Самый неловкий контракт

      Они направились в бальный зал и, войдя в него, обнаружили, что там собрались гости. Она надеялась смешаться с толпой, но все взгляды были устремлены на них с того момента, как они вошли. Ее платье было маяком света, и оно притягивало их взгляды, как магниты. Она покраснела, радуясь, что они наложили чары Гламура, чтобы скрыть произошедшее в спальне, но ей все еще казалось, что гости могли точно понять, чем она с Гарри занималась во время ее таинственного исчезновения. Первым из других ее мужей, кого она заметила, был Кингсли, который оживленно болтал с несколькими людьми из высших слоев власти. — Привет, — сказала она, подходя к группе, с ужасом обнаружив, что Гарри ушел в другом направлении. — Добро пожаловать, Гермиона, — улыбнулся Кингсли и нежно поцеловал ее в щеку. Она все еще чувствовала огонь, танцующий в ее груди от его прикосновения, но, к счастью, смогла подавить его, чтобы суметь сосредоточиться на разговоре. — …пока все идет успешно, браво, — произнесла высокая худая женщина с короткими вьющимися седыми волосами. Кингсли хмыкнул в знак согласия. — Моя жена сыграла важную роль в развитии закона, так что, осмелюсь сказать, она сама заслуживает похвалы, — сказал он, обнимая ее за талию. Женщина скользнула взглядом по Гермионе, прежде чем одобрительно кивнуть. — Похоже, сегодня вечером вас ждет множество поздравлений. И так в течение следующего часа обеда и в течение танцевальной части вечера она общалась с различными министерскими чиновниками и знакомыми Кингсли, среди прочих гостей. — Вам подходит роль жены, миссис Шеклболт, — прошептал Кингсли ей на ухо, прежде чем она ушла в туалет.       Она наклонилась, чтобы нежно поцеловать его перед уходом, на этот раз в губы. Это помогло утолить огонь, который начал скручиваться в ее груди за последние два часа, но только на мгновение, и она почувствовала, как он вернулся в полную силу, как только она покинула бальный зал. Она бродила по коридорам, проходя мимо ближайшей к бальному залу уборной, которая, как она была уверена, была заполнена посетителями вечеринок, с которыми у нее не было желания праздно болтать в данный момент.       Она бродила до тех пор, пока шум вечеринки не превратился в шум, и единственным звуком вокруг нее был стук ее каблуков по полу. Она двигалась быстрее, чувствуя, как в груди поднимается пламя желания, и задавалась вопросом, может ли ее собственная рука помочь временно ослабить давление. Она была так поглощена своими мыслями и желанием, что не слышала шагов поблизости, пока не завернула за угол и не столкнулась с грудью Северуса Снейпа.       Когда она почувствовала, как ее тело соприкасается с его, она сразу поняла, что находится в опасности. Пламя вспыхнуло адским пламенем, таким же сильным, как и тогда, когда они завершили церемонию, и она посмотрела на него взглядом, полным необузданным вожделением. — Мне нужно больше успокаивающего напитка, — задыхаясь, проговорила она, лишь слегка отстранившись, чтобы провести руками по его груди, и вздохнула, почувствовав намеки на его слегка мускулистый торс под слоями темной одежды. — Но сначала мне нужен ты, — она прикусила губу, почти стыдясь отчаяния, которое услышала в ее голосе. — Пожалуйста, — взмолилась она отчаянным шепотом.       Он смотрел на нее сверху вниз, а она на него снизу вверх, восхищаясь резкими, угловатыми чертами его лица. На несколько мгновений воцарилась тишина, и она ждала его отказа, зная, что его самообладание в два раза превосходит ее собственное.       Поэтому для нее стало шоком, когда его рука сжала ее руку, он развернул ее спиной к себе и толкнул ее вперед, пока она не врезалась в стену. Он задрал ее платье до бедер, прежде чем раздвинуть ноги. Она почувствовала прохладный воздух холла на своей обнаженной вагине и, на краткий миг просветления, резко повернула голову, чтобы убедиться, что да, он делает это, прямо здесь, прямо сейчас. Она услышала звон пряжки его ремня и застонала в предвкушении. Его пальцы внезапно оказались между ее ног, толкаясь в ее центр, и она могла поклясться, что влажный звук его пальцев, пронзающих ее киску, эхом отозвался в пустом зале. У нее не было ни секунды, чтобы перевести дыхание, прежде чем он вонзил в нее свой член, сильнее прижимая ее к стене. — Северус! — простонала она его имя, яростно кончая, когда почувствовала, как его член заполняет ее, такой большой, что ее глаза закатились, когда она была переполнена наслаждением.       Каким-то чудом она вспомнила, что нужно зажать рот рукой, чтобы подавить громкие стоны, прежде чем он продолжит жестко и быстро трахать ее, его член непристойно скользил внутри нее. Она едва заметила боль в щеке, когда ее лицо терлось о что-то твердое на стене, пока Снейп не оттащил ее голову назад, и ее голова не упала ему на плечо. Она моргнула, открыв глаза, и, даже в тумане похоти, узнала предмет, о который терлась щека, это был большой портрет пожилого блондина, который, казалось, был в полной растерянности от того, что происходило перед ним. Снейп кончил в нее в тот самый момент, когда портрет наконец обрел свой голос и проревел: — ГРЯЗНОКРОВКА ГРЯЗНОКРОВКА! ПОЗОР! ПОЗОР РОДА МАЛФОЕВ!       Они оба долго стояли в потрясенном молчании, прежде чем Снейп поправил брюки и опустил ее платье, оттаскивая ее от возмущенной картины. Его рев эхом разнесся по коридорам позади них, и она запаниковала, задаваясь вопросом, сможет ли кто-нибудь из их гостей услышать шум. К счастью, он исчез, когда они вскоре подошли к вечеринке, и он сунул ей в руки флакон, который она тут же с благодарностью осушила. Все это время он ничего ей не говорил и вскоре исчез в толпе свадебных гостей.       Она удовлетворенно вздохнула, как только почувствовала действие зелья. Успокоившись, она остро ощутила свое смущение. Она чувствовала себя грязной. Неужели она действительно только что загнала своего бывшего профессора в угол в темном коридоре и попросила его трахнуть ее? И более тихий голос добавил: он действительно сделал это? Их супружеский долг закончился почти так же быстро, как и начался, но она не могла отрицать, что еще не было момента, когда ее новые супружеские обязанности и последствия закона казались ей более поразительно реальными. Она также не могла отрицать очень реальное доказательство их совокупления, которое неуклонно скользило вниз по ее бедрам, когда она двигалась. — Добрый вечер, мачеха, — весело сказал Фред, подходя к ней и быстро целуя в лоб. — Как поживаете? — сказал Джордж с другой стороны от нее, улыбаясь еще шире, услышав слово «мачеха». — Никогда больше не называй меня так, — простонала она. — Значит, мачеха? — поправил Фред, скатывая слово с языка. — Или, может быть, просто мама? Она снова застонала. — Будем надеяться, что твой новый братец не окажется таким же придурком, как вы двое… — О, мы обязательно это исправим, — лукаво усмехнулся Джордж.       Она заметила, как Фред подсыпал что-то в бокал Парвати Патил, когда они проходили мимо нее, и, прежде чем она успела предупредить девушку, двое мужчин быстро оттащили ее в противоположном направлении. Она подозрительно приподняла бровь, когда та вытянула шею, чтобы посмотреть на Парвати. — Чем вы оба занимались сегодня вечером? — Ничего особенного, миссис Уизли, — ухмыльнулся Джордж. — Уже беспокоишься о нас? Как мило, — добавил Фред. Позади них раздался визг, и она снова обернулась, чтобы увидеть, как волосы Парвати переливаются всеми цветами радуги. — В самом деле? — она пожурила их, шлепнув каждого по руке. — Прости, мама, — хором ответили они и ушли, громко смеясь над ее негодованием. Она застонала, затем подпрыгнула, когда чья-то рука скользнула вокруг ее талии. — Нервничаешь сегодня, милая? — Сириус сверкнул на нее глазами. — Я в порядке, — она улыбнулась ему, а затем взвизгнула, когда он потащил ее в сторону танцпола. — Просто следуй за мной, — прошептал он ей на ухо, увлекая ее в вальс. Вскоре они уже скользили по комнате, без особых усилий благодаря гибкости Сириуса. После нескольких танцев она покинула танцпол, от души смеясь. — Это было чудесно, Сириус, — искренне сказала она, останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Улыбка Сириуса мгновенно исчезла, когда он посмотрел через ее плечо, и она повернулась, чтобы увидеть Люциуса, идущего к ним, его стальные серые глаза смотрели на нее. — Миссис Малфой, — протянул он, приближаясь. — Блэк, — поздоровался он с усмешкой. — Могу я украсть тебя на минутку? — обращаясь к девушке. Он легонько схватил ее за локоть и повел из бального зала, вытаскивая из открытых двойных дверей на террасу. Вид на раскинувшиеся внизу поля и мерцающие в небе звезды. — Какой вид… захватывает дух, — благоговейно выдохнула она. — М-м-м, — промычал Люциус в знак согласия. — К вопросу о видах, миссис Малфой, — она озадаченно повернулась она к нему. — Не могли бы вы объяснить, почему мне пришлось заставить замолчать целое крыло портретов, прежде чем кто-либо из наших уважаемых гостей услышал их? — ее глаза расширились, когда она вспомнила, чем занималась этим вечером. — Я… — она густо покраснела, а затем тихо ахнула, почувствовав, как его рука скользнула по ее талии и боку, его пальцы были разведены достаточно широко, чтобы коснуться нижней части ее груди. Успокаивающий напиток, конечно, помогал ей не набрасываться на мужей, но он никак не мог остановить поток жара, проносящегося между ее ног, когда Люциус намеренно дразнил ее. — Я была… — Вы были кем, миссис Малфой? — его пальцы крепче сжались на ее боку, пока другая рука скользнула по соску, ткань платья почти приглушила это ощущение. — Люци… — всхлипнула она, проклиная каждый нерв в своем теле, который побуждал ее броситься к нему и заставить его изнасиловать ее почти на глазах у гостей. — С кем ты была? — повторил он.       Он на мгновение поднял руку, чтобы расправить мантию, которую она не заметила, когда она накрыла их обоих, вероятно, появившись сзади, создавая видимость заботы любящего мужа, защищающего свою молодую жену от холода, пока они любовались звездами.       На самом деле Люциус воспользовался их новообретенным прикрытием как возможностью стянуть с нее корсаж, чтобы полностью обнажить грудь, грубо сжимая ее ладонью, пока она продолжала беспомощно хныкать под его прикосновениями. — Мне нужно это, — простонала она. — Люциус… — он резко оборвал ее, вернув платье на место, и отстранился. Он наклонился, чтобы прошептать ей в ухо.  — Нет, до тех пор пока ты не попросишь. И он исчез.