону кивнул и, выбрав с Нишимурой музыку, начал разминку. Ким никогда не чувствовал себя более деревянным, чем сейчас. Он понимал, что далеко не гибок, так как занимался спортом нормально очень много лет назад, едва шевелясь на уроках физкультуры, в основном вообще их прогуливая. Но сейчас он почти что разочаровался в себе, понимая, что ему больно делать банальные упражнения, в то время как Ники делал все виды шпагатов и складывался вдвое, словно лист бумаги.       Тем не менее Рики лишь поддерживал Кима, помогая ему немного тянуться, чтобы мышцы хоть немного размялись.       Сону уже после разминки чувствовал себя так, будто его только что из могилы достали, пока Ники прыгал по залу и вслух говорил о том, чему собирается учить Кима. — Смотри. У тебя скорее всего основ нет, поэтому сначала научу тебя банально двигаться в такт, чтобы движения были не очень деревянные.       Сону лишь вздохнул и встал, принимаясь слушать японца и делать все, что он скажет, пока тот с самым радостным выражением лица, которое только видел Ким, объяснял ему движения.       В принципе, у Сону все неплохо получалось, тело потихоньку начало отмирать и вспоминать уроки танцев, двигаться в такт музыке. Рики настолько много хвалил Кима, что тот невольно краснел от смущения. — Я не верю, что ты никогда не занимался танцами. — Не верь. Я правда деревянный. — Нет, я тобой горжусь. Ты очень даже неплох.       Позже Ники научил Сону легкому танцу, который посчитал достойным его уровня. Ким хоть и делал сначала вид, будто ему все равно, но затем в глазах все равно появился огонек заинтересованности, а позже сам парень начал повторять связку несколько раз, доводя ее до идеала.       Впервые за все время общения Нишимуре было правда легко с Сону. Парень шел на контакт, старался, будто наконец оказался в своей стихии, о которой, пока что, ничего не знает и слепо идет за японцем.       Рики не мог насмотреться на Кима — тот много улыбался и реагировал на каждую шутку, чего никогда до этого не было. Ники это нравилось, он старался еще больше, как вдруг услышал то, чего никогда до этого не было — его смех.       Сону внезапно засмеялся. Заразительно, заливисто, громко, так, что был виден ряд ровных зубов, а тело валилось на пол от судорог смеха.       Рики замер, завороженно смотря на парня. Вот она — другая сторона Ким Сону, которую он так долго пытался разморозить, и сегодня она ему поддалась.       Смех безумно ему идет. Это его эмоция. Та, с которой он похож на солнце, которое, кажется, никогда не зайдет за горизонт.       Они продолжили смеяться, шутить, веселиться. Рики безумно нравилось то, как Сону опирался на его плечо, легко бил по спине, смеялся до боли в животе.       Ким не помнил, когда последний раз так много смеялся и был так счастлив. Ему показалось, будто где-то внутри треснул лед, полностью заморозивший сердце несколько лет назад. Эмоции зашкаливали, ему казалось, что его сейчас разорвет из-за их количества.       Однако время, проведенное в хорошей компании, всегда бежит быстро. Вот и сейчас оно пролетело как стрела. Пришлось оставить зал и пойти в сад.       Парни сели на скамейку в беседке. На город опустилась звездная ночь. Сону впервые за долгое время чувствовал себя так легко. Парень положил голову на колени Рики и прикрыл глаза. Нишимура, не ожидая этого, немного растерялся и, не понимая, что делать, положил ладонь на темные волосы Кима. — Я правда раньше занимался танцами. — внезапно сказал Сону после нескольких минут молчания. — Но это было очень давно. Лет восемь назад. — Так я и знал. — довольно прошептал Рики. — Почему бросил? — Обстоятельства.       Ники снова смолк. Нет, Ким еще не готов делиться с ним всем. В саду было поразительно тихо, до беседки еле доходил шум машин. — На самом деле… у меня умерла мама. После этого все сломалось.       Сону пустым взглядом уставился в небо. Ники вздрогнул, внезапно вспоминая последние годы жизни. — А… что… — Авария. Дождливая погода, ночь, пьяный водитель. — пустым голосом проговорил Ким.       На несколько минут воцарилось полное молчание, слышны были лишь сверчки. Рики, задумавшись, начал неосознанно водить ладонью по волосам Сону. — У меня тоже… умер близкий человек. Сестра. Она спрыгнула с крыши.       Сону посмотрел на Ники. В глазах японца стояли слезы. Ким поднялся и обнял Нишимуру, поглаживая того по спине. Рики обнял Сону в ответ, крепко прижимая парня к себе. — Ты поэтому не даешь мне… — Да.       Оба знали, что Сону имеет в виду. И оба знали, что теперь они стали еще ближе.       Парни сидели, обнявшись, некоторое время. Шум текущей реки успокаивал, как и присутствие кого-то близкого рядом. — Ты чем-нибудь еще занимался кроме танцев? — внезапно спросил Нишимура, желая отмести грустные мысли в сторону. — Да. Еще вокалом и немного актерским мастерством. — Ого… можешь что-нибудь спеть?       Сону смолкнул. Он не пел со дня смерти матери. Ни строчки. Но с Рики хотелось петь. Пусть даже полностью фальшивя, но хотелось. От счастья. — Могу. Но вот только я давно не пел. Наверно, это будет ужасно. — Ничего. Я же не певец, я судить не буду.       Сону вздохнул и прочистил горло. Попробовал взять пару нот и внезапно понял, что голос полностью поменялся. Конечно же, он больше не мальчик. Тем не менее, найти свой тембр почти получилось.       Ким медленно начал петь. Сначала неуверенно и тихо, будто пробуя ноты на вкус. С каждой строчкой голос становился все увереннее и громче. Сегодня его горло согласилось с ним сотрудничать, ровно вытягивая почти каждую ноту.        Сону, поя песню, будто встретился со старым другом, с которым долго не виделся. Эмоции, воспоминания нахлынули парня с головой, заставляя его заплакать. По щеке текли кристально-чистые слезы, пропитанные всем, что чувствовал сейчас Ким. Любовь к матери и музыке, тоску и грусть, безграничную боль и благодарность Рики. Сону правда безумно не хватало пения, так что после того, как песня закончилась, он разревелся так, как ревел, наверно, только в день, когда его спас Нишимура.       Ники обнял его, поглаживая парня по голове и прижимая к груди, чувствуя, как кофта постепенно начинает становиться мокрой от слез.       Вскоре всхлипы стихли и Ким отстранился от японца, протирая краем рукава мокрые от слез глаза. — Я хорошо спел? — Хорошо. — ответил со смехом Рики. — Это было лучшее живое выступление, которое я когда-либо слышал. Я аж прослезился. — Да что ты говоришь. — сказал, смеясь, Ким. — Раньше я пел лучше. — Нет, правда, я всплакнул. Это было эмоционально. — Спасибо. — Сону стеснительно заулыбался. — Ты тоже очень хорош в танцах, прямо как эти профи на видео. Даже лучше.       Ники широко улыбнулся. — Спасибо. Я хотел тебя впечатлить. — Сказал Нишимура, вызвав смех у парня.       Домой Ким шел таким счастливым, каким не был, наверно никогда. Казалось бы, куда еще счастливее. Ноги сами танцевали выученный несколько часов танец, а в губы шептали слова песни.       Что он чувствует? Счастье. Из-за кого? Из-за Ники. Но тем не менее Сону больше не против этого, что-то в мозгу потихоньку начало перестраиваться, убирая желание умереть на дальний план. Ким будто заново вспомнил, каково быть счастливым, снова начав танцевать и петь. Будто из земли откопали то, что было похоронено много лет назад.       Сону вошел в квартиру и прошел на кухню, чтобы попить воды. За столом сидел пьяный отец. — Ты где снова был? — А тебе не все равно? — Ты меня за долбаеба не держи. Я тебя спрашиваю, ты где пропадаешь, сученыш? — мужчина встал и подошел к парню. Сону напрягся всем телом, отодвигая стакан с водой подальше, но отец перехватил его и разбил о пол, заставляя Кима вздрогнуть.        Сону знал, что сейчас произойдет. И от этого сердце, только оттаявшее, сжалось, заставляя мышцы болеть. — Ты думаешь приходить хуй знает когда нормально? — А ты считаешь, что бухать, не видя ничего, кроме унитаза и бутылок с алкашкой нормально? — слова сами вырвались изо рта. — Считаешь, что бить своего сына нормально? Ты считаешь это нормально, что меня от тебя тошнит? Нас выселят из квартиры, потому что ты все пропиваешь, но единственное, что тебя интересует, это почему я прихожу поздно. Хотя, кому я это говорю, тебя уже давно пора забирать в психушку.       Щеку пронзила резкая боль. Сону взяли за волосы и со всей силы бросили, ударив того об стол. Мужчина взял лежавшую рядом скалку и начал колотить ей сына, пока тот пытался прикрыть руками голову. Позже в ход пошли ноги, которые начали бить парня по животу. Отец взял Сону за волосы и заставил того подняться, хотя тот еле стоял на ногах из-за дикой боли. Он ударил сына по лицу, из-за чего изо рта потекла кровь. Сону выплюнул кровь, скорчившись от боли по всему телу.       Мужчина больше ничего не сказал. Все это происходило молча. Были слышны лишь удары и тихие стоны боли парня. Отец ушел в спальню, оставив сына на полу, не в силах встать от повреждений.