Хорошие дети не плачут

-Прощание состоится в одиннадцать, и я ожидаю, что все пройдет идеально, и никто из вас, - выразительный взгляд в его сторону, - не выкинет ничего такого, за что бы мне пришлось краснеть. Ей не нужны ответы. Никогда не были нужны. Потому что это никогда не было просьбами - сплошные приказы. Теплая ладонь на щеке: «Постарайся» означало «сделай, чего бы это ни стоило». -У тебя нет костюма? - первое, что спрашивает она, замечая его. -В чем проблема, рубашка же черная, - непонятливо осматривает свое собственное отражение Вейгон. -Это не дело, - строго говорит она, - Пошли. Я думаю, у Эймона должно быть что-нибудь как раз твоего размера. Теперь-то ты уже вырос достаточно. В комнате светло и пахнет химией и чем-то свежим, будто здесь совсем недавно убирались. Кровать аккуратно заправлена, и все вещи строго на своих местах. Будто бы хозяин куда-то уехал ненадолго, вроде колледжа, например, а дома ждут-не дождутся его возвращения со дня на день. Вейгон осматривается в комнате, в которой так давно не был, пока мать быстрыми движениями пальцев перебирает плечики с одеждой. -Вот, - наконец, произносит она, поворачиваясь к свету, чтобы лучше просмотреть костюм в своих руках, - Да, сядет как влитой, - кладет на кровать и снова возвращается к шкафу с одеждой, - И рубашка, - приговаривает себе под нос. Вейгон скользит взглядом по дипломам в рамках и кубкам на полках, книгам на столе и ручкам в стакане, вдруг понимая, что комната выглядит совсем как в школьные годы - ни следа от его того, что было дальше. В шкафу тоже ничего, на первый взгляд. -А где его парадная форма? -Она у Джоселин. -Разве ты не захотела оставить ее себе? Признаться, я удивлен. -Ей здесь не место, - хлопает дверцей шкафа, намекая, что разговор окончен, - А вот и рубашка. Самое время подобрать галстук. Уверена, у твоего отца что-нибудь найдется. Вейгон ненавидит гардеробные, всякий раз, как оказывается в тесном пространстве, чувствует как горло сжимается, и становится нечем дышать, все гаснет, кроме небольшой щелочки света между дверцами. А в голове кто-то барабанит по дереву: -Выпустите меня! Вейгон резко распахивает глаза. -Ты в порядке? - спрашивает мама. -Ага, - шумно сглатывает он и, выхватывая темный галстук в горошек из рук матери, спешит уйти. В его комнате все также, как и было, прежде чем он уехал в пансион, а после и в университет. Он проводит рукой по шершавой поверхности письменного стола, за которым он проводил целые часы. Гладит пластиковое покрытие старого компьютера, сидя за которым впервые погрузился в удивительный мир астрономии, который позже поглотил его. Тогда ему было плевать на все, кроме космоса. Да и сейчас особенно ничего не изменилось. Он бросил галстук на постель, а тот сразу змейкой сполз с покрывала на пол. Вейгон не стал поднимать его, сел за стол и стал поочередно открывать ящик за ящиком. Канцелярские ножики, карандаши, скрепки и стикеры. Бесконечные тетради, блокноты, наклейки с планетами и динозаврами, которыми он болел в младшей школе. И в самом последнем неожиданно белая картонка с изображенными на ней двумя кольцами, а внутри знакомые каракули. -Вейгон, можно мне с тобой? - тянет шестилетняя Дейла, привычно потянув его за рукав. -Сначала читать выучись! - резко отвечает он, отцепляя ее от своего пиджака, - Такую тупицу как ты в школу точно не возьмут, - напоследок добавляет он, и становится свидетелем, как ее лицо жалостливо вытягивается. Дейла вечно ревела. А по опыту Вейгона, если Дейла начинала реветь, то после ревел уже он. Вейгон ненавидел ее. Она вечно просила помощи с домашним заданием, не в силах справиться с ним сама, и неизменно приходила к нему, не к Мейгель, не к Бейлону, не к Эймону, не к родителям, а к нему. Таскалась за ним хвостиком. А мама все приговаривала: -Возьми и Дейлу с собой. И как объяснить мальчикам, почему он притащил с собой девчонку. Со временем он, конечно, растерял всех друзей, превратившись в изгоя, не покидал своей комнаты, и вопрос как-то отпал. Мама вечно так делала, она и Бейлона заставляла брать мелкого Вейгона с собой, что неизменно приводило к катастрофам. Старшие мальчики смеялись над ним. Вейгон срывался на младших, и получал за это снова и снова. Лицо Дейлы смешно вытянулось, потом сморщилось, как фрукт, а после покраснело, секунда, и вот она в слезах выбегает из комнаты. -Что ты, по-твоему, вытворяешь? -Сколько можно повторять! Не обижай девочек. Держи себя в руках. Какой из тебя мужчина, если ты только и делаешь, что на девчонок нападаешь, если неймется - выговаривай мне. Дейла всегда его раздражала. Из-за того, что между ними было всего два года разницы, они вечно таскались вместе. Когда они играли, то Вейгон, изначально более робкий, выбирал всегда скромные игрушки. Ему тоже хотелось кататься на шикарном розовом коне, и белом автомобиле, и прыгать на батуте, но он не делал ничего из этого, уступая Дейле. Садился где-то в уголке, выбирая ничем не примечательную красную пожарную машинку, двигая ее туда-сюда. Но Дейла конечно подползала, оставляя лошадей, машины на электроуправлении и батуты, а после начинала ныть, что хочет поиграть с Вейгоновой машинкой. Но им было хорошо вместе, он отказывал, а потом неизменно выслушивал: -Тебе что жалко? Дай и Дейле поиграть. Но они не видели, и они не знали, что Дейла не хотела на самом деле играть с пожарной машиной, как и не хотела играть с плюшевой собакой, и доской для рисования, и лего. Дейла просто хотела всего, что хотел и Вейгон. Ей нравилось отбирать у него все, только потому что она младше, и только потому что она девочка. А когда не получала желаемое, то прибегала к беспроигрышной тактике - заливалась слезами. И Вейгона наказывали за то, что обижает сестру. И тогда она могла получить уже все, что хотела. Да вот только ей уже и не надо было. Да, Вейгон ненавидел ее. И считал, что это было заслужено. В конце концов, Вейгон все же оказался прав. Дейлу и в самом деле не взяли в частную школу имени Святой Агнессы, она провалила вступление, разрыдавшись, когда ее попросили прочитать отрывок из детской библии. В итоге она пошла в обычную образовательную школу, но даже там у нее былы проблемы с чтением, с математикой, даже с физкультурой. Любой мог бы сказать, что с ней что-то происходит. В школе не раз намекали на то, что следует обратиться в специализированное учреждение, подозревая серьезную задержку в развитии. Но мама конечно-же только затыкала уши, а после грозно наступая, обвиняла в непрофессионализме. К средней школе скрывать это стало практически невозможно, а поэтому учителя ставили оценки буквально с закрытыми глазами, пока Мейгель, нанятый репетитор, а то и сама мама готовили за нее домашние задания и писали доклады. Примерно в то же время, Дейла, наконец, от него отвязалась. Это произошло, когда он в пылу гнева накричал на нее, сказав, что она ни на что негодна, и либо найдет себе такого же дурака, либо останется навсегда нахлебницей родителей. Это было грубо и неуместно, но ему было 11. Дейла ожидаемо разревелась, а мать влепила ему такую оплеуху, что казалось голова должна была завертеться как у сломанного робота. Почему-то даже сейчас вспоминать это обидно. -Что ты по-твоему вытворяешь! Пошел вон отсюда! Последнего и не нужно было, из дома он выскочил как ошпаренный. А после до ночи слонялся по улицам, не зная куда податься. А домой возвращаться не хотелось. Нашли его ближе к полуночи, а после снова отругали. Дейла ревела под его дверью, чувствуя вину за произошедшее. Наверное, тогда он впервые и понял, насколько его не ценят. В последующие годы мысль о том, чтобы уйти, не покидала его ни на минуту. А когда он наконец ушел… -В школе имени Епископа Монтгомери готовы принять тебя в следующем семестре, - говорит ему отец, кладя руку на плечо. -Хорошо, - соглашается он, чувствуя, как облегчение затопляет его нутро. …чтобы никогда не вернутся, возвращается он именно за Дейлы. Мать не раз упоминала ее в разговорах - Дейла то, Дейла се, Дейла выходит замуж, ты приедешь? Разумеется, он не приехал. Мейгель писала, что муж Дейлы уже был женат и имеет детей от первого брака, а эта дурочка все равно счастлива. Тем не менее, муж ее видимо был и правда неплохим мужиком, учитывая, что, по словам Мейгель, любил ее до беспамятства, принимая такой, какая она есть. Ему хотелось бы спросить ее, привычно боднув плечом: -И что, это и правда так? Или ты опять притворяешься, чтобы никого не расстроить? - в конце концов, это было в ее стиле. Выскочить замуж сразу после школы было ее единственным шансом, коль скоро ни один университет не принял бы ее. Вейгон видел ее насквозь. Теперь он по привычке крутит в руках карточку со свадебным приглашением, где под «Вейгон Таргагиен, приглашаем Вас на церемонию бракосочетания Дейлы Таргариен и Родрика Аррена там-то там-то тогда-то тогда-то» Дейловой рукой криво выведено: «Пожалуйста, приезжай», снова жалея, что не приехал, ведь не знал тогда, что это будет последний шанс увидеть ее в живых. Не прошло и года с ее свадьбы, когда пришли плохие новости. Он помнит этот день настолько отчетливо, что даже страшно, ведь лучше забыть. Вечером он пришел из университета, привычно задержавшись в библиотеке, и сосед по комнате сказал, что ему звонили три раза. Он тогда только привычно помрачнел, сетуя на то, что мать никак не оставит его в покое. А когда перезвонил, единственное, что услышал страшные два слова: «Дейла умерла». Нет ничего страшнее услышать такое, к тому же по телефону. Единственное, что он тогда смог выдавить из себя жалкое «что?», а после бросить трубку. Тогда он собрал материалы исследований и спустился в общую комнату, где до самого утра занимался. И только когда солнце нового дня проникло в темную гостиную сквозь светлые полоски жалюзи, он понял, что больше не может притворяться, и в то же утро вылетел в Бостон. И сразу на него посыпались сожаления, сказал не то, не сделал се. Со временем боль может исчезнуть, но сожаление никогда. Мать винила во всем отца. Отец - Родрика. Вейгон же винил во всем Дейлу, и совсем капельку самого себя. Те слова, что ей стоит выйти замуж, если она не хочет до конца жизни остаться на шее у родителей, сказанные кому угодно - ерунда. Но Дейла и правда могла принять их близко к сердцу. В конце концов, она все же доверяла ему, несмотря на бесчисленные его попытки ранить ее. И все, что остается ему, рассуждать, приняла ли то самое решение Дейла сама или решила довериться старшему брату. В конце концов, если что-то случалось с Дейлой, это никогда не проходило бесследно и для него. Иногда Вейгону кажется, что он все еще ненавидит ее, иначе почему даже сейчас он не может перестать страдать из-за нее.