***
Несмотря на все сказанные слова, Эдвард все равно остался наблюдать за Гарри. Он выключил свет в гостиной и покорно вышел из дома, но занял место на уже знакомой сосне. Гарри спал спокойно всю ночь. Он бы даже сказал, что спал тот мертвецким сном, потому что тот ни разу за всю ночь не ворочался, не проснулся от кошмара и спал вообще очень спокойно, хотя Эдвард подозревал, что его сон будет сегодня очень беспокойным. Но то ли Гарри и впрямь был так сильно морально и эмоционально истощен, то ли та штука, что он выпил, помогла ему, Гарри за всю ночь ни разу даже не пошевелился, а его дыхание было тихим и размеренным. Он не проснулся даже тогда, когда сработал его будильник, и через несколько повторов Эдвард проник в комнату, чтобы выключить его. В школе Гарри ожидаемо не появился, и Эдвард зашел в административный корпус, чтобы предупредить миссис Коуп, что Гарри немного приболел, и его не будет сегодня на занятиях. На обеденном перерыве он услышал разговор из-за столика Беллы. Оказалось, что Белла собирается съездить в Порт-Анджелес с Джессикой и Анджелой в субботу после уроков, чтобы помочь им подобрать платье. Эдвард, уже успевший немного изучить девушку, понимал, что ее не интересовали платья или поездка с подругами в другой город сама по себе, значит, у нее были какие-то собственные цели, и ему стало интересно, что же она задумала. В перерыве перед последним уроком он встретил Беллу в коридоре и вежливо, даже дружелюбно, с ней поздоровался. – Привет, – Белла остановилась. – Ты случайно не знаешь, где сегодня Гарри? Его не было на уроках, и в столовой я его тоже не видела. У меня все еще нет номера его телефона. – Эм, да, он немного приболел, поэтому не пришел сегодня. – Вот как. Может, стоит его проведать, как думаешь? Он ведь живет совсем один, – задумчиво произнесла Свон, и Эдвард улыбнулся ее доброте. – Конечно, можем съездить после уроков, – согласился Каллен, обрадовавшись тому, что может провести время с этой девушкой и все-таки проверит, как там Гарри после вчерашнего. Можно было убить двух зайцев махом, не вызвав никаких подозрений. Элис, конечно, уже видела этот разговор благодаря своим способностям, так что на парковке после уроков они сразу пошли в сторону джипа Эммета. Эдвард ждал Беллу на привычном месте. Когда она пришла, они выехали с парковки в сторону центра. Белла предложила заехать хотя бы в супермаркет за фруктами, ведь в аптеке без рецепта им бы все равно ничего не продали. В итоге они набрали свежих фруктов и овощей, Белла положила в корзину даже куриные бедрышки на случай, если нужно будет приготовить куриный бульон, а Эдвард настоял на оплате покупок. Они подъехали к дому Гарри, и Белла постучала в дверь. Звонка у этого дома не наблюдалось. Никто им не открыл, и Белла постучалась еще раз, куда настойчивее и громче. Через несколько секунд Эдвард услышал скрип кровати на втором этаже и легкий скрип половиц под босыми ногами. Видимо, Гарри все еще спал. – Может, его нет дома? – предположила Белла. – Или он спит. – Давай постучим еще раз, возможно, он просто не слышал, – предложил Эдвард, слыша, что Гарри уже спускается по лестнице. Белла постучала еще раз, и дверь, наконец, открылась. Гарри выглядел помятым и сонным, как если бы только что проснулся. К счастью, теперь он хотя бы был одет. – Привет, Гарри, – поздоровалась Белла. – Белла? Эдвард… – по взгляду было понятно, что увидеть девушку он совсем не ожидал, а вот Эдварда... скорее не хотел, чем не ожидал. – Привет. – Здравствуй, Гарри. – Что вы тут делаете? – А, это была моя идея. Прости, что без предупреждения, – сказала Белла. – Мы тебя разбудили? Эдвард сказал, что ты приболел, так что я решила зайти проведать тебя. Гарри удивленно посмотрел на Эдварда. – Я передал миссис Коуп, что ты заболел, как ты и просил, – сказал Эдвард, незаметно выделяя интонацией последние слова, надеясь, что Гарри поймет его намек. – А… да… спасибо, – дезориентированно кивнул Гарри. – Эм… проходите. Гарри пропустил их внутрь, а сам, извинившись, поднялся наверх, чтобы умыться и привести себя в порядок. Когда он спустился, то застал Беллу на кухне, раскладывающую продукты из пакета. – Что это? – Мы купили тебе фруктов и овощей, раз ты болеешь, тебе нужно есть больше витаминов. Кстати, может, нужно съездить за лекарствами? Если у тебя есть рецепт, мы можем съездить, – предложила Белла. – Эээм, нет, спасибо, но не стоит. Мне уже гораздо лучше. Думаю, завтра я приду в школу. – Правда? – не поверила Белла. – Ты измерял температуру? – Нет. Белла подошла, настойчиво приложила тыльную сторону ладони к его лбу и сравнила со своим. Гарри увидел, что Эдварда явно развеселила эта сцена. Эдвард думал о том, сколько заботы и доброты в одном простом жесте этой девушки. Она и впрямь была не по годам взрослой, и, как выходило из ее слов о матери, из них двоих она всегда была более ответственной и мудрой. Это было видно и сейчас. Как можно было не влюбиться в такую девушку? – Вроде нормальная, – заключила Белла. – Но тебе все равно нужно больше отдыхать и есть больше витаминов. – Обязательно, – Гарри не мог не улыбнуться на такую искреннюю заботу. Белла вдруг напомнила ему о Гермионе. Она тоже заботилась о нем, как сестра, которой у него никогда не было. Стоило написать ей письмо. Или даже навестить ее на каникулах. Гарри вдруг вспомнил о привезенных продуктах и спросил, сколько он им должен, но Эдвард заверил его, что это мелочь, и он может об этом не беспокоиться. Гарри хотел заупрямиться, но его прервала Белла, заглянувшая в его холодильник. – Ты что-нибудь ел? В холодильнике почти пусто. – Еще нет. Весь день отсыпался. – Тогда я приготовлю куриный суп. Не возражаешь? – спросила Белла, но по ее лицу было видно, что возражений она не примет. – Если хочешь, – кивнул Гарри благодарно. Видя, что девушка принялась за готовку, он решил напоить своих гостей хотя бы чаем или кофе. Кажется, у него еще оставалось где-то то умопомрачительное американское печенье с шоколадной крошкой, которое он купил несколько дней назад на пробу. Они обсуждали последние новости из школы и другие малозначительные темы, пока Белла готовила суп. – Кстати, у меня все еще нет номера твоего мобильного, – вспомнила Белла, протягивая ему свой телефон. – Запишешь его? Гарри признался, что до сих пор даже не включал новый телефон, и Эдвард предложил как раз этим заняться. Гарри принес из комнаты коробку и выложил все на стол. Эдвард включил телефон и вставил в него SIM-карту, а потом ввел два номера в его записную книжку, подписав их как «Белла Свон» и «Эдвард Каллен», и сделал дозвоны обоим. – Теперь у нас есть твой номер, – объяснил он и начал объяснять, как пользоваться телефоном. Все было в самом деле просто, Гарри схватывал все на лету. Самым сложным ему показалось нажимать несколько раз на кнопки, чтобы ввести нужную букву (или скорее нудным, потому что он нажимал кнопки лишнее количество раз и приходилось начинать все заново), но и с этим он скоро начал справляться. – Вот и все. Главное, не забывай вовремя пополнять счет и ставить на зарядку, – напомнил Эдвард. – Обязательно. Спасибо. – Кстати, Гарри, ты уже написал эссе по истории? Нам сдавать его завтра, – напомнила она. – Нет, как-то времени не было. Займусь этим сегодня. – Черт, а ведь с этим вчерашним разговором он и думать забыл об этом эссе! И хотя это было неважным в сравнении с тем, что ему довелось пережить, он все равно не хотел приходить на урок неподготовленным. Они заговорили о школе, и речь как-то плавно зашла о пикапе Беллы. – Да, он почти готов. Вмятину уже давно убрали, но Джейк решил его немного доработать, чтобы он не шумел так сильно. Я как раз поеду за ним завтра. – Джейк? Это который из резервации? – решил уточнить Гарри. – Да. – Хм, можно и мне с тобой? – Да, конечно, будет здорово, – кивнула Белла. – Эдвард, ты… поедешь с нами? – Нет, думаю, что нет. Спасибо за приглашение, но у меня уже были планы на завтрашний вечер. – О, ну, хорошо, – немного сникла Свон. Когда суп, наконец, был готов, Гарри предложил ребятам пообедать с ним, но они оба в голос отказались. Эдвард – по вполне понятной (для Гарри) причине, а Белла сказала, что ей нужно возвращаться домой, чтобы приготовить ужин перед приездом отца. Гарри еще раз поблагодарил ребят за все и проводил их до крыльца, пообещав, что завтра будет в норме и обязательно явится в школу. Мысли обо всем произошедшем не покидали его голову, но ребята смогли его отвлечь, и теперь Гарри был готов к тому, чтобы пересмотреть свои взгляды на произошедшее вчера. Том был прав: Гарри сам виноват в этом, и та женщина сама заключила сделку со Смертью. По крайней мере, он мог теперь это безболезненно признать. Но, конечно, было бы лучше, если бы он узнал об этом заранее и мог морально к этому приготовиться. И Том, тоже хорош. Знал, в каком он состоянии, и все равно пришел. Гарри с тяжелым сердцем подумал о том, что нужно бы встретиться с ним теперь, когда он отошел от этого и уже в относительном порядке. Не успел он сформировать свою мысль, Том появился перед ним в своем чернейшем величии. – Звали меня, Повелитель? – спросил он сухо. Гарри даже не успел этому испугаться или удивиться. Слово «удивление», ему казалось, скоро выйдет из употребления в отношении него как ненужное. Поттер тяжело вздохнул, закинул ногу на стул, на котором сидел, и предложил присесть Смерти за стол. Том отказался. Гарри вздохнул, собираясь с мыслями. – Я не буду извиняться за вчерашнее, потому что я был не готов к последствиям твоего задания. И ты тоже несешь за это ответственность, – начал Гарри. – Но могу пообещать, что такого больше не повторится. – Хорошо, я понял. Я сам бы хотел принести вам свои извинения, – так же безэмоционально произнес Том, и Гарри вскинул свой взгляд к нему. – Мне не следовало говорить того, что я сказал, так что, полагаю, что мы в расчете. Отныне я не буду приходить за каждой душой в отдельности, так что можете не беспокоиться на этот счет. Но если я вам понадоблюсь, я все еще в вашем распоряжении. – Том? – окликнул его Гарри, тут же спохватившись. – Я же... могу тебя так называть? – Как вам будет угодно, Повелитель. – Я так же хотел бы получить свою копию договора, раз уж на то пошло. Я хочу знать все свои права и обязанности как Повелителя Смерти, чтобы избежать… дальнейших инцидентов. – Конечно, – отозвался Том, и в его протянутой руке вдруг материализовался толстый свиток. Гарри развернул его и мельком пробежался взглядом, отметив два отпечатка внизу – один красный, другой – черный. Оба были неожиданно свежими, будто их поставили только что. – Это отпечатки первого Повелителя и мой, они подтверждают подлинность и действительность договора, – пояснил Том. – Хорошо. Я ознакомлюсь с ним позже. Если у меня появятся вопросы, я позову тебя. – Конечно. Что-нибудь еще? – На самом деле… да. Я не знаю, возможно ли это по условиям договора, но хочу чтобы ты собрал осколки души Тома Реддла воедино. Брови Тома чуть приподнялись, но он тут же кивнул. – Надеюсь, вы понимаете, что он все равно не сможет более никогда переродиться? Ни одному бессмертному это не позволено, – все же предупредил он Гарри. – Да, пусть так, но я хочу, чтобы его душа была цела, – уверенно заявил Гарри. – Что значит «ни одному бессмертному это не позволено»? – Наша вселенная работает по своим законам, которые не вправе нарушить никто. Даже мы, Высшие сущности: ни я, ни Жизнь, ни Судьба. У нас есть некоторые привилегии, но мы должны соблюдать баланс. Я могу давать отсрочку некоторым смертным, и вы ошибочно начинаете звать их бессмертными, полагая, что они никогда не умрут. Но смертны все. У них просто чуть больше времени. Однако из-за того, что все бессмертные так или иначе преступают закон природы, она наказывает их своеобразно: душа, что так хотела жить, никогда не сможет более сделать это. Ни одному бессмертному, стал он таким по своей воле или нет, не позволено более переродиться ни в одной из жизней. – То есть, ни вампиры, ни маги, сотворившие крестражи, ни люди, заключившие с тобой сделку… – Все верно. Они никогда не переродятся в новой жизни и навсегда останутся за Гранью. – Боже, – выдохнул Гарри, пытаясь переварить полученную информацию. – Они… страдают там? – По-разному. Кто-то переживает лучшие моменты из всех своих жизней, а кто-то переживает вновь и вновь самые худшие. Все зависит от того, какие жизни они прожили. – А… как же фениксы? – вдруг осенило Гарри. – Пф, эти горластые курицы, недоразумение природы? Это творение моей сестрицы, Жизни. Но и они не бессмертны. Просто перерождаются они куда быстрее и чаще остальных, еще и в одном постоянном виде. – Они – творение Жизни? – Гарри удивленно приоткрыл рот. Черт возьми, сколько еще непознанного было в этом мире! – А у тебя тоже есть свое творение? Том кивнул. – Это была не самая удачная попытка, но что вышло, – фыркнул он, давая понять, что не особо желает распространяться об этом. Гарри хотел спросить, фестралы ли это, но потом понял, что нет. – Это дементоры? – понял он. Стоило только вспомнить, как они едва не высосали душу из Сириуса. Так же, как это сделал Том сегодня ночью из его кольца. Они поглощали их, питались ими. Это было ужасно. Том снова кивнул. – А фестралы? – все же полюбопытствовал Гарри. – Это творение другой моей сестры, Судьбы. Ее подарок мне в качестве утешения, – снова фыркнул Том. – Будто оно мне нужно. – Боже. Гарри выдохнул. – Если вы не возражаете, я откланяюсь. Мне уже пора идти. – Конечно. Спасибо. И, Том? – окликнул его Гарри, улыбаясь. – Не нужно со мной так… официально, мне немного некомфортно. – Как пожелаешь, Повелитель, – слегка ухмыльнулся Том и исчез. А Гарри вдруг вспомнил еще несколько вещей, о которых хотел спросить. Но он решил сделать это в следующий раз, а сейчас – пусть работает, раз такой занятой. Настроение Гарри заметно улучшилось после этого разговора, и он почувствовал себя чуть свободнее. На глаза попался телефон, и он решил довести дело до конца. Он взял телефон в руки и напечатал короткое сообщение. Кому: Эдвард Каллен «Спасибо» Ответ не заставил себя долго ждать. Кому: Гарри Блэк «За что?» Кому: Эдвард Каллен «За то, что прикрыл меня. И за вчерашнее. И прости за это же. Кажется, я вчера был груб с тобой» Кому: Гарри Блэк «Благодарности и извинения приняты)» Кому: Эдвард Каллен «Что значит эта скобочка?» Кому: Гарри Блэк «Это смайлик улыбки. :) Есть еще и другие смайлики, обозначающие другие эмоции, я покажу тебе их завтра, если хочешь» Кому: Эдвард Каллен «Хорошо, буду рад)» Гарри счастливо улыбнулся и отложил телефон. Жизнь, кажется, снова приходила в норму. Для полного счастья нужно было только съесть, наконец, этот суп!***
На следующий день Белла предупредила Гарри, что выезд к Квилетам будет около семи вечера, когда ее отец вернется с работы. Гарри пообещал прийти к ним к этому времени. В переменах между совместными уроками Эдвард и правда научил его отправлять разные эмодзи, и хотя Гарри сомневался, что они когда-нибудь ему пригодятся, было приятно просто провести время с этим вампиром. Эдвард уже не раз и не два выручал его, и Гарри казалось, что они могли бы стать хорошими друзьями. Особенно остро отсутствие лучшего друга начало ощущаться на седьмом курсе, когда Гарри думал, что они смогут поддерживать связь каминами, видеться в Хогсмиде и на каникулах, писать друг другу письма, в конце концов, но… нет. Ни он, ни Рон не особенно любили писать письма, и конечно, Гарри не ожидал, что у них разовьется бурная переписка, но он не получил от Рона ни одного письма, не считая скудного ответа в октябре. И Эдвард бы, конечно, не стал заменой Рона. Он просто стал бы (если бы хотел этого сам, разумеется) еще одним другом Гарри. Не хуже и лучше Рона – он просто был другим, хотя Гарри и не мог понять, в чем именно их дружба с Эдвардом (опять же, если бы можно было так назвать их отношения, ведь никто из них даже не заикался о дружбе) отличается от дружбы с Роном. Без десяти минут семь Гарри уже стоял на крыльце Свонов. Дверь ему открыл Чарли. Чарли Свон довольно неплохо к нему относился, учитывая то, что Гарри спас жизнь его дочери, и тут же пожал ему руку, пропуская в дом. Скоро они собрались и отправились в резервацию Квилетов. Гарри никогда раньше не был в резервациях, но, наверное, примерно так себе все и представлял: небольшая деревенька со стоящими то тут, то там домиками. Одна небольшая продуктовая лавка со всем самым необходимым: за всем остальным ездили в Форкс или другой город. Шериф остановился около непримечательного дома. Никакого забора не было, и было видно как на заднем дворе рядом с гаражом стоит чистенький красный пикап. Из самого гаража доносились какие-то звуки. – Я схожу, проведаю Билли, – предупредил Чарли и зашел в дом. Гарри с Беллой, не сговариваясь, направились к гаражу. Белла попутно осмотрела помятый бок – кажется, все было хорошо. Неровность еще была видна, но совсем незаметна, если не присматриваться. – Белла! – из гаража вышел Джейкоб. Девушка обернулась к нему. – Джейк! Привет. Выглядит просто шикарно, даже не сказала бы, что в него врезался фургон! Джейкоб, наконец, заметил и Гарри, и тот тоже поздоровался. – Звучит он теперь тоже куда лучше, – ухмыльнулся парень, снова поворачиваясь к Белле. – Я заменил несколько деталей, так что будет теперь совсем как новенький. – Отлично, сколько я тебе должна? – Вообще-то твой отец уже заплатил мне, две сотни, – усмехнулся Джейк, сияя белозубой улыбкой. – Что, уже? И когда только успел? – удивилась Свон. – Он заезжал пару дней назад к Гарри. К Гарри Клируотеру, – на всякий случай пояснил он. – Значит, ты разбираешься в механике? – уточнил Гарри. – Да, с самого детства руки тянутся что-нибудь разобрать и собрать. – А в мотоциклах разбираешься? – Конечно, в чем вопрос? – Гарри, ты катаешься на байке? – воскликнула Белла. – Ну да, немного, – скромно ответил Поттер. Собственно, это даже не была ложь. Как-то летом, когда он гостил у Сириуса, крестный научил его водить свой мотоцикл, и это было лучшее, что случалось в его жизни. Прав, конечно, Гарри тогда так и не заимел, но бешеная скорость и ветер, обдувающий его насквозь – это было то, что нравилось ему всегда, так что в мотоциклы Гарри влюбился сразу. И конечно, мотоцикл Сириуса достался ему в наследство вместе с остальным имуществом, но, к большому сожалению Гарри, он остался в Лондоне. И теперь, когда он узнал, что Джейкоб разбирается в машинах и байках, в голове созрел план. И для этого ему нужен был мотоцикл. Желательно, слегка поломанный. Или даже два. – Ну, в общем, я приобрел пару байков по дешевке, но они оказались слегка поломанными. Может, ты взглянешь? Я заплачу, – предложил Гарри, не моргнув и глазом на вырвавшуюся ложь. – Да, конечно, будет здорово. – Хорошо, я завезу на днях. Белла, мне пригодился бы твой пикап, не возражаешь? – обратился он к девушке. – Конечно нет, без проблем. Только завтра я еду с девчонками в Порт-Анджелес, может, на выходных? – Да, хорошо, так даже лучше.***
На следующий же день Гарри аппарировал в Порт-Анджелес за байками, надеясь, что не встретит там Беллу и других девчонок. Но, учитывая то, что их интересы в этом городе не пересекались, это было маловероятно. Он взял пару газет с объявлениями в ближайшем магазине и принялся искать объявления о продаже. Через полчаса, когда его терпение начало подходить к концу, в его голову закралась мысль, что его план был немного… сложен. Купить байки в плохом состоянии, чтобы отдать их Джейку на ремонт, и таким образом получить возможность часто бывать у Квилетов, и примелькаться там, чтобы развести кого-нибудь из них на разговор о воине духа. Гарри запомнил то, что рассказывал Джейкоб на пляже, и путем нехитрых логических умозаключений он пришел к выводу, что именно Квилеты знают, как найти своего воина духа, а это, на секундочку, было именно тем, зачем он сюда приехал. Гарри усмехнулся. Его план по поиску воина духа «затесаться в школу и вызнать таким образом информацию у местных» казался теперь ему полной глупостью. Возможно, неделя или две блужданий по местности, и он узнал бы про Квилетов, а там, глядишь, догадался бы и про то, что они в курсе секретов анимагии. Гарри осознал, что план был полным отстоем, и он явно не стратег. Хотя он совсем не жалел о том, что поступил в старшую школу Форкс и познакомился с такими удивительными людьми. И не только людьми. И все-таки Гарри признал, что и этот его план с байками тоже был «слегка» сложноват. Но отступать теперь было поздно, раз он обещал Джейкобу привезти мотоциклы – он их привезет. К тому же теперь ему и самому хотелось снова покататься на байке. Его взгляд наткнулся на небольшую рекламу конторы подержанных автомобилей, и Гарри решил съездить туда – авось там что-нибудь найдется. Он поймал такси и попросил увезти его по указанному адресу. Через час болтовни с консультантом и блужданий по автопарку, он стал обладателем прекрасной черной Хонды и темно-синего Кавасаки. В моделях и марках он особо не разбирался, так что он не запомнил всех тех букв и цифр, что шли за ними. Он договорился, что их привезут ему завтра к обеду, и со спокойной душой отправился искать место, чтобы поужинать. *** Гарри как раз шел на французский, последний урок перед обедом, когда его поймал Эдвард Каллен, тихо окликнув его и несильно хлопнув по плечу. Поттер едва не подпрыгнул от этого прикосновения, но лишь потому, что настолько ушел в свои мысли, что совсем не слышал того, как подошел Эдвард. Впрочем, он и раньше замечал, что вампиры передвигаются очень тихо, так что этому как раз удивляться и не стоило. – Эдвард? Доброе… привет, – он обернулся к парню, видя, что тот в очень хорошем настроении. – Привет, Гарри, – Эдвард улыбнулся. – Как твои дела? О чем задумался? – Все хорошо, спасибо. Я думал о письме, которое хочу написать своей подруге. Думал, что ей написать. – Разве сейчас еще кто-то пишет письма? – удивился Эдвард. – В век технологического и компьютерного прогресса, писать письма немного… – Старомодно? – подсказал Гарри. – Скорее, удивительно, – покачал головой Каллен. – Мне нравилось писать письма, в них всегда было куда больше души, чем в простой СМС-ке или звонке. Не знал, что ты таким увлекаешься. – Ну, это скорее вопрос необходимости, чем желания. Боюсь там, куда я собираюсь писать, просто нет телефонной связи. - Гарри решил опустить фразу Эдварда о том, что он писал письма, и не вдаваться в подробности. Выходило, Эдвард жил тогда, когда еще были популярны письма, написанные от руки? Они зашли в полупустой класс и сели за свою парту. Другие ребята даже не обратили внимания на то, что Гарри сидит вместе с Эдвардом, считавшимся ранее самым неприступным человеком в этой школе. – Где же это? На Гватемале? – усмехнулся Каллен, у уголков его глаз образовались маленькие морщинки, что показалось Гарри довольно привлекательным. – Хотя, нет, по-моему, там уже есть телефонная связь… – Вообще-то, в Шотландию, – усмехнулся Гарри. – В свою старую школу. Я, кажется, уже упоминал, что это частный пансионат, и он находится далеко от города, так что со связью там небольшие проблемы. – Здорово, наверное, там было учиться. – Не то слово. Когда мне прислали приглашение в одиннадцать лет, я думал, что попал в сказку, честное слово. В конце концов, я встретил там своих лучших друзей, Гермиону и Рона. – Ты раньше не рассказывал о своих друзьях. – Ну… о твоих я тоже ничего не знаю, – улыбнулся Гарри в ответ, надеясь, что Эдвард ему что-нибудь расскажет. Но Каллен словно впал в ступор, и хотя с его лица не сходила благодушная улыбка, Гарри понял, что напряг его этим вопросом. – Они замечательные, на самом деле, – вдруг продолжил Гарри, вспоминая не только Рона и Герм, но и Отряд Дамблора, Орденцев, Седрика. – Ну, мои друзья. У меня было много друзей в прежней школе, но и врагов я нажить себе тоже успел. А уж в какие только передряги мы не ввязывались за эти семь лет, и не сосчитать, – усмехнулся Поттер. – Я бы с радостью послушал, – искренне ответил Эдвард. – А я бы с радостью как-нибудь рассказал. – Не сегодня? – Не сегодня. Но, скорее всего, в ближайшем будущем. Все зависит лишь от тебя, – загадочно улыбнулся Гарри и уткнулся в учебник – пришла мисс Гофф. Эдвард немного удивился такой формулировке. Что значит «все зависит лишь от тебя»? Возможно, Гарри ждал ответного признания о его, Эдварда, друзьях? Или Гарри не доверял ему настолько, чтобы рассказать что-то о себе? Эдвард понимал, что они знакомы слишком мало, чтобы слепо доверять друг другу, но ему казалось, что какой-то уровень доверия между ними уже все-таки установился. Но если Гарри не хотел ему рассказывать – он не собирался давить на него. Если же дело было в ответной искренности, он мог понять парня. Эдвард ведь никогда ничего не рассказывал о себе. И речь шла даже не о вампиризме, а о его жизни. Гарри тоже никогда не касался темы своих удивительных способностей, и Эдвард понимал почему. Мисс Гофф объясняла новую тему, остальные ученики занимались каждый своим, хотя большинство все-таки слушало преподавателя. Эдвард решил, что он может немного открыться перед новым другом без особого вреда для их тайны. – У меня не так много друзей, как ты, возможно, успел заметить, – тихо начал Эдвард, заметив, что Гарри рисует узоры на полях своей тетради. Гарри взглянул на него, удостоверившись, что Эдвард говорит именно с ним, и снова повернулся к учителю, но Каллен заметил, что он внимательно его слушает. – До переезда сюда мы жили на Аляске, – продолжил Эдвард. – Не сказать, что там у меня было много знакомых, но там осталось несколько моих друзей. Таня, Ирина, Кейт, Кармен и Елеазар. Мы неплохо с ними общались, вся наша семья. Мы с ними похожи, думаю, поэтому мы так хорошо общались. «Еще вампиры?» – промелькнуло в голове Гарри, удивленного такой внезапной исповедью Каллена, не желавшего раньше рассказывать о себе хоть что-то. – Таня, Ирина и Кейт – сестры. Больше всего я общался именно с Таней, она самая старшая из них. Мы много общались в то время, проводили много времени вместе, несмотря на то, что я знал… – Эдвард вдруг осекся, будто едва не сболтнул лишнего. – Она была влюблена в тебя? – понял Гарри. Эдвард посмотрел на Гарри нечитаемым взглядом. – Да, – кивнул он. – Это была моя вина, мне не следовало давать ей ложных надежд. Хотя, как мне казалось, я предпринял все необходимые меры для того, чтобы этого не произошло… – Ты не можешь отвечать за чувства других, Эдвард, так что не вини себя за это, – вдруг сказал Гарри, поворачиваясь к соседу. – Что бы она ни чувствовала к тебе, это лишь ее… отношение к тебе. Да, мы не всегда властны над своими чувствами, но и ты над ними не властен. Не вини себя за это. Эдвард был удивлен. Он совсем не ожидал услышать таких слов от Гарри, все равно считая себя немного виноватым перед Таней, но ему было приятно это услышать. – Но даже если… – Monsieur Black, Monsieur Cullen, est-ce qu'on vous dérange? (Мсье Блэк, мсье Каллен, мы вам не мешаем?) – прервала их беседу мисс Гофф. Весь класс обернулся к ним. – Excusez-moi, Madame Goff, ça ne se reproduira plus, (Простите, мадам Гофф, такого больше не повторится.) – извинился Гарри, повернувшись к преподавателю. – Раз уж вам так хочется поговорить, может, вы зачитаете нам стихотворение, о котором мы говорим? Гарри кинул взгляд на учебник и, поняв, о каком стихотворении идет речь, покачал головой. – Боюсь, что я далек от творчества де Ламартина. Думаю, Эдвард справится с ним куда лучше меня. Ему оно куда ближе, – лукаво улыбнулся Гарри, скосив глаза на недоумевающего соседа. – Хорошо, почему бы и нет? – внезапно согласилась мисс Гофф. – Но не думайте, что вы так легко отделались, мсье Блэк. – Monsieur Cullen, vous pouvez commencer. (Мсье Каллен, можете приступать.) – позволила мисс Гофф. Эдвард кивнул, встал, даже не взяв в руки учебник, и начал читать по памяти стихотворение на французском без малейшего намека на акцент, сохраняя выражение и тон. – Как часто, бросив взор с утесистой вершины, Сажусь задумчивый в тени древес густой*… Гарри восхищенно слушал вкрадчивый бархатный голос Эдварда, чувствуя, как по коже бегут мурашки. Он не смог бы так прочитать де Ламартина ни в одной своей жизни, так что был абсолютно уверен в своем выборе. И, боже, как же оно в действительности подходило Эдварду! Внутренний Гарри довольно потирал лапки – шалость удалась! А Эдвард тем временем читал стих, и не мог понять, почему Гарри решил, что оно ему подходит. Ведь «Одиночество» де Ламартина часто связывают с еще одной его элегией «Озеро», они были написаны после смерти его возлюбленной. Так почему Гарри решил, что оно ему подходит, ведь он никого не терял? Его мозг спешно вспоминал все, что он помнил об этом авторе и этом стихотворении в частности. «Он стоит посреди мира, слышит звуки леса, гор, бурной реки внизу, видит, как изменяется мир в наступающих сумерках, восхищается этим миром… Кругом все движется, а сам он остается неподвижен, будто мертв внутри, – думает Эдвард. – Все его мысли и чувства устремляются дальше, за солнцем, без которого он себя не мыслит. Он хочет покинуть эту землю…» Эдвард читает и искренне не понимает, почему Гарри ассоциировал его с поэтом в этой элегии. Возможно, он просто ошибся? – …Прекрасен мир! Но восхищенью В иссохшем сердце места нет!.. По чуждой мне земле скитаюсь сирой тенью, И мертвого согреть бессилен солнца свет… – Эдвард запинается всего на долю секунды, и это даже почти незаметно, но Гарри, ждавший именно этих слов, едва удерживается от того, чтобы не захохотать в голос злодейским смехом, и лишь слегка прикрывает рот ладонью, будто собирается зевнуть. Весь остальной класс и мисс Гофф в частности с замиранием сердца слушают Эдварда, и, черт возьми, Гарри их прекрасно понимает – Эдвард стоит посреди класса как чертова греческая статуя и читает стих как сам Софокл – трудно не заслушаться, но сам он больше занят своими мыслями о том, понял ли Эдвард его намек? Судя по его запинке как раз на этой строчке – понял. Но поймет ли, что Гарри в курсе его тайны и, откровенно говоря, совсем не против вскрыть все карты? Гарри понял это совсем недавно. Он знал, что Эдвард и остальные Каллены – вампиры, знал, что Эдвард уже видел некоторые его «странности» (по крайней мере, разговор в лесу с невидимым для него Томом), знал, что Эдвард смог зайти к нему домой, а значит, Гарри уже пригласил его (чего он сам совершенно не помнил), и все это уже начало ему надоедать. Скрываться, прятать магию, совсем как в детстве, когда все, и даже он сам, считали его ненормальным, было уже невыносимо. В Хогвартсе он настолько привык пользоваться магией, что теперь прятать ее казалось кощунством. А прятать ее от друзей (или людей, которые, в теории, могли бы ими стать) было тяжело вдвойне. И если при Белле колдовать было запрещено законом Раппапорта, существенно измененным несколько лет назад, то Эдвард относился к категории магических разумных существ и не подпадал под эту категорию. Какая-то часть внутри Гарри (скажем откровенно, большая его часть) надеялась, что Эдвард не отвернется от него, после того, как узнает о его природе, и, возможно, даже станет ему другом. Эдвард же закончил читать де Ламартина и плавно опустился на свое место. В классе стояла идеальная тишина. Гарри громко захлопал, и остальные поддержали его бурными овациями и возгласами. Гарри, широко улыбаясь, повернулся к Эдварду, шокированному такой бурной реакцией класса. – Я в тебе не ошибся, – тихо сказал Гарри, склонившись к нему, думая, что если вампиры могли краснеть, Эдвард бы уже сидел алый, как огнекраб. – Прекрасно, мсье Каллен, – похвалила его мисс Гофф, – не подозревала о наличии в вас таких талантов. Вам непременно стоило бы записаться в наш театральный кружок, не думали об этом? – проворковала она. Мисс Гофф и так была под большим впечатлением от его блестящих способностей во французском (и как все женщины не могла не отметить его хищную красоту), а теперь была покорена им окончательно – Эдвард знал это из ее мыслей, которые совсем не удавалось заглушить. – Благодарю, мисс Гофф, но театр – это совсем не мое, – вежливо улыбнулся Эдвард. – Что ж, вы все же подумайте. Обязательно будем ждать вас в следующем году! – Конечно, – кивнул парень. Мисс Гофф продолжила дальше свой урок, а Гарри сидел тише воды, ниже травы, надеясь благополучно отсидеться. Но женщина, несмотря на все его уловки (не смотреть глаза в учителю и делать вид, что ты что-то сосредоточенно изучаешь в учебнике), припахала его к переводу этого самого стихотворения. Это было, конечно, совсем не сложно, но вовсе не так красиво, как исполнение Эдварда, и Гарри, конечно, никто не аплодировал, хотя он и не совершил ни одной ошибки. До конца урока они с Эдвардом не обменялись даже взглядами, так что Гарри был немало удивлен, обнаружив, что Эдвард идет с ним по коридору в сторону столовой. – Ну и шоу ты устроил, – усмехнулся Гарри. – Шоу? – переспросил Эдвард. – Я вовсе не устраивал никакого… – Да брось, разве ты не заметил, как все тебя слушали? И как они на тебя смотрели? – Я… не обратил внимания, – признался Эдвард, думая о том, что размышлял в это время над словами самого Гарри. – Не каждый день, знаешь ли, доводится услышать де Ламартина в оригинале в прекрасном исполнении, без намека на акцент да еще и читаемого по памяти! – воскликнул Гарри. На лице его сверкала широкая улыбка. – Уверен, эта история быстро разойдется по школе. – Между прочим, благодаря тебе, – ответил Эдвард, напоминая Гарри, кто именно перевел стрелки на него. Они вошли в столовую и заняли место в очереди. – Нет, те аплодисменты – твоя заслуга. Я совершенно непричастен к тому, что ты ослепляешь и поражаешь людей! Эдвард смутился. – Ослепляю? – Да ладно тебе, – съязвил Гарри. – Будто ты не знаешь, какое впечатление производишь на людей! Эдвард задумался и через пару секунд повернулся к Гарри. – Тебя я тоже ослепляю и поражаю? Гарри смутился, пойманный врасплох. – Ну, бывает иногда, – признался он, искренне желая провалиться на месте. К счастью, Эдвард не стал смущать его еще больше и просто начал собирать еду на поднос. Когда они оплатили обед, Гарри двинулся в сторону облюбованного им столика (компании Беллы тут еще не было), и опять с удивлением обнаружил, что Эдвард идет за ним. – Не возражаешь? – уточнил Эдвард, увидев вопросительный взгляд Гарри. – Нет, конечно, нет. Просто, обычно ты сидишь со своей семьей. – Ну, теперь я хочу сидеть со своим другом. Думаю, они не обидятся,– улыбнулся Эдвард, а Гарри замер, так и не донеся картофелину фри до рта. Он же не ослышался, верно? – Другом? – переспросил он. Эдвард уловил серьезный тон парня напротив и заволновался, что сказал что-то не то. Это был едва ли не момент истины, и он не должен был все испортить. Пожалуйста, только не сейчас. В случае с Беллой это не работало, так пусть сработает с Гарри! – Гарри Блэк, – начал он официально, – я ни словом, ни действием не хотел вас обидеть и со всей серьезностью сообщаю вам, что был бы рад называть вас своим другом, если вы не имеете возражений против этой дружбы, – под конец этой замысловатой речи улыбка все же скользнула по губам вампира, и Гарри, наконец, отмер. Гарри вздохнул и заливисто рассмеялся, отчего ближайшие столики обратили на них все внимание. – Боже, Эдвард, ты меня напугал. Из какого ты века? – усмехнулся Поттер, заметив, как Эдвард слегка напрягся, и вернул взгляд Каллену. – Да, я тоже был бы рад быть твоим другом. Но есть кое-что, что может помешать этому, – вдруг посерьезнел Гарри, намекая на тайны между ними (не то чтобы ему особо сильно мешал вампиризм Эдварда, больше он беспокоился за его реакцию на свои способности). – Так что, когда ты будешь, наконец, готов оставить тайны позади, мы поговорим об этом еще раз, – коротко, но мягко улыбнулся Гарри и, не дав Эдварду прийти в себя и задать ответный вопрос, окликнул и позвал Свон за их столик. – Привет, Гарри, Эдвард, – девушка села на соседний стул. – Что за история с французским, о которой все говорят? – обернулась она к Эдварду. Гарри прыснул и раскатисто загоготал.***
Эдвард гнал машину по шоссе, одновременно окрыленный и томимый событиями последних часов. Белла знает. Белла знает о его природе. Белла знает, что он вампир. Когда он спас ее от тех подонков в переулке, он и подозревать не мог, что этот вечер окончится именно так! Но был благодарен судьбе и тот час же проклинал ее за то, что так случилось. Когда Белла начала задавать вопросы и выдавать свои теории, остановиться было уже невозможно, хотя он и собирался ограничиться лишь чтением мыслей. Но она просто добила его в машине, когда призналась, что знает, что он вампир. И ни капли страха в темных глубоких глазах. Неправильно, Белла! Так неправильно! Она, конечно, рассказала, откуда узнала об этом. Самым ироничным было то, что именно непосредственный потомок Эфраима Блэка нарушил договор, который тот поклялся соблюдать. Эдвард вскользь подумал о том, что теперь он имел полное право перебить все маленькое племя на побережье, если бы ему захотелось. Она сказала, что ей все равно, и шок парализовал мысли Эдварда на какой-то момент. Почему она отослала своих подруг, вместо того, чтобы спастись вместе с ними? Почему она села в его машину, вместо того, чтобы удрать подальше? Безрассудная. Ее реакция всегда была неправильной – всегда абсолютно неправильной. Она притягивала к себе опасность как магнитом. Она была самым беззащитным существом в этом мире, и она умудрилась сесть в машину к самому опасному для нее хищнику. Разве бывают еще в мире столь неудачливые люди? Но Эдвард был благодарен за это. Ее запах наполнял машину. Он почти привык к нему, практически мог его игнорировать, но невозможно было отрицать, что его тело все еще тянулось к ней с совершенно недопустимыми намерениями. Его рот был полон яда. И она призналась, что ей было без него плохо, и она тоже беспокоилась за него. Край. Баста. Эдварда переполняли смущение, ликование и ужас – большей частью ужас – оттого, что все его безрассудные мечты были так близки к реальности. Теперь было понятно, почему для нее не имело значения то, что он монстр! И именно поэтому для него больше не было никаких правил. Поэтому «правильно» и «неправильно» больше не оказывали на него своего неодолимого воздействия. По этой причине все его приоритеты отошли на задний план, превыше всего стала эта девушка. Белла тоже переживала за него. Он думал, что в сравнении с его любовью это было ничем, но этого было достаточно для того, чтобы она сидела рядом с ним, рискуя своей жизнью. Делая это с такой радостью. А еще этого было достаточно, чтобы причинить ей боль, поступив правильно и навсегда оставив ее. Было ли хоть что-то, что он мог бы сделать, не причинив ей боли? Хоть что-нибудь? Он как раз думал о том, что должен уехать из Форкса, когда она спросила, увидит ли его завтра. Эдвард чувствовал, что шагает по дороге в ад, умудряясь наслаждаться путешествием. И обещал ей, что она увидит, даже не зная, правда ли это. Безусловно, все это было совершенно неправильно, но как такие ошибочные поступки могли дарить ему столько счастья? Он долго бесцельно кружил по улицам, думая о Белле и том необъяснимом облегчении, которое он испытывал от того, что она знала правду. Больше ему не надо было бояться, что она узнает, кто он. Она знала. И это не имело для нее значения. И все же, несмотря на то, что для нее в этом не было ничего хорошего, Эдварду это приносило удивительное облегчение. К тому же он думал о взаимности их чувств. Конечно, она не могла любить так же, как он любил ее – такой неодолимой, всеобъемлющей, сокрушительной любовью, которую ее хрупкое тело просто не выдержало бы. Она не могла хотеть его так же, как он хотел ее – хотя он и загонял своего внутреннего монстра в глубины своей сущности, он раз разом одерживал верх над ним – это было опаснее всего; он не мог понять, где кончаются его собственные желания, а где начинаются желания монстра. Хотел ли он сам провести губами по тонкой молочной коже, попробовать ее на вкус, или это была только прелюдия для чудовища, что жадно вонзит свои острые зубы в мягкую плоть в следующий миг? Эдвард не знал. Он был полностью поглощен своими мыслями, вплоть до того самого момента, как подъехал к дому. На лестнице сидела Элис, и Эдвард подумал, что она, должно быть, уже видела произошедшее, так что теперь ждет не дождется лично познакомиться с Беллой. Но все оказалось не так радужно. Выходя из машины, Эдвард услышал обрывок ее мыслей. «На Уэйлана Форджа напали кочевники».***
Гарри с самого утра пребывал в отличном расположении духа. Вчерашний разговор с Эдвардом значительно улучшил его настроение, и Гарри надеялся, что скоро они, наконец, смогут поговорить открыто. Потакая своим маленьким слабостям, он ненадолго завис в душе, напевая какую-то дурацкую песню, что услышал вчера в супермаркете, сам приготовил блинчики и, даже не опаздывая, двинулся в школу. На волне хорошего настроения он вчера написал письмо Гермионе, которое вышло почти в два раза длиннее обычных его писем, и даже черкнул несколько строк Рону, надеясь, что их дружбе еще не пришел конец из-за столь долгого молчания. На улице было прохладно. После нескольких теплых деньков в Форксе снова был туман, а изо рта вырывались облачки пара. Стоило, возможно, вернуться домой за свитером, но Гарри отмахнулся от этой идеи и лишь прибавил шагу, надеясь, что к обеду немного потеплеет. Спешным шагом он выскочил на парковку перед школой, чтобы срезать путь до второго корпуса, но его взгляд зацепился за знакомую серебристую Вольво, и Гарри остановился. На самом деле, он едва не застыл, видя, как из машины выходит Белла в светлом пиджаке Эдварда, накинутом поверх свитера, а сам Каллен довольно прижимает девушку к себе за плечо, не обращая внимания на окружающих. Гарри понятия не имеет, что тут происходит. Вернее, он догадывается. Но у него нет ни одного гребаного предположения, почему его сердце так ощутимо тяжело переворачивается в груди.