Jägerophilia

      Жаворонков утро встречало кромкой морозного солнца, а сов, таких, как Жан, — уведомлением о новом сообщении. Раздражённый им Жан промычал что-то невнятное и очевидно нецензурное, перевернулся на другой бок и с головой накрылся одеялом. Но уснуть опять уже не смог: во рту было сухо, как в пустыне, и организм отчаянно нуждался в стакане, нет, литровой бутылке воды вроде той, что дал Жану парень, с которым они делили туалет в сумраке ночи. Где этот парень, кстати, сейчас? И жив ли вообще?       Стоило Жану о нём подумать, как кто-то закинул ногу ему на бедро. Он с трудом удержался, чтобы не подскочить от неожиданности. Затем медленно, в страхе разбудить неизвестного, высунул голову из-под одеяла и посмотрел на человека, с которым оказался в одной постели. Жан ужаснулся. Но не тому, кто сопел под боком, а скорее пришедшему вмиг осознанию: он не был так уж удивлён. Ключевые события ночи вплоть до поцелуев с каким-то перепившим парнем Жан помнил отчётливо. И если не брать во внимание его хрупкую, как выяснилось, гетеросексуальность, то одна на двоих постель похмельным утром — исход событий вполне логичный и предсказуемый. И всё же ощущалась эта ситуация в корне неправильной. Возможно, причина крылась в том, что имени парня он до сих пор не знал. А возможно, чувства к Микасе сыграли не последнюю роль в его дискомфорте. Они не были взаимны, но целоваться с кем-то другим почти сразу, как позвал её на свидание, по мнению Жана, — верх неуважения к девушке. Кем она его посчитает и захочет ли после такого дружить?       Парень издал невнятный полувздох-полувсхрап. Его нога почему-то ещё лежала на бедре Жана — мысли обрели новое русло. Рано или поздно он проснётся и либо ни о чём не вспомнит, либо будет помнить всё. В первом случае Жану следовало притвориться, что между ними ничего не было, и познакомиться по-человечески. А во втором — извиниться, наверное. Или стоило сделать это при любом раскладе? Жан сомневался. Вероятно, он придавал ситуации слишком много значения. Одно он знал точно: когда парень проснётся, Жана в кровати быть не должно. Иначе всё станет куда более неловким.       Оповещение вновь нарушило тишину, и Жан напрягся. Звук на его телефоне всегда был выключен, получается, писали не ему. Уведомление могло разбудить парня, но тот продолжил спать сном младенца, пока Жан, как дурак, лежал с пересохшим горлом и думал. Он нащупал под подушкой свой смартфон и разблокировал экран. Десять минут назад Конни отправил сообщение с текстом: «Спускайся, Николо готовит завтрак». С Николо и его девушкой Сашей Жан на вечеринке не пересекался и вообще забыл, что их пригласили: был чересчур озабочен Микасой. А ведь Николо ему на таро гадал, настолько беспокоился за его судьбу! Аккуратно, стараясь не потревожить чужой сон, Жан выпутался из объятий парня и на цыпочках вышел из комнаты.       Кухню окутал запах приправ и специй. С посудой и техникой Имир Николо управлялся умело и оперативно: в своей стихии он не привык медлить. Саша, усевшись на гарнитур, жевала дольки апельсина и отвлекала повара влюблёнными взглядами. Конни задрёмывал прямо за столом. Завидев Жана в коридоре, Саша вскочила и приветственно прокричала его имя.       — Привет, ребята, — Жан потрепал Сашу по волосам, — простите, что не нашёл вас вчера.       — Не парься, они полночи в толчке лобзались и никого туда не пускали, — устало протянул Конни, — всем пришлось на другой этаж ходить.       — Конни! — Николо покраснел до ушей.       — Расслабься, мы же свои. Ты всегда такой стеснительный, или только когда уличают в блуде?       — Придурок, — Саша ткнула Конни локтем, — чего на этот раз начитался?       — Ничего, — он зевнул, — но пошёл вчера отлить и пока стоял в очереди, познакомился с Армином с геолого-географического. Пиздецки умный парень! Стоять пришлось долго, и он со скуки мне сюжет Эльдийского Завета пересказал. А потом ещё выяснилось, что «Слово дня» — это его аккаунт. Двести тысяч подписчиков, включая меня, а не обмочиться он пытался именно в моей компании. Можете себе представить?       — Ебануться, — выпалил Жан.       — Нет слов, — согласился с ним Николо.       — А ты в «Инстаграме» поищи, — Саша улыбнулась, — Жан, пить хочешь? Лови, — и бросила Жану бутылку минералки.       Жажда отступала с каждым глотком.       — Спасибо, — Жан кинул в урну пустую «Бонакву», — я, кстати, поговорил с Микасой.       Трое друзей опешили, застыли на мгновение в немой сцене. А когда оттаяли, наперебой ринулись к Жану, чтобы стиснуть его в душащих объятиях. Их голоса слились в радостный гомон.       — Господи, ты наконец решился!       — Вот теперь точно нет слов.       — Выкладывай, как всё прошло?       — Ну, — начал Жан, — могло быть и хуже.       Имир, вошедшая в кухню, прервала его. Отёкшая, хмурая и лохматая, она нацепила капюшон толстовки и посмотрела на ребят исподлобья.       — И сразу затихли. Что на завтрак, сплетницы?       — Омлет с куркумой готов, — Николо указал на сковородку, — салат с апельсином и сыром ещё режется.       Лицо Имир вмиг засветилось восторгом.       — У меня есть пара вопросов. Откуда в тебе с похмелья столько сил на готовку? Где ты нашёл продукты? Скажешь, в холодильнике, — не поверю. Может, съедемся?       Николо рассмеялся.       — На любимое дело силы всегда найдутся. Купил с утра пораньше в супермаркете через дорогу. Извини, думаю, Саша будет против.       — Брось её. На кой хрен она тебе сдалась?       — Эй, — крикнула Саша, — я, вообще-то, тут стою!       — Прости меня, прелесть, — Имир погладила её по щеке, — но мужик в постели тебе не к лицу. Давайте завтракать.       Николо разложил омлет по тарелкам и вернулся к шинковке апельсинов. Остальные расселись за столом и принялись за еду. Зардевшемуся повару их довольное чавканье было приятнее любого комплимента.       — Жанчик, как твои дела? — спросила Имир с набитым ртом.       — Не называй меня так, — Жан скривился, — не знаю. Ночь выдалась странной, утро было таким же.       — Спрингер больше не обижал?       Николо замер с ножом в руке, Саша перестала жевать яичницу. Они не понимали, о чём речь, и внимательно прислушивались: первый — из беспокойства за Жана, вторая — скорее из любопытства. Друзей Жан просвещать не хотел. Теория Имир о его неравнодушии к Конни взялась из воздуха, и Жан шутки ради её не опроверг. Он просто промолчал, ни соглашаясь, ни отрицая, и тотчас же о ней забыл. Но Имир его молчание трактовала по-своему и теперь с завидным усердием пыталась наладить его личную жизнь. Если Саша и Николо всё-таки поймут, как, по её мнению, Конни обидел Жана, то как обычно будут глумиться над ними до гробовой доски. Нужно было увести разговор в сторону и объясниться с Имир позже. Или не объясняться никогда, потому что к подобного рода отношениям она была настроена довольно агрессивно, пусть и несерьёзно. А Жан не привык делиться чувствами с кем-то кроме близких.       — Нет, он...       — Что значит «больше»? — вклинился Конни. — Я никогда его не обижаю.       Он не мог не вмешаться: не в его это было характере. Это усложняло задачу. Но ведь Конни был и чертовски сообразительным, пусть вечно утверждал обратное. Сейчас Жан верил, что вдвоём они выкрутятся, спасутся от незримого клейма любовников и будут жить долго, счастливо и порознь.       — Ну да, как же, — Имир осклабилась, — хочешь сказать, он не по тебе убивался, когда водку стаканами хлестал?       Саша и Николо переглянулись, Конни с недоумением уставился на Жана. Тот произнёс одними губами: «подыграй». Пару секунд Конни растерянно хлопал ресницами, а потом, догадавшись, в чём дело, ошарашенно выпучил глаза. Ответил так же беззвучно: «ебанутая». Затем незаметно посмотрел на друзей и добавил еле слышное «пиздец». Впрочем, быстро оценил ситуацию, достойную плохого ситкома.       — Хочу сказать, из-за блядского отходняка я не сразу понял, что ты имеешь в виду, — он держался бойко, — и думал, тебе хватит такта не обсуждать это прилюдно. Никто никого не обижал, у нас возникло... э-э-э... недопонимание. Но теперь всё заебись, и большего ты от меня не услышишь, потому что личное — не публичное, шаришь?       Жан ощутил прилив гордости за Конни. Язык у него был хорошо подвешен.       — Имир, правда, — убедил её Жан, — спасибо, что переживаешь за меня, но всё в порядке.       Имир недовольно, будто не поверила, хмыкнула. Она поковырялась вилкой в омлете и глубоко о чём-то задумалась. Между её бровей пролегла складка. Комната погрязла в тишине. Жан посчитал, что диалог окончен, и уже намеревался отнести пустую тарелку в раковину, как вдруг заговорил Николо.       — Ребята, — обратился он к Конни и Жану, — мы ведь на кухне впятером сидим. И Имир, кажется, в курсе произошедшего, но вы говорите с ней без конкретики. Почему? Дело в нас с Сашей? Вы не хотите, чтобы именно мы услышали что-то лишнее?       Имир вспыхнула, что-то осознав.       — Так вот для чего ты на меня наехал, Спрингер!       — Чё?       Из-за проницательности Николо их состряпанный наспех план трещал по швам.       — Вздумал с темы соскочить, чтоб с неодобрением друзей не столкнуться? А Кирштейн, добрая душа, только рад твою задницу прикрыть.       Поутру после каждой тусовки Имир на ком-нибудь срывалась, и прекращались её вспышки ярости так же внезапно, как и начинались. После похмельного гнева Имир не уцелевал никто. Странно и очень некстати, что Жан и Конни забыли о такой детали. Сейчас им стоило перетерпеть всплеск её эмоций, затем отвлечь её и по возможности не разозлить сильнее. Иначе им точно крышка — в этом Жан не сомневался. Проблема подтруниваний от Николо и Саши резко отодвинулась на второй план.       — Имир, всё нормально, мы с Сашей можем выйти, и вы обсудите, что хотели, — Николо поднялся со стула.       — Нет уж, никуда мы не пойдём! — Саша дёрнула Николо за рукав, заставляя сесть обратно. — Я тоже хочу послушать.       — Да-да, сидите. Ты меня, бритоголовый, не проведёшь: я его, — Имир ткнула пальцем в Жана, — полночи отпаивала. Какое, в жопу, недопонимание? Заебись всё, говоришь... — она ядовито усмехнулась. — А Жан знает, где и с кем ты шастал и чем занимался, пока его наизнанку на другом этаже выворачивало? Если не знает, продолжит ли тебя отгораживать, когда я ему поведаю?       Имир выглядела угрожающе, когда злилась, так что даже Саша и Николо застыли перед ней в страхе, хоть и были совершенно не при делах. Она говорила быстро и громко, и смысл её слов от Конни и Жана ускользал. Поведает о чём? Конни упоминал о знакомстве с Армином, и судя по его сонному виду, спал пару часов или даже не ложился. Он мог всю ночь тусоваться с ним. Имир посчитала, что это заденет Жана. Он, по её мнению, был влюблён в Конни, а тот, в свою очередь, проводил время с кем-то другим. Неужели она решила, что Жан станет ревновать и что повод для ревности был? Театр абсурда.       — Ты это к чему вообще? — выдавил из себя Конни.       Его коммуникативные навыки испарились, и Жан его за это ни капли не винил. Они оба погорячились, когда рискнули поочерёдно юлить с Имир с утра.       — К тому, что я наткнулась на тебя и твоего белобрысого дружка сразу, как Жан блевать ушёл, — прорычала она. — Ты на него запал, по взгляду было видно. Можешь и дальше гнать на мою бестактность, но раньше она тебя не очень-то волновала, а теперь удобно меня в чём-то обвинить и съехать. Только я вот просекла твою фишку, и ты от меня не отделаешься. Некрасиво отшивать друга и той же ночью у него перед носом катить к кому-то ещё. Сейчас вы говорите, что помирились и всё у вас гладко-сладко, и я ни хера не понимаю. Проясни-ка, Шалтай-Болтай, кого же из них двоих ты тра...       Перетерпеть, отвлечь, не разозлить сильнее. Натерпелись они вчетвером изрядно, злиться сильнее Имир было некуда. Отвлекающий фактор... Отчего она осеклась на полуслове?       — Я не вовремя, да? — послышалось у Жана за спиной.       Он обернулся — и его одолели смешанные чувства. Жан определённо радовался, что вопрос был адресован не конкретно ему: однозначного ответа он дать не мог.       — Забей, — буркнула Имир, — чего хотел?       С одной стороны, отвлекающий фактор сработал на ура. Имир переключила на него внимание и остыла. С другой...       — Поесть, — тот самый парень неловко улыбнулся, — с добрым утром, ребята. Мы вчера не успели познакомиться. Я Эрен.       ...спокойствия от сегодняшнего дня Жан уже не ждал.       — Очень приятно, я Николо, — встрепенулся он, — а это Саша, Конни и Жан. Омлет кончился, будешь салат?       — И мне приятно, — Эрен задержал взгляд на Жане, — с Жаном мы пересекались. Буду, спасибо.       Жан поёрзал на стуле. Что Эрен вообще подразумевал под словом «пересекались»?       — Имир, тебе накладывать?       — Не надо, лучше пойду прилягу. Заебалась я с вами болтать. Развлекайтесь, — она поставила миску в мойку и удалилась.       Конни вымученно откинулся на спинку стула. Жан положил голову на стол, Эрен сел на свободное место напротив него. Николо высыпал нарезанные ингредиенты в салатник и перемешал.       — Ну и что это было, мне кто-нибудь объяснит?! — Саша нахмурилась, осознав, что продолжения шоу не будет.       — Судя по всему, — Эрен заправил прядь волос за ухо, — кто-то из вас осмелился перечить Имир с утра.       — Впервые вижу человека с такими резкими перепадами настроения. Она на чём-то сидит, что ли?       — Нет, — он хрустнул пальцами, — просто после вечеринок её часто хуёвит, к тому же, у неё сейчас трудный период. Она вспыльчивая и когда чувствует, что вот-вот на ком-то сорвётся, то есть, сорвётся окончательно, нарочно обрывает разговор и уходит, чтобы побыть в тишине и успокоиться. Мы с ней давно знакомы, и она как-то раз сказала, что многие пугались её приступов ярости и потому отворачивались, и она боится потерять кого-то ещё. Так что если бы я не зашёл, она бы притворилась, что отвлеклась на что-то другое, и всё равно отчалила.       — Да уж, — Конни помрачнел, — не знал, почему Имир всегда сваливает. Нехорошо, что мы её спровоцировали.       — Ага, — промычал Жан, — курить хочется.       — У меня «Джул» есть. Дать?       Жан поднял голову и посмотрел на Эрена. Тот протянул ему электронный испаритель. Жан взял под, но Эрен не сразу разжал пальцы — Жан смутился. Эрен же и бровью не повёл.       — Спасибо.       Он пристально наблюдал за тем, как Жан пускал облака пара.       Саша помогла Николо с подачей салата, и вскоре ребята принялись жадно его уплетать.       — Эрен, — обратилась к нему Саша, — ты сказал, у Имир трудный период. Мы можем ей как-то помочь?       — Просто будьте рядом. Она нуждается в поддержке, но не в расспросах. Захочет — расскажет обо всём сама.       — Похоже, ты действительно хорошо её знаешь. Где вы познакомились? — спросил Николо.       — На какой-то волонтёрской акции в честь дня борьбы со СПИДом, — Эрен вынул из кармана телефон, — чёрт, разрядился. Сколько сейчас времени?       Конни изучил циферблат часов на левом запястье и разочарованно вздохнул. Он никогда не умел определять время по стрелкам. Жан подарил Конни механические часы, чтобы тот почаще тренировался, но особых результатов практика не принесла.       — Давай-ка ты сам посмотришь, — он показал их Эрену.       Эрен вгляделся в циферблат и подскочил.       — До хуя, — он наколол на вилку кусочек сыра и съел его. — Мне пора, опаздываю на ногти. Николо, спасибо за вкусный завтрак. Пока, ребята.       — Пока, Эрен.       — Эрен, постой, — окликнул его Жан, — ты забыл свой под!       Эрен его не услышал: уже скрылся за дверью. Жан последовал за ним, чтобы вернуть испаритель.       — Ты забыл под, — повторил он в прихожей.       Дурацкая красная шапка с помпоном была мала Эрену и вся покрылась катышками. Он будто с детства её носил, не снимая. Жан вдруг подумал, что шапке недоставало шарфа под цвет.       — Точно, спасибо, — Эрен собрался взять испаритель, но его рука замерла на полпути. — Хотя знаешь, оставь пока себе. Можешь погонять с ним денёк, ты же курить хочешь.       Жан в недоумении сощурился.       — А ты?       — А я перебьюсь. В крайнем случае сиги куплю.       Теперь Жан нахмурился. Одолжить первому встречному вещь, недешёвую для бедного студента, было бы опрометчиво. А пожертвовать своей дозой никотина ради него — и вовсе глупо, особенно если учесть, что первый встречный жил недалеко от табачной и умел ходить.       — Спасибо, конечно, за щедрый жест, — Жан взъерошил затылок, — но я и сам могу купить пачку по дороге в общагу. Так будет проще для нас обоих: тебе не придётся ждать, а мне — стеснять тебя и бояться, что сломаю или потеряю.       Из вязаных перчаток Эрена торчали нити: из левой — красные, оттенка пряжи в шапке, из правой — синие. Перчатки разного цвета смотрелись по-детски.       — Ты прав, так действительно проще, — он перекусил синюю нитку, щёлкнув зубами, — и всё же пусть он полежит у тебя.       — Что? Почему?       Внезапно Эрен ухмыльнулся, как вчера, хищно, по-кошачьи, и от его ухмылки по коже Жана пробежал мороз. Он разглядел в ней откровение, граничащее с бесстыдством и лишь ему предназначенное, и оттого, кажется, порозовел, словно снег на закатном солнце.       — Потому что рано или поздно я захочу его забрать. Отличный повод встретиться снова, не находишь?       — Я... — в горле пересохло — Жан сглотнул.       — Серьёзно, оставь, я нечасто его сосу. И подумай над погулять. Не захочешь — передашь через мою сестру, Микасу. Она ещё здесь, спит, и проторчит у Имир до вечера.       От выражения «через мою сестру, Микасу» Жан чуть не поперхнулся воздухом. Перед глазами мелькнул её образ, и шарф на бледной девичьей шее померещился неестественно ярким, даже слепящим.       — Микаса — твоя сестра?       — Ага. Знаком с ней?       Знаком — слабо сказано. Он был в неё влюблён и целовался с её братом. Николо стоило поучиться чтению карт: Жан не родился заново, а мечтал сделать это в обратном направлении.       — Вроде того, — прохрипел он и откашлялся.       — Супер. До встречи, наверное? — Эрен застегнул пуховик — красный, как его шапка, левая перчатка и шарф Микасы. Затем на прощание похлопал застывшего в потрясении Жана по плечу и ушёл.