Малфой и магглы

Проснулся Малфой, как ни странно, довольно рано: то ли выпитый в подземельной аудитории алкоголь не так сильно на него повлиял, то ли нервотрепка недавних дней и рой мыслей ночью, то ли подсознательное ощущение праздника… Поттер. Драко встал, размышляя о том, смогли ли Гарри с Гермионой без приключений добраться до потайного выхода из Хогвартса, дойти до леса и спокойно долететь до площади Гриммо. Конечно, у этих гриффиндорцев всегда получается мастерски находить эти самые приключения на свои задницы и так же мастерски из них выходить, но тем не менее, слизеринца это почему-то беспокоило. В глубине души блондин начал догадываться, что причина волнения — в вине перед Поттером и в чем-то еще, что парень сам пока понять не мог, но думать об этом не хотелось. Как и о том, с каких пикси он вдруг в собственных мыслях назвал их по именам. После ванной Малфой спустился в слизеринскую гостиную, где еще никого не было, все оставшиеся на празднование Рождества в Хогвартсе еще спали, что и неудивительно: только Драко почему-то не спится в шесть утра. Парень уселся возле большой елки, наряженной зелеными и серебристыми игрушками, рисунки на которых оживленно двигались. Понаблюдав за ними, отвлекая тем самым себя от раздумий, слизеринец осмотрел коробки, ровным рядом располагающихся возле праздничного дерева. Прямо как дома: Люциус заставлял домовиков по линейке выравнивать все коробки с подарками, чтобы все стояло идеально и сочеталось по цветам. С возрастом Драко все чаще хотелось перед Рождеством похулиганить и поставить их как придется, свалить, смешать по цветам и нагромоздить комом, как, например, у Забини, где и не волновались по такому поводу, а нагромождали все кучей и блондину казалось, что так смотрится даже красивее. Его все больше бесила эта постоянная «идеальность» в мэноре даже на Рождество. Обведя взглядом подарки, он наткнулся на несколько коробок, подписанных для него. Большая серебряная — наверняка от родителей. Взяв ее в руки, Драко открыл крышку и увидел сверху волшебную открытку с изображением красот Парижа, где падал снег, и Малфою даже почудилось, что он чувствует приятную небольшую прохладу. Наверняка ее приобрела и подписала мама, отец считал такие праздничные колдографии «напрасной тратой волшебства». Нарцисса придерживалась иного мнения, и Драко в глубине души был этому рад. Парень открыл открытку и прочитал: «Веселого и хорошего Рождества, сынок! Как ты там, как у тебя дела в Хогвартсе? У нас все хорошо, Люциус успешно выполняет семейные дела, я встретилась со многими знаменитыми дамами, но, думаю, тебе это не слишком интересно. Думаю, что ты уже благополучно решил свой вопрос и отмечаешь Рождество в Хогвартсе со своими друзьями. Обязательно напиши мне ответ, я беспокоюсь и ты это знаешь. Люблю тебя, Драко. Мама». Выдохнув, он еще несколько раз пробежался взглядом по письму. Определенно, мать подготовила его уже после того, как побывала в доме Сириуса. Это, как ни странно, успокоило: письмо написано в спокойном тоне, следовательно, она на него больше не злится. Драко от этого понимания стало легче. В этой коробке находилась куча самых разных сладостей: мармеладки, взрывающиеся конфетки, зефирки, шоколадные лягушки (да, Нарцисса знала, что на деле ее сыну они нравятся) и множество других. Драко улыбнулся: любовью к сладкому он явно пошел в мать. Взяв в руки одну из коробочек с шоколадной лягушкой, внимательно всмотрелся в нее, думая о том, что теперь эта сладость у него будет ассоциироваться с Поттером, с чуланом… с его гребанным, блять, чуланом. Малфой даже подумать не мог, что это чертово путешествие в мир магглов так его перевернет. Парень открыл упаковку и, достав вертлявую лягушку, медленно съел ее, наслаждаясь мягким вкусом. Из коробки выпала карточка с изображением Дамблдора, и слизеринец быстро спрятал ее в карман шелковой пижамы. Отложив сладости, он притянул к себе остальные адресованные ему подарки. Заколдованные запонки и зажим для галстука из платины с александритами от отца, еще серебряный браслет с двигающейся змеей от матери, множество мелких подарков от знакомых, друзей… Последняя небольшая зеленая коробка заинтриговала Драко, поскольку в открытке, любезно расположившейся прямо под серебристой лентой, которой был перевязан подарок, не нашлось имени отправителя, лишь каллиграфическим почерком заколдованного пера написано «С Рождеством, Драко!». Осторожничая, блондин открыл коробку и на всякий случай отскочил, готовясь к возможной опасности, но подарок никуда не побежал и не взорвался, поэтому парень снова к нему приблизился и заглянул. В коробке лежали три красиво украшенные тщательно закрытые баночки одного размера, еще одна — побольше, заколдованное самопишущее перо с украшением — змейкой где-то на середине пера и чернилами к нему, что-то прямоугольное, похожее на упаковку шоколада, пара коробочек уже хорошо знакомых лягушек и… какой-то непонятный прозрачный шар. Малфой достал его первым и увидел, что на самом деле он находится на подставке, шар действительно прозрачный, со странной жидкостью, и внутри как бы на подставке располагались припорошенные снегом ярко украшенные праздничные елочки. Присмотревшись, Драко увидел, что снег внизу елочек даже немного шевелится от движения его руки. Парень перевернул шар вверх ногами, и снег медленно начал падать. Перевернув шар и поставив его к себе на руку, блондин наблюдал за тем, как снежинки внутри снова медленно падают на елочки, и в самом шаре вдруг появилось какое-то свечение. С удивлением, затаив дыхание, Малфой наблюдал за доселе неведомой ему игрушкой, за тем, как медленно падают снежинки, как искрится шар. Он точно никогда ничего подобного не видел, и это его… завораживало. Когда все снежинки упали, шар перестал светиться, и Драко снова встряхнул его, и тот в то же мгновение опять начал искрить. Необычная игрушка завладела вниманием блондина, словно гипнотизируя, и минут двадцать слизеринец только и делал, что переворачивал ее вверх-вниз и наблюдал за тем, как играют в серебристом цвете медленно падающие снежинки. Необычный шар явно пришелся ему по душе, Драко сам не заметил, как начал улыбаться, каждый раз встряхивая игрушку и глядя за неторопливым движением разных белых снежинок. Тот, кто подарил этот подарок, определенно угадал — Малфой остался очень доволен. Положив шар возле своих ног, Драко достал из коробки самопищущее перо. У него уже были подобные, но, правда, без украшений, так что оно пришлось привередливому слизеринцу по вкусу. Нечто прямоугольное в цветастой упаковке действительно оказалось очень вкусно пахнущим шоколадом, причем в запахе парень выделил и знакомые оттенки малины. Правда, такой шоколад он никогда не пробовал, коробочка, в которой он был, ему оказалась не знакома, что удивляло: Малфою казалось, что он перепробовал все, что можно. Пока что подаренный шоколад парень есть не стал, отложив его в сторону к другим подаркам из этой непонятной коробки, туда же пока отправились и шоколадные лягушки. Теперь в коробке оставались только четыре баночки. Он достал сначала большую — она оказалась почти полностью прозрачной, только с одной стороны на ней была наклеена бумажка с цветастой надписью «Для полного счастья!», а внизу мелкими буквами отмечено «мармелад со вкусом апельсина, зеленого яблока, черники, лимона, малины и клубники». Надо же, с любимыми вкусами Драко! Правда, сам парень подобных сладостей никогда не видел, и это его удивляло. Он открыл баночку и пока не решился ничего съесть, только лишь вдохнул нежный запах мармеладок. Улыбнувшись, Малфой все больше убеждался в том, что человек, подаривший ему это, хорошо его знает. Закрыв банку с мармеладками и отложив ее к другим подаркам, блондин достал последние три вкусно пахнущие баночки, на которые тоже были наклеены бумажки. Открыв их, он с удивлением заметил, что в них находились… свечи. Воск или что-то подобное залили прямо в эту баночку. Принюхавшись, он понял, что в каждой из них — свеча со своим ароматом: одна пахла хвоей и кокосом, другая — мятой и имбирем, третья — зеленым яблоком и корицей. Ароматы точно пришлись по вкусу Драко: некто точно очень хорошо знаком с ним, знает многое о его вкусах, причем даже то, что сам слизеринец активно скрывает. Про шоколадные лягушки знают далеко не все, поскольку сам Малфой активно высмеивал пристрастие к этой сладости, его любовь к запаху кокоса тоже не была общеизвестна. Блондина это немного пугало: он ясно понимал, что кто-то за ним наблюдал, пристально, подмечая даже мелкие дет… Поттер. Пикси тебя, Поттер. Драко с испугом посмотрел на уже пустую коробку. Конечно, кто же еще за ним так постоянно подсматривал, кто так хотел его изучать, понимать и… чувствовать. После воспоминания о прочтении дневника, в котором Гарри напрямую признался, что влюблен в слизеринца, все становилось на свои места. Гриффиндорец действительно умудрялся подмечать самые маленькие детали о нем, Драко, и теперь использовал это для своего подарка. И специально подписал бумагу самопищущим пером, чтобы Малфой не начал искать его по почерку. Но пугало его не только это. Поттер знал Драко больше, чем сам Драко знал сам себя. Слизеринец никогда и подумать не мог, что ему понравится что-то вроде этого шара, свечей, а свою якобы ненависть к шоколаду он упоминал при каждом удобном случае… А Гарри все интерпретировал по-своему… и, пикси его, угадал. С каждым, блять, подарком угадал. Даже вкусы любимых фруктов и ягод! Вот же… Малфой снова взял в руки шар и, в очередной раз перевернув его, вгляделся в мирно падающие снежинки. Итак, что есть на данный момент? Он, Драко, запер Поттера в аудитории, испортив ему и без того паршивые отношения с опекунами, чуть не лишил его столь долгожданного Рождества с крестным, единственным по-настоящему родным человеком… И в то время, пока Малфой варил оборотное зелье и продумывал план по унижению Поттера, тот старательно искал для него подарки, делая все возможное для того, чтобы те понравились слизеринцу. Драко думал, что уже достаточно пристыдился, когда шел с Грейнджер вытаскивать Гарри из аудитории и отправлять к крестному. Он ошибался. Сейчас ему было еще более не по себе. Больше, чем в чулане, чем в доме у Блэка, чем идя с Грейнджер, чем стоя в чертовой аудитории… Драко, ты идиот. И плевать, что отец, узнав об этих мыслях, будет готов чуть ли не заавадить недостойного сына. Ты реально идиот, Драко Малфой. И признай уже факт того, что гребанный мальчик-который-выжил любит и знает тебя больше, чем собственный отец. Сглотнув неожиданно подступивший комок в горле, дрожащими руками слизеринец медленно собрал подарки Гарри в коробку и снова завязал ее. В мыслях у Драко было желание хорошенько спрятать ее от всех чересчур любопытных глаз. Малфой чувствовал: этот подарок — это их с Гарри тайна, как и то, что он узнал в дневнике и в принципе что понял о жизни гриффиндорца. Все это — только их секрет, и больше ничей. Поднявшись назад в комнату вместе со всеми коробками, слизеринец, подумав, спрятал подарок Гарри под свою кровать, в тайную нишу, которую парень обнаружил еще на втором курсе. В аналогичной, он знал, Блейз хранит у себя заначки огневиски и антипохмельного зелья. На всякий случай Драко еще наслал запирающее заклинание на свою нишу, чтобы уж точно никто не тронул подарки от Гарри. Остальные коробки он большой кучей сложил у себя на кровати. Потом с ними разберется. Сейчас вспомнилась ночная мысль о реальном подарке для Поттера. И Драко теперь точно был уверен, что ему нужно делать.

***

— Драко, это глупая и совершенно отвратительная затея, в которой я отказываюсь участвовать и явно не советую тебе, — твердил Северус Снейп, пристально глядя на крестника. — Ты вообще себя слышишь? Ты сейчас говоришь мне, что хочешь попасть к магглам и просишь меня об этом одолжении? Малфой кивал, упорно не желая отставать от профессора со своей очередной гениальной идеей: — Я знаю, что отец ненавидит магглов и желает их всех уничтожить, я тоже совершенно не горю к ним любовью и они меня дико раздражают, но мне действительно нужно попасть в их мир, а ты мне можешь помочь, я же знаю! Пожалуйста, завтра, всего лишь на несколько часов! — Зачем тебе нужно к магглам? — хмуро глядя своими темными глазами, спросил Снейп, наблюдая за реакцией слизеринца. Драко выдохнул и начал вести заготовленную буквально полчаса назад речь, для которой решил использовать уже недавно случайно придуманную легенду: — Раз ты уже знаешь, что я дружен с Роном… В общем, ты же знаешь, что семейка Уизли в восторге от магглов, сам Рон — тоже. Я долго думал, что ему подарить, в итоге купил ему сладости в Хогсмиде, но я давно думал, как бы его порадовать чем-нибудь маггловским. Он очень обрадуется и для него это будет многое значить. Ты даже можешь меня там оставить, я попробую сам разобраться, только нужно поменять деньги на маггловские, и… — Ты ни разу там не был, хочешь проблем с отцом, если вдруг что-то пойдет не так? — процедил Северус. — Поэтому помоги мне освоиться там, мне нужно туда… Пожалуйста! Ну крестный! Ну пожалуйста! — блондин уже начинал канючить, хотя понимал, что этот трюк вряд ли прокатит. — Может, тебе туда по своим делам нужно? — Нет. — А кому-то нужно? — Нет. — Ну крестный! — Драко! — Северус прикрикнул, и Малфой стушевался. — Прекрати свою истерику и иди собирайся, скоро начнется праздничный ужин в Большом зале. — Но… — Никаких «но». Собрался и пошел. Не занимай мое время, я занят, — хмурился Снейп. — Еще слово — и получишь отработку. Злобно рыкнув, Драко вскочил и выбежал из комнаты крестного. Он искренне надеялся, что его план по убеждению профессора сработает: Малфой действительно снова собирался отправиться в мир магглов, только теперь уже с другой целью: подготовить подарок… но уже для Поттера. Драко не был дураком и догадался, что часть из тех вещей в коробке Гарри приобрел в маггловском мире и, тем не менее, они слизеринцу понравились. Сам парень тоже хотел теперь купить гриффиндорцу что-то в мире магглов и подарить ему тайком. Конечно, он собирался дополнить подарок и чем-то волшебным, но тут проблем как раз не было: через несколько дней оставшихся учеников планировали отвезти в Хогсмид на праздничное представление и разрешить пройтись по магазинчикам, и именно в это время блондин собирался прикупить что-нибудь еще. С миром магглов было сложнее: выбраться через Хогвартс-экспресс теперь даже под оборотным зельем не получится, поскольку он не ходит на каникулах, летающей машины поблизости нет, из школы аппарировать не получится. Снейпу можно доверять в этом вопросе, но далеко не полностью, поэтому Драко в беседе с ним тщательно мешал ложь с правдой, надеясь, что декан все же согласится, однако его идея убедить вредного преподавателя не увенчалась успехом, так что теперь от радостного после подарков утреннего настроения не осталось и следа. Переодевшись, Малфой спустился в Большой зал и сразу пошел к Блейзу, который уже сидел за слизеринским столом. Нахмурившись, тот с негативом смотрел на блондина, приближавшегося все ближе и ближе. — Скажи спасибо, что я умею маскировать синяки, придурок, — рыкнув, сказал Забини другу. — С Рождеством тебя, мудак. — Тебя тоже, придурок, — выпалив, Драко сел рядом с ним. Крэбб и Гойл, сидящие по другую сторону, недоуменно смотрели на блондина. — Что вам? — Мы все еще хотим знать, что произошло у магглов. Я уже знаю, что тебя там избили и что что-то с тобой там сделал кузен Поттера, и нет, Малфой, не кидайся на меня с кулаками в Большом зале, это опасно, — проговорил Забини. У Драко внутри все аж похолодело. Какого… — Ты несешь херню, похоже, вчерашний огневиски очень плохо сказался на тебе, — процедил блондин. — По-моему, в твоей голове нарушены причинно-следственные связи, тебе точно пора в Мунго, и… — он не успел договорить, поскольку мулат резко схватил его за правую руку и повернул его красную от удара ремнем кисть к его же глазам. — Ты думаешь, я идиот и не догадаюсь, что это от ремня? — выдохнул Забини. — И если бы вы с кузеном Поттера просто друг друга оскорбляли и унижали, ты бы вчера тоже плевался оскорблениями, когда я начал язвить. А ты кинулся драться. Ты никогда, Драко, никогда не кидаешься просто так, я это хорошо знаю. Значит, кузен что-то сотворил такое, из-за чего ты в такой злости. И я думаю, это связано с тем, что я начал говорить о воз… — Заткнись, — Малфой сказал это таким ледяным тоном, что даже Блейз, которого такими словечками обычно не остановить, кивнул и отпустил его руку. Драко всего трясло изнутри, он дрожал от понимания того, что мулат что-то знает, что Забини догадался, блять, о том, что было в этом гребанном маггловском аду, что его, наследного принца, избили и… блять. Блейз, должно быть, предположил, что Дадли его… — На самом деле ничего не было, — вдруг прохрипел Драко. — Я его ударил и убежал. Мулат кивнул. — И больше я ни о чем не хочу говорить. Ты был прав. План — херня. Нечего против Поттера использовать. Блейз дернул бровью, но ничего не сказал. — Вам ясно? — и со злостью в ледяных серых глазах посмотрел на Крэбба и Гойла, которые тут же покорно кивнули. Драко решил, что они так ничего и не поняли. Впрочем, он был прав: парни ничего не выносили для себя из разговоров, в которых беседовали загадками.

***

После традиционной праздничной речи и завтрака к Драко, последнему выходившему из-за стола, подошел хмурый Снейп. — Завтра в десять утра у меня в кабинете. Без опозданий, у нас будет только четыре часа. Одевайся сразу тепло, вопрос с деньгами решим на месте, — и, взмахнув своим шлейфом, декан пошел к выходу из зала, а Малфой неожиданно сразу заулыбался. Северус все же согласился, надо же. Интересно, что взамен он попросит у Драко? Он искренне надеялся, что не чистить котлы. А то, что попросит, Малфой определенно знал: это же у слизеринцев в крови. Выйдя из Большого зала, он заметил дожидавшегося его Забини. Подойдя к нему, блондин вымолвил: — Меня завтра тут не будет на протяжении нескольких часов, поэтому разыскивать меня не надо, ладно? — Куда намылился? — фыркнул Блейз. — Надо по своим делам. Кстати, спасибо за мачете. Они правда заколдованы не убивать, а пугать? — удивленно спросил Драко, вспомнив о подарке друга. — Да, потому что, думаю, тебе в Хогвартсе не нужны проблемы, — усмехнулся тот. — И тебе спасибо за подарок. Красивые часы, — мулат немного задрал рукав свитера, обнажая циферблат. — Да, тебе подходят, — кивнул Драко. — Сегодня же планируются слизеринские посиделки? — Ясное дело. — Отлично. Каждый праздник слизеринские ученики, начиная с третьего курса, собирались вместе после большого торжественного ужина, в своей гостиной, где традиционно проводили пьяные встречи с играми в «Я никогда не…», «Бутылочку», «Правда или действие» и подобными. На счастье, после них никто никого не стебал и не подкалывал, поскольку зачастую такими проигравшими свои тайны оказывались чуть ли не все, кто в этом участвовал. Так неожиданно для всех Драко спалился со своей ориентацией. Это было как раз в этот Хэллоуин, и проиграл Блейзу в «Я никогда не». Благо, что друг не стал зацикливать на этом никакого внимания и расспрашивать подробности, а большая часть однокурсников напилась до такой степени, что и не вспомнили наутро раскрывшуюся тайну Драко. Хотя, Паркинсон то и дело хихикала первое время после вечеринки, а Тео смотрел на него с подозрением. Малфой искренне надеялся, что в этот раз Забини не станет при всех расспрашивать его о Поттере, используя возможности игры. Драко, как же часто ты ошибаешься.

***

С самого начала слизеринской вечеринки блондин заявил, что завтра у него много важных дел со Снейпом и он не может себе позволить быть с утра в неположенном состоянии и предупредил, что поиграет со всеми только лишь какое-то время. Конечно, это не помогло, время близилось к половине второго ночи, а никто так и не думал ложиться спать, так же как и Малфой никуда не уходил. Он, правда, успел поставить себе будильник еще до посиделок, но уже не был совсем уверен, что сможет вовремя проснуться, хотя искренне на это надеялся. В этот раз слизеринцы прямо-таки распоясались, играя во все подряд: из-за «Бутылочки» Драко успел поцеловаться с Гойлом, который чуть ли не с визгом пытался убежать от губ блондина (и Малфой так и не понял ехидно брошенный в их сторону взгляд Блейза в тот момент), с Миллисентой, Дафной и Забини, и оба явно не были довольны процессом. После «Я никогда не…» Драко попался с тем, что использовал оборотное зелье (благо, никто не стал выяснять, кем он притворялся) и что уже жил в мире магглов, за что получил от многих недовольный взгляд (правда, блондин так рыкнул на их возмущения, что все предпочли заткнуться и не лезть к нему). Когда настало время играть в «Правду или действие», многие студенты уже вырубились от выпитого алкоголя, и оставались только лишь Драко, Блейз, Грегори, Винсент, Пэнси и Дафна, правда, та держалась в сознании явно на честном слове. — Мне надо идти, пожалуй… — начал вставать Малфой, но был остановлен рукой Забини. — Да, мы помним, что тебе надо спать, Драко, что у тебя дела со Снейпом, но давай хотя бы кругов пять поиграем и пойдешь себе спокойно. — Драко, давай, не трусь, — хихикнула изрядно выпившая Паркинсон. — Я? Трушу? — фыркнул блондин. — Ты явно не в себе, раз забыла, кто я такой. — Я-то прекрасно помню, Драко! — девушка откинулась на спинку дивана. — Давайте играть! Уже можно и без алкоголя в обязательном порядке, а то малышка Дафна совсем отключится, а я ее тушку тащить к нам в комнату не собираюсь. — Тогда можно и не играть, а спокойно расходиться, — пробурчал Малфой. — Нет! Нихера подобного, — прервал их Блейз, открывая очередную бутылку огневиски и заколдовывая ее. — Перед каждым выбором правды или действия выпиваем, потом говорим, что делаем. И вы в любом случае либо скажете правду, либо выполните действие. Без алкоголя это все неинтересно. Наливать я буду по чуть-чуть, так уж и быть, уважим Драко, а то завтра декан ему всю его блондинистую плешь проест, — хихикнул, за что получил тычок в плечо от друга. — Ой, иди нахер, — налил всем понемногу, — я первый, и дальше по кругу по часовой стрелке, — парень выпил алкоголь, — я выбираю правду. Пэнси, спрашивай. Темноволосая девушка хитро заулыбалась и, облизнув губы, спросила: — С кем ты занимался сексом в последний раз? — С Парвати Патил, — спокойно сказал мулат, отчего Драко с изумлением на него воззрился. — Ты ебанулся? Она ж гриффиндорка! — И что? Зато вытворяет такое, что не поверишь, что с ней зануда Грейнджер на одном факультете учится, — хмыкнул Забини. — Я лично остался доволен. Она тоже. — Ну ты… сучка, — усмехнулась Пэнси и повернулась к засыпающей Дафне. — Алей, подруга! Дафна! Та резко подскочила, пока Паркинсон выпивала свою порцию. — А? Что? — Я выбираю действие, так что задавай мне его, соня. — А что будили-то… — пробурчала Гринграсс. — Поцелуй Малфоя, вот проблему нашла, — высказалась и облокотилась на диван, засыпая. Пэнси, пожав плечами, встала и подошла к Драко. — Может, встанешь? Мне неудобно тебя целовать. — Постарайся уж, — Малфой больше вредничал и с места сдвигаться не желал, поэтому слизеринка, недовольно закатив глаза, все же наклонилась к нему, притянула его к себе ближе за подбородок и поцеловала. Это не был первый раз для них обоих, неоднократно парочка целовалась друг с другом в подобной игре… Но впервые их поцелуй не принес Драко вообще никакого удовольствия. Пэнси довольно неплохо целовалась, можно сказать, даже мастерски для своего возраста, но что-то сейчас было совсем не то. Малфой и так знал, что поцелуи с парнями приносили ему больше удовольствия, нежели с девушками, но сейчас ласки Паркинсон были для него даже… противны. Благо, Пэнси недолго «мучила» его своими губами и быстро отпустила. — Уу, Драко у нас сегодня не в настроении, — она села на свое место. — Допустим, но тебя это ебать не должно, — выплеснул Драко, отворачиваясь от подруги. — И не ебет. — Ну и замечательно. — Винсент, твоя очередь, — вмешался Блейз в разговор. — Драко, уймись, а то еще больше огневиски волью, — и, наклонившись, прошептал: — Ты вообще сам не свой после магглов. Учти, я это так не оставлю. — Отъебись, прошу, — пробормотал он таким уставшим тоном, что даже въедливый Забини не стал давить дальше и, кивнув, обернулся в сторону целующихся Гринграсс и Паркинсон. — Блять, что мы пропустили? — Крэбб загадал им поцеловаться, — хихикал Гойл. — Фу, Гринграсс, ты меня больше слюнявишь, спи лучше, — Пэнси недовольно оттолкнула Дафну от себя. Та даже ничего не сказала, задремав опять, теперь, правда, используя вместо подушки бедра Паркинсон. — Похоже, Гринграсс с нами больше не играет, — Драко усмехнулся. — Кто дальше загадывает? — Крэбб мне, — пробормотал Гойл, выпивая огневиски. — Я выберу, пожалуй, правду. — Каково было проснуться в одной постели с Поттером? — Крэбб захохотал. Малфой с недоумением воззрился на Винсента и, переведя взгляд на Гойла, понял, что пока он отбивался от идиотизма поведения Дурслей, компания слизеринцев явно весело проводила время, поскольку никогда не видел Грегори таким злым и покрасневшим. — Что-о? — засмеялась Паркинсон. — Гойл, ты спал с Поттером?! — Мы просто заснули на одном матрасе! Он сам виноват! И вообще, я охуел! Мне было… мерзко! — Он не винова-ат, он вообще-то первый заснул и на своем месте! Это ты к нему лег потом! И отвечай на вопрос, Гойл! — хохотнул Забини, и блондин резко притянул его за воротник рубашки к себе. — Что у вас, блять, тут было? — прошипел парень прямо в ухо мулата. Малфой сам не понял, с чего это он так вскипел, но по какой-то причине упоминание того, что Гойл, как оказалось, спал в одной постели (и плевать, что это просто матрас) с Гарри, что между слизеринцами и Поттером было что-то, о чем он не в курсе, его неистово разозлило. Постепенно он начал осознавать, что за те двое суток, что находился у Дурслей, парень настолько свыкся с тайнами мальчика-который-выжил, столько всего важного узнал про него, что теперь он казался раскрытой книгой, чем-то своим, даже… в какой-то мере близким. И это ощущение секретности, которое соединяло теперь его и Поттера, дарило Малфою что-то… что ему было необходимо. Что было давно утеряно, и что он в глубине души так хотел снова найти. Чувство. Ощущение того, что его любят. Мать научила его чувствовать, отец делал все, чтобы это в нем, Драко, искоренить. У него почти получилось, Малфой загнал это глубоко внутри себя, но… знал, что это не уничтожено полностью, и Гарри своей раненой жизнью, своими тайнами, своим признанием снова вытащил это на поверхность… Зачем? Как загнать это назад? Хотя не хочется… — Драко! — хмыкнул Забини. — Твоя очередь отвечать. Пей алкоголь. Отпустив парня, Малфой залпом выпил огневиски, даже не поморщившись. — Я выбираю правду. — Что с тобой было в последние двое суток? Начиная с того момента, как тронулся поезд Хогвартс-экспресс и ты уехал? — спросил Гойл. Нет, блять. Не-ет. Грегори не мог сам додуматься спросить такое, он слишком глуп для этого. Обернувшись на Забини, парень заметил хитрую улыбку на губах мулата. Все ясно. Подговорил, сука, как знал, что Драко сядет так, чтобы Блейз не мог его ни о чем спросить. Сволочь. Ты поплатишься. Малфой молчал слишком долго. Рука горела от действия заклинания правды. Требовался ответ. — Со мной был полный пиздец, — тиски неожиданно отпустили, и Драко понял, что этот ответ, несмотря на то, что стал довольно коротким, был принят, и теперь ход переходил снова к Блейзу. Забини со спокойной душой выпил алкоголь, но зря: — Правда или действие? — Правда. — Ты подговорил Гойла задать мне этот вопрос? — Да. Следующая порция алкоголя полетела мулату в лицо, а бутылка с оставшимся огневиски — в стену. Драко вскочил с места и быстрым шагом пошел к мальчишеским спальням, он чувствовал, что неожиданно быстро протрезвел. Паркинсон, обожающая скандалы и присутствие в них, как ни странно, тоже молчала, хотя блондин видел, что она явно хочет очень многое узнать. — Я не ебу, какого черта Гойл спал с Поттером, это раз. Я действительно покидал Хогвартс по личным делам, это два. Если Забини, Гойл или Крэбб попробуют что-либо об этом ляпнуть — я урою каждого, и вы знаете, что я мстить обожаю, это три. Гринграсс пусть сопит тут — четыре. Меня, блять, не трогайте — это пять. Спокойной ночи, Паркинсон, остальным пусть приснится толпа грязнокровок, — выплюнул Драко и пошел к спальням. Рухнув в кровать, парень укрылся одеялом с головой и пытался прийти в себя. Он, блять, чуть не проболтался о том, что случилось, из-за этого гребанного заклинания правды, из-за чертового Забини, который так и не собрался отстать от него, пытаясь выведать все подробности. Чертов Блейз, он всегда знает, что делает, спровоцировал его на эту игру… Хотя на вечеринку Малфой пришел по собственному желанию, потому что хотел выпить, расслабиться, отдохнуть и отвлечься от мыслей по поводу Поттера, магглов — воспитателей Поттера, которые оказались полнейшими идиотами, о том, как Поттер сейчас отмечает Рождество, от чувства вины перед Поттером… Блять. Ни черта ж не получилось. Вывалившись из одеяла на пол, Драко открыл нишу заклинанием и достал коробку с подарком от Гарри. Где там «Для полного счастья»? Взяв в руки баночку, блондин открыл ее и засунул себе в рот одну из мармеладок. Распробовав черничный вкус, снова достал из коробки шар и встряхнул его. В темноте он светился еще ярче, снежинки медленно оседали на игрушечные елочки и завораживали. Минут пять парень то и дело переворачивал шар туда-сюда, наблюдая за понравившейся игрушкой. — И что ж мне для тебя в подарок придумать, Поттер… — вздохнув, Малфой все же положил шар назад в коробку и достал одну из баночек-свечек. Взяв свою палочку, он направил ее конец к свечке и, прошептав заклинание, поджег и поставил баночку на тумбочку рядом со своей кроватью. После этого, положив в рот еще штуки три мармелада, он сложил в коробку все остальное и запрятал подарок в нишу, опять заколдовав от вторжения. Драко лег в постель и повернулся, глядя прямо на огонь свечи. От нее шел приятный аромат хвои и кокоса, успокаивающий и убаюкивающий… Малфой, всматриваясь в теплый огонек подаренной свечи, засыпал, как ни странно, с улыбкой на лице и с мыслью о том, что почему-то этот аромат напоминает ему самого Поттера… И совершенно не ведал о том, что все это время возле двери в мальчишескую спальню за ним наблюдала Пэнси Паркинсон.