Песнь стихий: Легенда о драконе. Книга вторая - Империя

Оберин Мартелл 12.05.298г. от З.Э.       Налив в инкрустированный рубинами и обсидианом серебряный кубок привезённого им из Дорна вина, Оберин поудобнее разлёгся на мягкой, заполненной птичьим пухом подушке и кивком пригласил стоявшую перед ним сереброволосую женщину располагаться рядом. Немного постояв, словно на что-то решаясь, женщина окинула своими пронзительно голубыми, словно небо после грозы, глазами небольшую комнату с закрытыми гобеленами стенами и несколькими большими подушками вокруг маленького столика с вином и фруктами и величественно опустилась на подушку рядом с дорнийским принцем, сосредоточив всё свое внимание на человеке, что сейчас велел ей присаживаться в её доме.       – О чем ты хочешь поговорить, Пустынный Змей? – спросила она, пытаясь, как и когда-то, угадать, что за чувства скрываются за его маслянисто-чёрными глазами и угрюмым выражением лица. Впрочем, как и всегда, это не принесло ничего, и лучше было дождаться ответа.       – Тебе совершенно не интересно, как дела у нашей дочери, Вайрала? – улыбнувшись одним уголком губ, спросил Оберин, наливая вина в другой кубок на столике.       – Она здорова? – безучастно спросила в ответ женщина, беря кубок с вином.       – Хорошо, что ты спросила. – дорнийский принц не сдержал усмешки. – У Нимерии всё замечательно. Она здорова, сильна, гибка и страстна.       – Рада за неё. – Вайрала отпила вино. – Дорнийское? Ты всегда его возишь с собой?       – Напоминание о доме. – пожал плечами Оберин. – Тебе совсем не интересно? – нахмурился он.       – Что ты хочешь, Оберин? Чтобы я засыпала тебя кучей вопросов о твоей дочери? Хочешь, чтобы у меня проснулись материнские чувства к той, кого я никогда не видела? Её отняли у меня сразу после рождения и отдали тебе. Я знаю про неё только то, что у неё нет ни единой валирийской черты. Даже имя её я узнала от тебя сейчас. Я выносила её под своим сердцем, но чувств у меня к ней никаких нет. Не после тех тяжёлых родов, из-за которых я больше не могу иметь детей. Не после тех полных боли и слез отчаяния выкидышей, которыми я заплатила за то, что выносила ублюдка от тебя. Каких чувств ты хочешь от меня, Змей? Любви к дочери? Интереса? Их нет. Как, впрочем, и ненависти. Ведь, как ни посмотри, Нимерия не виновата в моей глупости. Так что она мне просто безразлична. – вздохнув, пожала плечами Вайрала и одним глотком осушила кубок.       – То, что я хотел, я получил. – открыто улыбнулся Оберин. – Мне нужен был ответ для моей Песчаной Змейки, хоть она и не спрашивала о тебе с тех пор, как выросла. Хотя в одном ты не права, а твой отец ошибся насчёт того, что у Нимерии нет ни единой валирийской черты. У неё такая же молочно-белая кожа, как у тебя.       – Это ничего не меняет. – слегка пожала плечами сереброволосая женщина. – В любом случае у тебя ей куда лучше, чем было бы, останься она со мной.       – Верно. – бесстрастно кивнул Оберин. – Я просто хотел ещё раз с тобой увидеться и получить ответ для дочери.       – Это всё, что ты хотел узнать от меня? – не удержав удивлённое выражение лица, спросила Вайрала.       – Да. – глядя в никуда, кивнул дорнийский принц.       – Тогда пусть меня проводят. Не буду отнимать время славного принца, что открыл врата Старого города перед воинами Царя-Дракона. – гордо встала с подушки знатная дама.       – Воинами императора. – поправил Вайралу Красный Змей. – Не будешь просить меня заступиться за тебя перед Его Милостью Визерисом? – слегка прищурившись, спросил Оберин, заглянув своей бывшей любовнице в голубые глаза.       – Ты имеешь столь большое влияние на императора, что можешь просить у него оставить жизнь дочери одного из самых влиятельных работорговцев Волантиса? – горько улыбнувшись, спросила Вайрала. – Я слышала слова командира легионеров. Если за кого-то попросят рабы, то его пощадят. За меня не попросит никто из рабов, Оберин. Есть за что. Я уже давно не та наивная девушка, которую ты встретил в салоне для кайвассы. Так что позволь мне провести время до казни без пустых разговоров.       – Ты права. О подобном я попросить не могу. Но в одной малости император мне отказывать не стал и предоставил возможность самому решить вопрос с тобой. – немного грустно сообщил Оберин замершей спиной к нему женщине.       – Как это будет? – тихо спросила Вайрала у того, с кем провела самые страстные ночи своей жизни именно в этой небольшой комнате.       – Скоро ты захочешь спать и просто уснёшь. Боли не будет. Не хочу доставлять мучения матери Нимерии. – ответил ей дорнийский принц.       – Спасибо, Змей. Вино? – повернувшись и поймав взгляд чёрных глаз Оберина, всё так же тихо спросила Вайрала.       – Да. – просто кивнул Красный Змей. – Сладкая нега, если тебе интересно название яда. – добавил Оберин, не отрывая взгляда от когда-то пленивших его небесно-голубых глаз.       – Всё-таки отец был прав, и меня погубит твой яд, мой Змей. – грустно улыбнулась она. – Правда, он имел ввиду другое… Сколько у меня есть времени?       – Час или чуть больше. – встав с подушки, Оберин замер напротив женщины. Так как дорнийский принц возвышался над ней почти на голову, ей пришлось смотреть на него снизу вверх.       – Хорошо. – улыбнулась ему она. – Можешь ответить на мой вопрос, мой Змей, и выполнить последнюю просьбу?       – Зависит от вопроса и просьбы. – шёпотом ответил Оберин.       – Ты отравишься, если поцелуешь меня? – спросив, Вайрала закусила губу.       – Нет. – так же, не отрывая от нее взгляда, едва заметно качнул головой Красный Змей. – Яд в твоем чреве и крови, а я принял противоядие. Больше его у меня нет, как и яда. – приблизившись к ней вплотную, дополнил Оберин.       – Тогда поцелуй меня, моя глупость. А лучше возьми, как брал тогда. – она прижалась к нему, уткнулась лицом в грудь и ощутила, как сильные ладони дорнийского принца пробежались по её спине и, чуть задержавшись на тонкой талии, с силой сжали её бедра. Руки Оберина не остались в таком положении надолго и продолжили гулять по её спине. Вот одна нашла брешь в лёгком платье и добралась до её тела, чтобы, пройдясь по животу, остановиться на лоне и начать ласкать жемчужину между ног. В то же время вторая рука Красного Змея поднялась к её лицу и, властно потянув за подбородок, заставила её поднять голову и податься вверх, навстречу его устам.       Поцелуй был жаден, страстен и вместе с ласками лона отозвался в ней теплом внизу живота и пролившимися на его непрекращавщую играть с жемчужиной руку любовными соками. Ощутив тесноту в штанах и влагу на ласкавшей женщину руке, Оберин принялся второй рукой срывать с Вайралы одежду, сильными движениями разрывая удерживающие платье завязки, с чем ему она активно помогала. Стоило платью превратится в несдерживаемую больше ничем дорогую тряпку, дорнийский принц просто откинул её в сторону, а она тем временем опустила свои руки на его пах и принялась возиться с удерживающим штаны поясом. Когда эта преграда была преодолена, они наконец-то разорвали поцелуй и Оберин, скинув с себя сапоги и рубаху, повалил Вайралу на подушки.       – Войди в меня. Сильно. – потребовала она, и Красный Змей резко и с рыком вошёл в исходящее соком любви лоно, заполняя его собой.       – Да! – закричала она, подаваясь ему на встречу и обвивая его спину своими руками. Оберин же, то ускоряясь, то немного замедляясь, принялся с силой вбивать в неё свой твёрдый от страсти член, на что оставившая его спину и раскинувшая руки в стороны сереброволосая женщина отвечала бессвязными стонами наслаждения.       – Да! Быстрее! Ещё быстрее! ДА! – спустя какое-то время во весь голос закричала волантийка, выгибаясь дугой и вцепившись руками в подушки. Дорнийский принц же и не думал останавливаться и продолжил овладевать потерявшейся в волнах наслаждения женщиной, излившись в неё только после того, как она ещё два раза достигла вершины блаженства.       Когда страсть утихла, а похоть унялась, Вайрала с нежностью провела ладонью по покрытой капельками пота груди Оберина.       – Спасибо… Передай Нимерии, что у неё глупая мать, но ей очень повезло с отцом. – прошептала она.       – Хорошо, Вай. – проведя по её серебряным волосам рукой, сказал Оберин.       – Так спать хочется. Наверное, так мужи чувствуют себя после страсти… – зевнула она. – Это яд?       – Да. – шепотом ответил Оберин.       – Неплохой способ умереть, мой змей, моя глупость, страсть и палач… Прощай. – ещё раз зевнув, поцеловала она ласкавшую её голову руку.       – Прощай и прости. – в последний раз поцеловал уснувшую с улыбкой на губах женщину. – Надо было бежать со мной, когда я предлагал. – дорнийский принц встал и, одевшись, покинул маленькую комнату для уединений.       Выйдя на улицу, Оберин посмотрел на возвышавшуюся в отдалении Чёрную стену, через которую этой ночью он по потайному проходу провел в Старый город десять магов императора. В какой-то степени было ироничным то, что знатные господа сами сделали брешь в обороне стен, на которые так надеялись. Про этот проход он узнал больше двадцати пяти лет назад, когда его ему показала знатная волантийская девушка, чистым голубым цветом глаз которой он был тогда пленён. Вздохнув, Красный Змей бросил последний взгляд на дворец, который только что покинул, и в сопровождении трёх воинов и на всякий случай отданных под его командование двух имперских магов направился ко дворцу Триархов, где сейчас находился император Визерис.       По пути Красный Змей вспоминал прошедшую ночь. Вот он с десятком своих воинов и десятком магов высаживается вслед за легионами на берег и в тылу ждёт, когда легионы Визериса войдут в город, чтобы пойти следом и показать известный ему тайный путь сквозь Чёрные стены. Сигналом к началу штурма стало огненное зарево в стороне порта, которое позже сменилось ярким светом сиявшей подобно солнцу магической звезды, которую зажёг в небе император. Спустя некоторое время свет этой звезды ненадолго затмил своим сиянием яркий белый столб, что возник над портом и разметал огромную чёрную тучу.       К этому моменту укрытые магическими щитами легионеры ровным строем подошли вплотную к стене и встали напротив Валирийских врат Волантиса. Вперёд вышли пятеро магов земли и, сотворив какое-то заклинание, обрушили значительную часть стены вместе с вратами и следующим заклинанием сровняли обломки с землёй. Именно в тот момент Оберин окончательно понял: у Волантиса нет и тени шанса на победу. Как и у кого-либо другого.       Позже, когда он, продвигаясь по улочкам, короткой дорогой вел воинов и магов императора к Чёрным стенам, Оберин увидел какую-то вспышку в стороне храма Владыки Света, а потом в той стороне загрохотало и поднялось какое-то непонятное, освещённое изнутри облако. Тогда это его не особо интересовало, так как они шли в другую сторону и были почти на месте, у салона для игры в кайвассу, в подземном этаже которого и начинался тайный ход, но позже он узнал, что храма Владыки Света в Волантисе больше нет, чем был бы сильно поражен, если бы к тому моменту и так не пребывал в подобном состоянии.       Быстро захватив салон для кайвассы, маги просто разнесли его, открывая подземный проход на ту сторону Чёрных стен, до которых от салона было ещё триста ярдов (274м.). Как только с расчисткой пути к подземному тоннелю было закончено, Оберин оставил с этой стороны воинов и одного мага для охраны входа и повёл остальных магов за Чёрные стены.       Волантийцы всё же в большинстве своём были далеко не идиотами, и тоннель был частично разрушен и завален, но то, что стало бы для воинов непреодолимой преградой, для магов земли оказалось лишь небольшим препятствием, что их ненадолго задержало. Впрочем, как заметил шедший рядом с Оберином маг огня, идти по тайному ходу, по пути его расширяя, укрепляя и расчищая завалы, магам земли намного проще, чем если бы они прокладывали этот туннель самостоятельно, как планировалось до рассказа о тайном ходе, которым предложил воспользоваться Красный Змей на военном совете.       Оказавшись за Чёрными стенами, они укрылись едва видимыми магическими щитами и поспешили ко вратам в Старый город, чтобы открыть их изнутри, чему неожиданно совершенно не помешали наблюдавшие за чем-то со смесью страха и ужаса защитники Волантиса. Из-за стены же доносились отдаленные звуки боя и какой-то гул.       Оберин и маги не стали ждать, когда их заметят, и атаковали первыми. Маги земли закидали стену с двух сторон от врат спрессованной с камнями из мостовой землёй, маги огня, разойдясь немного в стороны, прикрыли их от стрел и атак со спины, а дорнийский принц и пара магов воды тем временем штурмом взяли небольшое помещение с механизмом открытия врат. Так как огромный ворот вращали обычные рабы, убивать их не стали, в отличие от дежурившей здесь пары Безупречных, что подчинялись триархам. Одного Безупречного, метнув нож в глаз, убил Оберин, а второй умер от разворотившего его грудь заклинания мага воды. Всполошившихся рабов они вырубили тяжёлыми мешочками с песком, после чего связали их бессознательные тела.       На этом штурм ворот был закончен, так как когда Мартелл вышел из здания, где остались вращать ворот маги воды с присоединившимися к ним двумя магами земли, к вратам от тайного хода прибыла сотня легионеров, которые, после того как стены перестали обкидывать спрессованной землёй, прикрывшись обычными ростовыми щитами, отправились на их зачистку.       Правда, Оберин на это не обратил внимание, так как за открывающимися вратами увидел то, на что поражённо и с ужасом смотрели защитники стены. А именно, перед ним предстал вид на наполовину разрушившийся Длинный мост через Ройну и гигантскую огненную змею, что на том берегу реки билась о здания, пытаясь вырваться из хватки огромного смерча. Красный Змей тогда так же поражённо, как и волантийские воины до этого, замер, не в силах осознать увиденное. Когда же пылающая змея и смерч исчезли в облаке тумана, пытаясь осознать произошедшее, дорнийский принц спросил в пустоту: «Что это?» и, как ни странно, получил ответ от одного из магов о том, что император, столкнувшись с огненной магией девы-чудотворницы, обрушил на неё реку. Впрочем, посмотрев в тот момент на мага, Оберин всё же отметил, что и для того нечто подобное не было обычным делом и он так же, как и Красный Змей, в шоке всматривался на ту сторону моста, отличный вид на который открывался от врат в Старый город.       В целом, именно на этом и закончилось взятие Старшей дочери Валирии, ведь после того как император снова взлетел в небо на чёрном драконе Созине, защитники города полностью лишились боевого духа, а немногочисленные воины Огненной Руки с разрушением храма Рглора лишились своего огненного покрова и возможности пускать огонь со своих копий. Волантис пал за одну ночь и был взят малой кровью легионов Визериса.       Перед тем как отправиться к Вайрале, Оберин узнал, что при взятии стен и улиц города, в коротких сражениях с Огненной Рукой и от размещённых в городе скорпионов пало триста сорок восемь легионеров, и пятеро из них были магами. Нереально маленькая цифра для взятия такого города, как Волантис. Уходя к матери Нимерии, дорнийский принц успел увидеть в глазах выслушавшего отчёт императора то, что Визерис Таргариен предполагал куда большие потери и был очень доволен показанной легионерами выучкой. Сам же Оберин пребывал в крайне смешанных чувствах и не мог до конца осознать, что именно пробуждает в нем подвластная Таргариену мощь магии и сила его легионов, но одно он понял точно: врагом императора Визериса Таргариена он быть не желает.       Одна только мысль о том, как вся эта сила и мощь обрушивается на дом Мартелл и Дорн, пугала его. Пустыня против подобного им никак не поможет. Впрочем, об этом сейчас стоило волноваться меньше всего, ведь он был совершенно искренен, когда давал присягу Визерису и подтверждал вассальную клятву дома Мартелл. То же сделает и Доран, когда император прибудет в Солнечное Копьё. В общем-то, брат уже присягнул Таргариену через него, но подтверждение клятвы правителем Дорна лично всё же будет намного лучше.       Во всей этой ситуации у Оберина вызывало досаду только одно: у Арианны не оказалось магического дара, и именно это было основной причиной того, что Визерис не стал рассматривать его племянницу как свою жену и императрицу. Вспомнив лицо вечно воротившей нос от предлагаемых ей отцом ненастоящих женихов племянницы, когда она, пусть и иносказательно, узнала от императора, что не подходит не потому что не понравилась, а потому что не является магом, грустно вздохнул. Понимание того, что она оказалась неподходящей партией, глубоко задело Арианну и заставило закрыться ото всех в выделенных ей покоях.       Когда же обеспокоенный тем, что она может выкинуть, Красный Змей выбил дверь в её комнаты, он ожидал увидеть что угодно, но никак не залитую слезами племянницу. Тогда он просто замер на какое-то время, а потом, прогнав набежавших слуг, попытался успокоить её и всё разузнать. Как удалось выяснить из всхлипов не привыкшей лить слёзы дочери Дорана, его племянница безответно влюбилась в Визериса Таргариена, стоило ей увидеть, как он, овеянный славой и победами, под почтительное молчание стоящей на коленях и не смевшей поднять глаза на своего императора толпы, абсолютно нагой с гордо поднятой увенчанной пылающей короной головой спускается по раскалённым докрасна каменным ступеням, словно божество.       Тогда полная восхищения покорившим её сердце мужчиной Арианна вознесла хвалу всем богам за то, что по договору она должна стать женой Визериса Таргариена. Но радовалась она этому недолго, ведь в тот же день сам Оберин поразил её в самое сердце, сообщив о том, что договор расторгнут, так как утратил силу и значимость. Но виду в тот вечер Арианна не подала, решив лично поговорить с императором Визерисом, о чём договорилась через принцессу Дейнерис.       На этом разговоре, несмотря на неудовольствие племянницы, присутствовал сам Оберин и увидел, как от осознания произнесённых императором слов восхищения её красотой и сожаления о том, что она не имеет магического дара, мир уходит из-под ног Арианны. К своему стыду, дорнийский принц тогда по выражению лица племянницы понял всё не совсем так, как было на самом деле, и отчаянья в её глазах не разглядел.       Хотя что-то положительное в этом определенно было, ведь узнавшая от слуг о состоянии принцессы Дорна принцесса Дейнерис пришла в покои Арианны и, по обрывку разговора поняв, что происходит, попросила Оберина оставить их одних. О чём они говорили, Красный Змей не знал, но на следующий день Арианна вновь была сама собой, а на вопросы Оберина ответила, что просто откровенно поговорила с Дейнерис, и этот разговор их общая тайна, а так всё очень хорошо. Последнему утверждению племянницы Оберин не особо верил, ведь не один раз после этого он замечал полные грусти взгляды племянницы, что она, вздыхая, бросала на императора.       Снова размяв шею, дорнийский принц прогнал навевающие грусть мысли и вошёл во дворец Триархов, до которого успел дойти. Осмотревшись, он увидел куда-то спешащего военного курьера и, узнав у него, что тот спешит к императору, пошёл следом. Он неплохо знал этот город, что могло пригодиться Визерису Таргариену.