Маскарад для неудачника

      Утро встретило меня больной головой, странной тишиной и чувством, что чего-то не хватает. И пониманием того, что я выспался, что давно мне не было доступно. Одну минуту. Выспался?!       Будильник, переживший три ремонта, показывал половину девятого, а я еще был в постели. Никто меня не бил, электрошока тоже не было, в доме тихо… Что за чертовщина здесь творится?!       Рефлексы, вбитые Йошизуне и отточенные попытками моего убийства Реборном, сработали раньше сознания. Тело мягко соскользнуло с постели, потянулось, не скрипнув и половицей, а после мягким, как учил Сакамото, кошачьим шагом, направилось вниз по лестнице. Параллельно с этим окончательно заработало сознание, избавившееся от остатков сна, и дальнейшее продвижение было уже осознанным. Интуиция молчала, не сигналя даже о наличии в доме Реборна, на которого она всегда срабатывала, как на пассивно-агрессивную угрозу. Что было крайне не свойственно моему гиперактивному мучителю.       Осторожно спускаюсь и замечаю в просматриваемой отсюда прихожей отсутствие обуви, кроме моей и чьих-то черных формальных полуботинок. На полке у входной двери лежало запечатанное письмо, из которого я узнал следующее:       Мама и остальные отбыли на курорт, путевку на который выиграли Ламбо и Бьянки. Билеты были на всю компанию. Меня не взяли, потому как я заслужил отдых, о чём мне было сказано припиской в конце письма, почерком Реборна, поэтому обуви, кроме этих полуботинок, просто не наблюдалось. Стоп...       Уточнение. Черных. Формальных. Полуботинок. Дорогой итальянской марки Barrett — её меня заставили выучить и различать из десятков других, так как эта марка будет преследовать меня начиная с момента коронации, как одна из самых удобных. У них по Италии есть несколько мест, где обувь пошьют индивидуально и на заказ. Плюс определенную линейку этой марки шьют специально для пламенных — может не выжить костюм и его обладатель, но обувь переживёт любой катаклизм.       Только один человек среди всех моих знакомых носит такую обувь, кроме Реборна, в черной расцветке с темно-вишневыми шнурками, при этом не выглядя в ней глупо — Ланчия. Заметил в будущем, найдя его вещи среди вещей живших на базе. Убрав письмо на место, я расслабляюсь, когда, пробираясь на кухню, вижу гостя, привалившегося к стене и сопящего, как ребенок. Он свёл татуировку на щеке, да и в целом посвежел, избавился от темных кругов под глазами и постригся — на себя прежнего он был похож так же, как и я на себя в начальной школе. Сходство есть — но надо приглядываться. Надеюсь, этого никто не узнает, но здесь и сейчас видя его таким спокойным, я умилился. Он был слишком честным для того, что он перенес под рукой Мукуро и похоже, наконец начал отпускать этот груз, что меня очень порадовало. Все также крадучись, добираюсь до кладовки, вытаскиваю оттуда легкое покрывало и, вернувшись, осторожно накрываю Ланчию.       Но он просыпается. Резкий бросок в котором он рефлекторно ловит меня за руку, и я, поддавшись рефлексам, скручиваю его, нажимая на точку у основания запястья, вырывая руку и дергаюсь к шее, нажимая специальную точку, парализуя. Поняв, что сделал, отскакиваю, зная, что глаза у меня сейчас дикие. И Ланчия, рухнув лицом в мою сторону, это прекрасно видит. Умудряется даже улыбаться, причем с явным извинением, хотя в ситуации виноваты оба.       Делаю два медленных и глубоких вздоха, успокаиваясь, а потом, подойдя, резко нажимаю на нужную точку, возвращая телу подвижность и недолго массирую пострадавшую шею мужчины, разгоняя кровь и слегка подлечивая, благо Солнце из своей Гармонии я научился извлекать ещё до битвы с Бьякураном. И закончив, поднимаюсь, протягивая руку сидящему на полу мужчине. И первым действием принявшего мою руку и вставшего Ланчии был одобрительный кивок и фраза: — Реборн хорошо обучает тебя, Тсунаеши-сан. У меня вырывается злобное хеканье, и я констатирую: — Это не Реборн. К сожалению. Видя яркое и неприкрытое непонимание мужчины, приходится пояснить и я мне не удается удержать горечь от нахлынувших воспоминаний: — Человек, который обучал меня всему, что я знаю — умер через полгода после приезда Реборна. Больше меня не учили, а только пытали, хоть я благодарен и за это, — у меня вырывается истерический смешок, и Ланчия, которому я помогаю подняться, ещё несколько секунд смотрит на меня со странным выражением лица. Пожимаю плечами, с улыбкой замечая: — Ты здесь, а причину так и не назвал, — улыбаюсь, как ни странно, совершенно искренне, а он вдруг тушуется и начинает рыться в карманах.       На свет появляется знакомая коробочка для переноски колец с гербом, изображающим странного зверя. Мантикора, подсказывают знания по геральдике, полученные от Сакамото и после Хибари в Десятилетнем будущем. Знак одной из древних семей, правящих преступным миром, с которыми учитель просил меня ни в коем случае не связываться, если не хочу быть убитым. С мафией, если подумать, вообще не стоит связываться. Только моего мнения совершенно не спрашивали с самого начала…       Зная, к чьей семье принадлежал Ланчия, угадать несложно — это кольца семьи Эстранео. Принимать участие во всем, связанном с кольцами, я уже не хочу. Поэтому, возможно в отказе придется быть грубым. Но, быть может, он попросит их просто сохранить. Все возможно. Улыбаюсь молчащему мужчине и задергиваю шторы на окнах, приглашающе кивая в сторону стола. Он садится, ставя перед собой шкатулку, и опускает подбородок на сцепленные пальцы. Смотрим друг на друга несколько минут, и наконец мужчина вздыхает, сообщая: — Я помню, как ты отнесся ко мне, когда я был под контролем. Поэтому я посмел надеяться, что ты выполнишь мою просьбу.       Все-таки просьба и связанная с кольцами. Выдыхаю, задумавшись о том, хочу ли я этого? Интуиция молчит, поэтому сцепляю руки, опустив их на стол, и спрашиваю прямо: — Чего ты хочешь? Если это не просьба об убийстве, то я помогу.       Он как-то странно вздрагивает, а после открывает шкатулку и поворачивает её ко мне. В ней, как и ожидалось, оказываются кольца. Но в отличие от безмолвных колец Вонголы, эти притягивают взгляд и наполняют сердце теплом, словно после долгой встречи. И тянут к себе, прося прикоснуться.       Особенно напирает кольцо в центре. Черненное серебро с фигуркой дракона охватывает крупный оранжевый камень, а россыпь из мелких золотистых камушков опоясывает тело.       От этого кольца идет притяжение, словно это самая дорогая для меня вещь, та, ради обладания которой следует убить Ланчию, как свидетеля… Ланчия что-то говорит, а я не слышу, меня притягивает камень. Я хочу это кольцо… — Нет.       И понимаю — полностью честен с собой. Мне не нужна та сила, которую могли бы дать атрибуты уничтоженной семьи, пусть та в своё время была весьма сильной. Особенно той, что была уничтожена за дело. Все-таки детство Мукуро отправленного фактически на пытки, собственной Семьёй, я им не прощу.       Озвучивая ответ, я твердо знаю, что говорю. Ланчия обреченно хмурится, а кольцо с драконом, потускнев, вдруг вспыхивает ярким светом и бросает блик прямо мне в глаза. В моей голове раздается голос, низкий и взрослый, но при этом живой и теплый, этот голос произносит: — Я много искал, выбирал и ждал — три поколения семьи не могли быть избраны кольцами. Жадность, жажда власти и крови затмевала им разум, затмевая постулаты семьи, чья история существует более тысячи лет. Услышь же ты её и сделай выбор добровольно, как заповедовали предки и тот, кто создал Семерку из своей души. И я увидел историю.       Семерка Великих атрибутов, как их называла церковная епархия, была создана в 1060 году, спустя несколько лет после разделения Церкви на Православную и Католическую. Кольца, тогда ещё броши, были созданы как отличительные знаки высших чинов церковной иерархии, созданные из металла упавшего с неба. Подкрепленные искренней верой тысяч людей, они постепенно приобрели мистические свойства, такие как, например, способность вести людей за собой. Три сотни лет броши были у церкви, пока в один из посещений тогдашнего архиепископа один ушлый воришка не украл её. Он как раз смог получить ту, что заставляла людей прислушиваться, чем и воспользовался. Он создал первую в мире преступную организацию, по структуре напоминающую мафию. И брошь слушалась его целых двадцать лет, пока он не сгинул, унесенный чумой. Брошь, через вещи успевшая покинуть город до заразы (краденая), попала в Рим, где оказалась в руках молодого вора, Телуче, который и создал Эстранео. Он повторил опыт предшественника, создав в Риме сначала сеть осведомителей, а потом и преступный альянс. После него брошь попала сначала к сыну, а потом и к внуку, который, вызнав про остальные броши, сумел выкрасть их у церкви. А чтобы символы не узнали, он переплавил их в кольца, взяв знаком своего правления дракона. Эстранео, которых ещё называли Чужаками, активно распространились по стране, захватывая преступный мир все больше и больше, пока однажды не захватили всю Европу. В каждом городе был свой связной, оценщик или преступный наместник, присланный Эстранео.       В 1400-х годах была стычка с одной семьей, захватившей Азию. И в этой войне тогдашний глава увидел, как его соратники, опьяненные силой колец, превысили полномочия. Они заставили опьяненных жаждой боя противников отправиться домой и вырезать свои семьи. Но этого им показалось мало. Последним был дан приказ уничтожить всех, кто встанет на пути и поджечь все дома в захваченном городе.       Действующий в тот момент Глава семьи схватился за голову. Его бывшие друзья, опьяненные силой, дарованной атрибутами, сошли с ума, заставляя женщин ползти за ними на коленях, крича хвалебные песни и отдаваясь прямо на дороге, а их мужей, детей и всех, кто попадался на пути — сворачивать себе шеи.       Джулио, тогдашний лидер Эстранео, нашел мастера-ювелира, занимающегося проклятыми украшениями. Его звали Мельфорде Талбот второй. После, когда заказ был готов, подсыпав друзьям сонный порошок, он похитил кольца и отвез их к Мастеру.       Тот провел старинный ритуал, по которому изменил силы колец. Теперь они лишь увеличивали внутреннюю предрасположенность хозяев, выбирая их по определенным параметрам. Но нужна была жертва, которая бы своей кровью и жизнью запечатала кольца с новыми свойствами.       Буквально в этот момент на аббатство, где был Талбот, напали шедшие по следу соратники Джулио. И тот решился. Он шагнул в расчерченный рисунок и пронзил себя кинжалом. Умирая, он чувствовал такое счастье, что новые кольца вернули разум ворвавшимся в зал.       Когда те осознали, что натворили, Джулио уже растворился, объединившись с кольцами, и атрибуты мягко сияли, приветствуя своих хозяев. Но те не приняли кольца, став искать себе замену. Тогда-то и выяснилось, что достойных выбирают сами артефакты. И выбирают они не по крови, а по моральным качествам человека. И те, кого они выбирают, становятся сильными лидерами, получая мистические силы. Например, один из новых хозяев мог призывать на своё тело тонкий доспех, не пропускающий стрелы. Или второй, что мог управлять животными, без слов отдавая команды на свою защиту. Способности были разными, но все они даровались только тем, кого выбирали кольца. Семь. Семь атрибутов, носящих своих животных и зовущихся по семи Христианским Благодетелям. Семь даров Святого Духа: 1. Мудрость. 2. Разум. 3. Совет. 4. Крепость. 5. Ведение. 6. Благочестие. 7. Страх Божий. Свои соотношения к стихиям они получили позже, когда была создана семья Вонгола, создавшая и свои кольца лишь немногим слабее нераскрытых колец Эстранео. Теперь умения Семерки определялись так. 1. Ураган — воин (тигр), Ведение, оно же Познание 2. Солнце — лекарь (сокол), Совет 3. Туман — обманщик (хамелеон), Разум 4. Гроза — мститель (гидра), Страх божий 5. Дождь — священник/инквизитор (ворон), Благочестие 6. Облако — защитник (пес), Крепость 7. Небо — правитель (дракон), Мудрость       В конце концов Эстранео приняла вид привычной всем мафиозной семьи, встав во главе Альянса вместе с Вонголой. Но Вонгола, устранившая своего лидера, стала похожа на молодую Эстранео. Появилась жажда наживы и власти. После угрозы выхода из Альянса Вонгола просто разорвала все связи с непокорившейся семьей.       Триста лет между семьями держался вооруженный нейтралитет, а потом началась война на уничтожение. Запуганные, соблазненные деньгами и властью, слабые волей становились предателями, шпионами и подрывали силы семьи. Ровно три поколения не смогли пробудить силу колец. В итоге, в последнем поколении начались опыты на детях, дабы вернуть хотя бы малую часть силы агонизирующей семье. Кровь и страх захлестнули Эстранео, превратив ту в легкую добычу. Вонгола воспользовалась этим, запретив Пули Подчинения, производимые именно Семьей-врагом. Но она не собиралась их уничтожать, а был отдан приказ конфисковать все в пользу семьи Главы Альянса.       За последние три дня были проведены все оставшиеся опыты, но возможности для спасения не было. Тогда, чтобы пули не достались врагу, из них был отлит трезубец, который должны были отдать доверенному человеку. Но один из подопытных детей вышел из-под контроля, откликнувшись на зов своего Кольца. Не справившийся с нахлынувшей на него силой мальчишка пошел вразнос. Семья была уничтожена, а предпоследний избранный Туман Эстранео, по ещё действующему древнему договору с Вонголой, до затребования его тела новым Главой был отправлен в Вендиче. История закончилась.        Перед моими глазами появился седовласый, но довольно моложавый мужчина в длинной мантии с призрачным драконом, обвивающим торс. Его зеленые глаза, светящиеся потусторонне-золотым светом, были серьезны, а мужественное лицо застывшей маской немного неловко двигало мышцами. Вздохнув, он спросил. — Хочешь ли ты, зная все это, понимая, кто мы и что мы несем, принять эту ношу и нести её сквозь боль, кровь и время? Тебя будут пытаться убить, сломать, унизить, поработить. Хочешь ли ты взвалить на себя крест, что несли десятки поколений Правителей Эстранео? Сможешь, а главное — готов ли ты? Выбор только доброволен, но если ты его сделаешь, то пути назад не будет. Поэтому, прошу, подумай как можно тщательнее.       Я думал долго, сравнивал, просчитывал, осознавал плюсы и минусы ситуации как меня учили. За все время моего молчания мужчина напротив разглядывал свою трость, не отвлекая меня ни звуком, ни пристальным вниманием. И я решил, зная, что это будет МОИМ СОБСТВЕННЫМ ВЫБОРОМ, а не тем, что был кем-то навязан. И теперь уже, как решившийся бывший кандидат на место Десятого я ответил: — Я не думаю, но согласен и клянусь, что сделаю все, чтобы быть достойным. — Слова не мальчика, но мужа. Прими же крест, что несут Эстранео с начала своей истории!       На кухне своего дома молчавший Тсунаеши на глазах ошарашенного Ланчии поднимет правую руку, на которой будет пылать кольцо Вонголы. Кольцо с короной вспыхнет, откликнувшись на вспышку семерки колец в шкатулке, а потом потухнет, потускнев так, словно провело в земле годы, и соскользнув с пальца, рухнет на стол с печальным звоном. А кольцо Эстранео, замерцав, исчезнет, чтобы, очутившись на пальце Тсуны, пустить цветные ростки в руку, выжигая на запястье клеймо — дракона Эстранео. Охнув, обжегшийся Тсуна вытащит из кармана сверкающие варежки, которые, осыпавшись пеплом, станут двумя напульсниками. И охнет Ланчия, на чье удивление отреагирует кольцо Пса, именуемое Крепостью и являющееся Облаком, защитником семьи. Хотя, Савада прекрасно помнил, что Пламя у мужчины было иным.