Изменяя Рай

      — Нёрдлинген? — вырывается вслух. С пригорка открывается знакомый вид на бауэрнхаусы, башенки, но… Эльба оседает на землю.       Над всем этим великолепием высятся не привычные крепостные стены, окольцовывающие город, а серая громадина, состоящая из множества сегментов, возвышающаяся над маленькими домиками, кажется, даже в солнечный день мрачно нависая над мирной жизнью. Девушка уверена, что воображение услужливо дорисовывает это по памяти, но может поклясться в том, что может различить щит с девушкой над воротами.       — Блядь…       Через пару минут на дрожащих ногах она возвращается «домой», благо, что не отошла далеко — не хотелось бы потеряться. Останавливаясь у окна, со слабого отражения на стекле на неё смотрит её точная копия, только плюс-минус десятилетняя. Значит, ей не показалось, что всё стало словно бы чуть больше. Нужно всё выяснить.       — Значит, ты мой мама? — Кивок.       — А я твоя сестра Ева, — сообщает мелюзга, мешаясь под ногами.       — А меня как зовут?       — Ты Маргарита. Ты совсем ничего не помнишь, сестричка? — В ответ лишь молчание. Не с малявкой хочется поговорить, которая ничего особо не понимает в жизни, а с «мамой» — единственный знакомый взрослый, пока что, поблизости, который может что-то прояснить. Главное, быть осторожнее, чтобы в психушку не сдали.       — Доктор говорил об этом, но он не предполагал, что ты забудешь даже самое основное, — на лице женщины искренние беспокойство и сожаление.       — Что за доктор?       — Херр Йегер, ты ещё с его сыном иногда играла, Эрен, помнишь? — Она замолкает. — Конечно, не помнишь. Извини.       «Доктор Йегер с сыном Эреном, вот же ж влипла», — только и успевает подумать девушка. Надо выяснить, в каком временном промежутке она находится. Действительно ли она оказалась в манге. Или может быть в аниме? Сколько времени до падения Стены Мария? Наверняка не очень много. Блятьблятьблять.       — Он должен тебя осмотреть, херр Йегер то есть, он самый способный врач у нас. Только вот несчастье, я слыхала, он именно сегодня хотел уехать на несколько дней.       «Ого, да это не блять, это полноценный пиздец, притом ещё и жирненький такой», — проносится в голове Эльбы.       — Но ты не переживай, он должен скоро непременно вернуться, пару дней не утруждайся, дождись херра доктора.       — Ладно, договорилась. Так, я Маргарита, сколько же меня лет?       — Тебе десять, а мне целых пять! — опять встревает в разговор младшая сестра.       — Ясно. М-мам, что произошёл? Почему мне в такой состояние?       — Понимаешь, Марго, тебя сбила телега, и ты о мостовую сильно головой ударилась. Сама знаешь, какие у нас дороги. Крови много было. Я сначала испугалась, что ты всё, того, померла, херр Йегер тоже опасался, и вона как оно обернулось.       — Где мы живут, мам?       — Марго, ты меня пугаешь. Мы в Шиганшине.       — Какой год, мам?       — 845-й.       Блять. Вот и приехали.       — Мне нужно на воздух.       Эльба едва ли не выбегает на улицу, кажется, начинает задыхаться от панической атаки — а ведь их у неё давно не было, уже года три, как зимнюю сессию в первом семестре закрыла, так и не приходили больше. Да, она определенно точно задыхается. Девушка чувствует, как дико подскакивает пульс, становятся липкими ладони, а сердце, кажется, сейчас разорвётся от необъяснимого ужаса. Хотя почему же, вполне себе понятно — не сегодня, так завтра, Стена Мария падёт, и, как говорится, «Tschüß, verabschiede dich davon» — какова вероятность того, что она переживёт хотя бы этот «эпизод»? Стремится к нулю? Это же несравненная «Атака Титанов» самого Исаямы, и пусть фанаты купаются в слезах.       Внезапно раздавшийся звон колокола пугает до чёртиков и так испуганную Райдер. Она начинает оглядываться, пытаясь выяснить причину — не полдень уже, службы должны были уже пройти. Из дома выбегает Ева, на ходу натягивая курточку, чуть не сшибая стоящие у стены напротив ящики. Девчушка бежит по направлению к воротам, оборачиваясь к шокированной «старшей сестре» и подзывая рукой.       — Марги, пошли посмотрим, там хаймкер. — Не в силах устоять на месте, малышка продолжает пятиться спиной к воротам, явно ожидая ответа.       — Что там? — Да, Эльба знает, что это значит на немецком, но в этом мире?       — Марги, ты — глупая. Разведчики вернулись! Пошли!       Внутри всё холодеет. Разведчики вернулись. Вот оно что. Цепная реакция запущена, выхода нет. Пошли смотреть… Пробегая по улицам Шиганшины, девушка, кажется, слышит, как тикают церковные часы.       Тик-так, тик-так. Твоё время вышло. И даже кукушку спрашивать уже необязательно. Чуешь, как смерть неотвратимо подкрадывается сзади, занося проржавевшую косу в свежих каплях крови? Твоя тоже согреет скоро холодный ржавый металл, окропит булыжную мостовую под белёными стенами с тёмными балками. Кровь смоет грязь и пыль с гладких камней, впитается без остатка и следа в песок. Раздавленный череп будет валяться под жарким солнцем на обочине жизни, бесполезный, не пугающий и никому не радующий взор, а откушенные ноги так и не переварятся в желудке какого-нибудь пятиметрового титана, выплюнутые потом вместе с остатками других тел на коричневую черепичную крышу невысокого бауэрнхауса.       Даже поглощённая мрачными мыслями, Эльба замечает красоту вокруг: узкие мощёные улочки, белёные бауернхаусы, все одинаковые, как на подбор из чудесной сказки. Воздух свежий и прохладный, ветерок ласкает лицо и треплет иронично нежно волосы, редкие деревья дарят спасительную тень. Люди то тут, то там заняты своими делами, одетые как на Карнавал в историческую одежду, к воротам бегут в основном дети или женщины, ожидающие возвращения мужей, сыновей. Райдер знает, что как минимум треть не дождётся, а кому-то придется ухаживать до конца жизни за инвалидом. Стена всё ближе. Мария. Воистину поражающее воображение сооружение. Оно давит, нависает над головой.       Прибыли. Толпа образует живой коридор, по которому идут разведчики. Без былого лоска, без победы или радостных вестей. Вернувшиеся домой, как побитые псы с поджатыми хвостами. Грязные, уставшие, в перепачканной кровью товарищей одежде, забинтованные. И с грудой тел и их остатков на продовольственных повозках, накрытых грязным полотнищем. С них не Христа, Спасителя человечества, писать, а жалкого предателя Иуду, зазря погубившего свою душу. Неудивительно, что после такого зрелища простой люд останется недоволен и будет судачить о растрате казённых средств.       Всё так, но вот она видит Эрвина — рука едва сама не тянется к сердцу, отдать честь. Нельзя. Но она так его любит, Командующий, под чьим командованием она бы пошла на смерть. Он не смотрит по сторонам, не смотрит на женщину, с которой беседует Кит Шадис, отдавая лишь кисть погибшего сына. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда она заходится в рыданиях. Лишь уверенный, спокойный взгляд прямо перед собой, вперёд.       Эрен. Она замечает его на другой стороне улицы, почти напротив неё с сестрой. Десятилетнего парнишку легко узнать, у него прям солнце в заднице светится. Неподдельный восторг и восхищение в глазах при одном взгляде на разведчиков. Аж блевать тянет. Здесь она увидела достаточно, надо убираться, вдруг заметит её.       Шиганшина, 845-й, вернулись разведчики, Гриша Йегер уехал. Хуже не придумаешь. Паника охватывает девушку, суетность заставляет мерить шагами ближайший переулок. Точно. Колокол! Культ Стен!       Эльба срывается с места, ориентируясь лишь на высокий шпиль церкви, наугад бежит извилистыми улочками. Вот она. Скрип тяжёлых дубовых дверей отдаётся эхом под высоким каменным сводом. Священник в мантии отрывается от книги, оглядывая посетительницу.       Запыхавшаяся, в промокшей насквозь рубашке, с запятнанным грязью подолом юбки. У неё дрожат руки, в разные стороны торчат растрёпанные волосы и слёзы неудержимо бегут по щекам. Это не мир какой-то там манги. Она уже осознала это, когда впервые вышла на улицу. Паника топит, захлёстывает с головой, не давая думать трезво. Она до последнего надеялась, что это всё какая-то нелепая шутка, чей-то многоуровневый розыгрыш, игра воспалённого воображения.       Но это не. Эльба бросается к священнику, виснет на нём, сквозь рыдания умоляет вывезти людей, по воде, по суше, главное — прочь, как можно быстрее из Шиганшины. Уверяет, что Стена падёт, люди погибнут почти все. Рыдания превращаются в полноценную истерику, девушка уже не может внятно говорить, лишь воет, высоко, тоскливо и протяжно, как дикий зверёныш, утирает полой мантии слёзы и сопли без разбору, захлёбываясь, пытаясь что-то объяснить дрожащими губами, но снова срывается на безобразный рёв с подвываниями, цепляется отчаянно за одежду. Бедный служитель Церкви даже разозлиться не может, лишь растерянно смотрит на неё, пока двое подмастерье не отцепляют девчонку, да не вытаскивают её на улицу.       Ничего не произошло. Её мольбы остались без ответа. Но можно же попытаться спастись хотя бы семьёй? Да, она их не знает, да, причин их спасать нет, но Маргарите они были дороги. Если уж Эльба оказалась в её теле после несчастного случая, значит ли это, что элдийка умерла? Значит, она… тоже? Но Райдер отмахивается от этих мыслей, спеша домой. Хоть кого-то она должна помочь спасти. Только вот где её дом? Адрес-то она не спросила.       Петляя по улицам битый час, устав как псина под набирающим силу солнцем, она наконец-то узнаёт перекрёсток, через который бежала вместе с сестрой утром. Ещё несколько поворотов, и вот тот самый дом. Удивительно, что она вообще может его узнать — все бауэрнхаусы похожи на один, тут нет ни отличительных признаков, ни вывески. Возможно ли, что это всё же проявляется бессознательно память предыдущей хозяйки тела?       Внутри прохладно. Матушка готовит что-то на печи, тихонько мурлыкая себе под нос незнакомую мелодию. «Как будто колыбельная», — думается Эльбе. Она бы с радостью ещё послушала, но время не ждёт. В этот раз уже спокойнее, без истерик и рыданий она пытается уговорить женщину уехать с сестрой сегодня же из Шиганшины. Нет, не в другой город Марии, не к её родственникам. Да, обязательно за Розу. Да, срочно. Ну и что, что ярмарок сейчас нет и торговать нечем. Да как же она не понимает, что это важно?! Иначе бы Эльба не умоляла!       Но женщина лишь отмахивается, ссылаясь на плохое состояние Марго и её больные идеи из-за несчастного случая. Ничего страшного, если поедем на следующей неделе, там будет ярмарка. А пока отдыхай, жди херра Йегера и не выдумывай чепухи.       Только вот следующей недели может уже и не быть. И даже угроза разрушения стены Мария не имеет должного эффекта, мать лишь смеётся в ответ, упрекая в беспочвенных фантазиях, добавляя, что как обычно — значит, идёт на поправку, и убеждая в ответ, что ещё сотню лет Стены так же простоят.       Вечером ей запрещают покинуть дом, запирая в комнатушке на самом чердаке — третий этаж, высокие потолки, самостоятельно не выбраться, даже если захотеть; а рискнуть — все кости переломать. Нет уж, спасибо большое. Девушка едва может уснуть, ворочается всю ночь, просыпается бесчисленное количество раз в холодном поту, один раз даже разбуженная собственным криком. Что, если Стена Мария падёт прямо завтра?       Едва рассветает, и матушка выпускает её из комнаты, Райдер несётся к Воротам, надеясь повлиять хотя бы на солдат Гарнизона. Но куда там! Эти мужланы, пропахшие алкоголем и табаком, имеющие мозоли на руках от карточных игр, а не тренировок с УПМ, лишь насмехаются над десятилеткой, требующей пристального надзора над равниной за воротами, грозящей нападением титанов и падением Стены, а так же умоляющей стрелять на поражение при малейшем сомнении. Ханнес отправляет Марго домой, советуя не сидеть так долго на солнце, и спрашивает с подозрением, не стала ли она часом лучшей подругой Эрена Йегера. Вот ещё, боже упаси, с мамкиным геноцидником возиться.       Что ж, не получилось, не фартануло. Почему-то Эльба даже не сомневалась. Так, скорее, для галочки проверила ещё и эту возможность. Не получилось. Райдер спрашивает у какого-то торговца, где находится конюшня. Он странно смотрит на неё, обращается по имени и всё же отвечает. Всего есть три конюшни: у госпиталя рядом с церковью, но она только для солдат и разведчиков, одна в центре у Ратхауса и ещё одна у внутренних ворот, рядом с пристанью, прямиком на тракте на Трост. «Это мне и надо, на лошади быстро уберусь», — думает девушка. Она забегает домой, захватив немного еды в холщовую сумку через плечо, и с ближайшей телегой до дальних ворот отправляется в путь. Можно было бы и пешком, но через всю Шиганшину далековато, а ей ещё потребуются силы для конной прогулки к следующей Стене.       Вот и конюшня. Едва завидев её, Эльба спрыгивает с телеги, бегом устремляясь к лошадям. По факту, прошло только два дня, но ей кажется, что она не видела этих благородных животных целую вечность. Она гладит их, прижимается лбом к большим мордам, угощает парочку красавчиков стащенной из дома морковью.       — Эй, Марго, куда намылилась?       — А… Э-э… Меня нужно к Трост, вот! — быстро находится Эльба.       — В Трост? Да ты же в жизни не умела верхом ездить, — продолжает удивляться мужчина, по-видимому, конюх. Да ему-то какое дело?       — Ну вот так, научилась.       — Да я от мамки твоей слышал, тебя телега сбила, ты неделю в постели валялась.       Вот так раз. Неделю? Что же ей никто не сказал про это? Неделя это совсем серьезно! Марго была в коме? О боже…       — Ну смотри, Марго, — продолжает он как ни в чём не бывало, — если ты сразу не отдаёшь мне Цуласнис, то тебе нельзя ехать. А если нет его, то и денег тебе мамка вряд ли дала. Иначе ты бы мне сразу предложила, значится, знаешь же, как у нас дела ведутся, — он подмигивает.       — Но мне нужно в Трост!       — Марго, да я же шучу, конечно, но ты сама посмотри, кони у нас крупные, резвые, тебе до стремян просто не достать! Да и не осилить новичку тракт до Троста.       Эльба оглядывает коней. И точно, пока они тянули к ней вниз морды, она и не заметила, но они здоровенные. Ей не забраться в седло, даже если решит «угнать» жеребца. Блять. Она извиняется перед конюхом и идёт в сторону пристани, спускаясь к самой воде. Должен быть способ.       В отдалении, где уже заканчивается территория пристани, она замечает, судя по всему, бесхозную лодку. Она не в самом лучшем состоянии, но в ней отсутствуют видимые дыры, да и она кажется меньше и легче остальных, ровно настолько, чтобы десятилетка со скрипом могла справиться. Несколько десятков тщетных попыток, полные песка обутки, и ей наконец-то удаётся столкнуть лодочку на воду. Забираясь по пояс в воду, Эльба надеется, что этого хватит для того, чтобы попасть в течение — вёсел нет, да и ей бы не совладать с ними. Медленно, словно старый цирковой пони, судёнышко отходит всё дальше и дальше от берега, постепенно выходя на середину реки. Девушка не знает, сколько прошло времени. Полчаса? Час? Шум воды успокаивает, усыпляет внимание.       Отдалённый гул заставляет вздрогнуть и обернуться — там, где по её подсчётам должны быть внешние ворота Марии, стоит дым. Эльба не слышит голоса людей, слишком далеко, но воображение не отказывает в удовольствии дать насладиться симфонией криков ужаса, отчаяния, страха, воплей предсмертной агонии пожираемых заживо людей. В городе вспыхивают пожары, дым поднимается уже из нескольких мест.       Эльба видит, что на пристань прибывают корабли, солдаты эвакуируют людей, пуская на борт в первую очередь женщин и детей. «Быстро сработали», — только и мелькает в голове. Но можно было избежать таких жертв. То ли ещё будет… Неподдельный ужас мешается с каким-то нетипичным для неё садистским ожиданием и фанатским предвкушением — сейчас, вот сейчас, сейчас-сейчас начнётся сюжет. Театр одного актёра для одного настоящего зрителя не заставляет себя ждать. Слышится пушечный выстрел, и буквально через несколько секунд ворота Марии разлетаются на обломки, являя миру за Стенами в лице немногих выживших из Шиганшины пятнадцатиметрового титана. Бронированный. Люди на корабле вопят в ужасе, с исполина сыпятся мелкие камешки бывшей несокрушимой Марии. Finita la komedia. Что ж, в конце концов, это должно было случиться.       Эльба ложится на дно лодки, по щекам текут слёзы бессилия. Что теперь будет? Она закрывает глаза, шум воды о борта лодки умиротворяет. Из полудрёмы её вырывают крики о человеке за бортом и упавший на живот конец верёвки. Её забирают на борт корабля из Шиганшины, не забыв спросить, как она там оказалась. Райдер выдумывает что-то про отца рыбака и утонувшее весло.       У противоположного борта Йегер надрывает глотку об уничтожении титанов, рядом мелькают макушки его лучших друзей, но у Эльбы нет совершенно никакого желания слушать его или уж тем более подойти засвидетельствовать своё почтение или выразить соболезнования по поводу кончины его дражайшей матушки.       Через пару часов на горизонте появляется Трост.