***
Йоханнесу некуда было идти. Он забыл в номере верхнюю одежду, а без нее разгуливать по городу было как минимум странно, а как максимум опасно для здоровья. Вернуться Клэбо не мог - он не хотел видеть Эмиля, пока его не отпустит. От безысходности парень постучал в номер Сундбю. Мартин открыл почти сразу. - Привет. Не занят? - Нет, проходи. Сундбю отошел в сторону, пропуская Йоханнеса. Парень нерешительно остановился в полутемном коридоре, разглядывая чужую одежду. - Йо! Что-то случилось? - Все в порядке. Мы можем поговорить? Мартин ощупал его взглядом с ног до головы, задержавшись на шеи и запястьях, и Клэбо мысленно закатил глаза. - Конечно. Сейчас я выпровожу Шюра. - Не надо, - ответил Йоханнес и схватил друга за локоть. - Если это неудобно, я зайду в другой раз. - Удобно, удобно. Шюру полезно прогуляться, весь вечер с книжкой сидит. А ты проходи. Рете действительно сидел в кресле с огромной книгой. Сюжет был настолько захватывающим, что он даже не заметил незванного гостя. - Шюр, время восемь. Ты собирался поужинать еще час назад. Норвежец поднялся и, не отрываясь от чтения, сказал: - Ой, я и вправду засиделся, ресторан скоро закроется. Тебе что-нибудь взять? - Нет, спасибо. Ты главное - не торопись. Рете рассеянно кивнул и вместе с книгой выплыл из номера. - Делов-то, - хмыкнул довольный Сундбю. - Садись и рассказывай. Йоханнес опустился на подлокотник кресла, нервным взглядом окинул номер, глубоко вздохнул и выпалил. - Мартин, я хочу в дистанционную группу. Реально уговорить Эйрика? Сундбю не изменился в лице, даже бровью не повел. За столько лет легенда лыжных гонок наслушалась всякого. - Я не думаю, что он одобрит переход в разгар сезона. Твой переход - особенно. - Но Эмиль же как-то перешел... - Если помнишь, я сам ему предложил. У него начались проблемы в спринтах, он стал долго набирать максимальную скорость, а это первый признак того, что развивается дистанционная выносливость. У тебя с этим все в порядке. - Значит, без шансов? - Не знаю. Погоди... Йо, какая еще дистанционная группа? Что ты опять себе напридумывал? - Не знаю. У меня ни хрена не получается. Просто какое-то бессилие, - Клэбо в отчаянии вскочил с подлокотника, сделал круг по номеру и плюхнулся обратно. - Я устал. Чувствую себя отвратительно. Не понимаю, что делаю не так. Меня скоро выпрут из сборной с такими результатами. Мартин подошел к нему и обнял. - Ну, тише, тише... - Истерика тут же прекратилась, и парень доверчиво уткнулся ему в плечо. - Йо, я тебя понимаю. Это просто маленький кризис. Такое у всех бывает. Такое было у Эмиля весь прошлый год, такое было у меня и не раз. Это нужно пережить и двигаться дальше. - Ты не понимаешь. Я делаю тоже, что и всегда, но результата нет. Я выхожу на гонку и меня трясет от страха, что я проиграю. Меня в своей собственной стране считают спринтером, а не лыжником. - Йо, если проблема только в том, что ты переживаешь из-за болельщиков, то нет смысла менять группу. Лучше поработать над самооценкой. Она была в порядке, пока кое-кто остроумный ее не опустил, - поймав удивленный взгляд Клэбо, Сундбю пояснил. - Думаешь, я не знаю, что он не следит за языком? - Дело не в болельщиках и ни в словах Эмиля. Я вообще, кроме спринта, ни одну гонку не могу выиграть. - Раньше ты из-за этого не переживал, - заметил Мартин, успокаивающе погладив друга по плечу. - Раньше - нет. Раньше мне хватало побед в спринтах, чтобы быть на вершине. Сейчас мне нужны победы на дистанции. - У каждого лыжника есть предрасположенность к определённым гонкам. Не даром сформированы спринтерская и дистанционная группы. Кто-то борется в спринтах, кто-то - в скиатлонах и марафонах. - А кто-то и там и там, - перебил Клэбо с нотками раздражения в голосе. - И побеждает и там и там. Сундбю слегка отодвинулся, заглянул Йоханнесу в глаза и, почесав бороду, усмехнулся. - Вот оно что. До сих пор не смирился с поражением и жаждешь мести. Похвально. Йо, а скажи-ка мне, только честно: ты просто боишься проиграть или ты боишься проиграть Болле? Клэбо чуть покраснел и суетливо поправил ворот футболки. Разговор ушел не в то русло, и нужно было как-то выкручиваться. - Я не знаю, - наконец, сказал он после затянувшейся паузы. Мартин приземлился в кресло. Нахмурился, как будто что-то вспомнил, и спросил: - Что между вами происходит? - Ничего. Я норвежец, а он русский. Что может быть между норвежцем и русским, кроме соперничества? Сундбю смотрел на него вопросительно-недоуменным взглядом, как будто он, Йоханнес, должен был все понять без слов. Но Клэбо не понял, и Мартин еще сильнее нахмурился. - Ты не знаешь. Он тебе не сказал. Интересно... - Что не знаю? Ты о чем? - До тебя у Эмиля были отношения. Йоханнес усмехнулся. Тоже мне новость! - Знаю, и не одни. Меня это не волнует. - Он встречался кое с кем из сборной России. Клэбо всем корпусом развернулся к собеседнику. Сундбю был серьезен как никогда и внимательно следил за его реакцией. - С кем? - А ты не догадываешься? На ум Йоханнесу пришло только одно имя. Это все объяснило бы - и многолетнюю ненависть, и обоюдное неуважение, и вечные подколы, и даже идиотское интервью Эмиля перед Олимпиадой. - Устюгов. - Да. - Он просто спал с ним и все? - Не просто спал. Эмиль очень сильно его любил. Очень. Даже сильнее, чем побеждать, представляешь? Он был другим с этим русским. Не было заносчивости, высокомерия, глупого кривляния и пустой болтовни в СМИ. Я таким счастливым его больше не видел. Мартин снова взглянул на Йоханнеса, проверяя его реакцию. Клэбо молчал. Он даже не знал, что сказать и о чем спросить. Он вообще ничего не чувствовал - ни обиды, ни ревности к прошлому, ни злости. Только некое подобие облегчения от того, что не он один наступил на русские грабли. - А потом что? Разлюбил? - Нет. Был мас-старт. Они боролись друг с другом на финише, и Эмиль сломал ему палку. Случайно, я думаю. Устюгов проиграл, взбесился, решил, что все было подстроено. Эмиль пытался ему все объяснить, но он не слушал. Они разошлись. Через месяц Устюгов женился, через два - Эмиль пустился во все тяжкие, а через три они уже ненавидели друг друга. Вот и вся история. - Бред какой-то! Из-за одной гонки все разрушить... - Йо, это была не просто гонка. Это была кульминация, финал Кубка Мира. Они боролись за Глобус с разницей в несколько очков. Устюгов был впереди и все проиграл - гонку, Кубок и звание лучшего лыжника мира. - Кто еще в курсе, кроме тебя? - Никто. Эмиль по дружбе рассказал мне, а я - тебе. В сборной России вообще посвященных не было - такие отношения не приветствовались да и менталитет их идиотский, сам понимаешь. Короче, Устюгов не трепался. Йоханнес без сил опустился спиной на колени Сундбю и потер виски. От свалившейся правды у него жутко разболелась голова. - Зачем ты мне все это рассказал? - Во-первых, ты должен знать правду. Во-вторых, это маленькая месть Эмилю за то, что он сделал с тобой на Олимпиаде. А, в-третьих, я боюсь, что вы с Болле повторите их путь. Если только вы уже его не повторяете. Йоханнесу отчего-то стало смешно. Он смахнул с глаз надоевшую челку и засмеялся. - Это чушь. Мы оба в отношениях. - Вас обоих это не остановит. - Я все контролирую. - Нет. Я вижу, как ты смотришь на него. Сегодня это заметил я, завтра это заметит кто-то еще, а послезавтра тебе придется объясняться с Эмилем. Клэбо вспомнил сегодняшние слова любовника - хочешь кого-то другого - и поморщился. - Да не будет у нас ничего. Мы даже не общаемся, он уже месяц меня избегает. - И ты не понимаешь, почему? Йо, ты действительно не понимаешь? - Погоди... хочешь сказать, он тоже... - Думаю, да. Так стоп! Надеюсь, у тебя хватит ума держать дистанцию, а не сокращать ее? - Да. Конечно. На губах Йоханнеса заиграла мечтательная улыбка. Мартин, перебиравший его волосы, заметил это и остановился. - Йо, а что за улыбка? По-твоему, я шутки шучу? - Нет, я просто... - Клэбо со вздохом уставился в потолок. - Я все время думаю о нем. Постоянно. Даже на гонках, даже в постели с Эмилем. Я не могу спать с ним, знаю, что обманываю его, притворяюсь, и от этого мне только хуже. - Вам стоит расстаться. - Я не могу его бросить, он же ни в чем не виноват. Мы третий год вместе, мне нужны эти отношения. - Нет, не нужны. Мы оба знаем, кто тебе нужен на самом деле, и это не Эмиль. Я не против Болле, я против того, чем все это закончится. А закончится плохо, со всем оптимизмом говорю. Вы не умеете прятаться, изворачиваться, все, что вы чувствуете, у вас на лицах написано. Один залет, и будут знать все. Болле загрызут свои же, а ты сам себя загрызешь, когда разрушишь его карьеру. И прибавь к этому уже однажды брошенного Эмиля. Одно дело, если ты его просто бросишь, и совсем другое - если бросишь из-за русского. Он ненавидит русских. Согласись, перспектива так себе. - И что мне делать? - Я уже сказал - держать дистанцию и рвать с Эмилем. Откровенно говоря, отношения с ним нужно было закончить еще на Олимпиаде. - А как быть с переходом? - Никак. Все проблемы в твоей голове. Тебе стоит отдохнуть. Пропусти следующие два этапа. Вреда не будет, а польза немалая. Йоханнес схватил друга за руку и крепко сжал. - Спасибо, Мартин! Я твой вечный должник. - Всегда пожалуйста, Йо. Он еще раз потрепал парня по волосам.***
Йоханнес переступил порог номера и наткнулся на полуголого Эмиля, разглядывающего себя в зеркало. - Ты все еще злишься на меня? - спросил он обеспокоенным голосом. Клэбо решил, что это сойдет за извинения. - Нет. - Это хорошо. Ты же знаешь, я ляпну, а потом жалею. - Знаю. Они так и стояли в прихожей. Йоханнес смотрел на любовника как будто со стороны. Иверсен задумчиво чесал затылок, разглядывал свой голый торс в зеркале и пошленько улыбался. Болезненный нарциссизм во всей красе. Клэбо не понимал, как этот человек мог кого-то любить, кроме себя. - Эмиль, я принял решение. Нам нужна пауза в отношениях. Клэбо мысленно приготовился к скандалу, но любовник его удивил. Он спокойно завязал пояс халата и спросил, смотря не на него, а в зеркало. - Ты бросаешь меня? Что-то произошло? - Я возвращаюсь в Тронхейм. Меня не будет на следующих этапах. Мне нужно вернуть форму. Я ни о чем не могу думать, кроме своих результатов. - Понимаю. Но когда ты вернешься, мы снова будем вместе? Йоханнес затаил дыхание. Это был шанс сказать правду и расставить все точки над "i". Сейчас у него накопилось достаточно причин для отказа - болезненный секс, оскорбления, невнимание и безучастность к его проблемам, вранье о прошлом, открывшаяся правда, дикая тяга к другому человеку... Нужно было произнести одно слово, и он был бы свободен. Но он струсил. - Да. Эмиль с облегчением обнял его. Йоханнес безвольно прислонился к нему, не поднимая рук. Он был полным придурком. У него напрочь отсутствовала координация между тем, что в голове, и тем, что на языке. Наверное, это у него в Иверсена.